по полному счету. Братья же осторожно заметили,  что  дхары
не должны вмешиваться в дела мосхотов. То,  что  происходило  в  прошлом
августе у бетонных баррикад, не касалось, по их мнению, племени  дхаров.
Фроат не мог согласиться с этим, но предпочел не спорить. Он еще слишком
мало знал о здешних правилах и традициях.
   Наконец Фроат, прервав свой рассказ, попытался расспросить  парней  о
них самих. Как выяснилось, Рох и Лхаст были потомками тех,  кто  ушел  в
лес в начале 30-х. Они  здесь  родились  и  ни  разу,  если  не  считать
коротких ночных вылазок, не покидали этих мест. Серж оказался  родом  из
Курска. Шесть лет назад он попал в Афганистан, перессорился с "дедами" и
в результате угодил в дисбат, откуда и дал деру. Про лес  ему  рассказал
отец, слыхавший о нем от своего деда. Сержу повезло: он добрался сюда со
стороны Чердыни, сумев прибиться к одной из рот, направляемых на кордон,
добрался до самого леса и в  первую  же  ночь  сумел  перебраться  через
минное поле.  Теперь,  узнав,  что  ни  прежней  страны,  ни  армии,  ни
большевиков больше нет, Серж мог лишь сожалеть, что пересидел все годы в
этой глуши. Парень явно недовоевал, и Фроат подумал, что  давать  такому
"калаш", пожалуй, не стоит.
   Тропинка долго плутала  между  деревьями,  несколько  раз  пересекала
неширокие ручьи, ныряла в ложбины и .наконец вышла  на  большую  поляну.
Посреди нее стоял бревенчатый дом, похожий на те, которые Фроат видел  в
Якше. Рох пояснил, что раньше здесь была охотничья заимка. Рядом с домом
были вырыты несколько землянок, а чуть дальше стоял длинный, сколоченный
из толстых досок стол.
   На поляне было пусто. Рох пояснил, что мужчины ушли на охоту, женщины
отправились за  ягодами,  но  через  час-другой  все  должны  собраться.
Впрочем, кто-то здесь явно был. Из домика выскочила собачонка,  а  вслед
за нею на крыльцо вышел высокий - еще выше Роха и Лхаста - седой старик,
одетый в такой же ватник. Увидев его, Рох махнул рукой, старик махнул  в
ответ и неторопливо, чуть прихрамывая на левую ногу, направился к ним.
   - Это наш отец, - шепнул Лхаст Фроату, - его зовут Вар, сын Сатфа. Он
последний из Беглецов.
   - Он старший? - догадался Фроат.
   - Да. Мы избрали его кна-гэгхэном. Вначале Фроат не  понял,  а  потом
сообразил, что в  отсутствие  князя  племенем  управляет  выборный  "сын
князя" - кна-гэгхэн.
   Собачонка,  подбежав  к  Фроату,  деловито   обнюхала   его   сапоги,
вопросительно взглянула, а  потом,  вероятно  выработав  свое  мнение  о
госте, завиляла хвостом и  даже  попыталась  подпрыгнуть,  чтобы  свести
знакомство покороче. При  этом,  как  отметил  Фроат,  она  ни  разу  не
залаяла. Между  тем  старик  подошел  к  гостю,  вопросительно  поглядев
сначала на него, а затем на сыновей.
   - Он дхар, - сказал Рох, - "серый дхар". Он знает Истинный Лик.
   - Эннах, - кивнул наконец Вар, приветствуя гостя. - Кто ты и  откуда,
"серый дхар"?
   - Эннах, эд-эрх, - как можно вежливее поздоровался Фроат  и,  немного
волнуясь, начал:
   - Я Соломатин, Фрол. Моего деда переселили отсюда в Вятку. Недавно  я
узнал, что кто-то ушел в лес. И я решил приехать...
   Фроат чувствовал, что это звучит не особо понятно и  убедительно,  но
старик слушал внимательно, не сводя с него больших глаз.
   - Ты Фрол? - спросил он наконец. - У тебя нет дхарского имени?
   - Он сказал, что его зовут  Фроат.  Фроат,  сын  Астфана,  -  ответил
вместо Фрола Серж.
   Услыхав это, старик вздрогнул, сделал шаг  вперед,  подойдя  к  Фролу
почти вплотную.
   - Что? - тихо проговорил он. - Фрол, он сказал правду?
   - Да, - растерянно кивнул дхар,  -  меня  зовут  Фроат.  Мой  отец  -
Астфан, сын Митха... По-мосхотски, Афанасий Дмитриевич...
   - Да, конечно... Наверное, там, среди мосхотов,  даже  "серое  племя"
забыло наши обычаи. Раньше, Фроат, никто бы  не  позволил  ни  тебе,  ни
твоему отцу носить такие имена. Их могли получить только потомки  Фроата
Мхага...
   - И сейчас это так, - вновь удивился дхар, - только в нашей семье...
   Фрол, не договорив, умолк. То, что  он  был  потомком  Фроата  Мхага,
всегда воспринималось им совершенно спокойно. Но здесь, в дхарском лесу,
это  генеалогическое  обстоятельство  могло  быть   оценено   совершенно
по-другому. Дхару стало  неудобно,  он  почувствовал  себя  чуть  ли  не
самозванцем..
   - Хорошо, - сказал  Вар,  внимательно  поглядывая  то  на  смущенного
Фроата, то на сыновей. - Мы еще поговорим  об  этом,  сын  Астфана.  Нам
вообще надо поговорить о многом... Пока мы будем называть  тебя  Фролом.
Ты не будешь возражать?
   Фроат пожал  плечами.  Ему,  собственно,  было  все  равно.  Он  лишь
вспомнил,  что  Келюс  и  Варфоломей  Кириллович   чаще   называли   его
по-дхарски, а здесь, выходит, ко двору пришлось его русское имя.
   - Пойдем, - кивнул старик, - тебя сейчас покормят,  Фрол...  А  потом
зайдем ко мне, поговорим...
   Братья отвели Фроата к деревянному столу.  Серж,  ругаясь  по  поводу
исчезнувшей куда-то Пелагеи Николаевны, сбегал  в  одну  из  землянок  и
притащил большой кусок вяленого мяса и чугунок с уже остывшей картошкой.
Хлеба не было, и Фрол подумал, что в окруженном минными полями лесу  его
вряд ли легко достать.
   Фрол  успел  проголодаться,  поэтому  ел  с  аппетитом,  не   забывая
расспрашивать своих новых знакомых о здешнем житье-бытье.  Первым  делом
он узнал, что с едой особых проблем нет, поскольку дичи в лесу  хватает,
а охотниками дхары все годы были знатными. Кроме  того,  Беглецы  успели
захватить с собой достаточно картошки,  которая,  несмотря  на  нелегкий
климат, росла неплохоПроблемы бывали лишь с солью, но в  последние  годы
удавалось доставать ее постоянно. Правда,  вот  уже  почти  год  никаких
связей с внешним миром  лес  не  имел,  но  запасы  еще  были.  Вдобавок
выращивали лук, чеснок и кое-что из зелени.
   Как бы ненароком Фрол поинтересовался, хватает ли на всех места: было
интересно узнать о численности местного населения. Его тут  же  уверили,
что лес большой и может прокормить не только  сотню,  но  и  всю  тысячу
дхаров.  Тут  уж   Фрол,   не   выдержав,   спросил   напрямую.   Братья
переглянулись, начали что-то прикидывать,  и  наконец  Рох  сказал,  что
сейчас здесь живут восемнадцать дхарских семей, то есть всего где-то под
полсотни человек, в том  числе  около  двадцати  взрослых  мужчин.  Фрол
заметил,  что  сотни  никак   не   получается,   но   Лхаст,   несколько
пренебрежительно махнув  рукой,  пояснил,  что  чуть  дальше  живут  еще
несколько семей "белых" и даже три семьи "черных" дхаров.
   При этих словах  присутствовавший  при  разговоре  рыжий  Серж  сник,
посмотрев на Фрола как-то виновато. Дхару тоже стало  не  по  себе.  Дед
ничего не рассказывал ему о том, что дхары как-то  разделялись,  да  еще
почему-то по цвету. И уж тем более Фроат не понимал,  чем  "серый  дхар"
лучше "белого". Он не выдержал и спросил об  этом  у  Роха.  Тот,  очень
удивившись,  ответил,  что  племя  "серых   дхаров"   всегда   считалось
первенствующим. Из этого племени  происходили  дхарские  князья,  только
"серые" умели принимать Истинный Лик, и к тому же лишь они не покорились
в давние  годы  мосхотам,  пока  молнии  князя  Семена  не  перебили  их
богатырей. Все это он объяснял таким тоном,  словно  Фрол  был  ребенок,
почему-то не выучивший таблицу умножения.
   Фрол, воспитанный в несколько иных традициях, попытался возразить, но
его не стали слушать. Лхаст лишь заметил, что, вероятно,  мосхоты  сбили
уцелевших дхаров с толку, если потомок Фроата  Мхага  не  видит  разницы
между собой и каким-то "черным" дхаром, попросту  говоря,  диким  чугом.
Кровь   ударила   в    лицо    Фроата.    "Чугами"    дразнили    дхаров
победители-русские. "Чугом" называл его  Волков.  Он  не  хотел  слышать
этого слова, но в последнюю секунду все же сдержался. В этом лесу  он  -
лишь гость.
   Братья, похоже, не обратили внимания на его реакцию, и Рох  продолжил
рассказ. Из Беглецов, ушедших от энкавэдистов, в живых оставался  только
их отец, старый Вар. Фрол было удивился, но Рох пояснил:  в  лес  успели
уйти главным образом старики и дети. Мужчины вместе со взрослыми членами
семей были вывезены  раньше  и  не  сумели  бежать.  Многие  погибли  от
болезней, особенно в первые годы, а  некоторые  ушли  из  лесу  в  конце
пятидесятых, узнав о смерти Сталина  и  об  объявленной  амнистии.  Фрол
вновь удивился: он ничего не слыхал о вернувшихся и подумал, что едва ли
дорога поверивших в амнистию оказалась очень гладкой.
   За последние годы в  лес  сумело  перебежать  всего  трое,  одним  из
которых был Серж. Очевидно, дхары начали постепенно забывать о тех,  кто
ушел в таинственный лес, принимая рассказ о них  за  очередную  легенду,
подобную сказаниям о Ранхае и Гхеле.
   Несколько раз солдаты по громкоговорителю предлагали дхарам выйти  из
лесу, обещая полную безопасность, но последовать этому  совету  решились
немногие. Впрочем, с солдатами  давно  научились  ладить.  Их  уход  был
воспринят не как освобождение, а как разрыв столь  привычных  за  долгие
годы связей. Тут Фрол, вновь не  выдержав,  поинтересовался,  что  дхары
собираются делать теперь, когда блокада снята, а власти, столь долго  их
преследовавшей, нет и в помине.
   Братья на минуту задумались, наконец  Рох  заметил,  что  это  должно
решать Великое Собрание - Ахусо Т'Йасх, но многие из  тех,  кто  родился
здесь, едва ли захотят вернуться в большой мир. Кроме того, добавил  он,
понизив  голос  и  оглянувшись  по   сторонам,   скоро   должен   прийти
эннор-гэгхэн. А уж эннор-гэгхэн скажет, что делать дхарам.
   Фрол вспомнил скептическую физиономию Келюса, но вновь промолчал.
   Поблагодарив  за  обед,  Фрол  отказался  от  предложения  пропустить
стопочку картофельного самогона и отправился вместе с Рохом к дому, где,
как он понял, жил старый Вар. Кна-гэгхэн  сидел  на  простой  деревянной
лавке, читая огромную книгу в переплете из тонких деревянных дощечек.
   - Садись, Фрол, - кивнул он, увидев дхара. - Иди! - Это относилось  к
Роху.
   Они остались одни.  Старик  еще  какую-то  минуту  смотрел  в  книгу,
дочитывая страницу, затем  аккуратно  захлопнул  деревянный  переплет  и
положил рукопись на лавку.
   - Это летопись дхаров, ~ сообщил он.  -  Наверное,  у  меня  осталась
последняя. Всего их было три. Эта, по слухам, записана по приказу самого
Ранхая...
   - Я встречал потомка Ранхая, - вспомнил  Фрол,  -  его  зовут  Виктор
Ухтомский. Он хочет перевести "Ранхай-гэгхэн" на язык мосхотов...
   - Вот как? Князья Ухтомские  не  забыли  еще,  какой  они  крови?  Ты
расскажешь мне об этом, Фрол. Но позже. У нас еще будет время...
   Старик замолчал и некоторое время о чем-то думал, глядя куда-то вниз,
на черные доски пола. Затем вновь поднял глаза на Фрола: ~ Ты  пришел  в
наш лес, когда наши родичи на воле уже  забыли  о  Беглецах.  Здесь  все
будут очень рады тебе, Фрол. Ты расскажешь нам о том, что сейчас там, за
Пех-рой. Во всяком случае мне радостно, что на той  земле  еще  остались
"серые дхары"...
   Он вновь о чем-то задумался, потом повторил:
   - Да, ты пришел, Фрол, и мы рады тебе. Но  ты  пришел  не  в  обычный
день. Это странно...
   Фрол удивился. Он сообразил, что сегодня среда. Ни церковных, ни даже
светских праздников в этот день не намечалось.
   - Сегодня Гхелов день, - сказал Вар, укоризненно покачав  головой.  -
Вы уже забыли об этом там,  среди  мосхотов.  В  этот  день  погиб  Гхел
Храбрый... Это день скорби, но вместе с тем и  день  нашей  надежды.  Мы
поговорим и об этом, но вначале я  хочу  послушать  тебя.  Мне  кажется,
Фрол, ты пришел к нам не просто с новостями о здоровье  Президента.  Но,
учти, я умею отличать правдивую речь от лживой.
   -  Вот  „лы!  -  возмутился  Фрол.  Он  пытался  говорить  по-дхарски
правильно, но "„лы" поневоле сорвалось с его  языка.  -  Вар-гэгхэн,  да
зачем мне врать-то! Стоило через полстраны ехать!
   - Я не гэгхэн, -  улыбнулся  старик,  -  я  здесь  вроде...  Кажется,
по-русски эта должность называется "завхоз".  Вижу,  что  ты  не  будешь
лгать, Фрол. Я стар и умею распознавать людей. Но я должен  был  сказать
тебе об этом... Слушаю тебя, сын Астфана...
   Фрол заранее заготовил небольшую речь, в которой  вкратце  суммировал
бурные события в стране за последний год. Получилось не особо гладко, но
в  целом  он  справился  с  этой  непростой   задачей.   Старик   слушал
внимательно, не перебивая,  но,  когда  Фрол,  удовлетворенно  вздохнув,
замолчал, вновь усмехнулся, покачав головой:
   - Это дела мосхотов, Фрол. Ты напрасно радовался смене  власти.  Цари
мосхотов будут всегда враждебны нам. И  если  это  все  новости,  то  не
стоило везти их так далеко. Но ведь это не все, правда? Ты видел и узнал
куда больше, иначе  ты  бы  не  стал  ехать,  как  говорят  мосхоты,  за
тридевять земель...
   Вначале Фрол решил смолчать. В конце концов, то, что произошло с  ним
в последние месяцы, едва ли могло как-то касаться этого старика. Он  уже
хотел было перевести разговор на движение  дхарского  возрождения  "Оллу
Дхор",  открытие  первой  дхарской  школы  в  Сыктывкаре  и  готовящееся
переиздание дхарского словаря. Но старик взглянул ему прямо в глаза -  и
Фрол решился. Торопясь, сбиваясь, перескакивая с одного  на  другое,  он
рассказывал обо всем,  начиная  со  страшной  ночи  у  Белого  Дома.  От
волнения Фроат то и дело переходил  на  русский,  но  старик  слушал  не
перебивая, лишь время от времени кивая головой, как бы  приглашая  Фрола
продолжать. Лицо его оставалось невозмутимым, только  глаза  вспыхивали,
выдавая скрытый огонь. Лишь когда Фрол рассказал  о  таинственном  князе
Семене и Первом Канале, по которому к Владыке Молний шли  автоматы,  Вар
вдруг жестко усмехнулся и, жестом остановив Фрола, открыл тяжелую книгу.
   - Мы знали это, сын Астфана, ~ проговорил он, листая большие  твердые
страницы. Фрол с удивлением понял, что книга написана на бересте. - Вот,
смотри. Это писалось еще при жизни Гхела.
   Он показал дхару страницу, испещренную странными знаками.  Фрол  лишь
покачал головой: он не знал древнего дхарского письма.
   - Я прочту, - понял его затруднение Вар и не спеша  начал,  произнося
слова в непривычном мерном ритме:
   - "В год Черной Рыси, в десятый  год  княжения  Гхела  достославного,
мужа доблестного, вновь  пришел  безбожный  Сумх,  князь  мосхотский.  И
привел он с собою войск бесчисленное количество и  пеших,  и  конных,  и
срубил ладьи на реке Пех-ре, и повел воинов своих прямо к Дхори Арху.  И
продал он душу тому, кого поминать здесь  не  будем,  и  получил  взамен
огненные молнии. И поражали те  молнии  богатырей  дхарских,  и  доспехи
пробивали, и стены жгли. И хвалился князь Сумх  дхаров  покорить,  князя
Гхела в полон взять, а Дхори Арх по камню  раскидать..."  Старик  закрыл
книгу и помолчал. Затем, вновь отложив рукопись, кивнул Фролу, прося его
продолжить.
   Дхар, насколько мог, подробно довел свой рассказ до того  дня,  когда
решил ехать на Печору. О самой дороге он говорить не стал.  Пришлось  бы
упомянуть  Варфоломея  Кирилловича,  а  именно  этого  Фролу  делать  не
хотелось. Зато о лагере призраков он рассказал со  всеми  подробностями,
добавив, что валуны, которые были сброшены со склона, могли быть камнями
Дхори Арха. Старик согласился:
   - Да. Они разрушили Дхори Арх и были прокляты.  Не  жалей  их,  Фрол.
Только когда Сердце Дхаров вновь забьется, их души обретут покой. Но  не
мне восстанавливать Теплый Камень...
   Он внимательно посмотрел на Фрола и продолжил:
   - Ты искал здесь наших лекарей. Мы не забыли то, что знали, но твоему
другу помочь не сможем...
   - Как? - ахнул Фрол. Надежда, которая вела его сюда,  рухнула.  -  Но
ведь дед говорил...
   - Нет. Мы могли вылечить второй укус ярта, если  бы  заболел  ты.  Но
ведь твой друг не дхар.
   - Ну и что! - не понял Фрол. - Что у вас  тут  творится,  Вар-гэгхэн!
Белые, черные, серые! Француз... Николай - он не  дхар,  ну  и  что?  Да
он... Эх!
   Фрол в отчаянии махнул рукой.
   - Не обвиняй нас, Фрол, - мягко проговорил Вар.  -  Ты  не  так  меня
понял. Мы не можем вылечить твоего  друга.  То,  что  спасет  дхара,  не
спасет человека. Ведь мы не люди, Фрол. Во всяком случае, не такие люди,
как все...
   Фрол молчал. Теперь Николая могло спасти  только  чудо.  Он  вспомнил
лицо Келюса,  которое  видел  ночью,  страшное,  чужое,  и  содрогнулся.
Оставалось  надеяться,  что,  если  непоправимое  произойдет,   они   не
встретятся и Фролу не доведется вгонять в сердце того, кто был  Николаем
Луниным, осиновый кол.
   - Значит, мы нелюди, - проговорил он наконец, - а дед говорил, что мы
тоже люди, но не такие. И что раньше, очень давно, на Земле жили  только
дхары. А потом эти другие люди  стали  истреблять  нас,  и  тогда  дхары
научились превращаться. Кроме тех, которые одичали и стали "чугами"...
   - Да, - согласился Вар, - я тоже слыхал это. Но  потом  многие  дхары
утратили Истинный Лик и  стали  просто  слабыми  людьми,  забыв  и  нашу
мудрость, и нашу славу... Поэтому мы, "серые дхары", гордимся  тем,  что
не забыли, кто мы есть на самом деле... Значит, Сумх-гэгхэн до  сих  пор
получает "калаши"?
   Слово "калаши" старик произнес четко, метнув на Фрола быстрый взгляд.
Дхар понял, что Вар разбирается не только в древних легендах.
   - Да, наверное, - пожал плечами Фрол.  -  У  них  теперь  снова  есть
скантр. Не знаю, включили ли они снова этот... Первый Канал...
   - Меха и красные камни нужны всем. - Глаза Вара блеснули. - И  вашему
Президенту тоже; значит, остановить это можно, только разрушив скантр?
   - Я не знаю, где  он,  -  вздохнул  Фрол.  -  Даже  если  он  в  этом
Институте, туда, наверное, не подойти... Вот „лы! В руках  же  был!..  А
теперь его не достанешь. Разве что армию собрать...
   - Ты забыл Дхори Арх. Его сила больше, чем сила скантра...  И  может,
больше, чем то, что ты назвал Ур Самху...
   Фрол не без труда сообразил, что именно так Вар перевел "Око Силы".
   - Не знаю. - Дхар вспомнил слова Варфоломея Кирилловича. - Дхори  Арх
разрушен. Его может восстановить только эннор-гэгхэн...
   - Да! - торжественно произнес Вар. - Эннор-гэгхэн... Благодарю  тебя,
Фрол. Ты рассказал много важного, и это очень поможет нам... А теперь  я
хочу, чтобы ты поведал мне о главном.
   - О чем, „лы? - удивился Фрол. - Я вроде...
   - О себе самом. Кто ты? Откуда? Почему ты носишь такое имя?
   - Вот „лы! Да что я-то? Ну Соломатин я, Фрол Афанасьевич, Вятская, то
есть сейчас Кировская, область... Паспорт показать, что ли?
   - Не надо, - жестом остановил его Вар. -  Значит,  твоя  семья  носит
фамилию Соломатины...  Здесь  жили  Соломатины...  Один  стал  известным
ученым, написал учебник... Его дхарское имя Рох. как и у моего сына...
   - Так это же прадедов брат, - обрадовался Фрол.  -  А  прадеда  звали
Дмитрий  Геннадиевич!  Митх,  сын  Гхела!  Потом   прадед   умер,   деда
выселили... По оргнабору...
   - Да, - прервал его старик, - я помню. А сейчас, Фрол, ты  расскажешь
о себе как можно подробнее. Поверь, я спрашиваю не из любопытства...
   - Ну, „лы, отдел кадров, - пробурчал Фрол, но спорить не стал...
   Разговор был долгий. Наконец Вар, поблагодарив Фрола, предложил  ему,
покуда все не собрались, погулять  повесу.  Рох,  старший  сын  старика,
взялся  сопровождать  дхара.  Вообще-то  Фролу   лес   успел   несколько
поднадоесть, но он не стал возражать, догадываясь, что  его  присутствие
здесь почему-то кажется лишним.
   Лес и вправду был красив. Кроме столь обычных здесь елей, то  и  дело
попадались островки дубов и даже берез. С  небольшого  холма,  где  был,
по-видимому, родник, струился быстрый ручей с прозрачной, почти  сладкой
водой. Вначале Фроат хотел было поглядеть места,  где  живут  дхары,  но
Рох, очевидно имевший указания от  отца,  уверенно  вел  его  по  лесным
тропам, а на все просьбы отвечал,