днял глаза, пораженный щемящей интонацией этих слов.
   - Мой бедный брат, - повторил Джошуа, - он теперь  совсем  завяз  в  этом
кошмаре: Король Бурь! Белые лисицы! Я не могу поверить, что он понимает, что
делает.
   - Кто-то знал, что  делает,  принц,  -  произнес  Бинабик.  -  С  великой
вероятностью господин Пика Бурь и его подручные не хаживают от дома к дому с
танцеванием, чтобы расхвалить свой товар, как будто бродячие коробейники.
   - О, я не сомневаюсь, что это Прейратс каким-то образом добрался до  них,
- ответил Джошуа. - Я знаю его и эту бесовскую жажду к запретным знаниям еще
по семинарии у узирианских братьев. -  Он  скорбно  покачал  головой.  -  Но
Элиас, хотя и храбр как медведь, всегда  с  недоверием  относился  к  старым
магическим книгам и  презирал  ученость.  Кроме  того,  брат  всегда  боялся
разговоров о духах и демонах. Он стал еще хуже после... после  смерти  жены.
Что он мог счесть стоящим того ужаса, которым ему наверняка пришлось платить
за эту сделку? Хотел бы я знать, сожалеет ли  он  теперь  -  такие  страшные
союзники! - бедный, глупый Элиас...

***

   Снова шел дождь. Стренгьярд и  Изгримнур  закончили  свой  переход  через
открытый двор совершенно мокрыми. Изгримнур стоял на пороге  покоев  Джошуа,
притоптывая, как возбужденный конь.
   - Я только что видел жену, - объяснил он. - Она и другие  женщины  успели
уйти еще до прихода Скали и укрылись у ее дяди, тана Тоннруда.  Она  привела
полдюжины моих людей и два десятка  женщин  и  детей.  Она  отморозила  себе
пальцы, бедная Гутрун.
   - Я очень сожалею, что вынужден был  оторвать  тебя  от  нее,  Изгримнур,
особенно если она не совсем здорова,  -  извинился  принц,  протягивая  руку
старому герцогу.
   - Ах, да я мало чем могу помочь ей. С  ней  сейчас  наши  девочки.  -  Он
нахмурился, но в голосе его явственно звучала гордость:
   - Она сильная женщина и родила мне сильных детей.
   - И мы найдем способ помочь  твоему  старшему,  Изорну,  не  волнуйся.  -
Джошуа провел Изгримнура к столу и вручил  ему  манускрипт  Моргенса.  -  Но
может сложиться так, что нам придется выдержать не один бой.
   Герцог  прочитал  Заклятие  Мечей,  задал  несколько  вопросов  и   снова
перелистал страницы.
   - Вот эти стихи, да? - спросил он. - Вы считаете, что это ключ  ко  всему
происходящему?
   - Если ты имеешь в виду ключ, которым можно  запереть  дверь,  -  ответил
Ярнауга, - то да, мы надеемся на это. И тогда все, что нам нужно сделать,  -
это собрать у себя три меча из пророчества Ниссеса, и Король Бурь окажется в
безвыходном положении.
   - Но ведь  ваш  мальчик  говорил,  что  меч  ситхи  уже  у  Элиаса,  а  я
действительно видел у него какой-то незнакомый меч,  когда  король  отпускал
меня в Элвритсхолл. Огромный меч и престранного вида.
   - Это мы знаем, герцог, - вмешался Бинабик. - Но сначала нам нужно  найти
остальные.
   Изгримнур подозрительно покосился на тролля.
   - А чего ты хочешь от меня, маленький человек?
   - Только помощи, любой, какую ты мог бы нам  оказать,  -  сказал  Джошуа,
протягивая руку, чтобы похлопать риммера по плечу. - И Бинабик  из  Йиканука
здесь по той же причине.
   - Может быть, вы слышали что-нибудь о судьбе Миннеяра,  меча  Элврита?  -
спросил Ярнауга. - Вообще-то мне следовало  бы  знать  это,  ибо  назначение
Ордена в том, чтобы собирать подобные знания,  но  с  давних  пор  никто  не
слышал никаких рассказов о Миннеяре, и след его потерян.
   - Я слыхал что-то такое от своей бабушки, она была мастерица рассказывать
разные истории, - проговорил Изгримнур. Он задумчиво пожевывал ус,  стараясь
припомнить:
   - Меч перешел по линии Элврита к Фингилу Кровавому и  от  Фингила  к  его
сыну Хьелдину - а потом, когда Хьелдин упал с башни, оставив на полу в своих
покоях мертвого Ниссеса, - офицер Хьелдина Икфердиг взял его себе  вместе  с
короной риммеров и всем Хейхолтом.
   - Икфердиг умер в Хейхолте, - застенчиво вставил  Стренгьярд,  грея  руки
над очагом. - В моих книгах он зовется Сожженным королем.
   - Его погубило пламя  Красного  Шуракаи,  -  сказал  Ярнауга.  -  Он  был
поджарен как кролик в собственном тронном зале.
   - Так... - задумчиво сказал Бинабик. Нервный Стренгьярд  передернулся  от
жестоких слов Ярнауги.  -  Миннеяр  лежит  где-то  под  стенами  Хейхолта  в
случайности, если он не был уничтожен огнем Красного Дракона.
   Джошуа встал и подошел к очагу, где устремил печальный взор  на  пляшущее
пламя. Стренгьярд осторожно  подвинулся,  чтобы  никак  не  стеснить  своего
принца.
   - И то, и другое одинаково  плохо,  -  сказала  Джошуа,  поморщившись,  и
повернулся к отцу Стрегьярду. - Вы не принесли  мне  добрых  вестей,  мудрые
люди. - При этих словах архивариус помрачнел. - Сперва  вы  убеждаете  меня,
что единственная наша надежда - собрать вместе это трио легендарных клинков,
а потом добавляете как бы между прочим, что два из трех уже у  моего  брата,
если вообще существуют. -  Принц  недовольно  вздохнул.  -  Что  с  третьим?
Прейратс режет им мясо за ужином?
   - Тори, - сказал Бинабик, взобравшись на стол, чтобы  все  присутствующие
хорошо видели его. - Меч очень великого рыцаря, которым был Камарис.
   - Меч, сделанный из звездного камня,  который  разрушил  храм  Ювениса  в
Наббане, - добавил Ярнауга. - Но он, судя по всему, сгинул в морской  пучине
вместе с Камарисом, когда того смыло с борта в заливе Ферракоса.
   - Ну вот, видите?! - воскликнул принц.  -  Два  меча  во  владении  моего
брата, а третий крепко схвачен великим океаном! Наше дело проклято, даже  не
начавшись.
   -  Так  же  невероятно  было,  что  работу  Моргенса  сумеют  спасти   из
чудовищного пожара, уничтожившего его комнаты, - сказал Ярнауга, и голос его
был суров, - а мы сможем пробраться сюда, избежав многочисленных опасностей,
и прочитаем куски рукописи Ниссеса. Но рукопись уцелела.  И  дошла  до  нас.
Надежда всегда есть.
   -  Извините,  принц,  но  оставается  только  одно,  -  сказал   Бинабик,
глубокомысленно кивая через стол. - Мы имеем должность вернуться к архивам и
поискам, чтобы разгадывать загадочность Торна  и  двух  других  клинков.  Мы
имеем необходимость отыскивать их очень быстро.
   - Очень быстро, - закончил  Ярнауга,  -  потому  что  время,  которые  мы
теряем, драгоценно, как бриллиант.
   - В любом случае, - вздохнул Джошуа, падая в подвинутое к очагу кресло, -
в любом случае нам надо торопиться, но я очень боюсь,  что  наше  время  уже
истекло.

***

   - Проклятье, проклятье и еще раз проклятье! - сказал Саймон, сбрасывая со
стены очередной камешек в зубы ледяного ветра. Наглимунд, казалось, стоял  в
бескрайней  серой  мутной  пустоте,  огромной  горой   подымаясь   из   моря
струящегося дождя. - Проклятье! - заключил он, нагибаясь, чтобы отыскать еще
один метательный снаряд на мокрой холодной стене.
   Сангфугол  смерил  юношу  неодобрительным  взглядом.  Элегантная  шапочка
арфиста превратилась в размокшую бесформенную массу.
   - Послушай, Саймон, выбери что-нибудь одно, - сказал он сердито. - Сперва
ты их проклинаешь за то, что они повсюду  тащат  тебя  с  собой,  как  мешок
коробейника, а потом богохульствуешь и швыряешься камнями, потому что они не
пригласили тебя на дневное совещание.
   - Я знаю, - сказал Саймон, послав вниз новый камень, - но я не знаю, чего
я на самом деле хочу. Я вообще ничего не знаю.
   Арфист нахмурился:
   - Вот что я бы хотел знать, так это чего ради мы  торчим  здесь?  Неужели
нельзя найти лучшего места для  того,  чтобы  чувствовать  себя  одиноким  и
покинутым? На этой стене холодно, как на дне колодца. - Он сильнее  застучал
зубами в расчете на снисхождение. - Что нам здесь надо?
   - Малость дождя и ветра прочищает мозги, - крикнул Таузер, возвращаясь по
стене к двум своим товарищам. - Нет лучшего лекарства после большой  пьянки.
- Старик подмигнул Саймону. Юноша  подумал,  что  старый  шут  спустился  бы
давным-давно, если бы  не  восхитительный  вид  Сангфугола,  трясущегося  от
холода в великолепном серо-голубом камзоле.
   - Нет, - прорычал Сангфугол, несчастный, как мокрая кошка. - Ты  наверное
с годами только молодеешь, а может быть и вовсе впал в детство. Иначе  я  не
могу объяснить твое противоестественное стремление скакать  по  стенам,  как
неразумный мальчишка.
   - Ах, Сангфугол, - задумчиво сказал морщинистый Таузер, следя за тем, как
один  из  снарядов  Саймона  плюхнулся  в  грязную  лужу,  когда-то   бывшую
хозяйственным двором. - Ты чересчур... Хо! - Таузер  ткнул  пальцем  куда-то
вниз:
   - Уж не герцог ли это Изгримнур? Я слышал, что он вернулся. Хо, герцог! -
закричал шут, помахав плотной фигуре, появившейся внизу.  Человек  сощурился
и, прикрыв глаза ладонью от косых струй дождя, посмотрел  наверх.  -  Герцог
Изгримнур! Это Таузер!
   - Ах, вот кто это! - закричал герцог.  -  Будь  я  проклят,  коли  это  и
вправду не ты, старый сукин сын!
   - Поднимись к нам, -  крикнул  Таузер.  -  Поднимись  и  расскажи,  какие
новости!
   - Удивляться  нечему,  -  сардонически  сказал  Сангфугол,  когда  герцог
двинулся через затопленный двор к лестничному проему.  -  Единственный,  кто
мог бы согласиться по доброй воле влезть  на  эту  верхотуру,  кроме  нашего
старого безумца, это только риммер. Ему, наверное, даже жарко,  раз  не  все
завалено снегом.
   Изгримнур устало улыбнулся, кивнул Саймону и арфисту,  потом  повернулся,
пожал оплетенную венами руку шута и дружески хлопнул его по  плечу.  Он  был
настолько выше и крепче Таузера, что казался медведицей, играющей  со  своим
медвежонком.
   Пока герцог  и  шут  обменивались  новостями,  Саймон  слушал,  продолжая
бомбардировать  двор,  а  Сангфугол  стоял  рядом  с  видом  терпеливого   и
безнадежного страдания.  Вскоре,  что,  впрочем,  не  удивительно,  разговор
перешел от общих друзей и домашних к более мрачным  темам.  Когда  Изгримнур
заговорил  об  угрозе  войны  и  тучах,  собирающихся  на   севере,   Саймон
почувствовал,  что  мертвящий  холод,  который  странным   образом   рассеял
пронзительный ветер, вернулся, вызвав резкий озноб. Когда же герцог. Понизив
голос, упомянул повелителя севера  и  сразу  ушел  в  сторону,  сказав,  что
некоторые вещи слишком ужасны, чтобы открыто обсуждать их,  холод  проник  в
самое существо Саймона. Он всматривался в мглистую даль,  где  над  северным
горизонтом нависал черный кулак бури, и медленно соскальзывал в  темноту,  в
новое путешествие по дороге снов.
   Открытый натиск каменной горы, сияние голубых и желтых огней. Королева  в
серебряной маске на ледяном троне, и поющие голоса в каменной твердыне...
   Черные мысли давили его, сокрушая,  как  обод  огромного  колеса.  Он  не
сомневался в том,  что  с  удивительной  легкостью  сделает  шаги  к  теплой
темноте, скрытой холодом бури.
   ...Это так близко... так близко...
   - Саймон! - прогремело у него в ушах. Чья-то рука схватила его за локоть.
Он ошеломленно посмотрел вниз и увидел, что стоит на самом краю стены. Ветер
баламутил грязную воду далеко внизу.
   - Что это ты делаешь? - поинтересовался Сангфугол, еще  раз  тряхнув  его
руку. - Если ты спрыгнешь с этой маленькой стенки, то переломанными  костями
не отделаешься.
   - Я хотел, - проговорил Саймон, но  черная  мгла  все  еще  туманила  его
разум, черная мгла, которая не быстро рассеивается. - Я...
   - Торн? - громко спросил Таузер, отвечая на какой-то  вопрос  Изгримнура.
Саймон обернулся и увидел, что маленький шут,  словно  надоедливый  ребенок,
дергает риммера за край плаща. - Торн, ты сказал? Хорошо, а почему ты  тогда
сразу ко мне не пришел? Уж если кто-нибудь и знает что-то о Торне,  так  это
только я. - Старик повернулся к Саймону и арфисту. - Как вы думаете, кто был
с нашим Джоном дольше всех? Кто? Я конечно. Шутил, кувыркался  и  играл  для
него шестьдесят лет. И я видел, как пришел ко двору великий  Камарис.  -  Он
снова повернулся, чтобы видеть герцога, и в глазах его  горел  свет,  какого
Саймон никогда раньше не видел. - Я тот человек, которого вы ищете, -  гордо
сказал Таузер. - Отведите меня к принцу Джошуа. Быстро!
   Казалось, что кривоногий старый шут танцует, так  легки  были  его  шаги,
когда он тащил к лестнице онемевшего риммера.
   - Благодарение Богу и  его  ангелам!  -  сказал  Сапгфугол,  провожая  их
взглядом. - Я считаю, что нам необходимо что-нибудь влить  в  себя  -  чтобы
влага внутри гармонировала с влагой снаружи.
   Он повел все еще покачивавшего головой Саймона  с  залитой  дождем  стены
вниз,  в  гулкий,  освещенный  факелами  проем  лестницы,  в  защищенное  на
некоторое время от северных ветров тепло.

***

   - Мы признаем твое участие в этих событиях, Таузер, - нетерпеливо  сказал
Джошуа. Принц, может  быть  для  того  чтобы  уберечься  от  всепроникающего
холода, замотал горло плотным шерстяным  шарфом.  Кончик  его  тонкого  носа
покраснел.
   -  Я  только,  если  можно  так  выразиться,  подготавливаю  почву,  ваше
высочество, - благодушно сказал Таузер. - Если бы у меня была кружечка вина,
чтобы промочить горло, я сразу бы перешел к сути дела.
   - Изгримнур, - простонал Джошуа,  -  будь  добр,  найди  почтенному  шуту
что-нибудь выпить, а не то, боюсь, мы до самых эйдонтид  не  дождемся  конца
этой истории.
   Герцог Элвритсхолла подошел к  кедровому  шкафу,  стоявшему  возле  стола
Джошуа, и нашел там кувшин пирруинского красного вина.
   - Вот, - сказал он, протягивая Таузеру наполненный кубок.  Старик  сделал
глоток и широко улыбнулся.
   Не вина он хочет, подумал риммер, а внимания. Эти времена  тяжелы  и  для
молодых, чья сила нам так нужна, что уж говорить о  старом  трюкаче,  хозяин
которого уже два года как умер.
   Он смотрел на сморщенное лицо шута, и на мгновение  ему  показалось,  что
из-за завесы морщин проступает другое, детское лицо.
   Боже, даруй мне быструю достойную смерть, взмолился Изгримнур, не допусти
меня стать одним из этих старых дураков, которые, сидя по  ночам  у  костра,
рассказывают молодым, что в этом мире никогда уже не будет так  хорошо,  как
прежде.  И  все-таки,  думал  герцог,  возвращаясь   к   своему   креслу   и
прислушиваясь к волчьему вою ветра за окном, все-таки на  этот  раз  в  этих
рассказах может быть и есть доля истины. Может быть,  мы  и  на  самом  деле
видели лучшие времена. Может быть,  впереди  и  вправду  нет  ничего,  кроме
проигранной битвы с наступающей тьмой.
   - Видите ли, - говорил Таузер, - меч Камариса не сгинул в океане вместе с
ним. Сир Камарис отдал его  на  сохранение  своему  оруженосцу  Колмунду  из
Ростанби.
   - Отдал свой меч? - удивленно спросил Джошуа. - Судя по тому, что я о нем
слышал, это очень не похоже на Камариса са-Винитта.
   - Ах, но вы ведь не знали его в тот, последний год. Да и как вы могли? Вы
тогда только что появились на свет! - Таузер сделал еще глоток  и  задумчиво
уставился в потолок. - Сир Камарис стал странным и даже жестоким после того,
как умерла ваша мать, королева Эбека. Он был ее рыцарем, вы знаете, и  готов
был поклоняться даже каменным плитам, по которым она ступала,  -  как  будто
она Элисия, Матерь Божья. Мне всегда  казалось,  что  он  винил  себя  в  ее
смерти, словно он мог излечить ее болезнь силой оружия или частичкой  своего
сердца... несчастный безумец.
   Заметив нетерпение Джошуа, Изгримнур наклонился вперед:
   - Итак, он отдал звездный меч Торн своему оруженосцу?
   - Да,  да,  -  раздраженно  ответил  старик,  недовольный  тем,  что  его
прерывают. - Когда Камарис пропал в море у острова Хача, Колмунд  взял  Торн
себе. Он вернул земли своей семьи на  Фростмарше  и  стал  бароном  довольно
большой провинции. Торн был известен всем, и когда враги видели этот меч - а
его нельзя было ни с чем спутать:  черный,  блестящий,  с  яркой  серебряной
рукояткой, красивое, страшное оружие - ужас  поражал  их  и  никто  не  смел
обнажить клинка. Колмунду редко приходилось вынимать его из ножен.
   - Так значит он пребывается в Ростанби? - возбужденно спросил  из  своего
угла Бинабик. - Это два дня пути от места, где мы сейчас сиживаем.
   - Нет, нет, нет! - рявкнул Таузер, передавая Изгримнуру кубок, чтобы  тот
налил еще вина. - Если ты наберешься терпения и немного подождешь, тролль, я
расскажу вам все до конца.
   Прежде чем Бинабик, принц или кто-нибудь другой успели ответить, Ярнауга,
сидевший на корточках перед очагом, встал и склонился над маленьким шутом.
   - Таузер, - сказал северянин, и голос его был тверд и холоден, как лед на
соломенной крыше, - мы не можем ждать.  С  севера  надвигается  смертоносная
тьма, холодная, роковая тень. Нам необходим этот меч,  ты  понимаешь?  -  он
наклонился к самому лицу  Таузера;  клочковатые  брови  маленького  человека
тревожно взлетели вверх. - Мы должны найти Торн, потому что скоро сам Король
Бурь будет стучаться в нашу дверь.
   Таузер ошалело  смотрел,  как  Ярнауга  так  же  спокойно  опускается  на
корточки у очага, выставляя острые костлявые колени.
   Что ж, подумал Изгримнур, если мы хотели, чтобы эти новости  кочевали  по
всему Наглимунду, то теперь мы этого добились.  Однако  похоже,  что  старик
все-таки засунул репей под седло Таузеру.
   Прошло несколько мгновение, и шут, наконец, оторвал  взгляд  от  свирепых
глаз северянина. Когда он повернулся к остальным,  стало  ясно,  что  старик
больше не наслаждается своей неожиданной значительностью.
   -  Колмунд,  -  начал  он.  -  Сир  Колмунд  слышал  рассказы  о  великой
сокровищнице дракона Игьярика высоко на вершинах  Урмсхейма.  Говорили,  что
там лежит величайшее сокровище мира.
   - Только житель равнины может иметь желание искать горного дракона  -  да
еще из-за золота, - с  отвращением  сказал  Бинабик.  -  Мой  народ  большую
давность уже живет возле Урмсхейма, но только в благодарность тому,  что  мы
не ходим туда.
   - Но, видите ли, - отозвался Таузер, - многие поколения  считали  дракона
просто старой сказкой. Никто его не видел, никто не  слышал  ничего  о  нем,
кроме рассказов путешественников, потерявших рассудок в снегах Урмсхейма.  А
у Колмунда был меч Торн, волшебный меч, и с ним он не боялся идти на  поиски
тайного сокровища волшебного дракона.
   - Что за глупость! - сказал Джошуа. - Разве у него не  было  всего,  чего
только можно желать? Могущественное баронство? Меч героя? Почему он погнался
за этим бредом сумасшедшего?
   - Будь я проклят, Джошуа, - выругался Изгримнур. - А почему  люди  вообще
что-то делают? Почему они повесили  нашего  Господа  Узириса  вверх  ногами?
Почему Элиас бросает в тюрьму родного брата и заключает договор  с  мерзкими
демонами, когда он уже Верховный король всего Светлого Арда?
   - Есть что-то в натуре  смертных  мужчин  и  женщин,  что  заставляет  их
мечтать о несбыточном, - - сказал Ярнауга от очага. - Иногда  то,  чего  они
ищут, находится за пределами понимания.
   Бинабик легко спрыгнул на пол.
   - Слишком очень много разговариваний о том,  на  что  никогда  не  хватит
нашего понимания, - сказал он. - Наш вопрос все еще один и тот же: где  меч?
Где Торн?
   - Он потерян где-то на севере, вот где, - сказал Таузер. - Я  никогда  не
слышал, что сир Колмунд вернулся из путешествия. Говорили,  правда,  что  он
стал королем гюнов и до сих пор живет там, в ледяной крепости.
   - Похоже, что к этой истории примешаны древние воспоминания об Инелуки, -
задумчиво сказал Ярнауга.
   - Колмунд дошел по крайней мере до монастыря Святого Скенди в Хетстеде, -
неожиданно вмешался отец  Стренгьярд.  Он  выходил  и  успел  вернуться  так
быстро, что никто не заметил  его  недолгого  отсутствия;  на  впалых  щеках
архивариуса играл легкий румянец удовольствия. - Слова Таузера вызвали  одно
воспоминание. Мне казалось, что в архиве были некоторые  монастырские  книги
ордена Скенди, уцелевшие во время пожара времен  войны  на  Фростмарше.  Вот
приходно-расходная книга на год основания 1131.  Видите,  здесь  перечислено
снаряжен