ик.  -
Имею воспоминание, что это бывало...
   - На кладбище, с внешней стороны стен  Эрчестера,  -  закончила  за  него
Мириамель. - Я видела его там, но он убежал, когда я позвала, - думал, что я
привидение.
   - В этом месте имеет окончание большое количество туннелей, но  они  были
строены за много лет до  Эрчестера.  Я  питаю  сомнение,  что  эти  отметины
пребывают в сохранности. - Он поднял глаза па вернувшуюся с  охоты  Кантаку,
ее мохнатая морда была покрыта жемчужинками дождевых капель.
   - Мне кажется, я знаю, где он должен был выйти, - сказала Мириамель. - Во
всяком случае, мы могли бы это проверить.
   - Вы имеете справедливость. - Бинабик потянулся. - Теперь еще  одну  ночь
мы имеем должность проводить в этом месте. Завтра будем спускаться  вниз,  к
лошадям.
   - Надеюсь, им хватило корма. Мы не собирались оставлять их так надолго.
   - Могу приносить вам  обещание,  что,  если  они  заканчивали  с  травой,
следующим блюдом будут веревки. Которые оказывают им привязательство. Лошади
не станут испытывать страдания от ненаходимости пищи, но мы можем обнаружить
ненаходимость лошадей.
   Мириамель пожала плечами.
   - Как ты говоришь, мы ничего не можем сделать, пока не доберемся туда.
   - Я говариваю это, потому что в этом есть великая правдивость,  -  мрачно
ответил Бинабик. ***
   Рейчел Дракон знала, что она найдет, но это не смягчило  удара.  Вот  уже
восьмой день подряд еда и вода,  которые  она  ставила  в  нишу,  оставались
нетронутыми. Вознеся грустную  молитву  о  терпении  к  святой  Риаппе,  она
собрала все, что могло испортиться, и уложила в свою  сумку.  Это  маленькое
яблочко и кусочек черствеющего  хлеба  она  съест  сегодня  вечером.  Рейчел
заменила отвергнутую еду на свежую,  потом  приподняла  крышку  на  миске  с
водой, чтобы убедиться, что она все еще пригодна для питья.
   Она нахмурилась. Где этот несчастный Гутвульф? Она ненавидела саму  мысль
о том, как этот слепой бродит в темноте, не  в  силах  найти  путь  к  пище,
которой она его снабжала. Она была уже почти готова пойти искать его -  даже
заходила  немного  дальше,  чем  обычно,  последние  несколько  дней,  -  но
понимала, что это может плохо кончиться.  Чем  глубже  она  забиралась,  тем
больше была вероятность ударить голову или свалиться  в  какую-нибудь  дыру.
Тогда она будет беспомощной. Она может беспокоиться о слепом  Гутвульфе,  но
старая Рейчел не интересует никого.
   Эти мысли заставили ее нахмуриться еще больше. Все  это  может  случиться
как с ней, так и с Гутвульфом,  Может  быть,  он  лежит,  раненый,  всего  в
нескольких ярдах отсюда. Мысль о том, что кто-то нуждается в  ее  заботе,  а
она ничем не может помочь, зудела, как назойливое  насекомое.  Когда-то  она
была главой всех замковых слуг, своего  рода  королевой;  теперь  она  не  в
состоянии помочь даже одному несчастному сумасшедшему слепцу.
   Рейчел перекинула через  плечо  узелок  и  заковыляла  к  своему  тайному
убежищу.
   Когда она приподняла  тяжелый  гобелен  и  дверь  повернулась  на  хорошо
смазанных петлях, Рейчел зажгла фонарь и огляделась.
   В некотором роде ее одиночество было почти отдыхом: комнатка  была  такая
маленькая, что ее легко было содержать в чистоте, и,  поскольку  только  она
приходила сюда, все всегда было в полном порядке.
   Рейчел поставила лампу на табуретку, служившую ей столом, и,  постанывая,
подтянула к ней кресло. Сегодня было особенно сыро, и ее суставы ныли. Ей не
так уж хотелось шить, но больше делать  было  нечего,  и  оставался  еще  по
меньшей мере час до того времени, когда она ляжет в постель.  Рейчел  строго
следовала обычному распорядку. Она всегда вставала за несколько мгновений до
звука рога, возвещавшего, что ночные часовые сдают пост утренней страже,  но
в эти дни только утренние путешествия наверх за водой как-то связывали ее  с
внешним миром. Она не хотела, чтобы оборвалась тоненькая  нить,  соединяющая
ее с прежней жизнью, и поэтому она будет  шить,  вне  зависимости  от  того,
болят ее пальцы или нет.
   Она достала нож и разрезала яблоко на маленькие кусочки. Рейчел ела очень
осторожно, но когда она закончила, ее  зубы  и  десны  болели,  так  что  ей
пришлось размочить горбушку хлеба в чашке с водой, прежде чем съесть. Рейчел
поморщилась. Все сегодня болело. Надвигалась буря, в этом не было сомнений -
ее кости сказали достаточно ясно. Это было несправедливо. На прошлой  неделе
было всего несколько дней, когда из окна наверху она видела солнце, а теперь
не будет и этого.
   Рейчел обнаружила, что ее шитье продвигается слишком медленно.  Мысли  ее
уходили в сторону; обычно это не  мешало  работе,  но  сегодня  паузы  между
стежками затягивались.
   Что было бы, если бы не Прейратс? - думала она.
   Возможно, Элиас не стал бы таким замечательным  королем,  каким  был  его
святой отец, но он обладал силой, умом  и  решительностью.  Может  быть,  он
перерос бы свою грубость и  дурную  компанию.  Замок  оставался  бы  под  ее
управлением, длинные столы и белоснежные  скатерти,  флагштоки,  отмытые  до
блеска, горничные работали бы усердно - под строгим  присмотром  Рейчел  все
работают усердно - ну, или почти все...
   Да, Саймон. Если бы красный священник не явился, чтобы отравить их жизнь,
Саймон все еще был бы здесь. Может быть, теперь он  наконец  нашел  бы  себе
подходящую работу. Он стал бы больше - о,  они  так  быстро  растут  в  этом
возрасте, - может быть, у него появилась  бы  борода,  хотя  и  трудно  было
вообразить юного Саймона таким взрослым. Он приходил бы иногда навестить  ее
по вечерам, может быть, даже выпить чашечку сидра и немного  поболтать.  Она
проследила бы, чтобы он не  повзрослел  слишком  рано  и  не  попал  в  лапы
какой-нибудь девицы особого сорта  -  не  дело  позволять  мальчишке  совсем
отбиваться от рук.
   Что-то мокрое упало ей на ладонь. Она вздрогнула.
   Плачешь? Ты что, плачешь, старая дура? Об этом отвратительном  мальчишке?
- Она сердито мотнула головой. Что ж, он теперь в лучших руках, чем твои,  и
слезы не вернут его.
   И все-таки странно было бы посмотреть на него повзрослевшего, но все  еще
улыбающегося той же нахальной улыбкой.
   Рейчел недовольно отложила шитье. Если она все равно не  шьет,  нечего  и
пытаться. Она найдет какую-нибудь другую работу, вместо того  чтобы  сидеть,
хлюпать носом и мечтать, глядя в  огонь,  как  какая-нибудь  древняя  старая
карга. Она еще жива, и работа для нее найдется.
   Кое-кому она действительно нужна. Расхаживая взад и вперед  по  маленькой
комнатке и стараясь не обращать внимания на ноющую боль в  суставах,  Рейчел
решила, что она все-таки должна пойти поискать графа  Гутвульфа.  Она  будет
очень осторожна и постарается не слишком рисковать, но  это  ее  эйдонитский
долг: выяснить, не случилось ли чего с беднягой, не заболел ли он. ***
   Ливень обрушился на кладбище, сгибая высокую траву и  заливая  поваленные
камни.
   - Ты нашел что-нибудь? - окликнула Мириамель.
   - Ничего пользительного. - Она  едва  слышала  тролля  из-за  барабанного
рокота дождя. Принцесса нагнулась поближе к двери  склепа.  -  Я  не  нахожу
здесь туннеля, - сообщил он.
   - Тогда выходи. Я насквозь промокла. - Она потуже завернулась  в  плащ  и
посмотрела наверх.
   За кладбищем виднелся Хейхолт, мешанина его башен  и  шпилей  темнела  на
фоне серого неба.  Она  увидела  красноватый  свет  в  высоких  окнах  башни
Хьелдина  и  пригнулась,  словно  кролик,  накрытый  тенью  ястреба.  Замок,
казалось, ждал чего-то, тихий  и  почти  безжизненный.  Не  было  солдат  на
крепостных стенах, не трепетали вымпелы на  крышах.  Только  Башня  Зеленого
ангела,  взметнувшаяся  белой  иглой,  почему-то  казалась   полной   жизни.
Мириамель думала о тех днях, когда пряталась там, следя за Саймоном, который
долгими скучными днями мечтал, сидя на колокольне.  И  каким  бы  мрачным  и
душным ни казался ей тогда Хейхолт, на самом деле он  был  довольно  веселым
местом. Замок, стоявший перед ней сейчас, выглядел, как какое-то  закованное
в твердый панцирь древнее существо, как старый паук в центре своей паутины.
   А смогу ли я попасть туда? - подумала  она.  Может  быть,  Бинабик  прав.
Может быть, я просто упряма и самонадеянна, если  думаю,  что  действительно
могу что-нибудь сделать?
   Но и тролль тоже может ошибаться. Стоит  ли  рисковать?  И,  что  важнее,
можно ли просто повернуться и уйти от родного отца, зная, что они, возможно,
никогда больше не встретятся на этой земле?
   -  Вы  имели  справедливость.  -  В  дверях  склепа   появился   Бинабик,
прикрывавший глаза рукой. - Дождь падает с небес с большой силой.
   - Пойдем назад к лошадям, - сказала Мириамель. - Там можно укрыться. Так,
значит, ты ничего не нашел?
   - Еще одно место, совсем лишенное туннелей. - Тролль вытер грязные руки о
кожаные штаны и покачал головой. - И очень немного совершенно мертвых людей.
Они не показались такими очень  хорошими,  чтобы  проводить  в  их  обществе
долгое время.
   Мириамель поморщилась:
   - Но я уверена, что Саймон выбрался именно здесь. Это должен быть один из
этих склепов.
   Бинабик пожал плечами и направился к группе шумевших  на  ветру  вязов  у
южного края кладбища. На ходу он натягивал капюшон.
   - Либо ваши воспоминания содержат легкую не  правильность,  либо  туннель
скрыт так очень хорошо, что я не смог его обнаруживать. Однако я поцарапывал
все стены и поднимал все камни...
   - Я уверена, что дело не в тебе, - сказала она.
   Вспышка  молнии  осветила  небо,  загрохотал  гром.  Внезапно  перед   ее
мысленным взором возникло лицо Саймона, безнадежно бьющегося в сырой  темной
земле. Его нет. Он никогда не вернется,  что  бы  там  они  с  Бинабиком  ни
придумывали себе в утешение.
   Она задохнулась и споткнулась. Слезы  катились  по  ее  мокрым  от  дождя
щекам, застилали ей глаза.
   Маленькая рука Бинабика накрыла ее руку.
   - Я с вами. - Его голос тоже дрожал.
   Они долго стояли под дождем. Наконец Мириамель успокоилась.
   - Извини, Бинабик, я не знаю, что делать.  Мы  потратили  целый  день  на
поиски - и никакого результата. - Она вытерла рукавом  лицо.  Она  не  могла
говорить о Саймоне. - Возможно, нам следует прекратить все это. Ты был прав:
я никогда не смогу подойти к этим воротам.
   - Сперва будем делать себя сухими. -  Маленький  человек  подтолкнул  ее,
торопясь в укрытие. - Тогда мы будем смотреть, что можно предпринимать. ***
   - Мы смотрели, Мириамель, - сказал Бинабик. Лошади взволнованно  ржали  в
предчувствии нового удара грома. Кантака подняла голову и  глянула  в  небо,
как будто собиралась поймать эту грозу и прекратить ее безобразия. - Но если
вы  имеете  желание,  я  буду  производить  искание  еще  раз,  когда  дождь
закончится. С большей безопасностью ночью.
   Мириамель содрогнулась, представив себе посещение  склепов  после  захода
солнца. Кроме того, землекопы доказали им, что в этих могилах  надо  бояться
не только духов мертвых, не нашедших покоя.
   - Я не хочу, чтобы ты делал это.
   Он пожал плечами:
   - Тогда каковы ваши пожелания?
   Она посмотрела на карту. Тонкие чернильные линии были почти неразличимы в
сгущающихся сумерках.
   - Тут должны быть еще туннели, по которым можно попасть внутрь. Вот  один
из них.
   Бинабик прищурился, изучая карту.
   - Имею предположение, что этот  упирается  в  скальную  обрывистость  над
Кинслагом. Большая трудность в нахождении и в очень большой близости к  носу
вашего отца и его солдат.
   Мириамель грустно кивнула:
   - Думаю, ты прав. Ну, а этот?
   Тролль задумался.
   - Этот, с  вероятностью,  имеет  должность  находиться  там,  где  сейчас
местополагается город.
   - Эрчестер? - Мириамель оглянулась, но ничего не могла  разглядеть  через
стену кладбища. - Где-то в Эрчестере?
   - Да, вот видите? - Он провел линию коротким  пальцем.  -  Если  вот  это
маленький лес, который вы именовываете Кинсвудом, а вот это  место,  где  мы
сейчас установились...
   - Да, это должно быть в самом центре города. - Она задумалась. - Если  бы
я как-то могла изменить лицо...
   - А я изменял бы рост и национальную внешность? - кисло спросил Бинабик.
   Мириамель покачала головой, чувствуя, что в этой идее что-то есть.
   - Нет, ничего не придется менять. Если мы возьмем лошадь и ты поедешь  со
мной, люди подумают, что ты ребенок.
   - Я польщен.
   Мириамель нервно засмеялась:
   - Нет, это должно сработать. Никто не посмотрит на тебя дважды,  если  ты
низко опустишь капюшон.
   - А что мы будем проделывать с лошадью Саймона и Кантакой?
   - Возьмем с собой.  -  Ей  не  хотелось  сдаваться.  -  Может  быть,  они
подумают, что Кантака собака.
   Теперь Бинабик тоже засмеялся - внезапный взрыв веселья.
   - Есть вероятность обманывания относительно меня, но если  вы  не  будете
сшивать плащ и для Кантаки, никто не примет за собаку волка  из  затерянного
Севера.
   Мириамель посмотрела на огромную серую голову Кантаки и печально кивнула.
   - Вижу. Я просто подумала...
   Тролль улыбнулся:
   - Но в остальном ваша идея имеет справедливость. ***
   Они закончили приготовления в липовой рощице на краю  пожелтевшего  поля,
неподалеку от главной дороги, ведущей к северным воротам Эрчестера.
   - Что ты положил в этот пчелиный воск, Бинабик? - Мириамель  нахмурилась,
ощупывая его кончиком языка. - У него ужасный вкус.
   -  Это  не  предназначено  для  троганья   или   ощупыванпя.   Он   будет
отваливаться. А ответ будет - немного очень грязной грязи для цвета.
   - Действительно похоже, что у меня не хватает зубов?
   Бинабик склонил голову набок, оценивая свою работу.
   - Да. Вы не имеете похожести на принцессу из-за грязности и неопрятности.
   Мириамель провела рукой по грязным волосам и запачканному лицу.
   - Ну и хороша же я, наверное!
   Почему-то ей было очень приятно. Это как игра, как узирианские праздники,
и я могу быть всем, чем захочу.
   Но это, конечно, не было игрой. Она  снова  представила  себе  Саймона  и
внезапно вспомнила, что она делает, какие опасности ее  подстерегают  и  что
она уже потеряла, чтобы добраться сюда.
   Это все для того, чтобы прекратить боль и убийства,  напомнила  она  себе
сурово, и вернуть разум отцу.
   Она подняла глаза:
   - Думаю, я готова.
   Тролль кивнул. Он повернулся,  погладил  широкую  голову  Кантаки,  потом
отвел волчицу в сторону, сел на корточки и стал шептать ей  что-то  на  ухо,
зарыв лицо в шерсти у  нее  на  шее.  Это  была  длинная  речь,  из  которой
Мириамель уловила только пощелкивание канукских согласных. Кантака  склонила
голову набок и тихо заскулила, но не двинулась с места.  Закончив  говорить,
Бинабик снова погладил волчицу и прижался лбом к ее лбу.
   - Она не даст позволения лошади Саймона уходить очень  далеко,  -  сказал
он. - Теперь мы имеем должность выступать вперед.
   Мириамель вскочила в  седло,  потом  наклонилась,  чтобы  протянуть  руку
маленькому человеку. Он взобрался на лошадь и уселся  перед  ней.  Принцесса
тронула каблуками бока лошади.
   Когда она оглянулась, Домой щипала  траву  под  мокрым  деревом,  Кантака
сидела  прямо,  насторожив  уши,  не  сводя  внимательных  желтых   глаз   с
удаляющихся путешественников. ***
   Эрчестерская дорога была настоящим  морем  грязи.  Казалось,  что  лошадь
тратит столько же времени на вытаскивание ног из луж, сколько на ходьбу.
   Городские ворота оказались  открытыми.  Тщательно  пригнанные  створки  с
тихим скрипом распахнулись от легкого  толчка  принцессы.  Она  вернулась  к
лошади, осторожно ступая по разбитой тележной колее, и они въехали в  город,
миновав высокие караульные башни, а дождь  поливал  их  с  покрытого  тучами
неба.
   - Тут нет стражи, - прошептала она.
   - И никого, как мне представляется.
   Сразу за воротами находился  плац  -  обширное  пространство,  вымощенное
булыжником, с островком зелени в середине,  на  котором  обычно  проводились
бесчисленные парады и праздники. Теперь Батальная площадь была  пуста,  если
не считать нескольких собак с торчащими ребрами, роющихся в отбросах у одной
из аллей. Площадь выглядела забытой всеми, кроме падальщиков, - так,  словно
ею давно никто не пользовался. По широким лужам разбегались круги. Маленькая
клумба в центре превратилась  в  пятно  растоптанной  грязи.  Эхо  от  стука
лошадиных копыт привлекло внимание собак. Некоторое время  они  смотрели  на
всадников, высунув языки, в темных глазах была  настороженность;  мгновением
позже стая повернула и понеслась в туче брызг прочь по аллее.
   - Что здесь произошло? - поинтересовалась Мириамель.
   - Думаю, мы можем производить догадки, - сказал Бинабик.  -  Вы  видывали
другие соседские города и поселки, и такую же пустоту видывал  я  в  снежных
землях Севера. А это место, с очевидностью, находится в большей близости  от
того, что происходит в Хейхолте.
   - Но куда делись все люди из Стеншира, из Хасу Вейла, из...  отсюда?  Они
же не просто исчезли.
   -  Нет.  Некоторые  умирали,  когда  исчезали  урожаи,  а  прочие,   имею
предположение, мигрировали на юг. Этот год приносил много страха  даже  тем,
которые имеют знания относительно происходящего, а проживавшие  здесь  имели
должность думать, что ваш Узирис злостно проклинал их.
   - О Милостивая Элисия!  -  Ее  горе  странно  смешивалось  со  злостью  и
жалостью. - Что сделал мой отец!
   Бинабик покачал головой.
   Когда они въехали на широкий  Центральный  ряд,  наконец  появились  хоть
какие-то следы  человеческой  деятельности.  В  трещинах  некоторых  ставен,
закрывавших окна, заметно было мерцание огня, и где-то дальше вверх по улице
хлопнула дверь. Мириамели даже  показалось,  что  она  слышит  слабый  голос
молящегося, но не могла себе представить человека, который мог бы, обращаясь
к Богу, издавать такие жалкие звуки. Скорее, блуждающий дух мог  оставить  в
мире живых этот скорбный стон.
   Пока они ехали по Центральному  ряду,  сгорбленная  фигура  в  оборванном
плаще появилась в одном  из  узких  боковых  проходов.  Мириамель  была  так
удивлена,  увидев  настоящего  живого  человека,  что  натянула  поводья   и
некоторое  время  с  интересом  смотрела  ему  вслед.  Как  бы  почувствовав
присутствие  посторонних,  человек  обернулся.  Выражение   крайнего   ужаса
исказило сморщенное лицо - трудно было сказать, мужское или женское, - потом
фигура быстро заковыляла вперед и исчезла за поворотом.  Когда  Мириамель  и
Бинабик поравнялись с переулком, впереди уже  никого  не  было.  Все  двери,
выходящие на маленькую улочку, выглядели давно и наглухо заколоченными.
   - Кто бы это ни был, он испугался нас. -  В  голосе  Мириамели  слышалось
смешанное с болью изумление.
   - Можно ли оказывать им порицание? - Маленький  человек  махнул  рукой  в
сторону пустой улицы. - Не питаю сомнений, что  огромное  множество  ужасных
вещей проистекало здесь, но  это  не  в  нашей  компетенции.  Мы  производим
разыскания.
   - Конечно, - быстро ответила Мириамель, не  в  силах  сосредоточиться  на
том, что говорил тролль. Трудно было оторвать взгляд от забрызганных  грязью
стен и мрачных пустых улиц. Это выглядело так, словно мощный поток промчался
по ним, унеся с собой людей. - Конечно, - повторила она. -  Но  как  мы  это
найдем?
   - На карте конец туннеля выглядывает в центре города.  Следуем  ли  мы  в
правильном направлении?
   - Да, Центральный ряд идет через весь город до самых Нирулагских ворот.
   - Тогда что это может означивать? - спросил Бинабик. - Оно перегораживает
продвижение вперед!
   Действительно, в  нескольких  фарлонгах  от  них  огромная  темная  масса
загородила дорогу.
   - Это? - Мириамель все еще не могла  собраться  с  мыслями,  так  что  ей
потребовалось некоторое время, чтобы узнать. - О, это задний  фасад  Святого
Сутрина, кафедрального собора.
   Бинабик некоторое время молчал.
   - А он имеет нахождение в середине поселения?
   - Более или менее. - Что-