с - придется с этим делом повозиться.
     - Меня почему-то принимают за знатока Индии, -  негромко  рассказывал
художник. - Англичане - вообще странные люди. Иностранцев они не  любят  и
даже не очень уважают. Кажется, у них есть пословица, что иностранцем быть
неприлично, но одновременно они считают, что в их отечестве нет  настоящих
специалистов, и оных следует звать из-за  кордона.  Все  равно,  будь  это
врачи,  композиторы  или  специалисты  по  Индии.  Меня   местные   власти
причисляют к последним, хотя  в  Дели  или  Бомбее  можно  найти  знатоков
получше. Но нет худа без добра - благодаря этому  сам  вице-король  охотно
выслушал мою просьбу, и мне легче выступать в роли ходатая по вашим делам.
     - Спасибо, - искренне поблагодарил Арцеулов. - Вы,  наверно,  человек
занятый; а тут мы - на вашу голову...
     - Отнюдь, - усмехнулся Ингвар. -  Не  буду  упоминать  разные  вечные
истины о помощи ближним - они сейчас не в чести, но  я  ведь  художник.  А
художнику просто необходимо знакомиться с новыми людьми и новыми странами.
Признаться, ваше появление в  Индии  на  борту  аэростата  уже  становится
настоящей легендой.  Лет  через  двадцать  о  вас  будут  говорить  как  о
каких-нибудь посланцах Гэсэр-хана...
     - А-а... - растерялся Степа. Поймав взгляд Арцеулова, он обозвал себя
дураком и замолчал. Ростислав поспешил перевести разговор на другую  тему,
поинтересовавшись, чего желает от художника мистер Джоунз.
     - Это как раз к вопросу об иностранцах. В Дели  почему-то  посчитали,
что мои скромные знания об индийских обычаях и культах могут пригодиться в
том расследовании, которое ведется сейчас в морадабадском округе.
     - Поклонники богини Кали?
     - Я вижу, вы уже осведомлены. Дело, признаться, темное, и я не  знаю,
чем смогу помочь...
     - А эта... Кали,  кто  такая?  -  осмелился  поинтересоваться  Степа,
опасавшийся проронить лишнее слово.
     - Может, вначале поговорим о ваших делах? - улыбнулся художник. - Это
интереснее, чем ритуальные убийства, ходячие мертвецы и тому подобное.
     Между тем они добрались до скромного жилища, где  коротали  свои  дни
пленники.
     - Я вижу, вы не очень бедствуете,  господа,  -  заметил  художник.  -
Редкий случай для русских эмигрантов. Так вот,  о  ваших  делах...  Вопрос
оказался сложнее, чем я думал вначале. Сейчас в Индии  несколько  десятков
русских, в основном, цивильных. К появлению иностранных военных  англичане
относятся с опаской, к тому же вы появились весьма оригинальным  способом.
Но не это главное...
     Он помолчал, затянулся папиросой и продолжил:
     - К счастью, за шпионов вас не принимают, а это уже немало. Но в Дели
почему-то уверены, что вы знаете какой-то важный  секрет.  Я  беседовал  с
одним офицером - капитаном Фиц-Роем. Вы его, кажется, знаете?
     - Который из контрразведки? - не удержался Степа.
     - Который из контрразведки. Он мне  сказал  прямо,  что  в  интересах
Британии задержать вас подольше, а еще лучше - перевести в метрополию.  На
мои замечания по поводу вашей невинности сей господин  процитировал  Петра
Великого о том, что нужда - выше добродетели.
     Арцеулов и Степа переглянулись. Ингвар вызывал доверие, к тому же  он
имел право знать, кому помогает.
     - Хорошо, - кивнул Арцеулов. - Мы вам расскажем то, о чем не  сообщил
мистер Валюженич.  Прежде  всего,  нам,  пожалуй,  придется  представиться
заново.
     Он выжидательно поглядел на Степу. Тот кивнул - быть белым  поручиком
ему уже успело надоесть.
     - Я действительно капитан Арцеулов. А вот господин Косухин...
     -  Косухин  Степан  Иванович  -  бодро  продолжил  Степа.  -  Красный
командир,  представитель  Сиббюро  ЦК  РКП(б)   по   Иркутской   губернии.
Большевик...
     Последнее   слово   он   произнес   неуверенно.   Все-таки    Николай
Константинович был явным интеллигентом. Ингвар улыбнулся:
     - Вот оно что!...  Очень  приятно!  Знаете,  в  первый  раз  встречаю
настоящего большевика. Смута застала  меня  уже  за  границей.  Могу  лишь
выразить некоторое удивление таким бело-красным десантом на Индостане.
     Арцеулов хмыкнул и тут же посерьезнел. Предстояло вновь, в  очередной
раз пересказать их странную историю. На этот раз  он  решил  говорить  обо
всем.


     ...Художник слушал, не прерывая, лишь время от времени что-то  черкал
в большом  блокноте.  Сначала  рассказывал  капитан,  но  затем  включился
Косухин, которому в первый раз захотелось поведать о своих злоключениях  в
Шекар-Гомпе. Тут же Ингвар отложил блокнот, большие  кисти  сжали  трость,
губы искривила невеселая гримаса.
     - Шекар-Гомп, - проговорил он, когда выговорившийся  Степа  умолк.  -
Страж Раны... Вот оно что, господа! Об этом монастыре ходили слухи,  самые
разные.  Говорили,  что  Цронцангамбо  и  его   монахи   убиты   какими-то
разбойниками...   Неудивительно,   что    мистер    Фиц-Рой    так    вами
заинтересовался. Вы ему ничего не рассказывали?
     Капитан в двух словах пояснил, что именно они сообщили англичанину.
     - Да, об этом лучше молчать. Пока,  по  крайней  мере.  И  я  бы  вам
советовал, господин Косухин, не  возвращаться  в  РСФСР.  Едва  ли  о  вас
забудут так быстро...
     Степа не отреагировал на подобное провокационное заявление. Свой долг
он  понимал  правильно  и  прятаться  по  всяким  Индиям  да  Франциям  не
собирался.
     - Я должен подумать, - сказал наконец художник. - Единственное, что я
вспомнил - это предание о рубине "Голова Слона". Вы пересказали его верно.
Могу добавить, что я встречал в связи с  ним  имя  настоятеля  Шекар-Гомпа
Цонхавы. Именно Цонхава убедил других настоятелей и самого  далай-ламу  не
трогать "Голову Слона" и навеки  оставить  ее  замурованной  в  подземелье
монастыря. Правда, этот Цонхава жил в XVII веке...
     Арцеулов и Степа переглянулись.
     - Ну, а ваши дела решим покуда так.  Я  договорился,  что  вы  можете
покинуть Морадабад и переехать в Дели...
     Ростислав и Косухин  вновь  переглянулись,  но  на  этот  раз  весьма
удовлетворенно.
     - ...Под мое честное слово. Думаю, вас в конце концов отпустят,  а  в
Дели  будет  не  так  скучно.  Госпожа  Берг  и  мистер  Валюженич   будут
связываться с вами через меня - по  моему  делийскому  адресу.  Посмотрите
Дели - вы ведь там еще не бывали?
     -  Да  где  уж  нам!  -  согласился  Косухин.  -   Спасибо,   Николай
Константинович, эта... выручили...
     - Пока еще нет, - покачал головой  художник.  -  Меня  очень  просили
помочь местным властям в деле с поклонниками Кали.  Хотя,  признаться,  не
представляю чем. Тут скорее нужен Пинкертон, чем специалист по культам.
     Степа не удержался и вновь попросил  художника  рассказать  о  богине
Кали. Тот покачал головой:
     - После всего,  что  вам  довелось  пережить,  молодой  человек,  сия
история не произведет на  вас  особого  впечатления.  В  любой  популярной
литературе по мифологии вы прочтете, что богиня Кали  -  жена  бога  Шивы.
Выглядит она достаточно зловеще: черная, о четырех руках, в  каждой  -  то
нож, то отрубленная голова, а вокруг шеи - ожерелье из черепов...
     - Страшилки! - пренебрежительно заметил реалист-Степа. - Такие сказки
детишки по ночам рассказывают, чтоб не спать!
     - Не спорю, обычный мифологический  персонаж.  К  сожалению,  с  этой
абсолютно вымышленной дамой связаны вполне реальные события, о  которых  в
любом случае детям рассказывать нельзя...
     - Я что-то читал, - заметил капитан. -  Какие-то  поклонники  Кали  -
туги, кажется. Они организовали ритуальные убийства...
     - Да. От их рук погибли, судя по всему, сотни тысяч индусов. Может, и
больше - жертвы просто исчезали, и находили их редко. Англичане борются  с
этим злом уже больше века, и довольно успешно. Но в последние  годы  среди
поклонников Кали распространяется слух, что приближается ночь Брахмы...
     Сообразив,  что  его  собеседники  не  столь  знакомы   с   индийской
мифологией, Ингвар на минуту задумался:
     - Постараюсь попроще. У индусов есть свое учение о  конце  света,  но
довольно своеобразное. Он у них наступает после  долгой  эпохи  -  кальпы.
Сама эпоха - это День Брахмы, а то безвременье, которое следует за  нею  -
Ночь. Подсчеты велись издавна, и могу с явным  оптимизмом  констатировать,
что ближайший конец света неблизок...
     Степа ухмыльнулся. Поповским россказням  он  не  верил.  Арцеулов  же
слушал  с  немалым  интересом  -  среди  его  довоенных  знакомых   немало
говорилось об индийских тайнах, о необычных открытиях госпожи Блаватской и
о Свете, который придет с Востока.
     - Недавно среди поклонников Кали пошли странные слухи. Будто подсчеты
неверны, и ближайшая Ночь Брахмы настанет не через энное количество  тысяч
лет, как ожидалось, а буквально на днях - через несколько лет.  Это  будет
не просто очередная смена Дня  и  Ночи,  а  так  называемая  Махапралая  -
Великое Уничтожение мира. Будто его предвестники уже действуют на севере -
на Тибете, в Непале и, между прочим, у нас в России. Кстати, в этой  связи
поминают и Шекар-Гомп - он ведь считался именно Стражем... Ну-с, а  богиня
Кали как раз и обязана по долгу своей  службы  готовить  мир  к  гибели  -
окутать тьмой, наводить ужас  и  так  далее.  А  значит,  и  господа  туги
активизировались... Все это  я  уже  поведал  господину  Джоунзу,  но  сей
достойный представитель британской короны желает моей конкретной помощи. А
вот тут я, как говориться, пас...
     - А чего ему  надо?  -  удивился  Степа.  -  Он  же,  чердынь-калуга,
полицейский, пусть и ловит этих... тугов.
     - Он их ловит. Как раз вчера задержал одного  весьма  подозрительного
типа, судя по всему, руководителя всех тугов делийской провинции.  Этакого
местного Распутина. Если бы он признался...
     - Ну, это не проблема, - неожиданно для самого себя заметил Арцеулов.
     - Точно, - поддержал его Степа. - Будь я на фронте, чердынь-калуга!
     - Господа, господа! - покачал головой художник. - Вы к счастью, не на
фронте. Здесь британские законы, презумпция невиновности и "хабеас  корпус
акт". Вы можете лишь вежливо допрашивать этого мерзавца, даже зная, что он
лично убил во славу Кали несколько сот человек...
     - Во гад! - бурно отреагировал Степа.
     - Если желаете, завтра я попрошу  лейтенанта  продемонстрировать  вам
этого господина. Зовут его Рам Сингх. Полюбуетесь, хотя  ничего  приятного
не обещаю...
     На прощанье Ингвар подарил Степе и Арцеулову их  портреты  -  вернее,
небольшие  карандашные  наброски,  -  которые  успел  сделать   во   время
разговора. Рука у художника была твердой и точной - Арцеулов лишь  покачал
головой, а горячий Степа был в полном восторге, втайне мечтая лишь о  том,
что  сможет  в  ближайшее  время  показать  портрет  брату,  товарищам  по
партизанскому отряду и  -  Наташе.  Оставалось  надеяться  на  будущее,  и
Косухин постарался спрятать рисунок как можно надежнее.
     Наутро посыльный вызвал Арцеулова и Степу в  участок,  где  намечался
допрос задержанного. Ростислав шел без особой охоты - убийц в  этой  жизни
он уже успел  навидаться.  Степе  тоже  было  противно,  но  он  испытывал
странное любопытство. Слуга мрачной Кали как-то не вписывался в  привычную
картину мира. С одной стороны, он  был  представителем  борющегося  против
колонизаторов народа Индии. С другой  -  типичным  представителем  местных
мракобесов, которые отвлекали  своими  сектантскими  действиями  индийский
народ от классовой борьбы. Слова Ингвара о Распутине задели  Степу,  и  он
ожидал увидеть нечто грозное и  страшное,  непременно  с  огромной  черной
бородой и горящими глазами.
     Косухина  ждало  разочарование.  Лейтенант  Джоунз  пригласил  их   в
кабинет, где  уже  находились  Ингвар,  местный  полицейский,  выполнявший
обязанности секретаря, и сам арестованный - низенький худенький человечек,
действительно с бородой, но не черной, а какой-то пегой, с  подслеповатыми
бегающими глазками и несколько перекошенным  ртом.  Вид  у  господина  Рам
Сингха был действительно вполне  уголовным,  но,  с  точки  зрения  Степы,
поклонник Кали не "тянул" больше, чем на мелкого карманника.
     - Вот-с, господа, полюбуйтесь, - предложил Ингвар, когда  завершились
взаимные приветствия, - мистер Рам  Сингх  уверяет,  что  он  обыкновенный
возчик, развозит товар в лавки и ни о какой богине Кали не знает...
     Арестованный, услыхав свое имя, закивал головой и стал что-то  быстро
говорить. Он изъяснялся на хинди,  и  ни  Степа,  ни  Арцеулов  ничего  не
поняли. Капитан взглянул на ободранного недомерка и усомнился  -  все-таки
тайный жрец Кали должен хоть чем-то выделяться среди тысяч  оборванцев.  И
вдруг Ростислав  заметил  взгляд  -  быстрый,  испуганный,  брошенный  Рам
Сингхом на кого-то  -  на  кого  именно,  капитан  вначале  не  понял.  Он
присмотрелся,  заметив  странную  особенность  -  губы  индуса  продолжали
шевелиться в скороговорке, но глаза жили своей жизнью. Рам Сингх о  чем-то
напряженно думал, произнося слова оправдания автоматически, как произносят
привычную молитву. И тут новый взгляд - злой,  ненавидящий.  На  этот  раз
Арцеулов понял, на кого смотрит индус. Понял  -  и  удивился.  Рам  Сингх,
тайный убийца и вождь убийц, смотрел на красного командира Степу Косухина.
     Сам Степа нимало не подозревал об этом. Он слушал пояснения господина
Ингвара, переводившего рассказ  лейтенанта.  Оказывается,  Рам  Сингх  был
давно на подозрении у полиции. После его  приезда  в  том  или  ином  селе
исчезали люди, но недавно его почти что поймали "на горячем" - в  соседней
деревне пропал сын старосты. В ночь его  исчезновения  Рам  Сингха  видели
возле дома, где жил юноша...
     ...Теперь уже Арцеулов не сомневался - туг, если конечно,  Рам  Сингх
действительно был тугом, смертельно  испуган,  но  боится  не  полиции,  а
именно Степы. Это было более чем странно, и капитан решил попробовать  то,
чему учил его Цонхава.
     "Слушай внимательно, - приказал он себе. - Слушай..."
     Вначале быстрая, почти бессвязная речь  индуса  казалась  по-прежнему
тарабарщиной, но внезапно стали понятны отдельные, пока неясные слова:
     - Бедный... дети... целый день... за что, господа...
     Догадаться было нетрудно - Рам Сингх жаловался  на  нищету  и  просил
"господ", то есть, конечно, "сахибов",  отпустить  его  подобру-поздорову.
Арцеулов заставил себя слушать внимательнее, и наконец речь  индуса  стала
четкой и понятной:
     - За что, господа, за что? Рам Сингх -  бедный  извозчик  из  честной
семьи! Мои предки чтили Шиву, чтили  Вишну,  мы  знать  не  знали  никакой
Кали...
     Но глаза - подслеповатые глаза Рам Сингха  -  все  чаще  смотрели  на
Степу, смотрели неожиданно  зорко  и  внимательно.  Казалось,  не  хватает
какой-то мелочи, чтобы индус не выдержал и сбросил маску. Ростислав  решил
рискнуть.
     - Косухин!
     Степа удивленно оглянулся. Уж слишком голос капитана был резок.
     - Степан, сделайте то, что я скажу. Вопросы потом, хорошо?
     Косухин весьма удивился, но решил не спорить. Стало  даже  любопытно,
что задумал беляк.
     - Посмотрите на этого типа, -  велел  капитан.  -  Смотрите  прямо  в
глаза!
     Косухин подчинился и тут же похолодел - настолько взгляд  индуса  был
страшен и полон ненависти. Рам Сингх  отшатнулся,  худая  рука  дернулась,
словно индус пытался закрыть ею выдававшие его глаза.
     - Не отводите взгляд! - продолжал Арцеулов. - Теперь - шаг  вперед  -
медленно! Еще шаг!
     И тут Рам Сингх не выдержал. Он вскочил. Личина невинно арестованного
возчика из честной семьи мгновенно исчезла. Комнату прорезал хриплый крик:
     - Кали-ма-а! Кали-ма-а! Кали-ма-а!
     Лейтенант бросился к арестованному, секретарь  на  секунду  оцепенел,
но, сообразив, схватил ручку,  а  Ингвар  замер,  с  изумлением  глядя  на
бесновавшегося индуса.  Рам  Сингх  продолжал  кричать,  его  голос  четко
отпечатывался в сознании Арцеулова, словно кто-то невидимый  давал  точный
синхронный перевод:
     - Кали-ма-а! Будь ты проклят,  Северный  Демон!  Возвращайся  в  свои
горы, где светит твой Рубин Смерти! Уходи -  здесь  ты  не  хозяин!  Здесь
хозяин я - Рам Сингх, великий жрец Кали и ее раб! Здесь только я служу ей!
     Пораженный Степа, который не понял ни одного слова, пожал  плечами  и
отошел в сторону, подальше от греха. Рам Сингх, упав  на  пол,  забился  в
корчах, повторяя: "Кали-ма-а!" и проклиная  неведомого  Северного  Демона,
пришедшего к нему в образе красного командира. Лейтенант позвал на помощь,
и трое усатых полицейских принялись приводить арестованного в чувство.


     - Поразительно, - бормотал Ингвар, когда они втроем покидали участок,
- почему-то он принял вас, Степан Иванович, за посланца какого-то бога.  Я
не очень понял - он говорил так быстро...
     Арцеулов, который расслышал слова о Рубине Смерти, не стал  уточнять.
Он и сам мало что понимал в случившемся. Степа - тот вообще был смертельно
обижен. Его, посланца партии, сначала принимают за белого офицера - с этим
он был готов временно смириться из конспиративных соображений, - а теперь,
выходит - за какого-то демона. Это было обидно, а главное - несправедливо.
     Вечером Ингвар побывал у лейтенанта  Джоунза  и  узнал  новости.  Рам
Сингх пришел в себя после припадка и во всем  признался.  Он  лишь  просил
оградить его - верного слугу Кали - от страшного Северного Демона, на лице
которого запечатлелся отблеск Рубина Смерти...
     - Помните, вы рассказывали о "Голове Слона"? -  добавил  художник.  -
Наверное, это излучение оставило след, и Рам Сингх сумел  его  заметить...
Конечно, для нашего лейтенанта все это  останется  загадкой.  Впрочем,  он
доволен и так - Рам Сингх признался, так что, думаю, мы с вами  завтра  же
сможем уехать в Дели. Боюсь, после этого случая меня окончательно признают
экспертом по религиозным вопросам, хотя я, как вы  могли  заметить,  здесь
абсолютно ни при чем...
     Перед сном, когда нехитрый скарб  путешественников  был  уже  собран,
Степа долго о чем-то думал, а затем нерешительно обратился к капитану:
     - Слышь, Ростислав, ты это... Чего этот Сингх на меня взъелся? У меня
че - лицо такое?..
     - Да, не повезло вам, Степан, - мрачным тоном подхватил  Арцеулов.  -
Не  повезло!  Скоро  третий  глаз  прорежется...  Будете  знать,   как   в
большевиках ходить!
     - Да иди ты! Я с ним по-серьезному... - Степа обиделся и даже немного
растерялся. Он уже немало наслушался по своему  адресу  от  несознательных
граждан РСФСР, которые еще не в полной мере прониклись идеями  единственно
верного учения. На "разбойника", "душегуба" и "немецкого  агента"  Косухин
научился реагировать правильно, но демоном его покуда никто не величал.  И
вот на тебе - причем не где-нибудь, а в Индии, в стране, на которую партия
возлагает особые надежды в деле построения мировой Коммунии! Хорош  же  из
него, Степы, полпред Коминтерна!
     "Мучайся,  мучайся,  краснопузый",  -  злорадно  подумал   Ростислав.
Конечно, на физиономии Степы, кроме многочисленных синяков и  царапин,  не
было ничего инфернального. Но капитан был  вполне  согласен  с  господином
Ингваром. Очевидно, излучение "Головы Слона"  не  прошло  бесследно.  Жрец
Кали каким-то образом сумел его почувствовать,  чем  изрядно  смутил  себя
самого, а заодно и красного командира.  Осталось  узнать,  не  оказало  ли
излучение какого-нибудь более существенного воздействия, но об этом судить
было сложно...
     Наутро Николай Константинович зашел к ним уже с дорожным баулом -  он
собирался на станцию, чтобы вместе со своими  подопечными  ехать  в  Дели.
Впрочем, до поезда оставалось еще больше двух часов. Можно было  не  спеша
перекурить и побеседовать Ингвар, не бывший в России  уже  несколько  лет,
был не прочь расспросить Степу и Арцеулова, чтобы узнать новости сразу  из
двух источников - "красного" и "белого".
     Косухин, почувствовав себя  в  привычной