ады,
создавая  внутри  нее  светящуюся  сферу.  Ростислав   протянул   руку   -
Непускающая Стена, казалось, потеплела, но по-прежнему была неприступна.
     - Итак, Степан Иванович? - поторопил Венцлав. - Я жду.
     - Я остаюсь, - Степа отвернулся.
     - Как хотите, - пожал плечами краснолицый. - В этом случае я  в  силу
своих полномочий объявляю вас вне закона...
     Внезапно он махнул в воздухе рукой, и полковник почувствовал, что его
сковала неведомая сила, мешающая двинуть  даже  кончиком  пальца.  Венцлав
усмехнулся тонкими ярко-красными губами. В следующую секунду у него в руке
оказался револьвер. Ствол целил прямо в голову Степы.
     "Падай,  краснопузый!"  -  хотелось  крикнуть  Арцеулову,  но   голос
застревал в горле, все тело охватила страшная слабость, а  в  виски  вновь
ударила боль.
     - Господин Венцлав! - крикнул  Лебедев,  но  палец  краснолицего  уже
лежал на спусковом крючке.
     - Убирайтесь в ад, Косухин! - процедил он, и  щека  его  еле  заметно
дернулась.
     Ударил выстрел, затем другой. Но стрелял не Венцлав. Он-то как раз  и
не успел выстрелить - пули пробили его кисть,  и  револьвер  вывалился  из
разом повисшей руки. В ту же секунду Арцеулов  почувствовал,  как  исчезли
слабость и боль, а серебристое сияние, до этого запертое в  тесной  сфере,
вырвалось на волю. Капитан схватил перстень и метнул его в краснолицего.
     Удар пришелся по груди. Перстень, легко  отскочив,  упал  на  пол,  и
Арцеулову на миг показалось, что ничего так и не  случилось.  Но  внезапно
Венцлав зашатался, из горла вырвался хрип, а затем по серому сукну  шинели
проступили темные пятна. Запахло паленым. Венцлав дергался, пытаясь  сбить
левой рукой охватившее его пламя,  но  огонь  разгорался,  шинель  пылала.
Вспыхнул высокий суконный шлем, и через несколько секунд огонь охватил все
его тело.
     - О Господи! - прошептала Берг. Все  остальные  молчали,  завороженно
глядя на жуткое зрелище.
     Кожа начала  чернеть  и  отваливаться  кусками.  Венцлав  по-прежнему
стоял, но теперь обе руки висели неподвижно, затем  тело  зашаталось  и  с
глухим неживым стуком рухнуло на пол. Внезапно огонь стих,  все  окуталось
густым клубящимся  дымом,  который  стал  постепенно  сгущаться,  а  затем
потянулся к раскрытой двери. Через несколько секунд  все  было  кончено  -
клочья тумана уползали в вечерние сумерки, а  на  полу  остался  лишь  еле
заметный след гари.
     - Аминь, - хрипло проговорил Арцеулов, бросаясь к  двери  и  закрывая
засов. Степа шумно вздохнул и передернул затвор карабина.
     - Господа, а кто стрелял-то? - вдруг сообразил  Ростислав,  удивленно
оглядываясь.
     - Семен Аскольдович,  -  ответила  Берг,  и  в  ее  голосе  мелькнуло
удивление.
     -  Совершенно  неинтеллектуальное  занятие,  -   Богораз,   брезгливо
поглядев на револьвер, небрежно сунул его в карман полушубка.  -  Если  бы
этот монстр не целился в господина Косухина...
     - Спасибо, Семен! - откликнулся Степа. - Выходит, выручил...
     -  Оставьте,  господин  Косухин,  -  скривился   студент,   поправляя
сползавшие на нос очки. - С такого расстояния не попасть в запястье...
     - Вы прекрасно стреляете, господин Богораз, - возразил  полковник.  -
Но почему вы стреляли в руку?
     Семен Аскольдович пожал плечами:
     - Покойный Казим-бек пытался стрелять в сердце, насколько вы  помните
- безрезультатно. Я решил попробовать перебить кость. Ведь кем бы  ни  был
этот монстр - он не призрак, значит, кости его скелета состоят  из  такого
же кальция, как и у  нас,  грешных.  Впрочем,  в  научном  отношении  куда
любопытнее его реакция на ваш перстень, господин Арцеулов...
     -  Обсудим  потом,  господа,  -  вмешался   Лебедев.   -   При   всей
невероятности происходящего надо все-таки подумать о дальнейшем.
     - Коля, погляди, - перебил его  Косухин,  кивая  на  окно.  -  Только
осторожно, не подставляйся...
     Полковник, подойдя ближе, выглянул наружу. Через  минуту  он  покачал
головой и медленно отошел назад.
     Там, где только что темнела окружавшая церковь собачья свора,  теперь
стояла ровная цепь бойцов в высоких суконных шлемах.
     - Вот, значит, что это за собаки! - негромко проговорил  Арцеулов.  -
Теперь понятно, кто стрелял в господина Семирадского... Эх, гранат нет...
     - Ваш перстень, Ростислав Александрович, - напомнила Берг. - Положите
его у дверей.
     Арцеулов тут же последовал этому  совету,  но  затем  огляделся  и  с
сомнением покачал головой:
     - Окна... Право, не знаю,  господа.  Остается  по  примеру  господина
Богораза сокрушать им кости...
     - Сколько их! - удивился Степа, пытаясь подсчитать темные силуэты.  -
Не меньше роты, чердынь-калуга!
     - Странно. Они не двигаются, - заметил полковник. - Может растерялись
без этого Венцлава?
     - Они ждут, - возразила Берг и вздрогнула. - Вы чувствуете,  господа?
Что-то происходит...
     Все  замолчали  и  прислушались,  но  в  старой  церкви   ничего   не
изменилось. Лишь темнота медленно затопляла все вокруг, отчего и без  того
невеселая обстановка казалась еще более мрачной.
     - Не боись,  Наташа,  -  бодро  ответил  Степа.  -  Сейчас  мы  свечи
сообразим...
     Он зажег несколько уцелевших огарков, огонь осветил темные лики икон,
но маленькие островки мерцающего света лишь  сгустили  навалившуюся  мглу.
Берг нашла еще один огарок и поставила у изголовья Семирадского,  рядом  с
уже погасшим.
     - Хорошо  бы  продержаться  до  утра,  -  ни  к  кому  не  обращаясь,
проговорил Лебедев.
     - Утром могут подойти новые, как говорит господин Богораз, монстры, -
возразил  Арцеулов.  -  Да  и  вряд   ли   они   доставят   нам   подобное
удовольствие...
     - Похоже, перстень господина Арцеулова все-таки их  сдерживает,  -  с
некоторым интересом заметил Богораз. - Очень, очень любопытно...
     -  Они  хотят  нас  взять  изнутри,  -   заметила   Берг,   осторожно
оглядываясь. - Господа, неужели вы не чувствуете?
     - Да ну, Наташа! - бодро заявил Степа, подходя поближе к  девушке.  -
Отобьемся, чердынь-калуга!
     - Спасибо, Косухин, - улыбнулась  Берг.  -  Ну,  конечно,  с  вами  я
спокойна...
     Арцеулов покосился на Степу, но промолчал. Он, конечно, понимал,  что
Степа говорит вовсе не то, что думает, да и самому ему было  невесело.  Он
вдруг вспомнил совет их странного знакомого Родиона Геннадьевича.
     Арцеулов поглядел на неподвижное тело Семирадского,  еле  видное  при
слабом  свете  свечного  огарка  и  вздрогнул.  Надо  отделить  голову  от
туловища. Но зачем?
     Ростислав посмотрел на Лебедева, затем на  застывшую  рядом  с  телом
профессора девушку, на почти незаметного в темноте Богораза.  Нет,  он  не
сможет  предложить  им  такое.  Гибель  профессора  и  так  была  для  них
трагедией. Правда, оставался еще этот краснопузый...
     Арцеулову не хотелось разговаривать со Степой, но он догадывался, что
только  Косухин  может  что-то  понимать  в  происходящем.  Капитан   чуть
поморщился и подошел к Степе. Тот удивленно оглянулся.
     - Господин Косухин, давайте отойдем в сторону...
     Степа молча подчинился. Они шагнули  в  темный  угол  и  остановились
рядом с холодной стеной.
     - Господин Косухин, - повторил капитан. -  Вы...  догадываетесь,  что
нам грозит?
     - Да подожгут нас,  чердынь-калуга,  -  недружелюбно  ответил  Степа,
думавший об этом уже давно.
     - Нет, я не об этом. Я имею в виду возможности этих... Нелюдей.
     - Не знаю... Пули их, чердынь-калуга, не берут...
     - Послушайте, господин красный командир! - резко заметил Ростислав. -
Наша жизнь здесь не стоит и гроша, и вы это понимаете не хуже меня. Мне на
вас наплевать, вам на меня - тоже. Но  здесь  ваш  брат,  госпожа  Берг  и
господин Богораз, который, между прочим, только что спас вам жизнь!
     - Ты на сознательность не дави, беляк! - зло бросил Степа. -  Я  что,
чердынь-калуга, совсем дурак, не понимаю, что ли? Только сделать мы ничего
не можем...
     - О чем вы?  -  тут  же  переспросил  капитан,  чувствуя,  что  Степа
действительно что-то знает.
     - Этот Венцлав  может  мертвяков  поднимать,  -  неохотно  проговорил
Косухин. - Сам видел...
     - Значит, правда... Господин Косухин, мне сказали...
     Он не договорил. Внезапно по всей церкви пронесся тихий стон, шедший,
казалось, из-под земли. Стены задрожали. Вначале дрожь была мелкой,  почти
незаметной, но затем послышался треск, заскрипели сдвинутые с места иконы,
потом послышался глухой стук - одна из икон, сорвавшись с места, упала  на
пол.
     - Господа, к центру! - скомандовал Лебедев. - Ближе!
     Они стали прямо под куполом, держась плечом к плечу. Арцеулов и Степа
загородили собой Наташу, стараясь, чтобы девушка была  посредине.  Церковь
продолжала дрожать, но к стуку  дерева  прибавился  какой-то  новый  звук,
похожий на скрежет. Он доносился отовсюду - и сверху, и с боков, но  более
всего - из-под бревен пола.  Казалось,  чьи-то  гигантские  когти  скребут
из-под земли, пытаясь добраться до людей. Затем послышался стук  -  кто-то
бил в стены, от чего зашатались и начали сходить с мест доски, закрывавшие
окна.
     - Похоже на землетрясение, - голос полковника оставался спокойным.  -
Господа, ваши предложения?
     - Уходить надо, - бросил Арцеулов. - Лучше уж к этим псам...
     - Посмотрите! - рука Берг указывала  куда-то  в  сторону,  и  вначале
никто даже  не  понял,  что  случилось.  Арцеулов  лишь  заметил  какое-то
странное движение там, где лежало тело профессора. Он всмотрелся в темноту
- полушубок, которым был накрыт Семирадский, медленно сползал в сторону.
     - О Господи! - полковник перекрестился. - Что же это?
     Полушубок дернулся и упал. Тело Семирадского билось об  пол,  мертвые
руки упали вдоль тела, закоченевшие пальцы начало сводить судорогой.
     - Куда надо стрелять? - шепнул Арцеулов, склонившись к уху Степы.
     - В голову, - Косухин сглотнул. - Только не знаю, поможет ли...
     Мертвое тело продолжало  биться,  затем  голова  дернулась  и  начала
медленно приподниматься. Берг тихо вскрикнула, но сдержалась,  закрыв  рот
рукой. Богораз, растерянно сняв очки, протирал стекла,  не  очень  доверяя
собственным глазам. Арцеулов понял, что нужно действовать немедленно.
     - Господа!  Отойдите  ближе  к  стене,  -  скомандовал  он,  доставая
револьвер. - Наталья Федоровна, вам лучше отвернуться...
     Мертвое тело профессора на миг застыло,  затем  руки  со  скрюченными
пальцами стали медленно сгибаться в  локтях.  Мертвец  уже  не  лежал,  он
полусидел, время от времени подаваясь вперед,  словно  какая-то  неведомая
сила поднимала его со смертного ложа.
     - Что  же  это  они  делают?  -  прошептал  полковник.  -  Степа,  ты
что-нибудь понимаешь?
     Косухин не ответил. Вспомнилась страшная  ночь  на  старом  иркутском
кладбище, мертвое лицо генерала Ирмана... Он поднял карабин и нерешительно
поглядел на брата.
     - Постойте, Косухин, - рука Берг коснулась его плеча.  -  Может  Глеб
Иннокентьевич жив... Ведь этого же... такого не бывает...
     - К сожалению, бывает,  -  ответил  вместо  Степы  капитан,  вспомнив
рассказ о тибетском монастыре. - Отойдите, господа, прошу вас!
     Тело профессора уже сидело,  затем  мертвые  руки  мощно  уперлись  в
почерневшие бревна пола, и покойник начал, чуть пошатываясь, вставать.  На
уже успевшем закоченеть лице  что-то  вздрогнуло,  затрепетали  посиневшие
веки, медленно открылись глаза. Это были не добродушные и всегда ироничные
глаза Семирадского - взгляд был тяжел и злобен, как  будто  кто-то  другой
смотрел через них на мир.
     - Глеб Иннокентьевич! - растерянно произнес Богораз. - Если это вы...
     - Подойдите сюда, Семен Аскольдович! - хриплый низкий голос ничем  не
напоминал профессорский, но Богораз,  как  завороженный,  замер,  а  затем
сделал шаг вперед.
     - Семен! Куда?  -  Косухин  потянул  студента  за  рукав,  но  тот  с
неожиданной  силой  вырвался  и  шагнул  к   мертвецу.   Побелевшие   губы
Семирадского  дрогнули  в  нечеловеческой   усмешке,   скрюченные   пальцы
потянулись вперед. Богораз медленно, как будто через силу, сделал еще шаг.
Мертвец, чуть покачиваясь, наклонился  вперед,  почти  доставая  кончиками
пальцев до горла Семена.
     - Господин полковник! - крикнул Арцеулов. - Держите же его!
     Опомнившийся Лебедев, схватив Богораза  за  плечи,  резко  дернул  на
себя. Скрюченные руки мертвеца рванулись вперед, но поймали лишь  пустоту.
И тут Арцеулов выстрелил. Промахнуться даже в полутьме было  невозможно  -
пуля вошла прямо в лоб покойного, страшные глаза на миг  закрылись,  но  в
следующее мгновение мертвец вновь скривил губы в ухмылке и, бросив  полный
ненависти взгляд на капитана, шагнул вперед. Лебедев попытался  загородить
дорогу, но тяжелая рука с невиданной силой ударила его в плечо, отбросив в
стороны.
     - Профессор! -  крикнула  Берг,  пытаясь  заслонить  собой  Богораза.
Мертвец медленно надвигался, держа полусогнутые руки перед  собой,  словно
ощупывая воздух. Вторая пуля вошла в висок, но покойник даже не вздрогнул.
     Степа незаметно подкрался сбоку и что есть силы ударил  прикладом  по
шее мертвого, но рука со  скрюченными  пальцами  с  неожиданной  ловкостью
перехватила оружие и сильным движением чуть было  не  вырвала  его.  Степа
вцепился в карабин и несколько секунд пытался удержать его, чувствуя,  что
вот-вот холодная рука мертвеца завладеет оружием. Арцеулов  чертыхнулся  -
он не мог стрелять, опасаясь влепить пулю в голову Косухина. Наконец Степа
изловчился и резко дернул карабин, вырвав его из  мертвой  хватки,  но  не
удержался и сам упал на пол. Мертвый профессор,  тут  же  потеряв  к  нему
всякий интерес, бросился вперед.  Его  движения  изменились  -  они  стали
заметно быстрее и точнее, словно к покойнику прибывали силы.
     Наташа  закричала,  пытаясь  оттолкнуть   мертвеца   и   одновременно
прикрывая собой замершего и словно онемевшего  Богораза.  Еще  одна  пуля,
выпущенная  из  "бульдога",  вошла  в  затылок,  но  покойник   вновь   не
отреагировал и лишь негромко зарычал, словно предчувствуя победу. Огромные
руки легли на плечи девушки, а затем медленно поползли к ее горлу.
     Арцеулов и Лебедев  растерянно  стояли  сзади,  сжимая  револьверы  в
руках. Стрелять они не  могли  -  пули,  не  причинявшие  вреда  мертвецу,
непременно попали бы в Наташу. Степа уже успел встать, карабин  он  держал
по-прежнему в руках, но тоже не стрелял, лихорадочно пытаясь найти выход.
     Руки мертвеца сомкнулись на горле Берг,  она  захрипела,  пытаясь  из
последних  сил  оттолкнуть  холодное  закаменевшее  тело.  Арцеулов  одним
прыжком  оказался  рядом,  схватил  покойника  за  руку,  пытаясь  разжать
скрюченную кисть. Впрочем, это  было  все  равно,  что  сдвинуть  каменную
статую - мертвец даже не двинулся с места, лишь из пробитого  пулей  горла
вновь донеслось хриплое рычание.
     - Братан! - внезапно крикнул Косухин. - Коля, кинь мне нож!
     Секунду-другую Лебедев непонимающе  глядел  на  брата,  затем  быстро
сунул руку за отворот полушубка и выхватил спрятанный там широкий  нож.  В
тусклом  свете  догорающих  свечей  мелькнуло  гладкое  блестящее  лезвие.
Косухин ловко перехватил оружие на лету и бросился к  мертвецу.  Подскочив
сзади, он быстро, почти не целясь, вонзил лезвие туда, где у живого бьется
сердце.
     Мертвые руки разжались, тяжелое тело зашаталось и упало навзничь. Нож
Степа выхватить  не  успел,  еле  сообразив  отскочить  в  сторону.  Глаза
мертвеца закрылись, но тело продолжало жить  своей  странной  жизнью,  оно
билось и подергивалось, пытаясь сдвинуться с  места.  Острие  ножа  начало
медленно выползать из груди, пробив грудную клетку насквозь.
     - Наталья Федоровна, вы живы? - Арцеулов подхватил едва  стоявшую  на
ногах Берг и помог ей присесть на брошенный Лебедевым полушубок.
     - Да... - тихо проговорила девушка. - Руки у него... как лед...
     - Господа, - растерянно произнес Богораз,  удивленно  моргая,  словно
пробудившись от глубокого сна. - Что здесь было? Я ничего не помню...
     - Потом, - коротко ответил Лебедев. - Степа! Что там за дверью?
     - Ах да! - Косухин подскочил к окну, выглянул и  тут  же  отшатнулся.
Прямо на него глядело еле различимое в темноте неподвижное лицо - те,  кто
окружали церковь, подошли совсем близко, но стояли  по-прежнему  недвижно,
не пытаясь войти. Что-то сдерживало их - или серебряный перстень, лежавший
у порога, или еще что-то, ведомое лишь им и их хозяину.
     - Они тут! - крикнул Степа. - Че делать будем?
     - Пока ничего, - устало ответил полковник. - У меня в  рюкзаке  фляга
со спиртом, достань. Хлебнем по глотку...


     Тело профессора вновь накрыли полушубком. Оно продолжало подрагивать,
но все  тише  и  тише,  словно  неведомая  сила  уходила,  даруя  мертвецу
долгожданный покой. Спирт пришелся кстати  -  горячее  тепло  побежало  по
жилам, и в головах немного прояснилось.
     - Странно, - наконец проговорил Богораз,  несколько  минут  о  чем-то
напряженно размышлявший. - Я был, похоже, загипнотизирован...
     - Что же тут странного? - удивился Арцеулов.
     - Вообще-то я не поддаюсь гипнозу...  Наталья  Федоровна,  мне  очень
совестно. Право, вы напрасно рисковали из-за меня жизнью!
     - Оставьте, Семен Аскольдович! - резко ответила девушка. - Неужели вы
не понимаете, что им были нужны прежде всего вы...
     - Но почему господин Богораз? - удивился Арцеулов.
     - "Мономах" не должен взлететь, -  негромко,  без  всякого  выражения
повторила Берг слова Венцлава. - После смерти профессора Семен Аскольдович
последний, кто разбирается в научной  программе  полета.  Понятно  теперь,
почему первая пуля предназначалась Глебу Иннокентьевичу...
     - Слушай, Семен, -  достаточно  невежливо  обратился  Степа  к  вновь
впавшему в раздумье Богоразу. - Ты это тогда насчет руки... ну,  костей...
неплохо сообразил. А теперь стреляли в голову - и ничего...
     - А почему вы  решили,  что  нужно  стрелять  в  голову?  -  спокойно
осведомился Богораз, как будто речь шла о рутинном научном эксперименте.
     - Семен Аскольдович, может, не надо об этом? - перебил его полковник.
- Госпоже Берг плохо...
     - Нет, спасибо, - слабо улыбнулась девушка. - Мне лучше. Кроме  того,
мы - ученые - как известно, люди ненормальные. Впрочем, Николай  Иванович,
когда у вас при заходе на посадку не сработал двигатель, вы  предпочли  не
диктовать по радио завещание, а целый час описывали поломку.
     - Ракета могла не вернуться, - пожал плечами Лебедев. - В этом случае
программа была бы сорвана, а эти подробности могли помочь.
     - Коля, а как ты... ну... вернулся? - испуганно спросил Косухин.
     - Часа через два двигатель удалось починить. Наталья Федоровна, а  вы
откуда это знаете?
     - Я читала ваш отчет, - вновь улыбнулась Берг.  -  Я  ведь  теперь...
Ладно, не будем об этом. Вернемся к нашим жутким подробностям.
     - Ну, мне этот Венцлав... - Степа замялся, но затем все же решился  и
вкратце рассказал о поведении  краснолицего  и  о  страшном  "допросе"  на
кладбище.
     - Степа... - растерянно проговорил полковник. - И ты служишь  этим...
этим нелюдям?
     - Да при чем здесь Венцлав! - взвился Косухин. -  То  есть  при  чем,
но...
     Степа сник и замолчал.
     - Не надо, Николай Иванович, - проговорила  Берг  и  легко  погладила
Степу по плечу. - Не забывайте, что я обязана вашему брату жизнью. Если бы
он не догадался ударить этого... в сердце...
     - Я подумал, - нерешительно начал Косухин. - Ну  вот  Семен  говорил,
что они не призраки... Значит, он  должен  как-то  двигаться,  ну,  кровь,
стало быть... А если в сердце...
     Степа окончательно запутался и замолк.
     - Из вас получится неплохой естествоиспытатель, господин  Косухин,  -
кивнул Богораз. - Вы рассудили верно. А что касается мозга... Мне кажется,
что  мозг  долже