выжить в этой комнате даже несколько мгновений. Но  у
нее не было ощущения, что он действительно умер. Она ведь была ему почти как
мать. Вырастила его, - конечно, не без помощи другой прислуги, -  растила  с
того первого часа, когда мать его скончалась  при  родах,  несмотря  на  все
попытки доктора Моргенса спасти ее. Так ей ли не знать, действительно ли его
нет на свете? Она ли неспособна  почувствовать  последний  разрыв  пуповины,
связывающей ее с этим глупым неотесанным балбесом?
   Милостивая Риаппа, думала она, неужели ты, старуха, снова плачешь? У тебя
мозги совсем размякли.
   Рейчел знала, что у некоторых  из  близких-ей  людей  дети  действительно
умерли, а они по-прежнему говорят о них, как о живых, поэтому и  она  вправе
так же думать о Саймоне, испытывать такие же чувства.  От  этого  ничего  не
меняется. Парень безусловно погиб, погиб из-за своей дурацкой привычки вечно
ошиваться около этого сумасшедшего алхимика Моргенса - вот и все.
   Но с того момента все пошло наперекосяк. Какая-то  туча  нависла  над  ее
любимым Хейхолтом, какой-то  неуютный  туман  заполнил  каждый  его  уголок.
Борьба с  грязью  и  беспорядком  постоянно  оборачивалась  для  нее  полным
поражением. И все это несмотря на то, что замок казался более пустынным, чем
когда-либо на ее памяти, по крайней мере, ночью. Днем, когда неяркое  солнце
заглядывало в высокие окна и освещало сады и поляны, жизнь Хейхолта казалась
чрезвычайно  оживленной.  В  сущности,  теперь,  когда  на  смену  солдатам,
потерянным Элиасом при Наглимунде, пришли наемники - тритинги и пришельцы  с
Южных островов, - в замке стало шумнее, чем прежде. Некоторые из ее девушек,
напуганные  тритингами,  покрытыми  шрамами  и  татуировкой,  и  их  грубыми
манерами, покинули Хейхолт и вернулись к своим деревенским родственникам.  К
крайнему своему  огорчению  и  растущему  отчаянию  Рейчел  обнаружила,  что
несмотря на орды нищих, которые бродят по Эрчестеру и располагаются  табором
у самых стен замка, почти невозможно найти замену сбежавшей прислуге.
   Но Рейчел знала, что причина не только  в  неотесанных  новых  обитателях
замка.  Если  в  дневное  время  замок  был  заполнен  задирами-солдатами  и
надменными вельможами, то по ночам он  казался  таким  же  необитаемым,  как
кладбище за стенами Эрчестера.  По  коридорам  разносились  эхо  и  странные
голоса. Шаги раздавались там,  где  никто  не  ходил.  Рейчел  уверяла,  что
запираются они от пьяных солдат, но и она, и остальная прислуга  знали,  что
тщательно проверяемые болты на  дверях  и  общая  молитва  перед  сном  были
вызваны чем-то большим, нежели страх перед подвыпившим тритингом.
   Больше того, хоть она ни за что не признается в этом своим - Боже сохрани
их и помилуй! - подопечным, Рейчел  несколько  раз  за  последние  несколько
недель заблудилась, потому что пришлось бродить по незнакомым коридорам. Это
Рейчел-то! Она, которая исшагала весь замок вдоль и поперек  за  эти  долгие
десятилетия, теперь могла заблудиться в собственном доме! Это признаки  либо
безумия, либо преклонного возраста... либо дьявольское проклятье.
   Рейчел сбросила с плеч мешок с мокрыми простынями и прислонилась к стене.
Трое пожилых священников обошли ее, разговаривая между собой по-наббанайски.
Они уделили ей не больше внимания, чем уделили бы дохлой собаке  на  дороге.
Она посмотрела  им  вслед,  пытаясь  отдышаться.  Подумать  только,  что  на
старости лет ей приходится таскать тюки с мокрым  бельем,  как  какой-нибудь
прачке из подвала! Но дело-то нужно делать. Кто-то должен продолжать борьбу.
   Да, все перевернулось с того дня, как умер Саймон. И лучше не становится.
Она нахмурилась и снова взвалила груз на плечи.

***

   Рейчел закончила развешивать мокрое белье. Глядя, как оно развевается  на
вечернем ветру, она подивилась прохладной  погоде.  Месяц  тьягар,  середина
лета, - а дни холодные,  как  в  начале  весны.  Это,  конечно,  лучше,  чем
смертоносная засуха прошлого года, но даже несмотря на такое  утешение,  она
жаждала жарких дней и теплых ночей, которые положены каждому лету. У  нее  и
так болят суставы, а в холодные утра особенно. Сырость, казалось,  проникает
потихоньку в самые ее кости.
   Она перешла  поляну,  не  понимая,  куда  подевались  все  ее  помощницы.
Где-нибудь у них посиделки и болтовня, не иначе, в то время как она, главная
над всей женской прислугой, работает, как ломовая лошадь. Хоть Рейчел  и  не
так здорова, в правой руке у нее  хватит  силы,  чтобы  призвать  к  порядку
нескольких девиц!
   Очень жаль, размышляла она, медленно шагая вдоль наружной стены,  что  не
находится человека, способного взять замок в  крепкие  руки.  Элиас  казался
подходящим для такого дела, когда умер старый король  Джон,  да  благословит
Господь его память, но Рейчел была  горько  разочарована.  Но  не  удивлена.
Таковы мужчины, и ничего  не  поделаешь:  самонадеянные  и  хвастливые,  как
мальчишки; если разобраться, даже взрослые, они мало чем отличаются от этого
простака Саймона. Они совершенно неспособны справиться с серьезным делом,  и
король Элиас - не исключение.
   Взять, например, это безумие с его братом.  Ну,  Рейчел-то  принц  Джошуа
особенно никогда не нравился: на ее вкус он был  слишком  серьезен  и  учен,
он-то уж себя непременно воображал шибко умным. Но посчитать его  предателем
- это уж чистейшая глупость,  каждому  ясно!  Джошуа  был  чересчур  большим
книгочеем и парил слишком высоко в заоблачных высях для такой ерунды. Но что
же делает его брат Элиас? Несется на север с армией  и  с  помощью  какой-то
нечистой силы сносит замок Джошуа  в  Наглимунде,  и  всех  убивает,  и  все
сжигает. И с чего вдруг? Из-за какой-то дурацкой гордыни  короля  Элиаса.  А
теперь в Эркинланде полно вдов, неурожай, а все жители Хейхолта - да простит
ей Господь Узирис подобные мысли, но все это истинная правда, -  все  жители
Хейхолта попадут в ад.
   Наружная сторона Нирулагских ворот возникла перед ней, окрашивая длинными
тенями стены по обе стороны. Коршуны  и  вороны  ссорились  над  ними  из-за
остатков голов, насаженных на острия решетки.
   Рейчел невольно передернулась и осенила себя знаком древа. Вот  еще  одно
изменение. Никогда за долгие  годы  правления  короля  Джона,  которому  она
служила верой и правдой, не было такой жестокости по отношению ко всяким там
предателям, как теперь,  при  Элиасе.  Их  всех  избили  и  четвертовали  на
Батальной площади в Эрчестере в присутствии неспокойной и  смущенной  толпы.
Не то чтобы кто-то из казненных вельмож был очень  популярен,  например,  уж
как ненавидели барона Годвига за его жестокое управление Келлодширом, но все
прекрасно чувствовали шаткость королевских обвинений. Годвиг и другие шли на
казнь в каком-то удивлении. Они качали головами и продолжали  настаивать  на
своей невиновности, пока дубинки эркингардов не выбили из них остатки жизни.
Теперь, вот уже две недели, их головы высятся над Нирулагскими  воротами,  а
птицы-падальщики,  как  маленькие  скульпторы,  склевывают  все   лишнее   с
поверхности их черепов. Немногие из проходящих в ворота подолгу  смотрят  на
них. Большинство из поднявших голову быстро ее  опускают,  как  будто  видят
вместо наглядного урока, как того желал король, что-то постыдное.
   Предателями назвал их король, и как предатели они  должны  были  умереть.
Рейчел понимала, что горевать по ним особенно не будут, но их смерть  делала
туман отчаяния еще гуще.
   Когда Рейчел спешила пройти, отвернувшись,  через  ворота,  она  чуть  не
столкнулась  с  молодым  господином,  ведущим  лошадь  по  дорожной   грязи.
Прижавшись  для  безопасности  к  наружной  стене,  она  повернулась,  чтобы
посмотреть на подъезжавших всадников.
   Все они были солдатами, кроме одного. В то время как на всех была зеленая
форма эркингардов, на нем полыхало яркое алое одеяние, поверх  которого  был
накинут черный дорожный плащ, а на ногах высокие черные сапоги.
   Прейратс! Рейчел замерла. Куда направляется этот дьявол со своей почетной
стражей?
   Этот  священнослужитель  как  бы  плыл  над  своим  окружением.   Солдаты
разговаривали и  смеялись,  а  он  не  смотрел  ни  вправо,  ни  влево,  его
безволосая голова казалась острием копья, а черные глаза были устремлены  на
ворота.
   Да, все пошло кувырком, когда появился этот  поп  в  красном,  как  будто
Прейратс сам накинул на Хейхолт злые чары. Рейчел даже подумала  как-то,  не
Прейратс ли, который так не любил доктора Моргенса, спалил его покои. Мог ли
человек, принадлежащий к Матери Церкви, совершить это? Неужели  он  способен
убить невинных, таких как ее Саймон, просто из ненависти?  Но  действительно
ходили слухи, что его отец - дьявол, а мать - ведьма. Рейчел  снова  осенила
себя знаком древа, глядя вслед удаляющейся кавалькаде.
   Может ли один человек навлечь зло на всех?  раздумывала  она.  И  почему?
Просто чтобы выполнить  дьявольский  замысел?  Она  осторожно  огляделась  и
плюнула, чтобы отогнать зло. Какая разница? Разве может что-то сделать такая
старуха, как она?
   Она проследила, как Прейратс и остальные проехали ворота,  повернулась  и
зашлепала к замку, думая о проклятиях и холодной погоде.

***

   Предвечернее солнце клонилось за лес,  окрашивая  листву.  Лесная  дымка,
наконец, рассеялась. Какие-то птички рассыпали грели в  верхушках  деревьев.
Деорнот, чувствуя, как утихает боль в голове, встал.
   Мудрая Джулой все утро провозилась  со  страшными  ранами  Айнскалдира  и
наконец оставила его заботам герцогини Гутрун  и  Изорна.  Риммера  охватила
лихорадка и мучил бред. Джулой приложила к его ранам примочки, и  теперь  он
лежал тихо. Она не была, однако, уверена, что он выживет.
   Оставшуюся часть  дня  Джулой  занималась  другими  членами  отряда.  Она
обработала воспаленную ногу Сангфугола,  осмотрела  раны  всех  других.  Она
прекрасно знала целебные травы, и карманы ее были набиты  разными  полезными
вещами. Она была уверена, что все, кроме риммерсмана, быстро поправятся.
   Лес по эту сторону тоннеля не слишком  отличался  от  того,  который  они
только что покинули, во всяком случае, внешне, думал Деорнот. Дубы и  бузина
росли здесь почти так же  тесно,  а  земля  была  покрыта  стертыми  в  пыль
остатками упавших  деревьев,  но  что-то  было  здесь  по-другому,  какое-то
изящество или внутреннее оживление, как будто воздух был легче, а  солнце  -
теплее. Конечно, и Деорнот понимал это, все можно было отнести на счет того,
что Джошуа и его спутники прожили на день дольше, чем ожидали.
   Джулой сидела на поваленном дереве рядом  с  Джошуа.  Деорнот  направился
было в их сторону, но замешкался, не зная, уместно ли будет присоединиться к
ним. Джошуа устало улыбнулся и позвал его.
   - Иди сюда, Деорнот, садись. Как твоя голова?
   - Побаливает, ваше высочество.
   - Удар был сильный, - сказал Джошуа, кивнув.
   Джулой подняла голову и бегло взглянула на Деорнота. Она уже  обследовала
кровавую рану на голове в том месте, где его ударило суком, и  провозгласила
ее несерьезной.
   - Деорнот - моя правая рука, - сообщил ей Джошуа. -  Ему  нужно  все  это
выслушать на случай, если что-то произойдет со мной.
   Джулой пожала плечами:
   - Ничто из того, что я  собираюсь  сказать,  не  является  секретом.  Нам
нечего скрывать друг от друга. - Она на минутку отвлеклась, чтобы  взглянуть
на Лилит. Ребенок тихо сидел на  коленях  Воршевы,  но  глаза  девочки  были
сосредоточены на чем-то невидимом, и никакие  слова  или  ласки  Воршевы  не
могли привлечь ее внимания.
   - Куда ты собираешься идти, принц Джошуа? - спросила Джулой наконец. - Ты
избежал мщенья норнов, по крайней мере на время. Куда ты пойдешь?
   Принц нахмурился.
   - Я не задумывался ни о чем, кроме спасения. Я  думаю,  если  это,  -  он
указал на лесную поляну, - место, где мы можем спастись от демонов,  как  ты
говоришь, нам следует здесь и остаться.
   Колдунья покачала головой.
   - Конечно, мы должны здесь остаться, пока все  не  поправятся  настолько,
чтобы продолжить путь. А потом?
   - Я пока не знаю. - Джошуа посмотрел на Деорнота,  как  будто  ожидая  от
него предложений. - Мой брат сейчас победитель, царящий  над  всеми  землями
Великого королевского анклава. Я не знаю, кто осмелится укрыть меня от гнева
Элиаса. - Он хлопнул искалеченной рукой по сжатой в кулак другой. - У нас не
осталось никаких шансов. Мы проиграли.
   - Я ведь задала не праздный вопрос, - сказала Джулой,  садясь  поудобнее.
На ней были мужские сапоги, заметил Деорнот, и здорово поношенные к тому же.
- Позволь мне поговорить о важном, и  ты  лучше  оценишь  свои  возможности.
Во-первых, до падения Наглимунда ты зачем-то послал поисковую партию, не так
ли?
   Джошуа прищурился:
   - Откуда ты это знаешь?х
   Джулой нетерпеливо потрясла головой:
   - Я сказала при встрече, что знаю Моргенса  и  Бинабика  из  Йиканука.  Я
также знала Ярнаугу из Танголдира. Мы беседовали с ним, пока он жил в  твоем
замке, и он мне многое рассказал.
   - Бедняга Ярнауга, - сказал Джошуа. - Он смело встретил смерть.
   - Многие мудрые умерли: немного их осталось, - ответила она ему. - Отвага
- удел не только солдат и рыцарей. Но раз круг мудрецов  сужается  с  каждой
утратой, для нас стало необходимым обмениваться  знаниями  не  только  между
собой, но и с другими. Поэтому Ярнауга сообщил мне обо всем, что он делал  с
того момента, как добрался до Наглимунда из своего северного дома. А! -  Она
выпрямилась. - Это мне о чем-то напомнило. Отец Стренгьярд!  -  позвала  она
громко.
   Священник поднял голову, не уверенный, что зовут именно его. Она  позвала
его жестом. Он отошел от Сангфугола и приблизился к ним.
   - Ярнауга очень высоко ценил вас, - сказала Джулой. Улыбка  пробежала  по
ее лицу. - Он вам что-нибудь дал, прежде чем уйти?
   Стренгьярд кивнул и вытащил из-под рясы блестящий медальон.
   - Вот, - Произнес он тихо.
   - Я так и думала. Ну, мы с вами поговорим об  этом  позже,  но  как  член
Ордена Манускрипта вы непременно должны участвовать в нашем совещании.
   - Член... - Стренгьярд изумился. - Я? Ордена?
   Джулой снова улыбнулась.
   - Конечно. Зная Ярнаугу, я уверена, что он сделал тщательный  выбор.  Но,
как я сказала, мы об этом поговорим позже, ны и я. - Она снова повернулась к
принцу и Деорноту. - Как нидите, я знаю о .поисках Великих мечей. Я не знаю,
преуспели ли Бинабик и другое в поисках клинка Камариса, но я могу вам точно
сказать, что день или два назад и тролль, и юный Саймон были живы.
   - Хвала Эйдону, - вырвалось у Джошуа, -  это  хорошее  известие!  Хорошие
новости как раз в то время, когда нам их так не хватает. У меня на сердце  с
самого их ухода было неспокойно. Где они?
   - Я полагаю, что они в Йикануке среди троллей. Трудно объяснить  вкратце,
поэтому я вам скажу только вот что: мой контакт с Саймоном был  недолгим,  и
мы не смогли ничего обсудить.  Мне  также  нужно  было  им  передать  важное
поручение.
   - В чем оно состояло? - спросил Деорнот. Хоть  он  и  был  рад  появлению
колдуньи, его раздражало, что она отняла инициативу у Джошуа. Это было глупо
и отдавало высокомерием, но он так  хотел,  чтобы  принц  показал  себя  тем
руководителем, которым несомненно мог быть.
   - Сообщение, которое я передала Саймону,  я  передам  и  вам,  -  сказала
Джулой, - но сначала мы должны поговорить о  другом.  -  Она  повернулась  к
Стренгьярду. - Что вы выяснили про другие два меча?
   Священник прокашлялся.
   - Ну, - начал он, - мы... нам хорошо известно, где находится Скорбь.  Его
носит король Элиас как дар Короля Бурь, если верно то, что  рассказывают,  и
он с ним не расстается. Торн, мы полагаем, находится  где-то  на  севере,  и
если тролль и другие живы, есть надежда,  что  они  его  найдут.  Последний,
Миннеяр, который когда-то принадлежал королю Фингилу... Боже  мой!  Конечно,
все это вам известно... Так Миннеяр, кажется,  так  и  не  покинул  пределов
Хейхолта. Итак, два... два...
   - Два меча в руках моего брата, - закончил Джошуа, - а третий разыскивают
в непроходимых местах тролль и юноша. -  Он  беспокойно  улыбнулся,  покачав
головой. - Как я уже сказал, игра проиграна.
   Джулой хлестнула его яростным взглядом своих желтых глаз:
   - Но это игра, где сдаться - не значит найти выход; игра,  в  которой  мы
должны пользоваться теми картами,  которые  вытянули.  Ставки  действительно
очень высоки.
   Принц выпрямился и жестом не дал Деорноту сделать резкого замечания:
   - Твои слова сказаны к месту, валада Джулой. Это наша единственная  игра,
и мы не смеем проиграть. Итак, что еще ты хочешь нам сказать?
   - Вы многое уже знаете или можете догадаться.  Эрнистир  на  севере  пал,
король Лут мертв, а люди его ушли в горы.  Предательство  отдало  Наббан  во
власть союзнику Элиаса Бенигарису. Скали из Кальдскрика правит  Риммергардом
вместо Изримнура. Наглимунд разрушен, и в нем, как привидения, бродят иорны.
- Рассказывая, она чертила карту в пыли своим посохом.  -  Альдхортский  лес
свободен, но это не то место, где можно собраться, чтобы оказать  совместное
сопротивление. Может быть, он мог бы стать последним  прибежищем,  если  все
остальные возможности будут исчерпаны.
   - А что это сейчас, если не последнее прибежище? - спросил Джошуа. -  Вот
все мое королевство, все здесь, как ты видишь, Джулой. Мы можем  скрываться,
но не можем бросить вызов Элиасу. Нас так мало, а у  него  в  союзниках  сам
Король Бурь.
   - Ну вот мы и подошли к тому, что  я  приберегала  на  конец,  -  сказала
Джулой, - к тому, что еще более странно, чем людские  войны.  -  Ее  смуглые
руки быстро двигались, снова чертя на земле. - Почему мы  в  безопасности  в
этой части леса? Потому что он во владении ситхи, а норны не смеют  нападать
на них.  Этот  хрупкий  мир  веками  существовал,  разделенный  между  двумя
народами. Даже  бездушный  Король  Бурь,  думаю,  не  спешит  бросить  вызов
оставшимся ситхи.
   - Это два рода? - спросил Деорнот удивленно.  Джулой  направила  на  него
свой грозный взгляд.
   - Ты не слушал, что говорил тебе в  Наглимунде  Ярнауга?!  -  возмутилась
она. - Какой смысл мудрецам отдавать свои жизни, если те, ради кого они  это
делают, даже не слышат их?
   - Ярнауга говорил нам, что Инелуки, Король  Бурь,  был  когда-то  принцем
ситхи, - поспешно сказал  Стренгьярд,  взмахивая  руками,  как  бы  стараясь
разогнать нависшую враждебность. - Мы это знаем.
   - Норны и ситхи были одной семьей на протяжении веков, - сказала  Джулой.
- Когда их пути разошлись, они поделили между собой Светлый  Ард  и  обещали
без разрешения не переступать границ.
   - Нам-то, простым смертным, что за дело до этого? - спросил Деорнот.
   Джулой взмахнула рукой.
   - Мы здесь в безопасности, потому что норны  не  осмеливаются  преступать
эту границу. Кроме того, существует сила, даже в эти жалкие времена, которая
заставляет их считаться с собой. -Она пристально посмотрела на  Деорнота.  -
Ты это почувствовал, не так ли? Но  проблема  в  том,  что  нас  десять  или
одиннадцать и нам не справиться. Мы должны найти безопасное от норнов место,
такое место, где все, кто недоволен правлением твоего брата Элиаса, могли бы
соединиться с нами. Если король Элиас ужесточит  свое  правление  в  Светлом
Арде, если Хейхолт станет неприступной крепостью, тогда нам  ни  за  что  не
освободить Великий меч из его рук и не найти тот, который, как мы  полагаем,
тоже находится там. Мы не только боремся  с  колдовством,  но  ведем  борьбу
позиционную, борьбу за место.
   - О чем ты говоришь? - спросил Джошуа, пристально глядя в лицо колдуньи.
   Джулой указала на карту.
   - Вот там, к востоку от леса, лежат луга  тритингов.  Там,  где  когда-то
располагался город Энки э-Шаосай, на границе леса и лугов  есть  место,  где
норны и ситхи расстались навсегда. Это место  называется  Сесуадра  -  Скала
прощания.
   - И... там мы будем в безопасности? - спросил обрадованны