ить  у
тролля что-нибудь еще, Мириамель вернулась к огню и села.
   - Я не вернусь, - заявила она, не тратя времени на предисловия.
   Бинабик и Саймон были слегка сбиты с толку.
   - Я не понимаю значительности ваших слов, принцесса Мириамель.
   - Нет, понимаешь. Мой дядя послал тебя за мной. А я не поеду.
   Саймон никогда не видел на лице принцессы такого жестокого и решительного
выражения. Теперь он понял, почему она была так  холодна  с  ними  утром.  И
здорово рассердился. Почему она вечно злится и упрямится? Ей, похоже, просто
нравится словами отталкивать от себя людей.
   Бинабик развел руками.
   - Я не могу заставлять вас поступать против своего хотения, принцесса,  -
и я не стал бы предпринимать такую акцию. - Он огорченно покачал головой.  -
Хотя, с безусловностью, ваш дядя  и  многие  другие  питают  беспокойство  в
относительности  вас  и  ваших  планов.  Так  что   я   буду   просить   вас
возвращаться... но не заставлять.
   Мириамель, казалось, немного  успокоилась,  но  все  еще  была  готова  к
сопротивлению.
   - Мне очень жаль, Бинабик, что ты напрасно проделал такой  длинный  путь,
но я все равно не вернусь. Я должна еще сделать кое-что.
   - Она хочет сообщить отцу, что он зря затеял эту войну, - буркнул Саймон.
   Мириамель бросила на него недовольный взгляд.
   - Я не поэтому еду. Я же тебе объясняла. Она кратко  изложила  свои  идеи
относительно того, что бросило Элиаса к Королю Бурь.
   - Возможно, вы действительно производили обнаружение его ошибки, - сказал
Бинабик,  когда  она  закончила.  -  Это  приближается  к  моим  собственным
предположениям. Но я питаю страх, что вы не  можете  достигать  цели.  -  Он
нахмурился. - Если ваш  отец  оказывался  в  чрезмерной  близости  от  очень
могущественного Короля Бурь с  воспомоществованием  хитрости  Прейратса  или
как-то иначе, он может приобретать похожесть на человека, который пьет очень
слишком много канканга: слова, что его  семья  умерщвлена  голодом,  а  овцы
побежали, могут не доходить в его уши. - Он положил руку на плечо принцессы.
Мириамель вздрогнула, но не  стала  отодвигаться.  -  Кроме  того  -  и  это
причиняет боль моему  сердцу,  -  с  вероятностью,  Элиас  не  может  больше
существовать без Короля Бурь. Меч Скорбь обладает великим могуществом, очень
весьма великим. Если забирать его у короля, Элиас  может  терять  весь  свой
разум.
   Глаза Мириамели были полны слез, но лицо ее оставалось непреклонным.
   - Я не собираюсь отнимать у него меч, Бинабик. Я хочу только сказать ему,
что все зашло слишком далеко. Мой отец - мой настоящий отец - не  хотел  бы,
чтобы его любовь к моей матери породила столько зла. А это значит,  что  все
случившееся - дело рук других.
   Бинабик снова развел руками, на этот раз в знак покорности.
   - Если вы со справедливостью угадывали причину его безумия, этой войны  и
соглашательства с Королем Бурь. И если он будет выслушивать вас.  Но  я  уже
говаривал, что  не  могу  останавливать  ваше  путешествие.  Я  могу  только
оказывать вам сопутствие для вашего хранения.
   - Ты поедешь с нами?  -  спросил  Саймон,  очень  довольный,  что  кто-то
разделит с ним его тяжкую ношу.
   Тролль кивнул, но улыбаться перестал.
   - Ты же не будешь возвращаться со мной к Джошуа, Саймон? Это  становилось
бы причиной для отказа от путешествования.
   - Я должен ехать с Мириамелью, - твердо ответил он. - Я дал клятву.
   - Хотя я  об  этом  не  просила,  -  вставила  принцесса.  Саймон  ощутил
мгновенный укол боли и злости, но вспомнил Рыцарский канон и овладел собой.
   - Хотя ты об этом не просила, - повторил он,  сверкнув  на  нее  глазами.
После всех ужасов, через которые они прошли вместе, ей,  казалось,  все  еще
нравилось причинять ему боль. - Мой долг остается со мной. К тому же,  -  он
повернулся к Бинабику, - Мириамель едет в Хейхолт, а я  в  Свертские  скалы.
Сверкающий Гвоздь там, и он нужен  Джошуа.  Но  я  не  могу  придумать,  как
попасть в замок и украсть Скорбь, - машинально добавил он.
   Бинабик выпрямился и устало вздохнул.
   -  Следственно,  Мириамель  едет  в  Хейхолт  молить   своего   отца   об
останавливании войны,  а  ты  хочешь  заниматься  спасательством  одного  из
Великих Мечей - твоя  единственная  рыцарственная  персона?  -  Он  внезапно
наклонился и свирепо помешал в  котелке.  -  Да  вы  имеете  понимание,  что
звучите, как дети? Я предполагал, что после ваших очень многих опасностей  и
неоднократных подхождений к гибели вы оба стали очень умнее.
   - Я рыцарь, - сказал Саймон. - Я уже не ребенок, Бинабик.
   - Это только означивает, что теперь ты имеешь возможность приносить очень
больший вред, - отозвался тролль, но тон его голоса был  почти  миролюбивым,
как будто он уже понял, что спорить бесполезно. - А  теперь  пора  питаться.
Это все равно счастливая встреча, хотя времена и несчастливые.
   Саймон был рад, что неприятный разговор окончен.
   - Правда, давайте есть. И ты ведь еще не рассказал, как тебе удалось  нас
найти.
   Бинабик еще раз помешал в котелке.
   - Эти и прочие новости вы получите после удовлетворения голодания, -  вот
все, что он сказал. ***
   Когда путешественники начали жевать немного  медленнее,  Бинабик  облизал
пальцы и глубоко вздохнул.
   - Теперь, когда  наши  животы  наполнены  и  нас  окружает  безопасность,
мрачные новости требуют рассказывания.
   Он поведал ошеломленным Саймону и Мириамели о нападении норнов на  лагерь
Джошуа и его последствиях.
   - Джулой умерла? - Саймону показалось,  что  земля  рушится  у  него  под
ногами; скоро не останется  ни  одного  безопасного  островка.  -  Будь  они
прокляты! Мерзкие демоны! Я должен был быть там. Рыцарь принца...
   - Возможно, ты имеешь  справедливость,  когда  говоришь,  что  вам  обоим
следовало бы быть там, - мягко сказал Бинабик, -  или  по  крайней  мере  не
следовало уезжать. Но вы не имели бы возможность что-либо  сделать,  Саймон.
Все произошло с огромной внезапностью и тихостью, и было  предназначено  для
исполнения одной цели.
   Саймон потряс головой в ярости от собственной беспомощности.
   - И Лилит. - Мириамель вытирала глаза. - Этот несчастный ребенок - она не
знала ничего, кроме боли.
   Некоторое время  они  сидели  в  скорбной  тишине,  потом  Бинабик  снова
заговорил:
   - Теперь позвольте мне производить рассказывание менее печальных вещей  -
про то, как я находил вас. Со всей честностью, это история  не  чрезвычайной
длины. Кантака делала  огромную  часть  выслеживательной  работы  -  ее  нос
отличается большой искусностью. Я только питал страх, что  произойдет  очень
слишком большое отставание - лошади путешествуют на большие расстояния очень
быстрее, чем волки, и  запах  состарится.  Но  удача  нам  сопутствовала.  Я
следовал за вами по краю Альдхорта,  и  там  все  спутывалось  на  некоторое
время. Я имел огромное беспокойство, что мы потеряем вас в  этом  регионе  -
движение было очень медленное, и, кроме того, шел дождь. Но умная Кантака  с
легкостью находила след.
   - Значит, это был ты? - внезапно спросил Саймон. - Это ты  бродил  вокруг
нашего лагеря в лесу?
   Тролль выглядел искренне удивленным.
   - Предполагаю, что нет. Когда происходил этот инцидент?
   Саймон рассказал о таинственном соглядатае,  который  появился  у  самого
лагеря и снова ушел в темноту.
   Бинабик покачал головой.
   - Это не был я. Не имею привычности говаривать сам с собой, хотя я и  мог
бы говаривать слова Кантаке.  Однако  хочу  заверить  вас,  -  он  горделиво
выпрямился, - кануки не делают такого очень большого шума. Особенно в ночное
время в лесу. Мы не питаем желания оказывать  трапезу  крупным  зверям,  мы,
кануки. - Он помолчал. - Во времени тоже нет правильности.  Тогда  мы  имели
один  или  два  дня  отставания  от  вас.   С   несомненностью,   вы   имели
справедливость в своих догадках и подверглись визиту разбойника или пастуха.
- Он помолчал немного, размышляя, прежде чем продолжить:
   -  Как  бы  то  ни  было,  Кантака  и  я  следовали  за  вами.  Мы  имели
необходимость действовать с великой тайностью -  я  не  имел  желания  ехать
верхом на Кантаке через очень большие города вроде Стеншира, и питал большую
надежду, что вы скоро покинете подобное место. Мы обследовали  края  больших
поселений, чтобы находить ваши следы. Несколько раз  я  имел  предположение,
что такая задача обладает слишком очень большой  сложностью  даже  для  носа
Кантаки, но каждый раз она  снова  вас  отыскивала.  -  Он  почесал  голову,
раздумывая. - Предполагаю, если бы вы не выходили  через  большое  время,  я
имел бы необходимость отправляться в город искать вас. Я  рад,  что  так  не
было. Я имел бы должность оставлять Кантаку в зарослях, и меня  с  легкостью
бы захватывали огненные танцоры или питающие страх горожане, которые никогда
не видывали троллей. - Он улыбнулся. - Люди Стеншира и  Фальшира  продолжают
иметь невежество по этому поводу.
   - А когда ты нас нашел?
   - Если ты употребишь для этого свою голову, Саймон,  то  будешь  получать
ответ с огромной легкостью. Я не имел  должность  прятаться  от  вас,  и  вы
получили бы мои приветствия, как только я имел бы эту возможность - если  бы
не возникли причины.
   Саймон задумался:
   - Если бы мы не были с кем-то, кого ты не знал?
   Тролль удовлетворенно кивнул.
   - Ты имеешь великую  справедливость.  Молодые  мужчина  и  женщина  имеют
возможность путешествовать по Эркинланду и оказывать беседу незнакомцам,  не
привлекая большого внимания. Тролль не имеет возможности.
   - Значит, ты догнал нас, когда  мы  были  уже  с  этими  двумя  огненными
танцорами. Мы и раньше встречали других людей, но  каждый  раз  после  этого
оставались одни.
   - Да. Это происходило здесь, в Хасу Вейле.  Я  устраивал  этот  лагерь  и
преследовал вас, когда вы поднимались на гору. Кантака и я имели  наблюдение
за вами в укрытии деревьев. Мы видели огненных танцоров. - Он нахмурился.  -
Они преобразовались в многочисленных и не питающих страха - я  это  узнавал,
когда слушал разговаривание других путников. Итак, я видывал  действия  этих
огненных танцоров. Когда они повели вас  на  гору,  я  произвел  отвязывание
ваших лошадей и  совершил  такое  же  восхождение.  -  Он  усмехнулся,  явно
довольный собственной ловкостью.
   - Спасибо, Бинабик, - сказала Мириамель. Некоторая часть льда,  казалось,
растаяла. - Я еще это, кажется, не говорила.
   Он улыбнулся и пожал плечами.
   - Все мы делаем что-то, когда имеем в достаточности сил. Как я  говаривал
однажды Саймону, мы оказывали друг другу спасительство  жизни  столько  раз,
что подсчеты потеряли нужность.
   Когда он взял кусочек мха  и  собрался  вытирать  свою  миску,  в  пещеру
бесшумно вошла Кантака. Волчица промокла, и  теперь  энергично  отряхнулась,
подняв фонтан брызг.
   - Ага. - Бинабик наклонился и поставил перед ней миску. - Тогда ты можешь
выполнять эту работу. - Пока Кантака розовым языком подбирала остатки  рагу,
тролль встал:
   - Итак, рассказывание окончено. Предполагаю, если мы пойдем с достаточной
осторожностью, то имеем возможность покидать это место  уже  сегодня.  Будем
держаться очень далеко от дороги, пока Хасу Вейл не уйдет назад.
   - А эти танцоры не найдут нас? - спросила Мириамель.
   - Я предполагаю, что после прохождения прошлой ночи их  уже  недостаточно
для разыскиваний и они питают желание  только  прятаться  глубоко  в  землю.
Думаю, они питают перед слугами Короля Бурь не меньше страха, чем вы.  -  Он
нагнулся и начал собирать вещи. - А их вождь умерщвлен.
   - Это был дротик с черным наконечником? - спросил Саймон,  вспомнив,  как
Мифавару в удивлении схватился за горло.
   - Да.
   - Мне его не жалко. - Саймон пошел складывать свою постель. - Значит,  ты
действительно идешь с нами?
   Бинабик постучал рукой по груди.
   - Я не питаю веры, что ваши акции разумны или хороши. Но я не могу давать
вам разрешение ехать и погибать,  если  оказание  моей  помощи  поможет  вам
уцелеть. - Он нахмурился. - Хотел бы я, чтобы  мы  имели  способ  передавать
сообщение друзьям.
   Саймон вспомнил отряд троллей в лагере Джошуа, и особенно Ситки,  которую
Бинабик любил и все-таки оставил, чтобы пойти с  ними.  Внезапно  он  понял,
какую жертву приносит ему маленький человек,  и  почувствовал  жгучий  стыд.
Бинабик прав. Он и Мириамель действительно вели себя  как  дети,  капризные,
избалованные дети. Но один взгляд на принцессу убедил его, что  легче  волны
отговорить биться о берег - а он не мог и подумать о том, чтобы отпустить ее
одну. Как и Бинабик, он был в ловушке. Саймон вздохнул  и  поднял  свернутую
постель. ***
   То  ли  Бинабик  был  уж  очень  хорошим  проводником,  то   ли   танцоры
действительно не стали искать их, но во время  послеполуденного  путешествия
по заросшим лесом холмам Хасу Вейла они не встретили ни  одной  живой  души,
кроме нескольких соек и черной белки. Деревья стояли очень тесно,  и  каждый
ствол был покрыт толстым слоем мха, но  тем  не  менее  это  место  казалось
безжизненным или по крайней мере застывшим в ожидании,  что  незваные  гости
уберутся восвояси. ***
   Через  час  после  заката  они  разбили  лагерь  под  небольшим  каменным
выступом. Это убежище было куда менее удобным, чем сухая и скрытая  от  глаз
пещера. Пошел дождь, вода потоками побежала  по  склону  холма,  и  путникам
оставалось только по возможности глубже забиться под выступ. Лошади, судя по
всему не слишком довольные, стояли вне укрытия, и дождь ритмично  стегал  их
мокрые бока. Саймон знал, что  лошади  часто  остаются  на  лугах  в  плохую
погоду, и надеялся, что они  не  будут  очень  уж  страдать,  но  все  равно
почему-то  чувствовал  себя  виноватым.  Домой,   верная   подруга   рыцаря,
безусловно заслуживала лучшего обращения.
   Вволю поохотившись, пришла Кантака и устроилась рядом  с  ними,  согревая
продрогших путешественников своим теплом и пропитывая воздух резким  запахом
мокрого волка. Они с трудом заснули и  проснулись  на  рассвете  с  ноющими,
одеревеневшими суставами. Бинабик не хотел разводить огонь на таком открытом
месте, поэтому им пришлось ограничиться сушеным мясом и ягодами,  собранными
троллем. После еды они снова пустились в путь.
   Этот день мало подходил  для  путешествий:  скользкая  глина  на  склонах
холмов, внезапные шквалы дождя, барабанившего по спинам и стегавшего ветками
лица; когда он стих, снова поднялся туман, пряча предательские рытвины.
   Они двигались невыносимо медленно, и все-таки Саймон в очередной раз  был
потрясен способностью Бинабика находить дорогу так  далеко  от  проторенного
пути, да еще когда не видно солнца.
   Вскоре после полудня Бинабик повел их вдоль  склона  мимо  окраин  города
Хасу Вейл. Трудно было разглядеть  сквозь  переплетенные  ветки  что-нибудь,
кроме очертаний грубых домов и - когда сильный ветер на несколько  мгновений
разгонял туман - змеящейся темной ленты дороги.
   Но город казался таким же  молчаливым  и  безжизненным,  как  лес:  кроме
мрачного серого  тумана,  ничего  не  было  видно  над  трубами  и  дымовыми
отверстиями, не слышно голосов людей или животных.
   - Куда они все подевались? - спросила Мириамель. - Я бывала здесь раньше.
Это было прелестное место.
   - Это все огненные танцоры, - мрачно предположил Саймон, - это  они  всех
распугали.
   - С вероятностью, все дело в существах,  которых  танцоры  приглашали  на
праздники на вершины  горы,  -  заметил  Бинабик.  -  Предполагаю,  что  нет
должности  видеть  то,  что  видывали  вы  двое,   чтобы   иметь   понимание
происходящего. Что-то не в порядке, это можно ощущать в воздухе.
   Саймон кивнул. Бинабик был прав. Эта местность рождала такие же  чувства,
как Тистеборг, страшный холм, где стояли Камни  гнева...  место,  где  норны
передали Скорбь королю Элиасу.
   Он не любил думать о той ужасной ночи,  но  сейчас  это  воспоминание  по
какой-то причине показалось ему  ужасно  важным.  Что-то  его  беспокоило  -
обрывки мыслей никак  не  могли  сложиться  воедино.  Норны.  Красная  Рука.
Тистеборг...
   - Что это? - тревожно вскрикнула Мириамель.
   Саймон подскочил. Домой  резко  остановилась,  поскользнулась,  и  прошло
несколько секунд, прежде чем она восстановила равновесие.
   Прямо перед ними бешено жестикулировала темная фигура. Бинабик наклонился
вперед, прижавшись к шее Кантаки,  и  прищурился.  Мгновение  в  напряженном
молчании - и он улыбнулся.
   -  Ничего  внушающего  страх.  Тряпка,  улетевшая  с  ветром.  Потерянная
рубашка, я предполагаю.
   Саймон тоже прищурился. Тролль не ошибся. Рубашка  зацепилась  за  ветку,
рукава развевались, как вымпелы.
   Мириамель с облегчением начертала знак древа.
   Они поехали дальше. Город исчез в  густой  зелени  позади  так  быстро  и
бесследно, словно мокрый безмолвный лес поглотил его. ***
   Этим вечером они разбили  лагерь  в  заросшем  овраге.  Бинабик  выглядел
усталым и озабоченным; Саймон и Мириамель притихли. После  невкусного  ужина
путники немного поговорили, потом улеглись.
   Саймон снова острее почувствовал странное отдаление, возникшее между  ним
и Мириамелью. Он все еще не знал, что думать по поводу ее рассказа.  Она  не
девушка, и она сама хотела этого. То, как она это сказала, как  обрушила  на
него признание, словно наказывая, рождало еще большую путаницу,  приводившую
его в ярость. Почему она то добра к нему, то полна ненависти? Он был бы рад,
если бы это была просто  игра  придворных  дам  "поди-сюда-пошел-прочь";  но
Саймон, слишком хорошо знал принцессу - Мириамель не склонна  была  к  такой
мишуре. Единственное, что он мог придумать, было следующее: она хочет, чтобы
он был ей другом, но боится, что он захочет большего.
   А я действительно хочу большего,  подумал  он  тоскливо.  Даже  если  мне
ничего не светит.
   Он долго не засыпал и лежал, слушая, как вода, пробиваясь сквозь  листья,
барабанит по лесной подстилке. ***
   К середине следующего дня они выбрались  из  долины,  оставив  Хасу  Вейл
позади. Справа все еще тянулся лес, похожий на огромное  зеленое  покрывало,
исчезающее за горизонтом. Перед ними были поросшие  травой  холмы,  лежавшие
между Старой Лесной дорогой и Свертскими скалами.
   Саймон не мог не мечтать о том,  чтобы  это  путешествие  с  Бинабиком  и
Мирамелью больше походило на те бурные дни, когда, много месяцев назад,  они
покинули озерный  дом  Джулой.  Тролль  пел  и  дурачился;  даже  принцесса,
выдававшая себя тогда за служанку  Марию,  казалась  возбужденной  и  полной
радости бытия. Теперь они шли вперед, погруженные в свои мысли и страхи, как
солдаты, марширующие навстречу битве, которую не надеются выиграть.
   Пустынная холмистая местность к северу от Кинслага во  всяком  случае  не
была предназначена для того, чтобы поднимать настроение. Она была совершенно
такой же мрачной, безжизненной  и  мокрой,  как  Хасу  Вейл,  с  той  только
разницей, что на этих открытых просторах было гораздо меньше укрытий, чем  в
густо заросшей лесом долине. Саймон все время чувствовал, что они совершенно
открыты и беззащитны, и не мог не поражаться удивительной  храбрости  -  или
глупости, а может быть, и тому  и  другому,  -  с  которой  они,  фактически
безоружные, ехали к самым воротам Верховного короля. Если только  что-нибудь
останется от них после этого, когда-нибудь, когда пройдут темные времена, из
этой истории получится великолепная песнь.  Какой-нибудь  будущий  Шем-конюх
будет рассказывать широко раскрывшему глаза  судомою:  "Слушай  внимательно,
парень, и я расскажу тебе про Саймона Храброго и его друзей, как они ехали с
открытыми глазами и пустыми руками в самые Челюсти тьмы..."
   Челюсти тьмы. Это Саймону понравилось. Он слышал что-то похожее  в  песне
Сангфугола.
   Внезапно он подумал о том, что на  самом  деле  значит  тьма  -  страшные
призраки, застывшие в ожидании по ту сторону света и тепла, -  и  ему  стало
так жутко, что мурашки поб