овернулся к нему, его худое лицо прояснилось.
   - Теперь иди к своим людям. Это продлится  недолго,  и  они  должны  быть
готовы.
   Эолер боялся пропустить даже самую малую часть удивительного зрелища.  Он
спускался со склона, взмахивая руками,  чтобы  сохранить  равновесие  всякий
раз, когда земля начинала колебаться, угрожая сбить его с ног.
   После четвертого удара большой кусок стены  раскрошился  и  упал  внутрь,
оставив  наверху  выемку,  словно  какое-то  гигантское  чудовище   откусило
кусочек. Эолер наконец понял, как близко подошли они к тому, о  чем  говорил
Джирики, и помчался вниз, к Изорну и взволнованным эрнистирийцам.
   - Пора! - закричал он. - Приготовьтесь!
   Последовал пятый удар, самый сильный. Эолер потерял  равновесие,  упал  и
покатился вниз по склону. Когда он остановился, его нос и губы были  разбиты
и онемели от снега. Он ожидал  взрыва  смеха  среди  своих  воинов,  но  они
молчали, потрясенно глядя на холм за его спиной.
   Эолер обернулся. Огромная стена Наглимунда толщиной  в  два  человеческих
роста рассыпалась, как песочный замок под ударом  морской  волны.  С  жутким
глухим звуком стена рухнула в снежную белизну. В  воздух  взметнулись  клубы
снежной пыли, белый туман поднялся, скрыв крепость.
   Когда он рассеялся,  мион-раши  уже  не  было.  Дыра  в  дюжину  эллей  в
поперечнике открывала проход в глубины Наглимунда. Очень медленно целое море
одетых в черное фигур  заполняло  эту  дыру.  Глаза  сверкали.  Концы  копий
блестели.
   Эолер с трудом поднялся на ноги.
   Но войска графа не двинулись с места; а из  Наглимунда  через  пролом  со
страшной скоростью устремился целый рой норнов, смертоносный и  не  ведающий
жалости, словно термиты, бегущие из разрушенного гнезда.
   В рядах ситхи раздался громкий лязг мечей о щиты, вылетела туча стрел,  и
первые норны покатились по склону. Некоторые из норнов  сами  несли  луки  и
влезали на обломки стены, чтобы стрелять, но в целом, казалось, ни  одна  из
сторон не собиралась ждать.  С  неистовством  любовников  два  древних  рода
ринулись навстречу друг другу.
   Битва  за  Наглимунд  быстро  потонула  в  жуткой   неразберихе.   Сквозь
кружащийся снег Эолер увидел, что через  пролом  бегут  не  только  стройные
норны. Там были еще и великаны вышиной в два  человеческих  роста,  покрытые
грязно-белой шерстью, вооруженные, как люди. Каждый из  них  тащил  огромную
дубину, круша кости, как сухие ветки.
   Прежде чем граф успел бы добежать до своих  людей,  один  из  норнов  уже
возник рядом с ним. Шлем почти полностью  скрывал  его  бледное  лицо,  латы
покрывали тело, но ноги, как в  это  ни  трудно  было  поверить,  ноги  были
босыми. Он мчался по мелкому глубокому снегу, как будто по твердым  каменным
плитам, быстрый как рысь. Застывший в изумлении Эолер чуть не потерял голову
от его первого сокрушительного удара.
   Какое невероятное безрассудство! Теперь Эолер не думал ни  о  чем,  кроме
спасения собственной жизни..
   У норна был только небольшой щит, и со своим легким мечом он был  намного
быстрее Над Муллаха. Эолер обнаружил, что вынужден защищаться, отступая вниз
по склону, задыхаясь под тяжестью тяжелых лат и щита. Несколько раз его нога
скользила на предательском снегу. Ему удалось парировать  несколько  ударов,
но ликующая гримаса норна сказала ему, что времени остается немного -  скоро
его мускулистый соперник отыщет удобный случай для последнего удара.
   Внезапно норн замер, его блестящие черные глаза расширились от удивления.
Мгновением позже он качнулся вперед и рухнул. В его  шее  торчала  стрела  с
голубым оперением.
   - Собери своих людей, граф, - со склона махал луком  Джирики.  -  Потеряв
друг друга, они потеряют дух! И помни, наши враги из плоти и крови! -  Ситхи
повернул коня и ринулся в самую гущу сражения. Мгновение  -  и  он  исчез  в
суматохе битвы.
   Эолер помчался вниз, к эрнистирийцам. По склону разносилось эхо от ржания
лошадей, криков людей и их страшных врагов.

***

   Под стенами Наглимунда ударил хаос. Как только Эолеру  и  Изорну  удалось
собрать людей для атаки на гору, на вершине появились  два  белых  великана,
несущие ствол огромного дерева. С оглушительным ревом  гиганты  кинулись  на
людей Эолера, действуя деревом, как косой, и сокрушая  все  на  своем  пути.
Трещали кости, изуродованные тела падали в  снег.  Кому-то  из  перепуганных
эрнистирийцев все-таки удалось попасть стрелой в глаз одному  из  великанов,
потом сразу несколько стрел попали в спину второму, так что он зашатался. Но
страшный ствол великана убил  еще  двоих,  прежде  чем  оставшиеся  в  живых
эрнистирийцы сбили его с наг и прикончили.
   Эолер видел, что большинство норнов заняты борьбой с ситхи, а вокруг была
такая неразбериха, что он заставил себя остановиться и оглядеться. Никогда в
жизни ему не приходилось видеть сражающихся бессмертных.  Те,  кого  он  мот
разглядеть сквозь вьюгу, двигались с поразительной змеиной скоростью, нанося
удары, делая обманные  движения  и  размахивая  своими  темными  мечами  как
ивовыми прутьями. Многие единоборства, казалось, заканчивались еще до  того,
как был нанесен первый удар; на самом деле в одиночных схватках после  серии
ловких танцевальных  движений  почти  всегда  наносился  только  один  удар,
который и завершал бой.
   С вершины холма послышалось грубое гудение. Эолер поднял голову и  увидел
на камнях то, что показалось ему рядом  трубачей,  поднявших  свои  длинные,
похожие на трубы инструменты к серому небу. Но  гудение  доносилось  изнутри
Наглимунда, в то время как норны, стоявшие на стене, надули щеки  и  дунули.
Из их труб вырвались не  звуки,  а  облака  пыли,  оранжевой,  как  закатное
солнце.
   Эолер  завороженно  смотрел.  Что  это?  Яд?   Или   какой-то   очередной
непостижимый ритуал бессмертных?
   Оранжевое облако поплыло вниз по склону, и люди под ним стали  извиваться
и корчиться, но никто не упал. Если это яд, подумал граф,  то  он  действует
гораздо хитрее тех, о которых он слышал. Потом Эолер почувствовал  жжение  в
горле и в носу. Он начал задыхаться и на мгновение  подумал,  что  наверняка
задохнется и умрет. Секундой позже он уже снова мог дышать. А потом небо над
иим перевернулось, тени начали удлиняться, а снег словно загорелся.
   Эолер был наполнен ужасом, который рос в нем, как огромный черный ледяной
цветок. Вокруг кричали люди, и он кричал тоже, а из  пролома  в  разрушенной
стене Наглимунда шли норны - чудовищные  демоны,  которых  даже  эйдонитские
священники никогда бы не  смогли  вообразить.  Граф  и  его  люди  бросились
бежать, но сзади их ждали ситхи,  безжалостные  и  золотоглазые,  ничуть  не
менее ужасные, чем их мертвенно-белые родственники.
   Западня! - думал Эолер, пока вокруг в панике метались его люди.  Западня!
Западня! Западня!
   Кто-то схватил его. Граф лягался и  царапался,  пытаясь  освободиться  от
этого ужасного желтоусого монстра  с  широко  раскрытым  кричащим  ртом.  Он
схватился было за меч, чтобы убить его, но кто-то еще толкнул Эолера  сзади,
и он упал боком в холодную белизну,  увлекая  за  собой  страшное  существо,
сжимающее его мертвой хваткой и из последних сил царапая его  руки  и  лицо.
Потом он лежал в снегу и барахтался, безнадежно пытаясь освободиться.
   Что происходит? - подумал он вдруг.  Там  были  монстры,  да  -  норны  и
гиганты, - но совсем не так близко. А ситхи - он вспомнил, как  страшно  они
выглядели, когда он был уверен, что они нарочно задумали поймать смертных  в
ловушку между собой и норнами и уничтожить их. Ситхи не враги нам!..
   Давление на его спину уменьшилось. Он освободился и сел. Монстра не было.
Рядом с ним согнулся  Изорн,  бессильно  уронив  голову,  как  новорожденный
теленок. Яростная  битва  по-прежнему  свирепствовала  вокруг  него,  и  его
собственные воины колотили друг друга, дерясь как бешеные собаки,  но  Эолер
все же почувствовал, как угасает невыносимый страх. Он дотронулся до  своего
холодного лица, потом посмотрел на окрашенный оранжевым снег.
   - Снег смывает его! - проговорил он. - Изорн! Это был какой-то  яд!  Снег
смывает его.
   Изорн судорожно сплюнул и слабо кивнул.
   - У меня это тоже прошло. - Он закашлялся, на губах его выступила  кровь.
- Я пытался... убить тебя.
   - Быстрее, - сказал Эолер, пытаясь подняться,  -  мы  должны  попробовать
смыть эту дрянь с остальных! Пошли.  -  Он  схватил  пригоршню  снега,  сняв
предварительно тонкий слой оранжевого порошка, и, шатаясь,  пошел  к  группе
визжащих и дерущихся людей рядом с ним. Все были в  крови,  но  это  была  в
основном кровь, текущая из ссадин и царапин, нанесенных  ногтями  и  зубами.
Помешавшись от яда, люди при этом становились неуклюжими и неловкими.  Эолер
швырял чистым снегом в каждое лицо, до которого мог достать.
   После того как ему и Изорну удалось добиться хотя  бы  какого-то  подобия
здравомыслия, они наскоро объяснили спасенным, в  чем  дело,  и  послали  их
помогать остальным. Один из солдат не смог подняться. Он потерял оба глаза и
умирал, истекая кровью. Снег вокруг него был  окрашен  алым.  Эолер  прикрыл
капюшоном его изуродованное лицо и нагнулся, чтобы набрать еще снега.

***

   Казалось, что  пыльная  отрава  не  оказала  на  ситхи  такого  пагубного
воздействия, как на Эолера и  его  людей.  Бессмертные,  находившиеся  ближе
всего к стенам, двигались чуть медленнее, и лица у них  были  отсутствующие,
но признаков полного помешательства, охватившего эрнистирийцев,  заметно  не
было. А на склоне холма по-прежнему шла жесточайшая битва.
   Ликимейя и несколько ее соратников были окружены  большой  группой  пеших
норнов, и хотя ситхи были на лошадях и  могли  наносить  смертоносные  удары
сверху, они падали, один за другим, в массу протянутых белых рук, похожих на
какое-то ядовитое растение.
   Йизахи Серое Копье встретился лицом  к  лицу  с  великаном,  который  уже
держал в каждой руке  по  трупу  ситхи.  Лицо  воина-ситхи  было  суровым  и
бесстрастным, как у ястреба, когда он ринулся вперед.
   Джирики с двумя товарищами повалили другого гиганта и добивали  чудовище,
точно быка. Кровь текла ручьями, заливая принца ситхи и его помощников.
   Бессильное тело Зиниаду с бледно-голубыми волосами с триумфом  волокли  к
Наглимунду, подцепив на копья, несколько норнов.  Чека'исо  и  темный  Курои
успели догнать их прежде, чем те доставили свой страшный трофей в безопасное
место, и каждый ситхи убил не менее трех белокожих родственников хотя и сами
они  при  этом  получили  множество  ран.  Потом  Чека'исо  Янтарные  Локоны
перебросил тело Зиниаду через седло, и его кровь смешалась с ее кровью, пока
они с Курои везли несчастную в лагерь ситхи.
   День, полный безумия и  страданий,  тянулся  долго.  Под  ударами  метели
солнце прошло зенит и начало клониться к закату. Разрушенная западная  стена
Наглимунда была освещена розовым вечерним светом, и снег под  ней  стал  еще
краснее.

***

   Мегвин брела вдоль края битвы как привидение - да она и была привидением.
Сначала она пряталась за деревьями, боясь даже смотреть  на  такие  страшные
дела, но в конце концов перестала.
   Если я мертва, то чего я боюсь?
   Но с каждой минутой ей становилось все труднее смотреть  на  разбросанные
по снежному склону мертвые тела и не бояться смерти.
   Боги не умирают, а смертные умирают только раз, убеждала она себя.  Когда
все будет закончено, все они вновь поднимутся.
   Но если все они могут воскреснуть, в чем смысл этой битвы? И если боги не
умирают, зачем им бояться толпы демонов Скадаха? Это было непонятно.
   Размышляя, Мегвин медленно бродила между  убитыми  и  убийцами.  Ее  плащ
развевался; ноги оставляли  маленькие  ровные  следы  в  красно-белой  пене.



    Тэд УИЛЬЯМС
    ОРДЕН МАНУСКРИПТА VI
    БАШНЯ ЗЕЛЕНОГО АНГЕЛА





ЧАСТЬ 1
ЗАБЫТЫЕ ЛАБИРИНТЫ

1 ТРЕТИЙ ДОМ

   В Саймоне кипела ярость. Они попались в ловушку так же легко и глупо, как
весенние ягнята, бредущие прямиком на скотобойню.
   - Ты можешь хоть немного  пошевелить  руками?  -  шепотом  спросил  он  у
Мириамели. Его собственные запястья были связаны на совесть: у двух огненных
танцоров, сделавших это, явно был немалый опыт в такой работе.
   Она покачала головой. Становилось все труднее разглядеть ее в сгущавшейся
тьме.
   Они бок о бок стояли на коленях в центре лесной поляны. Руки  им  связали
за спиной, а  ноги  перетянули  веревкой  в  коленях.  Глядя  на  связанную,
беспомощную  Мириамель,  он   снова   подумал   о   бессловесных   животных,
предназначенных на убой, и черная ярость опять охватила его.
   Я рыцарь. Разве это ничего не значит? Как я мог это допустить?
   Он должен был догадаться! Но ему, конечно, больше нравилось слушать лесть
этого Ролстена. "Ты видала, как этот рыцарь  управляется  с  мечом".  Подлый
предатель! "Ему нечего бояться огненных танцоров"!
   И я ему поверил! Я не достоин  называться  рьщарем.  Я  опозорил  Джошуа,
Моргенса, Бинабика и всех, кто  когда-либо  пытался  хоть  чему-нибудь  меня
научить.
   Саймон предпринял еще одну отчаянную попытку  как-то  ослабить  путы,  но
веревки держали его мертвой хваткой.
   - Ты что-то знаешь об этих огненных танцорах?  -  шепотом  спросил  он  у
Мириамели. - Что они собираются с нами  сделать?  Что  значит  "отдадим  вас
Королю Бурь"? Они нас сожгут?
   Он почувствовал, как она пожала плечами.
   - Не знаю. - Голос ее казался вялым и безжизненным. - Вероятно.
   Ужас и ярость Саймона отступили перед волной раскаяния.
   - Я предал тебя, да? Хорош защитничек!
   - Это не твоя вина. Нас обманули.
   - Жаль, что я не могу добраться до горла этого Ролстена. Его жена хотя бы
пыталась подать нам знак, что нас ждет ловушка, но он - он!
   - Он тоже был напуган. - Мириамель говорила отрешенно, как будто  предмет
их разговора давным-давно не имел никакого значения. -  Я  не  уверена,  что
могла бы пожертвовать жизнью ради спасения  незнакомых  мне  людей.  Они  не
смогли - разве есть у меня право ненавидеть их за это?
   - Кровавое древо! - Саймон не был столь великодушен.  Не  время  изливать
потоки сочувствия на предателей. Он должен спасти Мириамель,  должен  как-то
разорвать эти веревки и пробиться на свободу. Но он понятия не имел, как это
сделать.
   В лагере огненных танцоров текла обычная жизнь. Несколько человек в белом
поддерживали огонь, другие кормили коз и цыплят или просто  тихо  беседовали
между собой. Среди них было даже  несколько  женщин  и  детей.  Если  бы  не
связанные пленники, да не мелькающие повсюду белые рясы, все это можно  было
бы принять за обычный вечер в маленькой деревне.
   Мифавару, главарь  танцоров,  увел  трех  своих  ближайших  сообщников  в
большой дом. Саймону не очень хотелось думать, что они там обсуждают.
   Становилось все темнее. Обитатели лагеря приступили к скромному ужину, но
ни крошки не было предложено пленникам. Огонь плясал и потрескивал на ветру.
***
   - Поднимите их! - Глаза Мифавару скользнули по Саймону и Мириамели, потом
поднялись вверх, к сине-черному небу. - Приближается их час.
   Двое его помощников рывком поставили пленников на ноги. У Саймона онемели
ноги, к тому же трудно было сохранять равновесие со связанными коленями;  он
пошатнулся и упал бы, если бы стоявший сзади огненный танцор не схватил  его
за руки и не дернул еще раз вверх. Мириамель тоже нетвердо стояла на  ногах,
и огненный танцор обхватил ее за талию так  небрежно,  словно  имел  дело  с
бревном.
   - Не смей ее трогать, - зарычал Саймон.
   Мириамель устало посмотрела на него:
   - Это бессмысленно, Саймон, оставь.
   Здоровенный танцор ухмыльнулся и положил было руку ей на грудь, но резкий
окрик Мифавару мгновенно отрезвил его. Он повернулся  к  главарю;  Мириамель
безвольно повисла в его руках, лицо ее не выражало никаких чувств.
   - Идиот, - жестко сказал Мифавару.  -  Это  тебе  не  игрушки.  Эти  двое
предназначены Ему - Господину. Ты понял?
   Державший Мириамель испуганно закивал.
   - Пора идти. - Мифавару повернулся и направился к краю поляны.
   Огненный танцор грубо толкнул Саймона в  спину,  и  тот  повалился  лицом
вперед, как срубленное дерево. Ему никак не удавалось восстановить  дыхание,
ночь поплыла перед глазами светящимися точками.
   - У них ноги связаны, - медленно проговорил огненный танцор.
   Мифавару резко повернулся.
   - Вижу. Так снимите с них веревки!
   - Но... а что, если они сбегут?
   - Скрутите им руки хорошенько,  а  другим  концом  обвяжите  себя  вокруг
пояса! - С плохо скрытым отвращением он покачал лысой головой.
   Когда человек вынул нож и нагнулся, чтобы разрезать  веревки,  у  Саймона
появилась слабая надежда. Если Мифавару тут единственный умный - а так  оно,
судя по всему, и есть, - они еще могут попытаться что-нибудь сделать.
   Наконец оба, и Саймон и Мириамель, смогли идти. Танцоры подталкивали их с
такой силой, словно погоняли здоровенных быков.  Если  кто-то  из  пленников
спотыкался или шел слишком медленно, в дело  шли  короткие  копья  с  тонким
древком - никогда раньше Саймон не видел ничего подобного.
   Мифавару исчез в густых  зарослях  у  края  поляны.  Саймон  почувствовал
мгновенное облегчение. Он долго наблюдал за  костром,  и  в  голове  у  него
роились всякие неприятные мысли. В конце концов, может быть,  там,  куда  их
ведут, у них появится возможность убежать? А может быть,  подходящий  случай
представится уже во время пути?
   Он оглянулся и  испытал  горькое  разочарование:  казалось,  целая  толпа
огненных танцоров следует за ними, белый хвост процессии терялся в зарослях.
   То, что с открытого места казалось сплошной стеной леса,  на  самом  деле
было прорезано хорошо утоптанной тропой, петлявшей то в одну,  то  в  другую
сторону и поднимавшейся к вершине горы.
   По земле стлался густой туман; было ощущение, что он поглощает не  только
неровности рельефа, но и  звуки.  Если  не  считать  мерной  глухой  поступи
четырех десятков ног, лес был молчалив. Не подавала голоса  ни  одна  ночная
птица. Даже ветер стих.
   Мозг Саймона лихорадочно работал.  В  его  голове  молниеносно  возникали
всевозможнейшие планы бегства - и так же  быстро  он  отвергал  их  один  за
другим как невыполнимые. Их было только двое в незнакомом, пустынном  месте.
Даже если бы им удалось вырваться у огненных танцоров, державших их веревки,
связанные руки не дали бы им возможности сохранять  равновесие  и  расчищать
себе дорогу - через несколько минут их бы снова схватили.
   Он посмотрел  на  бредущую  рядом  принцессу.  Она  выглядела  замерзшей,
усталой и тоскливо покорной всему,  что  ее  ожидало.  Ей  по  крайней  мере
оставили плащ. В единственный момент относительной  бодрости  она  уговорила
стражников вернуть его, чтобы закутаться от ночного ветра.
   Саймон был менее удачлив. Его плащ пропал  вместе  с  мечом  и  канукским
ножом. Теперь  у  него  не  было  ничего,  кроме  одежды,  бренного  тела  и
бессмертной души.
   И бессмертной души Мириамели, подумал он. Я  поклялся  защищать  ее.  Это
по-прежнему мой долг.
   В этом было некоторое утешение. Пока он дышит, у него есть цель.
   Мокрая ветка хлестнула его по лицу. Он выплюнул еловые  иголки.  Мифавару
превратился в маленькую призрачную фигурку во мраке перед ними.  Он  вел  их
все выше и выше.
   Куда мы идем? Может быть, лучше было бы никогда этого не узнать.
   Они шли, спотыкаясь, сквозь серый туман, как проклятые  души,  пытающиеся
выбраться из ада.
   Казалось, что так они шли много часов подряд. Туман немного рассеялся, но
тишина  оставалась  такой  же  тяжелой,  а  воздух  густым  и  сырым.  Потом
неожиданно они вышли из чащи и оказались на вершине горы.
   Пока они поднимались по заросшему склону, пелена  облаков  закрыла  небо,
спрятав луну и звезды. Свет теперь исходил только от нескольких  факелов  да
от гигантского костра, разведенного на вершине. Ее горб, расцвеченный яркими
огоньками,  казалось,