рят, так напитались кровью,  что
их древесина порозовела.
   Грохот копыт стал громче биения сердца  Деорнота,  звучавшего  у  него  в
ушах. Он поднял лук, но не согнул его, приберегая силы. Рой  мигающих  огней
показался на лугу под ними. Скачка  всадников  замедлилась,  как  будто  они
почувствовали, что отряд  принца  притаился  в  роще  над  ними.  Когда  она
натянули поводья, пламя их факелов оранжевыми цветками взметнулось вверх.
   - Их почти две дюжины, - сказал Изорн огорченно.
   - Я беру первого, ты - второго.
   - Подождите, - тихо сказал Джошуа, - ждите команды.
   Предводитель спешился и пригнулся к земле, чтобы на него не  падал  свет.
Когда он выпрямился, его бледное лицо, скрытое капюшоном, повернулось, чтобы
взглянуть  наверх,  и  у  Деорнота  возникло  ощущение,  что   он   способен
рассмотреть их в потемках. Деорнот прицелился.
   - Готовьтесь, - пробормотал Джошуа, - еще через мгновение...
   Наверху в ветвях раздался шелест и какой-то треск. Что-то темное  ударило
Деорнота по голове, испугав его настолько, что стрела  полетела  значительно
выше намеченной цели. Деорнот вскрикнул и отступил, прикрывая глаза  руками,
но то, что его уварило, ухе исчезло.
   - Стойте! - крикнул  голос  откуда-то  сверху,  нечеловеческий  свистящий
голос. - Остановитесь!
   Изорн, который ошеломленно смотрел, как Деорнот отмахивается непонятно от
чего, мрачно повернулся и прицелился.
   - Демоны! - прорычал он, натягивая тетиву.
   - Джошуа? - позвал кто-то снизу. - Принц Джошуа? Ты там?
   Последовало минутное молчание.
   - Хвала Эвдону! - выдохнул Джошуа. Он выбрался из кустов и  направился  к
освещенному луной пространству, плащ  его  надулся,  как  парус  на  сильном
ветру.
   - Что он делает? - в отчаянии прошипел Изорн. Воршева издала крик  ужаса,
но Деорнот тоже узнал голос.
   - Джошуа, -  крикнул  предводитель  всадников.  -  Это  Хотвиг  из  Клана
Жеребца, - он откинул капюшон, обнажив заросшее бородой лицо и  растрепанные
светлые волосы. - Мы несколько дней скачем за вами!
   - Хотвиг? - обеспокоенно спросила Воршева. - Отец с вами?
   Тритинг резко рассмеялся:
   - Только не  он,  госпожа  Воршева.  Марч-тан  так  же  не  терпит  моего
общества, как твоего или твоего супруга.
   Страж Лугов и Джошуа  обменялись  рукопожатием,  остальная  часть  отряда
принца тоже показалась из-за деревьев; их все еще била нервная дрожь, но они
переговаривались с облегчением.
   - У меня  много  новостей,  Джошуа,  -  сказал  Хотвиг,  когда  остальные
всадники присоединились к ним. - Сначала, однако, нужно разложить костер. Мы
ехали с такой скоростью, с которой не  бежит  сам  Степной  Громовержец.  Мы
замерзли и устали.
   - Конечно, - сказал Джошуа. - Прежде всего - костер.
   Деорнот выступил вперед и взял Хотвига за руку.
   - Хвала милостивому Узирису, - промолвил он. -  Мы  же  приняли  тебя  за
Фенгбальда, посланца Верховного короля. Я  чуть  не  пустил  стрелу  тебе  в
сердце, но что-то ударило меня по руке в темноте.
   - Можешь воздавать хвалу Узирису, - проговорил какой-то суховатый  голос,
- но я к этому тоже имею отношение.
   Джулой вышла  из-за  деревьев  и  спустилась  по  склону  в  круг  света.
Колдунья, как с удивлением понял Деорнот, была одета в плащ и брюки  из  его
собственной седельной сумки. Ноги ее были босы.
   - Валада Джулой! - воскликнул пораженный Джошуа. - Ты приходишь нежданно.
   - Может, вы меня и не ждали, принц Джошуа, но я-то вас искала. И  хорошо,
что нашла, а то бы все закончилось кровопролитием.
   - Так это ты ударила меня, когда я чуть не выпустил  стрелу?  -  медленно
проговорил Деорнот. - Но как?..
   - Потом у нас будет время для рассказов, - сказала Джулой. Она опустилась
на колени перед Лилит, которая вырвалась из рук Гутрун и бросилась в объятия
кодуньи с бессловесным криком восторга. Когда она обнимала  девочку,  желтые
глаза Джулой остановили взгляд  на  Деорноте.  Он  почувствовал,  как  озноб
пробежал по спине.  -  Потом  будет  достаточно  времени  для  рассказов,  -
повторила она. - Теперь пора разводить костер. Луна уже прошла большую часть
пути. Если вы с рассветом окажетесь в  седле,  вы  сможете  еще  до  темноты
добраться до Скалы прощания, - она взглянула на северное небо.  -  И,  может
быть, успеете до бури.

***

   Небо было черным, как смола, от темных  туч.  Дождь  переходил  в  мокрый
снег. Рейчел Дракон, озябшая и побитая непогодой,  укрылась  под  навесом  у
здания на Скобяной улице, чтобы немного передохнуть. Переулки Эрчестера были
пустынны: только град и одинокая фигура с огромным тюком на спине,  бредущая
через уличную грязь в направлении Центрального ряда, оживляли картину.
   Может, тоже бежит в деревню, тащит  на  себе  весь  скарб,  подумала  она
горько. Кто же ее станет осуждать? Одним жителем меньше. Все равно, что чума
пронеслась по городу.
   Передернувшись, она снова пустилась в путь.
   Несмотря на мерзкую погоду, многие  двери  на  Скобяной  улице  болтались
незапертые, приоткрывая черную  пустоту  внутри  и  захлопываясь  со  звуком
ломающихся  костей.  Действительно  было  похоже,   что   какая-то   напасть
опустошила Эрчестер, но скорее  эпидемия  страха,  нежели  какая-то  болезнь
изгоняла из города людей. Именно страх, в  свою  очередь,  заставил  старшую
горничную пройти всю улицу Скобяного ряда, прежде  чем  она  нашла  то,  что
искала. Она несла свою новую покупку под плащом у самой груди, укрывая ее от
глаз малочисленных прохожих и, как она надеялась, даже от осуждающего  глаза
Божия.
   Тут была своеобразная  ирония:  ей  совершенно  не  было  нужды  идти  по
пустынным улицам в эту жуткую  ветреную  погоду;  любой  из  сотен  кухонных
приборов Хейхолта прекрасно сгодился бы. Но это был ее собственный план и ее
собственное решение. Взять то, что ей  было  необходимо,  из  шкафа  Юдит  -
значило подвергнуть опасности хозяйку кухни, а Юдит была одной  из  немногих
среди  прислуги  Хейхолта,  кого  Рейчел  уважала.  Больше  того,  это   был
действительно собственный план Рейчел, и ей  действительно  было  необходимо
снова пройти по опустевшим и заброшенным улочкам Эрчестера, чтобы  набраться
храбрости для осуществления задуманного.
   - Весенняя уборка, - напомнила она себе. Резкий, не  похожий  на  обычный
для Рейчел хохоток сорвался с ее губ. - Весенняя уборка в середине лета,  да
еще со снегом, - она покачала головой, ощутив неодолимое желание  плюхнуться
прямо в дорожную грязь и расплакаться. -  Хватит,  старуха,  -  сказала  она
себе, как делала частенько. - Пора  за  работу.  По  эту  сторону  небес  не
отдохнешь.

***

   Если и были какие-то сомнения в том, что Судный день совсем близко, как и
было предсказано в святой Книге Эйдона, Рейчел стоило только напомнить  себе
о комете, которая появилась на небе весной того года, когда Элиас вступил на
престол. В то время, когда все еще были полны оптимизма,  многими  это  было
воспринято как  знак  наступления  новых  времен,  начала  новой  жизни  для
Светлого Арда. Теперь-то было совершенно ясно, что это  возвещало  последние
дни Суда и Приговора. А что же еще, корила она себя, могла бы означать такая
красная полоса адского пламени на небе? Только слепой дурак мог  принять  ее
за какой-то иной знак..
   Увы!  подумала  она,  выглядывая  из   капюшона   на   разоренные   лавки
Центрального ряда, мы сами создали себе такое ложе, теперь Господь  заставит
нас на нем и возлежать. Он наслал  на  нас  чуму  и  засуху,  а  теперь  еще
невиданные бури. Да кому же нужен был знак яснее, чем такая страшная  смерть
нашего Ликтора?
   Потрясшая всех новость объяла замок и город при нем, как пламя. Только  о
ней последнюю неделю  и  говорил:  Ликтор  Ранессин  умер,  убитый  в  своей
собственной  постели  какими-то  язычниками,   которые   зовутся   огненными
танцорами.  Эти  чудовища-безбожники   также   подожгли   часть   Санкеллана
Эйдонитиса. Рейчел видела Ликтора, когда  он  приезжал  на  похороны  короля
Джона, - прекрасный святой человек. И вот в этот год, страшнее  которого  не
придумаешь, он тоже погибает.
   - Господи, спаси наши души. Святого Ликтора убили, демоны и духи бродят в
ночи даже в самом Хейхолте, - ее передернуло, когда она  вспомнила  то,  что
видела как-то недавно ночью из окон флигеля  для  прислуги.  Привлеченная  к
окну не  звуком  или  зрелищем,  а  каким-то  непередаваемым  чувством,  она
неслышно  покинула  своих  спящих  подопечных  и,  взобравшись  на  табурет,
высунулась из окна, чтобы взглянуть вниз на обнесенный живой изгородью  сад.
Там, среди неясных теней подстриженных под разных животных кустов, стояли  в
кругу фигуры, одетые в черное. Почти задохнувшись от ужаса,  Рейчел  потерла
свои старческие ненадежные глаза, но фигуры эти не были ни  сновидением,  ни
просто миражом. Пока она смотрела, одна из фигур  в  капюшоне  обернулась  и
взглянула вверх на нее, глаза ее казались темными дырами  на  трупно-бледном
лице. Рейчел бросилась назад и  юркнула  в  свою  жесткую  постель,  натянув
одеяло на голову, и пролежала в этом страхе, лишившем ее сна и покрывшим  ее
тело холодным потом, до самого рассвета.
   До этого безумного года Рейчел доверяла своему суждению с той же железной
решимостью, с которой она доверяла своему Богу, своему  королю  и  верила  в
необходимость соблюдения чистоты и порядка. Два дня  после  ночного  видения
она  бродила  по  замку  в  каком-то  тумане,  механически   выполняя   свои
обязанности, с ужасом думая, не превратилась ли она в ту полоумную  старуху,
в которую поклялась себе не превращаться, предпочитая смерть.
   Но, как ей вскоре удалось установить, если главная горничная сошла с ума,
то болезнь ее заразна. Многим другим также  привиделись  те  же  бледнолицые
призраки. Уменьшившийся в  размерах  рынок  в  Центральном  ряду  был  полон
перешептываний о том, что какие-то существа бродят по городу и селу.  Кто-то
говорил, что это призраки жертв Элиаса, которые не в силах заснуть, пока  их
головы торчат на шестах над  Нирулагскими  воротами.  Другие  говорили,  что
Элиас и Прейратс заключили сделку с дьяволом и что эти  бессмертные  исчадия
ада добились для него падения Наглимунда и  теперь  ждут  его  приказаний  в
отношении подобных богопротивных дел.
   Рейчел  Дракон  когда-то  не  верила  ничему,  что  выходило   за   рамки
преподносимых отцом Дреозаном церковных истин, и она даже  сомневалась,  что
сам принц демонов способен в решающий момент преградить ей путь, раз  на  ее
стороне был Узирис и ее собственный здравый смысл. Теперь Рейчел стала такой
же суеверной, как самая последняя служанка, потому что  она  видела.  Своими
собственным двумя глазами видела  хозяев  ада  в  замковом  саду.  Можно  не
сомневаться, что близится Судный день.
   Из мрачной задумчивости Рейчел вывел шум на улице. Она посмотрела вперед,
прикрыв глаза от летящего в лицо снега. Стая собак дралась из-за  чего-то  в
уличной грязи, рыча и завывая. Она  отошла  к  краю  дороги  и  пробиралась,
прижимаясь к стенам зданий. По улицам Эрчестера  всегда  бегали  собаки,  но
сейчас, когда в городе осталось так мало людей, они совсем одичали. Владелец
лавки рассказал ей, что несколько  собак  запрыгнули  в  окно  на  одной  из
ближайших улиц, набросились на женщину, лежавшую в постели,  и  загрызли  ее
насмерть. Подумав об этом, Рейчел содрогнулась от страха. Она  остановилась,
не зная, удастся ли ей пройти  мимо  них,  оглядела  дорогу,  но  никого  не
увидела. На расстоянии двух фарлонгов двигались какие-то неясные фигуры,  но
слишком далеко, чтобы прийти  на  помощь.  Она  проглотила  ком  в  горле  и
двинулась вперед, не отрывая руки от стены, а другую тесно прижимая к груди.
Пробираясь мимо дерущихся собак,  она  поискала  глазами  на  всякий  случай
какую-нибудь открытую дверь.
   Трудно было рассмотреть, из-за чего возникла эта свара, так как и  собаки
и добыча были вымазаны темной грязью.  Один  из  кобелей  поднял  голову  от
клубка тощих животов и костлявых задов, пасть  его  растянулась  в  дурацкой
усмешке, язык болтался. Его грязный нос и раскрытая пасть вдруг навели ее на
мысль о  грешнике,  приговоренном  гореть  вечным  огнем,  потерянной  душе,
которая забыла все, что когда-либо знала о красоте и счастье. Зверюга  молча
смотрел на нее, стоя под градом, который сыпался на тонущую в грязи улицу.
   Наконец, снова привлеченный возней своих  собратьев,  пес  отвернулся  от
нее. С рычанием он нырнул обратно в груду дерущихся тел.
   Со слезами на глазах Рейчел опустила голову и, пригнувшись против  ветра,
заспешила обратно в Хейхолт.

***

   Гутвульф  стоял  рядом  с  королем  на  балконе,  с  которого  был  виден
внутренний  двор.  Элиас,  казалось,  пребывал  в   необычайно   приподнятом
настроении, даже несмотря на очень скромный размер толпы,  согнанной,  чтобы
наблюдать парад эркингардов.
   Гутвульф слышал разговор своих воинов о ночных ужасах, которые опустошали
залы Хейхолта и дома в Эрчестере. Не только  мало  народу  собралось,  чтобы
увидеть короля, но среди  этих  собравшихся  царило  какое-то  беспокойство.
Гутвульф не сразу решился бы пройти без оружия через  эту  толпу,  надев  на
себя перевязь с надписью Рука Короля.
   - Проклятая погода, а? - заметил Элиас, устремив свои  зеленые  глаза  на
мельтешащих перед ними  всадников,  которые  пытались  удержать  лошадей  на
месте, несмотря на крупный град. - Необычно холодно для анитула, а, Вульф?
   Гутвульф удивленно обернулся, не понимая,  считать  ли  это  шуткой.  Это
совершенно необъяснимая погода была главной  темой  разговоров  в  замке  на
протяжении нескольких месяцев. Было гораздо холоднее, чем  обычно.  Подобная
погода просто пугала и усиливала ощущение надвигающегося несчастья.
   - Да, сир, - было все, что он сказал. Он уже твердо решил  для  себя:  он
готов возглавить поход эркингардов, как того требует король; но  как  только
он и его войско окажутся вне досягаемости короля, сам Гутвульф ни за что  не
вернется. Пусть преступно беззаботные идиоты,  вроде  Фенгбальда,  выполняют
королевские поручения. Гутвульф  возьмет  тех  солдат,  которые  захотят,  и
вместе со своими преданными утаньятцами переидет на службу к  Джошуа,  брату
Элиаса. Или, если слухи о том, что принц жив - всего лишь слухи, граф и  те,
кто  за  ним  последует,  найдут  какое-нибудь  место,   где   смогут   сами
устанавливать правила и порядки, подальше от этого  существа  с  воспаленным
мозгом, которое когда-то было его другом.
   Элиас  жесткой  рукой  похлопал  его  по  плечу,   потом   наклонился   и
по-королевски взмахнул рукой. Двое стражей подняли трубы и проиграли  боевой
сигнал. Сотня  всадников  удвоила  усилия,  пытаясь  выстроить  нервничающих
лошадей в один ряд. Королевский изумрудный штандарт  с  драконом  хлопал  на
ветру, угрожая вырваться из руки  знаменосца.  Только  несколько  человек  в
толпе зрителей издали приветственные крики, которые тут же потонули  в  шуме
ветра и падающего мокрого снега.
   - Может быть, вы позволите мне спуститься к ним, ваше величество? -  тихо
попросил Гутвульф. -  Лошади  беспокоятся  из-за  бурной  погоды.  Если  они
понесут, то вмиг сомнут толпу.
   Элиас нахмурился.
   - Что? Тебя беспокоит немного крови под копытами? Они закалены в  боях  -
на этот счет можешь не тревожиться.  -  Он  обратил  свой  взгляд  на  графа
Утаньята. Глаза его были настолько чужими, что Гутвульф беспомощно  моргнул.
- Так всегда и бывает, как тебе известно,  -  продолжал  Элиас,  растянув  в
улыбке губы. - Или ты сметаешь то, что стоит у тебя  на  пути,  или  сметают
тебя. Середины не бывает, друг мой Гутвульф.
   Граф долго выдерживал взгляд короля, потом отвел глаза, бросив  отчаянный
взгляд на толпу внизу. Что это значит? Неужели  Элиас  подозревает?  Неужели
все это представление сделано специально для того,  чтобы  обвинить  старого
товарища и отослать голову Гутвульфа вслед  за  другими,  которые  гроздьями
черных ягод обрамляют верхний пролет Нирулагских ворот?
   - А, мой король, - раздался знакомый скрипучий голос, - вы дышите  свежим
воздухом? Я бы пожелал вам для этого погоды получше.
   Прейратс стоял в дверях, ведущих на балкон, зубы его скалились в  волчьей
улыбке. На священнике был просторный плащ с капюшоном, накинутый поверх  его
алого одеяния.
   - Рад видеть тебя здесь, - сказал Элиас. - Надеюсь,  ты  успел  отдохнуть
после долгого путешествия?
   - Да, ваше величество. Поездка  была  трудной,  но  ночь,  проведенная  в
собственной постели в Башне Хьелдина, дала чудесные результаты.  Я  снова  к
вашим услугам, - священник отдал шутливый поклон, причем макушка его бледной
лысой головы мелькнула  на  миг,  подобно  молодой  луне.  Он  выпрямился  и
взглянул на Гутвульфа. - А, граф Утаньят, доброе вам утро, Гутвульф. Слышал,
что вы отправляетесь в поход по поручению короля.
   - Вопреки вашему совету, насколько мне известно, - сказал граф,  взглянув
на него с отвращением.
   Алхимик передернул плечами, давая понять, что его  соображения  не  имеют
особого значения.
   - Думаю, у его величества есть более важные дела, чем поиски брата.  Сила
Джошуа была сломлена при Наглимунде - не вижу смысла его  преследовать.  Как
семя на каменистой почве, я думаю, он не сможет найти себе опоры, ему  негде
будет набраться силы. Никто не решится бросить вызов Верховному королю,  дав
прибежище подобному ренегату, - он снова пожал плечами. - Но  я  всего  лишь
советник. Король решает сам.
   Элиас, казалось, не обратил внимания на эту  перепалку,  глядя  на  тихое
сборище внизу. Он рассеянно потер железную корону  на  лбу,  как  будто  она
причиняло ему  неудобство.  Гутвульф  отметил  про  себя,  что  кожа  короля
приобрела какой-то болезненный прозрачный оттенок.
   - Странные дни, - сказал Элиас, как бы про себя. - Странные дни...
   - Поистине странные дни, -  согласился  Гутвульф,  рискованно  вступая  в
разговор. - Я слышал, святой отец, вы были в Санкеллане  в  ту  самую  ночь,
когда был убит Ликтор.
   Прейратс сумрачно кивнул:
   - Ужасное происшествие. Какие-то  еретики  из  какой-то  секты,  как  мне
сказали. Я надеюсь, что Веллигас, новый Ликтор, скоро с ними разберется.
   - Ранессина будет очень не хватать, - медленно сказал Гутвульф. - Он  был
популярным и уважаемым человеком даже для тех,  кто  не  разделяет  истинной
веры.
   - Да, он имел большую власть, - согласился  Прейратс.  Его  черные  глаза
сверкнули, когда он взглянул на короля. Элиас все еще не поднимал  глаз,  но
какое-то болезненное выражение  скользнуло  по  его  лицу,  исказив  бледные
черты. - Очень могущественный человек, - повторил красный поп.
   - Мой народ что-то не выглядит очень счастливым,  -  пробормотал  король,
перегнувшись через каменный парапет. Ножны его массивного меча проскрежетали
по камню, и Гутвульф невольно содрогнулся: эти сновидения, которые  до  сих.
пор его не оставляют,  -  сновидения  об  этом  мерзком  мече  с  его  двумя
лезвиями!
   Прейратс придвинулся ближе к королю. Граф Утаньята тут же подался  назад,
не желая даже прикосновения плаща алхимика. Отвернувшись от него,  он  вдруг
уловил какое-то движение в дверном проеме позади:  развевающиеся  занавески,
бледное лицо, тусклый блеск обнаженного метала.  Через  мгновение  по  двору
разнесся вопль.
   - Убийца!
   Прейратс, зашатавшись, отступил от парапета,  между  его  лопаток  торчал
нож.
   Несколько последовавших за  этими  мгновений  прошли  ужасающе  медленно:
вялость движений Гутвульфа, какое-то тупое безнадежное течение мыслей родили
в нем ощущение, что он сам и  все  присутствующие  на  балконе  погружены  в
вязкую грязь, не позволяющую  как  следует  вздохнуть.  Алхимик  повернулся,
чтобы посмотреть, кто на него напал, и увидел старуху с  безумными  глазами,
которая оказалась на полу позади него в результате его судорожной реакции на
нанесенный удар.  Прейратс  ощерился  какой-то  страшной  собачьей  гримасой
аго