ли...
   Телефон звонил еще дважды - с  перерывом  в  час,  звонил  долго,  но
Виктория Николаевна уже не вставала.  Это  были  мелочи,  вскоре  должно
начаться кое-что похуже. Интересно, что еще  придумают?  Отключат  свет?
Перекроют воду?
   Наутро телефон вновь онемел. За окном было пусто,  выход  по-прежнему
открыт. Ее вновь приглашали пройтись по  городу,  навестить  знакомых...
Ника решила было не поддаваться, показать характер, но  вдруг  вспомнила
разговор с Флавием. "Не пытайтесь разыграть  спокойствие..."  Подпольщик
прав: те, что наблюдают за нею, едва ли  оценивают  Викторию  Николаевну
серьезно.   Кто   она   для   "малиновых"?   Симпатичная   дамочка    из
привилегированного  круга,  любящая  наряди  и  драгоценности,  терпящая
измену мужа и изменяющая ему сама. Такая не выдержит - убежит  из  дому,
будет жаловаться, искать помощи...
   Подумав, Ника привела себя в порядок, поглядела в зеркало,  оставшись
в целом довольной увиденным, и спокойно вышла из дома. В  переулке  было
пусто, лишь несколько случайных прохожих неторопливо  шли  по  тротуару.
Виктория Николаевна усмехнулась: кто-то из них был явно "не  случайным".
Ну что ж...
   Она зашла на телефонную станцию и написала заявку о поломке аппарата.
Увидев номер, дежурный крайне удивился, долго извинялся, уверяя,  что  в
ближайшие  же  часы  телефон  заработает.  Ника  хотела  было  зайти   в
радиомастерскую,  чтобы  вызвать  мастера,  но  решила  подождать.  Бели
телефон не починят, она пойдет в другую организацию - туда,  где  служит
ее бывший муж. Интересно, решатся  ли  "малиновые"  шутить  с  телефоном
личного пилота Сталина?
   Возвращаться в пустую мертвую квартиру не тянуло. По  магазинам  идти
тоже не хотелось - впервые за все годы жизни в Столице,  и  Ника  решила
просто погулять по городу - куда глаза  глядят,  тем  более  что  погода
вновь выдалась отменная. Попутно Виктория Николаевна  решила  проверить,
сможет ли она заметить тех, кто не спускает с нее глаз?
   Стараться не пришлось, почти сразу же Ника увидела  знакомую  парочку
молодых людей в одинаковых плащах. Они появились внезапно, словно из-под
земли, и не торопясь проследовали за нею. Значит, кошки-мышки кончились.
Ну что ж... Ника заглянула в кошелек, убедившись, что захватила с  собой
достаточно крупных купюр, и  подняла  руку,  останавливая  такси.  Краем
глаза она  успела  заметить,  что  ее  преследователи  остановились,  не
пытаясь что-либо предпринять, а один из них  вновь  вежливо  прикоснулся
рукой к шляпе...
   Таксист,  подбодренный  обещанием  заплатить  сверх  счетчика,   лихо
промчался через весь Центр.  Несколько  раз  Ника  оборачивалась,  но  в
потоке машин невозможно было различить преследователей. Да и  смогут  ли
эти двое успеть? Не всемогущи же "малиновые"! Наверно, "топтуны"  сейчас
звонят по телефону, оправдываясь, что "объект" оказался не по зубам...
   Несколько успокоенная и даже повеселевшая, Виктория Николаевна велела
таксисту  остановиться  у  Пассажа,  надеясь,  что  здесь  ее   потеряют
окончательно. Щедро расплатившись с  шофером,  она  вышла  из  машины  и
замерла. Те  же  двое,  оба  улыбаются,  а  один  все  так  же  галантно
приподнимает шляпу...
   В глазах потемнело, такого она не ожидала.  Все-таки  они  всесильны.
Наверно, фокус не так сложен - проследить  машину,  обогнать  и  вежливо
встретить.  "Топтуны"  отошли  в  сторонку,  сделав  вид,  что  любуются
ширпотребом в витрине, а Ника все стояла у кромки тротуара, не  в  силах
сделать и шагу. Бесполезно, все бесполезно! Пока  с  нею  просто  играют
вполсилы, без всякой злости. Ей давали  ненавязчивый  урок:  от  них  не
спрятаться, не убежать. А что будет дальше? Ведь Флавий предупреждал ее!
Ника  впервые  по-настоящему  пожалела,  что  не   приняла   предложения
подпольщика. Где бы ни пришлось скрываться, она хотя бы не  видела  этих
ухмыляющихся  вежливых  лиц.  Пока  они  вежливы,  а   потом?   Виктория
Николаевна поняла, что ей никогда не стать героиней. Ее просто ударят по
лицу, раз, другой, и она скажет все... И  не  потому,  что  так  страшна
боль, просто сопротивление не имеет смысла, они все равно узнают. Флавий
недаром сомневался, верить ли ей. Она не сможет. Она уже сломана...
   - Виктория Николаевна! - Голос показался знакомым.  Ника  обернулась:
совсем рядом  затормозило  небольшое  серое  авто.  Из  открытой  дверцы
выглядывал крепкий парень в форме гражданского воздушного флота. Молодое
лицо улыбалось:
   - Здравствуйте! За покупками собрались?  Она  наконец  узнала.  Игорь
Кобец сослуживец мужа, летчик, летавший вместе с Чкаловым в  Америку.  В
последний раз они виделись  достаточно  давно,  но  Виктория  Николаевна
хорошо запомнила Игоря - похоже, как и он ее.
   - Здравствуйте, Игорь! А вы...
   - Вот, обкатываю! - Летчик погладил автомобиль по теплому боку. -  Из
Штатов привез! Может, вас подбросить? Или вы в Пассаж?
   Ника  нерешительно  оглянулась.  "Топтуны"  по-прежнему  разглядывали
витрину. Сумасшедшая мысль вдруг мелькнула в  голове.  Игорь  -  любимец
Сталина, Герой Союза, таких, как он, "малиновые" обходили за версту...
   - Игорь...  -  Она  наклонилась  к  немного  удивленному  летчику.  -
Помогите...
   - Что случилось? - Кобец недоуменно  оглянулся  и  пожал  плечами.  -
Только прикажите!
   Ника какое-то мгновение колебалась, затем все же решилась:
   - За мной следят. Видите? Вон - двое... Кобец быстро окинул  взглядом
тротуар, лицо его стало жестким и злым:
   - Та-а-ак! Значит, уже за жену Артамонова взялись, сволочи! Вот суки,
прошу прощения, Виктория Николаевна... Александр знает?
   - Нет. Он в командировке...
   - Ясно... - Летчик секунду подумал, затем ухмыльнулся:
   - Ну сейчас будет цирк! По  счету  три  садитесь  в  машину...  Один,
два...
   Ника еще не успела хлопнуть дверцей, как мотор взревел, и серое  авто
помчалось по улице. Ника обернулась: "топтуны" смотрели им вслед,  и  на
лицах их уже не было усмешки. Кобец ехал быстро, то и дело поглядывая  в
зеркальце заднего вида.
   - Ага, - констатировал он. - Вон та, белая, видите?
   Виктория Николаевна оглянулась,  но  различить  о  потоке  машин  ту,
которую имел в виду Игорь, не смогла.
   - Ну, держитесь покрепче!
   Ника кивнула, на всякий случай ухватившись за  сиденье.  Вовремя:  на
полном ходу машина свернула в переулок. Сзади послышался визг  тормозов,
белый "пикап" ехал следом. Кобец тоже заметил его,  хмыкнул  и  внезапно
свернул в темную подворотню.
   Ника охнула и закрыла глаза. Машина, не снижая  скорости,  промчалась
по большому двору, распугивая домохозяек, развешивающих белье, и нырнула
в ворота, выходившие в другой переулок, параллельный тому,  по  которому
они только что ехали. Еще через минуту авто вновь свернуло, на этот  раз
на оживленную улицу.
   Ника открыла глаза и,  не  удержавшись,  оглянулась.  Белый  "пикап",
словно приклеенный, ехал сзади.
   - Ничего! - улыбнулся Кобец. - Фокус номер два...
   Машина проехала с километр и  остановилась  у  перекрестка.  Вспыхнул
красный свет. Два трамвая - один навстречу другому,  начали  неторопливо
пересекать улицу.
   - Иду на таран! - Игорь закусил губу и резко выжал газ. Ника даже  не
успела испугаться, авто проскочило перед самым носом одного из трамваев.
Послышался яростный звон сигнала. Вагоны, не  останавливаясь,  перекрыли
улицу,  загородив  машину  летчика  от  преследователей.  Серая   машина
проехала с сотню метров, а затем свернула на обочину.
   - Пусто? - Кобец взглянул в зеркальце и покачал головой.  -  Нет,  не
верю!
   Он повернул  в  узкий  переулок,  притормозил,  а  затем  вырулил  на
большой, заполненный машинами проспект.  Теперь  они  ехали  обратно,  в
сторону Центра. Летчик, похоже, был в  хорошем  настроении,  даже  начал
насвистывать что-то веселое, как показалось Нике, чуть ли не "Авиамарш".
   - Игорь, - она вновь оглянулась, но белой машины сзади уже  не  было,
вы... Спасибо вам... Но вам ничего за это?..
   - Мне? - Кобец хохотнул. - Да я завтра к Сталину пойду, пусть узнает,
что эти гниды за Артамонова взялись! Ишь, летуны им понадобились!
   Летчик прав, ее мужа в обиду не дадут. Но ведь они с Артамоновым,  по
сути, уже в разводе, Игорь еще не знает об этом...
   - А вы их... не боитесь? - Вопрос прозвучал наивно, по-детски.  Кобец
вновь засмеялся, но ответил серьезно, без улыбки:
   - Я, Виктория Николаевна,  раз  двадцать  бился,  мне  на  том  свете
почитай уже пятилетку прогулы ставят. Да  и  слабо  им  нас,  сталинских
соколов, в 'подвалы кидать. Вас куда подбросить?
   - Н-не знаю. - Шумный проспект  не  нравился  ей,  и  Ника  поспешила
указать на ближайший же перекресток:
   - Здесь налево...
   - Понял...
   Машина свернула на небольшую тихую улицу, Кобец аккуратно притормозил
у тротуара и оглянулся.
   - Чисто, - удовлетворенно заметил он. -  Даже  если  ориентировку  по
городу дали, на проспекте им было нас не увидеть. Ну что, понравилось?
   - Очень! - Ника заставила себя улыбнуться. - Еще раз спасибо, Игорь.
   Она открыла дверцу, собираясь выходить, но летчик придержал дверь:
   - Погодите...
   Кобец помолчал, а затем  заговорил  совсем  другим  гоном,  без  тени
шутки:
   - Мой знакомый, у которого старый "ЗИС", передает вам привет...
   Ника замерла, летчик говорил о Флавии.
   - Он считает, что опасность слишком велика. Если хотите, я отвезу вас
к нему...
   И тут Ника все поняла. Казалось, с души свалился тяжелый  камень.  Ее
не бросили! У нее есть друзья,  способные  помочь  даже  в  такой  беде!
Хотелось немедленно сказать "да" и  уехать  подальше  от  того,  что  ей
грозило. Сбежать, спрятаться и до конца дней молить Бога  за  большевика
Флавия и Героя Союза Игоря Кобца...
   - Значит, вы не случайно? Летчик широко  улыбнулся,  но  отвечать  не
стал Ника захлопнула дверцу, уже все решив, и  вдруг  вспомнила:  Орфей!
Она уедет, и Юрий навсегда останется где-то там, больной  и  обреченный.
Какая же она сволочь...
   - Мой знакомый сказал также, что вами заинтересовались не только  те,
кто сегодня портил вам настроение, но кое-кто повыше...
   Кобец проговорил это не оборачиваясь,  и  Нике  показалось,  что  она
слышит интонацию Флавия.
   Итак, из нее не вышло героини. Три  дня  слежки,  и  она  уже  готова
бежать куда глаза  глядят.  Но  что  она  может?  Последние  дни  сильно
поубавили уверенности в себе...
   - Игорь, - она растерянно поглядела на летчика.  -  Понимаете...  Мне
надо подумать... Хотя бы час...
   Кобец вновь оглянулся и слегка нахмурился:
   - Здесь я стоять не могу. Через час - на том углу, где перекресток...
- Он кивнул в сторону проспекта. -  Лучше  никуда  не  ходите,  Виктория
Николаевна. Здесь тихая улица, погуляйте...
   - Да, спасибо. - Она вышла из машины и внезапно обернулась:
   - А вы что посоветуете, Игорь?
   Летчик пожал плечами:
   - Честно говоря, я не в курсе. Но если мой знакомый считает, что  вам
лучше с ним встретиться... Я буду ждать всего минуту, если вас не увижу,
значит - остаетесь...
   - Да. - Ника попыталась  улыбнуться.  -  Вы  очень  хороший  человек,
Игорь...
   У нее был целый час. Шестьдесят минут - без "топтунов" за спиной,  на
свободе. У Ники вновь появился шанс, но теперь она уже знала, что решать
будет не так просто. Флавий умен, он действительно знает людей. Наверно,
во время их разговора он понял,  что  ее  не  переубедить,  и  дал  Нике
возможность самой кое-что узнать из ее недалекого будущего.  Итак,  надо
решать. Лучше всего действительно пройтись по этой тихой улице,  где  ее
никто не знает и не сможет помешать...
   Вначале Ника бездумно шла  мимо  старых  двухэтажных  домиков,  давно
нуждавшихся в свежей краске, с небольшими палисадниками  под  окнами,  и
лишь через несколько минут сообразила, что улица  ей  знакома.  Она  уже
бывала здесь! Года два назад они гуляли с Юрием...  Ну  конечно,  где-то
недалеко находится дом, где Орфей жил много лет! "Страна  детства",  как
он выразился когда-то...
   Вначале совпадение удивило, но затем Ника почувствовала в этом особый
смысл. От ее решения,  возможно,  будет  зависеть  жизнь  Орфея,  и  где
подумать об этом, как не здесь? Жизнь Юрия... Ника заставила думать себя
об этом отвлеченно, словно речь шла о  ком-то  постороннем.  Нет,  не  о
постороннем, а об Орфее, таком же подпольщике, как она сама, о том,  кто
работал вместе с Терапевтом, Флавием и Марком. Все  остальное,  чем  она
жила последние годы, надо пока забыть...
   Прежде всего, что она может? Флавий считает, что ей, так  или  иначе,
устроят с Юрием встречу. Он им нужен, они постараются использовать Нику,
чтобы вернуть Орфею память... Последнее было не очень понятно. Возможно,
"малиновые"  попытаются  применить  гипноз,  тогда  Ника  нужна  им  как
посредник - человек, хорошо знающий  больного.  А  может,  все  проще  и
страшнее: энкаведисты считают, что Орфей симулирует. В  этом  случае  ее
приведут к Юрию и приставят к виску наган...  Нет,  едва  ли.  Несколько
месяцев Орфей провел в  Казанской  спецбольнице,  там  кадры  достаточно
опытны, чтобы распознать  симуляцию.  А  может,  "малиновые"  не  строят
никаких особых планов, просто им нужен человек, которому  Орфей  доверял
бы. На всякий случай...
   В любом варианте Ника  сумеет  увидеть  Юрия.  Это  -  главное.  Она,
конечно, запомнит все, что сумеет услышать и узнать. То, что  не  поймет
она, поймет Флавий. Итак, тут  бояться  нечего.  Вернее,  бояться  можно
многого, но риск оправдан. Она должна попытаться. Она обязана...
   Ника неторопливо шла по улице, вспоминая знакомые места. За одним  из
домов мелькнула позолота.  Купол!  Ну  конечно,  здесь  есть  церковь  -
небольшая, старинная, о ней Юра тоже что-то рассказывал!  Ника  ускорила
шаг. Захотелось войти под древние своды, постоять в полутьме,  глядя  на
неяркие  огоньки  горящих  свечей.  Виктория  Николаевна  считала   себя
верующей, но в церкви бывала очень редко. Муж был против. Узнай об  этом
кто-то чужой, летчик мог иметь крупные неприятности. А потом Ника как-то
отвыкла. Она не бывала в церкви даже в последние страшные месяцы, хотя и
часто молилась, но дома, тайком...
   Виктория Николаевна свернула за угол  и  недоуменно  остановилась.  С
церковью было что-то не так:
   Одна половинка обитых старым металлом дверей лежала на земле,  другая
беспомощно повисла на согнутых петлях. Исчезла икона над входом. Ремонт?
Но у какой общины Столицы есть сейчас средства на ремонт церкви?
   Ника сделала еще несколько шагов и поняла. Нет,  никто  не  собирался
ремонтировать старый храм. Все проще: борцы за всеобщий атеизм добрались
и сюда. То и дело Ника встречала  в  газетах  резолюции  "трудящихся"  с
просьбой к местным властям о закрытии "очагов мракобесия".  Власти,  как
правило, шли навстречу. Значит, и этот храм тоже...
   На сердце стало тяжко. Церковь, где крестили  Орфея,  куда  он  ходил
ребенком...  Нике  почему-то  показалось,   что   теперь   Юрий   совсем
беззащитен, если даже эти священные стены не могут  устоять.  Неожиданно
ей пришла в голову страшная мысль:
   Ее привозят к Орфею, Ника помогает ему выздороветь - а  дальше?  Юрий
зачем-то нужен им - здоровый, помнящий. Его опять начнут допрашивать,  а
когда  Орфей  откажется  говорить,  револьверное  дуло  приставят  ей  к
виску...
   Это было настолько реально, что Ника почувствовала  леденящий  холод,
будто смерть уже стояла рядом. Да, страшный ларчик открывается просто:
   Орфея не  смогли  сломать,  его  искалечили,  лишили  памяти,  но  не
заставили говорить. Теперь им займутся более основательно, и Ника должна
послужить надежным стимулом...
   Она еле сдержалась, чтобы не броситься бежать - подальше, куда  глаза
глядят. Теперь все становилось на свои места, и Ника благословила  Бога,
что Он научил большевика Флавия столь полезной недоверчивости.  Конечно,
ей нельзя оставаться, нельзя попадать к "малиновым". Хорошо,  что  Кобец
будет ждать! Она не опоздает, вот прямо сейчас она прочитает  молитву  и
пойдет обратно.
   Но страх уже уходил. Вернулось спокойствие, а с ним - ясность. Да,  и
такое возможно. Но  ее  не  арестовали  вслед  за  Орфеем,  хотя  об  их
отношениях догадывались. Значит, все не так просто. Вспомнилось то,  что
передал  Игорь:  ею  заинтересовался  "кое-кто  повыше".   Намек   ясен,
"кое-кто" - из окружения Сталина, если не  сам  Величайший  из  Великих.
Флавий предупреждал: это опасно, но, одновременно, и очень важно. Может,
от того, что Ника сможет узнать, будут  зависеть  жизни  сотен  людей  -
таких же, как она, Юрий, Терапевт, Игорь Кобец...
   Виктория Николаевна нерешительно шагнула вперед. Захотелось  зайти  в
храм, хотя бы для того, чтобы после рассказать Орфею.  Когда  он  сможет
прийти сюда сам, здесь наверняка будет стаять какая-нибудь фабрика-кухня
имени Челюскинской льдины. Ника подняла глаза к тому месту,  где  темнел
след сорванной иконы, перекрестилась и осторожно вошла внутрь.
   Здесь оказалось даже хуже, чем она думала. Все уже уничтожено,  исчез
алтарь, пропали иконы, чьи-то руки изувечили фрески, от цветных  оконных
стекол остались лишь жалкие осколки, торчавшие в распахнутых рамах. Ноги
ступали по груде мусора  -  деревянных  щепок,  штукатурки,  непременных
атрибутов родного варварства - битых бутылок. Да, они добрались и в  эти
стены... Ника  прошла  к  тому  месту,  где  когда-то  стоял  алтарь,  и
поглядела вверх. Фрески, украшавшие купол, уцелели, Пантократор спокойно
и бесстрастно глядел с небес  на  разоренную,  изгаженную  землю.  Стало
горько: Всемогущий  не  защитил,  не  спас.  Почему?  Неужели  они,  Его
создания, столь грешны, столь виновны? О чем теперь  просить?  Разве  ее
услышат? Разве помогут в этот, может, самый трудный для нее час?  Темные
глаза Пантократора, казалось, следили  за  нею,  Ника  опустила  голову.
Бесполезно! Некого просить о помощи, не к кому воззвать: защити и  спаси
рабов Твоих Юрия и Викторию, и всех иных, имена же их Ты сам веси...
   Ника закрыла глаза, вспоминая молитву, которую она читала давно,  еще
в детстве,  но  слова  путались,  не  складываясь.  Она  забыла...  Она,
наверно, зря зашла сюда, Виктория Николаевна вздохнула, и  тут  услыхала
шорох. Кто-то был рядом. Ника резко  обернулась:  да,  она  оказалась  в
разоренном храме не одна. Возле окна, у  кучи  наваленных  досок,  стоял
высокий старик в длинном темном плаще. Седые волосы касались  плеч,  но,
несмотря на возраст, незнакомец держался удивительно прямо, не горбясь и
не сутулясь. Он что-то  внимательно  разглядывал,  держа  перед  глазами
обломки разбитой доски.
   Ника почему-то не испугалась. Старик не походил на тех, кто  разрушал
храмы, и  уж  конечно,  на  ее  "малиновых"  преследователей.  Мелькнула
догадка - священник! Ну конечно же, священник не бросил гибнущий храм!
   Она подождала  несколько  секунд,  а  затем  осторожно,  стараясь  не
шуметь, подошла ближе. Старик медленно  повернулся  -  на  Нику  в  упор
взглянули темные, близко посаженые  глаза.  Конечно  же,  он  священник:
небольшая седая борода, серебряный крест на груди... Ника  остановилась.
| - Здравствуйте!
   Старик слегка поклонился, глядя по-прежнему  строго  и  выжидательно.
Ника заторопилась:
   -  Вы  извините,  я  зашла  сюда...  Я  не  знала...   Вы,   наверно,
настоятель...
   - Нет... - Старик отрицательно покачал головой и грустно улыбнулся. -
Мой храм, как и сей" - руина ныне... Проездом я в  Столице,  думал  отца
Леонида повидать, священника здешнего... Вот и пришел...
   - Страшно... - Ника вновь оглядела оскверненный  храм,  подумав,  как
тяжело видеть такое тому, кто посвятил себя служению Богу.
   - Страшно, - согласился ее собеседник. - Но не разор страшен. Страшно
то, что в душах, сотворивших сие... Вот, смотрите...
   Священник показал Нике то, что издалека смотрелось  как  бесформенные
обломки. Когда-то это была икона - Георгий, поражающий змия. Чьи-то руки
сорвали ризу, изрезали