святого места. - Изгримнур коснулся дерерянного древа, висевшего у  него  на
груди. - Мы сражались и обратили их  в  бегство;  они  скрылись,  когда  нас
остановил чудовищный ливень.
   - Я не слыхал об этом, - сказал Дивисаллис из Наббана, задумчиво глядя на
герцога. - Кто устроил засаду в аббатстве?
   - Не знаю, - с отвращением ответил риммерсман. - Нам не удалось захватить
ни единого пленника,  хотя  изрядное  количество  мерзавцев  отправилось  по
холодной дороге в ад. Некоторые из них были похожи на риммеров. Тогда я  был
уверен, что это наемники - теперь я не тороплюсь с выводами.  Один  из  моих
родственников погиб в схватке с ними.
   Во-вторых, когда мы стояли  лагерем  недалеко  от  Нока,  на  нас  напали
мерзкие буккены, целый рой  буккенов,  да  еще  на  открытом  месте,  хотите
верьте, хотите нет. Они напали на большой, хорошо вооруженный лагерь! Их  мы
тоже разбили, но понесли при этом большие потери...  Хани,  Тринин,  Уте  из
Сигарда...
   - Буккены? - Барон Дивисаллис поднял брови, и невозможно сказать, чего  в
этом было больше - изумления или презрения. - Вы хотите сказать.  Что  ваших
людей атаковали маленькие Человечки из северных легенд, герцог Изгримнур?
   - Может быть, на юге это и считают легендами, - фыркнул со  своего  места
Айнскалдир. - Все может быть в изнеженных дворцах  Наббана,  но  у  себя  на
севере мы не сомневаемся в них и держим топоры наготове.
   Барон Дивисаллис явно разозлился, но прежде чем он успел бросить сердитую
реплику, Саймон ощутил рядом с собой быстрое движение, и зазвенел голос.
   - Не правильное понимание и невежество мы имеем как на севере, так  и  на
юге, - сказал вставший на стул Бинабик, положив руку  на  плечо  Саймона.  -
Буккены, землекопы, не распространяются в своих норах  за  северные  границы
Эркинланда, но то, что приносит большую удачу южанам,  не  должно  оказаться
принимаемым за веселую сказку.
   От изумления Дивисаллис откровенно разинул рот, да и не он один.
   - Это что, сам буккен явился эмиссаром в Эркинланд? Теперь  я  видел  все
сущее под солнцем и могу умереть счастливым.
   - Если я представляюсь собой самое странное существо, которое вы видели в
прохождении этого года... - начал Бинабик, но его прервал  рев  Айнскалдира,
вскочившего со своего места подле остолбеневшего Изгримнура.
   - Это хуже всякого букки! - прорычал он. - Это тролль, гнусная  тварь!  -
Он рванулся вперед, отбросив сдерживающую руку герцога. - Что  здесь  делает
этот похититель младенцев?
   - Тебе не  понять,  громадный  бородатый  идиот!  -  огрызнулся  Бинабик.
Собрание обрушилось во всеобщий крик и неразбериху. Саймон схватил тролля за
запястье, потому что маленький человек так далеко наклонился вперед, что мог
вот-вот рухнуть на залитый вином стол.
   Наконец над всем этим бедламом разнесся голос Джошуа, сердито призывающий
к порядку.
   - Кровь Эйдона, я не потерплю подобного безобразия! Вы мужчины или дети?!
Изгримнур, Бинабик из Йиканука  мой  гость.  Если  твой  человек  не  желает
уважать правила моего замка, он может  испробовать  на  себе  гостеприимство
моих подвалов. Я требую извинений! - Принц подался  вперед,  как  пикирующий
ястреб, и вцепившийся в куртку Бинабика Саймон был поражен его  сходством  с
покойным Верховным королем. Перед ним был Джошуа,  каким  ему  следовало  бы
быть.
   Изгримнур склонил голову:
   - Я приношу извинения за моего вассала, Джошуа. У него горячая голова,  и
он не привык к приличному обществу.  -  Риммер  бросил  свирепый  взгляд  на
Айнскалдира, который, бормоча что-то себе в бороду, уселся на место,  упорно
глядя в пол. - Между нашим народом и народом троллей - многолетняя вражда, -
объяснил герцог.
   - Тролли Йиканука не враждуют ни с кем, - более чем  высокомерно  ответил
Бинабик. - Это риммеры питают такой страх к нашему огромному росту и ужасной
силе, что предпринимают нападение везде, где видят нас, даже в замке Джошуа.
   - Довольно, -  принц  раздраженно  махнул  рукой.  -  Это  не  место  для
откупоривания старых бутылок. Бинабик, вы еще получите слово. Изгримнур,  ты
не закончил свой рассказ.
   Дивисаллис откашлялся. . - Позвольте мне сказать только еще одно,  принц,
- он обернулся к Изгримнуру. - Теперь, когда я  увидел  маленького  человека
из... Киванука? - мне легче  поверить  вашему  рассказу  о  буккенах.  Прошу
простить мои слова сомнения, добрый герцог.
   Нахмуренное лицо герцога смягчилось.
   - Не стоит об этом, барон, - проворчал он. - Я уже  позабыл  ваши  слова,
так же, как вы, уверен, позабыли глупую речь Айнскалдира.
   Герцог немного помолчал, чтобы собраться с мыслями.
   -  Итак,  как  я  уже  говорил,  в  этом-то  и  была   странность   всего
происходящего. Буккены редки даже  во  Фростмарше  и  в  пустынных  северных
горах, и мы благодарим Бога за это.  Никто  никогда  не  слыхал,  чтобы  они
нападали на такие вооруженные отряды, как наш. -  Его  взгляд  скользнул  по
Бинабику и остановился  на  Саймоне.  Всматриваясь  в  его  лицо,  он  снова
нахмурился. - Маленькие... они маленькие... но свирепы и очень опасны, когда
нападают в большом количестве. - Тряхнув головой,  как  бы  освобождаясь  от
смутных воспоминаний, рожденных видом  Саймона,  герцог  перевел  взгляд  на
остальных присутствующих. - Мы избавились от обитателей нор и направились  к
Наглимунду. Здесь мы быстро пополнили запасы и двинулись  дальше  на  север.
Мне не терпелось поскорее увидеть родные места, обнять жену и сына.
   Верхняя  Вальдхельмская  дорога  и  Фростмарш  стали  сейчас   нехорошими
местами. Те из вас, чьи замки находятся на севере, поймут, о чем  я  говорю,
без лишних слов. Мы были счастливы на седьмую ночь пути увидеть впереди огни
Вественби.
   На следующее, утро у ворот нас встретил Сторфот, тан Вественби - то, что,
как я полагаю, вы назвали бы бароном, - и полсотни его крестьян. Но он  ждал
не для того, чтобы приветствовать своего герцога.
   Смущенно - и еще бы он не смущался, предательская  собака,  -  он  сказал
мне, что Элиас объявил меня предателем и отдал мои земли Скали Острому Носу.
Сказал, что Скали требует, чтобы я сдался, а он,  Сторфот,  отвезет  меня  в
Элвритсхолл, где уже задержан мой сын  Изорн...  И  что  Скали  обещал  быть
честным  и  милостивым.  Честным!  Скали  из   Кальдскрика,   который   убил
собственного брата в пьяной ссоре! Он, видите ли, обещает мне милосердие под
моей собственной крышей! Если бы мои люде не удержали меня... если  бы...  -
Герцог Изгримнур был  вынужден  прерваться,  в  гневном  раздражении  теребя
бороду. - Что ж, - заключил он, - вам не  трудно  будет  догадаться,  что  я
собирался в ту же минуту вышибить из Сторфота дух. Лучше помереть с мечом  в
потрохах, подумал я, чем кланяться такой свинье, как Скали.  Но,  как  верно
заметил Айнскалдир, еще лучше будет отобрать у Скали свой  дом  и  заставить
его самого нажраться стали.
   Изгримнур обменялся кислыми усмешками со своим вассалом, снова повернулся
к собранию и хлопнул по пустым ножнам.
   - Итак, я обещаю. Даже если мне  придется  ползти  на  брюхе,  на  старом
толстом брюхе до самого Элвритсхолла, однажды я окажусь там, чтобы  воткнуть
мой верный Квалнир в его черное  сердце.  Клянусь  молотом  Дро...  Узирисом
Эйдоном, извините, епископ Анодис.
   Гвитин, принц Эрнистира, бывший до того  момента  необычайно  молчаливым,
теперь с грохотом стукнул кулаком по столу. Щеки его горели, но, как подумал
Саймон, не только от вина, хотя юный эрнистириец выпил его предостаточно.
   - Отлично, - сказал принц. - Но смотрите, смотрите, Изгримнур,  вовсе  не
этот Скали ваш злейший враг - нет, сам король!
   Шум прокатился по столу, но на этот раз,  казалось,  он  был  в  основном
одобрительным. Сама мысль о том, что чьи-то земли могут забрать  и  запросто
отдать кровному врагу, задела болезненную струну почти в каждом из них.
   - Эрнистириец верно говорит, - закричал тучный Ордмайер, приподнимаясь со
своего места. - Ясно, что Элиас так долго держал вас  в  Хейхолте,  чтобы  у
Скали было время осуществить свое предательство. Элиас - тот  враг,  который
стоит за всем этим.
   - Руками своих чересчур рьяных подручных Гутвульфа  и  Фенгбальда  он  не
задумываясь попирает права большинства присутствующих здесь!  -  Гвитин  уже
ухватился за тему и держал ее крепко. - Это  Элиас  пытается  сокрушить  нас
всех, пока мы не прекратим сопротивляться ненавистной  власти,  пока  мы  не
будем задушены налогами или раздавлены  грязными  сапогами  рыцарей  Элиаса.
Верховный  король  -  враг,  нам  пора   понять   это   и   действовать!   -
Гвитин'повернулся к Джошуа, словно  серая  статуя  возвышавшемуся  над  этой
бурей эмоций:
   - Вы, принц, должны взять на себя  руководство  этой  борьбой.  Ваш  брат
несомненно вынашивает планы относительно каждого из нас, как  он  совершенно
ясно показал в случае с вами и Изгримнуром. Разе не он наш истинный и  самый
опасный враг?!
   - Нет! Это не так!
   Резкий, неожиданный звук нового голоса в Большом зале Наглимунда щелкнул,
как кнут гуртовщика. Саймон вместе  со  всеми  остальными  обернулся,  чтобы
увидеть, кто это. Ибо этим человеком не был принц; который вскочил,  так  же
недоумевая, как и все остальные.
   В первый момент им всем показалось, что старик возник из ничего  прямо  у
них на глазах, так внезапно он шагнул вперед, к свету,  выходя  из  глубокой
тени. Он был высок и почти невероятно худ; черные тени лежали в  его  впалых
щеках и глубоких глазницах. На нем был плащ из волчьей шкуры, длинная борода
заткнута за пояс; Саймону старик  показался  каким-то  диким  духом  зимнего
леса.
   - Кто ты, старик? - спросил Джошуа. Два его стражника  шагнули  вперед  и
встали по обе стороны кресла принца. - Как ты попал на наш совет?
   -  Шпион  Элиаса,  -  прошипел  один  из  северных  лордов,  и  остальные
откликнулись ему эхом.
   Встал Изгримнур:
   - Он здесь, потому что я привел его, Джошуа, - сказал герцог. -  Он  ждал
нас на дороге в Вественби - знал, куда мы направляемся, и раньше  нас  знал,
что мы снова вернемся сюда. Он сказал, что так или иначе должен поговорить с
тобой.
   - Ив ваших интересах как можно скорее выслушать меня, - закончил  старик,
не отрывая от принца холодного взгляда сверкающих голубых  глаз.  -  У  меня
есть что сказать вам - всем вам, - он окинул собрание тревожащим взглядом, и
перешептывание затихло, едва родившись. - Вы можете выслушать меня, а можете
выгнать,  это  ваш  выбор...  и  это   всегда   дело   выбора   в   подобных
обстоятельствах.
   - Мы не дети, чтобы разгадывать твои загадки, старик, - с издевкой сказал
барон Дивисаллис. - Кто ты такой и что ты знаешь о тех предметах, которые мы
обсуждаем здесь? В Наббане, - он улыбнулся Джошуа, - мы бы отправили  его  к
Вильдериванским братьям, они хорошо ухаживают за безумцами.
   - Довольно, - отрезал Джошуа. - Говори немедленно, или я прикажу заковать
тебя в цепи, как настоящего шпиона. Кто ты и что у тебя за дело к нам?
   Старик чопорно наклонил голову:
   - Прошу прощения. Я давно не имел дела с придворными  обычаями.  Мое  имя
Ярнауга, я прежде жил в Танголдире.
   - Ярнауга! - вскричал Бинабик, снова взбираясь на кресло, чтобы взглянуть
на пришельца. - Поразительно! Ярнауга! Хо, я Бинабик,  я  долгое  время  был
учеником Укекука.
   Старик глянул на тролля своими стальными глазами, как бы пришпилив его  к
месту:
   - Да. Мы поговорим об этом и поговорим скоро. Но сейчас  у  меня  дело  в
этом зале и к этим людям. - Он стоял выпрямившись, лицом к креслу принца.  -
Я слышал, что юный эрнистириец назвал врагом короля Элиаса,  и  слышал,  что
остальные вторили ему в этом. Вы - все вы - похожи на мышей, которые, сидя в
норах, тихонько обсуждают страшного кота и грозятся когда-нибудь разделаться
с ним. Ни один из вас не понимает, что дело тут не  в  коте,  а  в  хозяине,
который принес кота только для того, чтобы тот перебил всех мышей.
   Джошуа подался вперед, обнаруживая вынужденный интерес:
   - Ты хочешь сказать, что Элиас сам чья-то пешка? Чья?  Я  полагаю,  этого
дьявола Прейратса?
   - Прейратс играет с черной магией, - усмехнулся старик, - но он  дитя!  Я
говорю  о  том,  для  кого  жизни  королей  -  это  всего  лишь   мимолетные
мгновения... О том, кто стремится отнять нечто  гораздо  большее,  чем  ваши
никому не нужные земли.
   Мужчины снова начали перешептываться.
   - Этот сумасшедший монах ворвался сюда,  чтобы  прочитать  нам  очередную
проповедь о проделках дьявола? - воскликнул один из баронов. -  Для  нас  не
секрет, что этот архидемон частенько использует людей для своей надобности.
   - Я говорю не о вашем эйдонитском главном дьяволе, - проронил  Ярнауга  и
снова обратил взор к высокому креслу принца. - Я говорю об  истинном  демоне
Светлого Арда, который так же реален, как этот камень,  -  он  опустился  на
корточки и похлопал рукой  по  полу,  -  ив  такой  же  степени  как  камень
составляет часть нашей страны.
   - Богохульство! - закричал кто-то. - Выкиньте его вон!
   - Нет, дайте ему говорить!
   - Говори, старик!
   Ярнауга поднял руки, успокаивая зал:
   - Я не какой-нибудь безумный полузамерзший святой, который прибыл спасать
ваши заблудшие души. - Он растянул сжатые губы в холодной улыбке. - Я пришел
к вам как один из членов Ордена Манускрипта. Я провел всю свою жизнь - и всю
ее потратил на наблюдения - возле этой смертоносной  горы,  именуемой  Пиком
Бурь. Орден Манускрипта, как может  подтвердить  вам  тролль,  долгое  время
бодрствовал, пока все остальные спали. Теперь  я  пришел  исполнить  клятву,
данную очень давно, и рассказать вам о вещах, которые вы вряд ли  хотели  бы
услышать.
   Нервная тишина воцарилась в зале, когда старик прошел и распахнул  дверь,
ведущую во двор замка. Вой ветра, который раньше казался всего лишь  смутным
стоном, теперь был оглушительным и беспощадным.
   - Месяц ювен! - сказал Ярнауга. - Всего недели остались до середины лета!
Скажите мне, может ли король, даже Верховный король, сделать  это?  -  Струи
дождя хлестали в открытую дверь за его спиной. - Обросшие  шерстью  великаны
гюны охотятся на людей в Вальдхельме. Буккены выползают из  холодных  нор  и
нападают на вооруженных солдат, и горны Пика Бурь на севере горят  всю  ночь
напролет. Я сам видел это зарево на небе и слышал,  с  каким  стуком  падают
ледяные молоты. Как Элиас мог устроить все это? Неужели вы  не  видите,  что
черная беспощадная зима спускается на вас вне зависимости от  времени  года,
непостижимая и коварная?
   Изгримнур снова  поднялся  на  ноги.  Он  прищурился,  круглое  лицо  его
побелело:
   - И что же получается? Ты хочешь сказать, что мы бьемся с Белыми лисицами
из старинных легенд? - За его спиной  забормотали,  зашептали,  спрашивая  о
чем-то.
   Ярнауга  посмотрел  на  герцога,  и  его  морщинистое   лицо   смягчилось
выражением, которое можно было принять за жалость или печаль.
   - Ах, герцог Изгримнур, Белые лисицы - некоторые их знают  как  норнов  -
как бы плохи они ни были, стали бы счастьем для нас, если бы  только  в  них
было все дело. Но я  вынужден  сказать  вам,  что  Утук'ку,  царица  норнов,
хозяйка ледяного Пика Бурь, не более повинна во всем этом, чем Элиас.
   - Подожди, старик, придержи язык хоть на одну минуту, - сердито  вмешался
Дивисаллис. - Принц Джошуа, простите меня, но достаточно  уже  одного  того,
что сумасшедший старик врывается на совет и получает слово без всяких к тому
оснований. Почему я, будучи эмиссаром герцога Леобардиса,  вынужден  тратить
время на выслушивание северных сказок о привидениях? Это невыносимо!
   В поднявшемся вновь гуле голосов  Саймон  почувствовал  приятный  холодок
возбуждения. Подумать только, что они с Бинабиком вдруг  оказались  в  самом
центре, в гуще событий истории, которая легко перешибла бы все то,  что  мог
когда-нибудь выдумать Шем-конюх. Но, думая  об  истории,  которую  он  будет
потом рассказывать у костра, Саймон вспомнил  тупые  морды  собак  норнов  и
бледные сверкающие войска в недрах ледяной горы своего сна, и  снова,  не  в
первый раз и не в последний, отчаянно захотел оказаться на кухне в Хейхолте,
чтобы все оставалось по-прежнему и никогда не изменялось.
   Старый  епископ  Анодис,  наблюдавший   за   вновь   прибывшим   свирепым
проницательным взглядом чайки, которая в  борьбе  с  пришельцами  отстаивает
свою любимую помойку, встал.
   - Я должен сказать, и мне стыдно в этом признаться, что всегда был  очень
невысокого мнения об этом... рэнде. Возможно Элиас и совершал ошибки, но его
святейшество Ликтор  Ранессин  призвал  нас  одуматься,  найти  путь,  чтобы
принести мир эйдонитам, включая,  конечно,  и  наших  благородных  языческих
союзников, - он небрежно кивнул в сторону Гвитина и его людей, - но все, что
я слышу  здесь,  это  разговоры  о  войне,  в  которой  неизбежно  прольется
эйдонитская кровь и которая должна явиться следствием  самых  незначительных
обид.
   - Незначительные обиды?! - вспылил Изгримнур. - Вы называете кражу  моего
герцогства  незначительной  обидой,  епископ?   Как   бы   вам   понравилось
возвратиться  домой  и  обнаружить,  что  в  вашей  церкви  устроили  стойло
проклятого Хирии или  гнездо  троллей?  Назвали  бы  вы  это  незначительной
обидой?
   - Гнездо троллей?! - сказал Бинабик, медленно поднимаясь на ноги.
   - Все, что было сказано, только доказывает мою точку  зрения,  -  рявкнул
епископ, вращая древо в костлявой руке, словно это был  нож  для  защиты  от
бандитов. - Ты, сын  мой,  кричишь  на  служителя  церкви,  когда  он  хочет
направить тебя на путь истинный... - Он  поднялся.  -  А  теперь,  -  Анодис
указал древом на Ярнауга,  -  теперь  этот...  этот...  бородатый  отшельник
рассказывает глупые и вредные сказки о ведьмах  и  демонах  и  вбивает  клин
между сыновьями Верховного короля! Кому это выгодно,  а?  Кому  служит  этот
Ярнауга, а? - Красный и трясущийся епископ рухнул в кресло, схватил графин с
водой, принесенный его прислужником, и стал жадно пить.
   Саймон взял Бинабика за руку и тянул ее до тех пор, пока его друг не сел.
   - Я все  еще  желаю  иметь  объяснение  по  поводу  "гнезда  троллей"!  -
задыхаясь, рычал он, но  когда  Саймон  нахмурился,  тролль  поджал  губы  и
замолчал.
   Принц Джошуа некоторое время сидел, пристально глядя на  Ярнаугу.  Старик
выдерживал его взгляд спокойно, как кошка.
   - Я слышал об Ордене Манускрипта,  -  сказал  наконец  принц.  -  Но  мне
казалось,  что  его  приверженцы  не  пытаются  воздействовать  на   решения
правителей и жизнь государства.
   - Я не слышал о таком ордене, - отозвался Дивисаллис. - И  я  думаю,  что
настало время этому странному старику рассказать, кто послал его и  что,  по
его мнению, угрожает нам - если это не Верховный король,  как  здесь  многие
думают.
   - Тут я согласен с наббанайцем, - заявил Гвитин  из  Эрнистира.  -  Пусть
Ярнауга выскажется, и тогда мы сами решим, поверить ему или выгнать  вон  из
зала.
   В самом высоком кресле кивнул  принц  Джошуа.  Старик  огляделся,  увидел
вокруг только полные ожидания лица и поднял руки в  странном  жесте,  прижав
указательные пальцы к большим, как бы держа перед глазами невидимую нить.
   - Хорошо, - сказал он. - Хорошо. Таким образом мы делаем первые  шаги  по
единственной дороге, способной вывести нас из-под тени  горы.  -  Он  развел
руки, как бы вытягивая невидимую нить на огромную длину, и раскрыл ладони. -
История Ордена коротка, - начал он, - но она входит в большую историю. -  Он
снова подошел к двери и на  этот  раз  закрыл  ее.  Потом  Ярнауга  коснулся
тяжелой створки. - Мы можем закрыть дверь, но  это  не  остановит  холода  и
града. Точно так же  вы  можете  объявить  меня  сумасшедшим  -  но  это  не
остановит того, что угрожает вам. Он ждал пять веков, чтобы вернуть то,  что
считает своим, и его руки сильнее и холоднее, чем кто-либо из  вас  в  силах
вообразить. Он и есть та - большая - история, в  кот