ерпеливо дернулась.
     - Ну так чего? - искренне обиделся Степа. -  Раз  знаете...  Налетели
китайцы, хотели к стенке, чердынь-калуга, поставить. Пока разбирались, Мо,
который командующий этим... Синцзянским  округом,  отправил  Наталью  Берг
сюда...
     - Ну и что? - коротко  бросил  Гольдин.  Тон  его  не  обещал  ничего
хорошего. В обычной ситуации Степе стоило бы задуматься о своей  партийной
карьере. Но тут терять было нечего.
     - Как что,  товарищ  Гольдин?  У  меня  приказ!  Я  должен  эту  Берг
доставить в Иркутск. И точка!
     - Странно... - решительный  тон  Степы,  похоже,  произвел  некоторое
впечатление, и голос "товарища  Сергея"  стал  немного  мягче.  -  Похоже,
Косухин, здесь какая-то накладка.  О  Берг  мы  получили  распоряжение  из
Столицы. Она нужна здесь. Впрочем, я велел дать радиограмму, думаю,  ответ
будет скоро...
     Косухин похолодел. Ну конечно,  здесь  должна  быть  радиосвязь!  Вон
какие железки на крышах торчат! Этого Степин план  не  предусматривал.  Он
вдруг подумал, что у него есть еще шанс. Сейчас, прямо  здесь,  признаться
товарищу Гольдину во всем. Конечно,  его  арестуют,  очевидно,  турнут  из
партии. Но он честно примет все, что ему положено и попросится на фронт...
     И тут перед его глазами встало лицо Феди Княжко. Его пошлют на  фронт
- в составе легендарного 305-го. Или  еще  какого-нибудь  легендарного.  И
тогда у него не будет желания  нарушать  приказы.  У  него  уже  не  будет
никаких желаний...
     Матовые темные глаза Гольдина взглянули прямо на Степана, он встретил
этот взгляд спокойно - уже привык. Значит, во имя революции он  должен  не
только отдать жизнь - на фронте  или  потом  -  под  ударами  прикладов  в
застенке. Он еще должен сотрудничать  с  этими,  которых  вроде  бы  и  не
бывает! И, очевидно, для полной победы, должен стать одним  из  них!  Нет,
этого не может требовать от  него  партия!  Революцию  делают  живые  ради
живых!
     ...Дверь в кабинет отворилась. Вошел все тот же - со шрамом,  неся  в
руке сложенную вдвое бумагу. Косухин  понял,  что  развязка  близится.  Он
присел на стул, рука скользнула к голенищу унта...
     Гольдин взял бумагу, развернул, и через минуту  его  глаза  удивленно
взглянули на Степу. Косухин понял  -  у  него  осталось  две-три  секунды,
прежде чем тот, кого похоронили в марте 19-го, отдаст приказ...
     Серебряный стилет был уже в руке,  и  Степа  вновь  почувствовал  его
неожиданную тяжесть. Тот, со шрамом, стоял совсем рядом. Косухин  прыгнул,
сбил его с ног подсечкой и через мгновение был возле стола. Мертвые  глаза
"товарища Сергея" все еще глядели удивленно,  желтые  руки  дернулись,  но
Косухин что есть силы толкнул  стол  от  себя,  прямо  на  Гольдина.  Стол
поддался неожиданно легко, прижав того к стене.  Правой  рукой,  державшей
стилет, Косухин полоснул по проводам телефонов. Они не поддались, и  Степа
попросту выдернул их из розетки. Еще миг - и удостоверение уже  в  кармане
шубы. Тип со шрамом вставал, в руке тускло блестела сталь нагана.  Косухин
толкнул его еще раз и бросился  к  двери.  Пришла  мысль  о  караульных  с
мосинскими трехлинейками, но рассуждать  было  поздно.  Дверь  отворилась.
Степа бросился вперед, туда, где окно. За  спиной  послышался  характерный
звук - охрана вскидывала винтовки, но еще пара секунд у  Косухина  была  в
запасе. Окно в конце коридора, он может успеть до первого выстрела...
     Слева послышался странный звук. Степа, скосив на бегу глаза,  увидел,
как в стене отворяется дверца.  Из  кабины,  точно  такой  же,  в  которой
привезли его самого,  выходил  какой-то  косоглазый  в  черном  полушубке.
Решение пришло внезапно. Косухин, резко повернувшись, рубанул бхота ребром
ладони по горлу и успел вскочить в  кабину  за  полсекунды  до  того,  как
стальные дверцы захлопнулись. Ударил выстрел, другой - но пули  скользнули
по металлу.
     В кабине  было  светло  и  пусто.  На  какое-то  мгновение  появилось
ощущение покоя и безопасности. На стене было несколько  кнопок,  одна  под
другой. Косухин  уже  протянул  руку,  чтобы  нажать  нижнюю,  но  тут  же
сообразил, что внизу его уже ждут. Значит...  Кнопки  казались  совершенно
одинаковыми, но о дна была чуть более затертой,  ее  явно  нажимали  чаще.
Степа услышал еще один выстрел, уже совсем рядом, за стальной  дверью,  и,
нажав кнопку, с удовлетворением почувствовав, как кабина мягко тронулась с
места.
     Все происходящее никак не укладывалось  в  первоначальный  замысел  -
Степу раскусили слишком рано.  Оставалось  искать  выход,  и,  заодно,  по
возможности,  увидеть  еще  кое-что.  Его  послали  узнать  -  что  ж,  он
попытается...
     ...Кабина остановилась,  двери  разъехались,  и  Косухин  выскочил  в
темный коридор. Здесь было не так холодно, и Степа  понял,  что  находится
под землей. Редкие лампы освещали  длинный  пустой  проход,  который  шел,
похоже, в сторону монастырского двора, проходя  под  ним,  и  вел  куда-то
дальше, откуда доносился негромкий гул. Степа  обернулся  -  сзади  тупик.
Особого выбора, в общем, не было.  Можно  было  попытаться  вновь  вызвать
кабину и поехать на другой этаж, но там могла  ждать  охрана.  К  тому  же
Степе стало интересно. Если те, кто работают здесь, чаще всего  бывают  на
этом этаже, значит, самое важное должно находиться тут. Косухин оглянулся,
расстегнул шубу, пристроил стилет за ремнем, перетягивавшим гимнастерку, и
пошел вперед, туда, где слышался гул.
     Стены были голые, каменные, без следа штукатурки. По  всему  заметно,
что работы на этом этаже еще идут, и то, что  он  видит  -  лишь  черновой
набросок того, что здесь намечается. Дверей ни слева, ни справа  не  было.
Мелькнуло темное отверстие. Степа заглянул туда и  понял,  что  перед  ним
грубо вырубленное в  скале  помещение,  еще  незаконченное,  без  двери  и
освещения.
     Гул постепенно усиливался. Впереди, где  кончался  коридор,  мелькнул
синий отблеск. Вначале Косухину показалось, что это светит фонарь, но  уже
через некоторое время он  понял,  что  ошибся  -  синий  свет,  заливавший
коридор, шел откуда-то снаружи, из чего то большого, находившегося дальше.
Косухин ускорил шаги. Он почти бежал, отмечая то слева, то справа такие же
вырубленные в скале, но еще не оборудованные комнаты. Синий свет  был  уже
близко, гудение стало мощным, басовитым, справа мелькнула дверь,  на  этот
раз  настоящая,  перед  дверью  кто-то  стоял.  Но  рассуждать  некогда  -
переливающаяся  пульсирующая  синева  была  уже  совсем   рядом.   Коридор
расступился, и Степа оказался на большой ровной площадке.
     Первое, что он увидел, - это огромный зал, вырубленный в  скале.  Зал
был многоугольным, в него  вело  несколько  высоких  арок,  под  одной  из
которых Степа и находился. Впрочем, если зал и  был  чем-нибудь  интересен
сам по себе, то лишь размерами.  Он  был  пуст,  каменные  стены  казались
удручающе  голыми,  лишь  возле  арок  имелись  следы  каких-то   каменных
изображений. Впрочем, теперь их невозможно было распознать - они оказались
стесанными до основания и даже грубо закрашенными черным.
     В общем, в самом зале смотреть было почти ни на что. Зато посередине,
там, где площадка заканчивалась ровным круглым  провалом,  находилось  то,
что заставило Косухина затаить дыхание. Синий свет, точнее  темно-голубой,
с еле заметными зеленоватыми отливами,  шел  отсюда.  Там,  где  начинался
провал, в центре зала, из-под земли поднималась ввысь огромная  светящаяся
колонна. Она была громадной - не менее сорока саженей в  диаметре,  густой
и, казалось, неподвижной. Но это было лишь первое мимолетнее  впечатление.
На самом деле синий свет шел мощным густым потоком, еле заметно  вибрируя,
колеблясь  и  распространяя  вокруг  себя  легкое  свечение,  напоминающее
радугу. Голубая колонна исчезала где-то  вверху.  Присмотревшись,  Косухин
заметил что-то, напоминающее огромный колпак, грубо склепанный из светлого
металла. Из-под земли шел ровный гул, воздух был  свеж  и  чист,  и  Степе
показалось, что он чувствует резкий, но приятный запах. Запах был странным
и непривычным, и Степа вдруг подумал, что так могут пахнуть камни...


     Косухин стоял, не в силах оторвать глаз от голубой колонны,  провожая
взглядом  бесконечные  волны  холодного  огня,  вырывающегося  из  недр  и
исчезающего в высоте. Значит, именно это монах называл кровью  окаменевшей
ведьмы! Нет, это никак не походило на кровь. Голубой свет  был  холоден  и
чист, в нем чувствовалось  что-то  далекое,  чуждое,  не  связанное  ни  с
людьми, ни с их нелепыми легендами...
     Постепенно глаза стали различать  некоторые  подробности.  Вдали,  на
другом  конце  зала,  стояла  огромная  решетчатая  конструкция,   немного
напоминавшая то, что Степа видел на Челкеле. Похоже,  ее  только  начинали
монтировать. Косухин решил,  что  ее  собираются  пододвинуть  вплотную  к
идущему из-под земли свету, соединив каменную  поверхность  пола  с  почти
неразличимым отсюда колпаком из светлого  металла.  Голубой  свет  как  бы
пытались загнать  в  ловушку,  и  эта  мысль  показалась  Степе  почему-то
неприятной, чуть ли не кощунственной...
     Итак, он увидел то,  что  скрывает  Шекар-Гомп.  Кипящая  кровь  Браг
Сринмо... Видимо, именно это привлекло сюда тех, кто  захватил  монастырь.
Голубой свет почему-то понадобился тем, кто носит свастики - тоже голубые.
Мелькнула мысль, что совпадение тоже могло быть неслучайным...
     Голос  прозвучал  неожиданно.  Щелкнул  затвор,  и  Степа   запоздало
вспомнил о типе, которого видел у дверей. Он слишком  увлекся  -  и  влип.
Оборачиваться было поздно, и Косухин  рухнул  на  холодный  каменный  пол,
опередив пулю на доли секунды. Шапка смягчила удар, но в голове  загудело,
перед глазами поплыли желтые  пятна.  Степа  все  же  нашел  в  себе  силы
откатиться в сторону и вскочить. Солдат в черной куртке был рядом,  зрачок
ствола смотрел Косухину в лицо. Степа  резко  дернулся  в  сторону,  вновь
опередив выстрел, а затем бросился вперед, стараясь  перехватить  винтовку
за цевье. Это удалось, но вырвать оружие он не сумел - солдат  держал  его
крепко. Степа дернул винтовку еще раз, перед глазами мелькнуло красноватое
скуластое лицо с холодными остановившимися глазами, и тут огромная ледяная
пятерня легла на горло. Степа  захрипел,  рванулся,  но  скуластый,  одной
рукой продолжая держать винтовку,  другой  неторопливо  но  сильно  сжимал
Степино горло. Мертвые, затянутые пеленой зрачки взглянули прямо в лицо.
     Степа выпустил  винтовку,  попытался  отодрать  холодную  ладонь,  но
единственное, что удалось - это немного  ослабить  хватку.  Боль  затопила
сознание, рука скользнула вниз, задев рукоятку  стилета.  Уже  без  всякой
надежды, просто машинально,  Косухин  выхватил  стилет  и  несильно,  косо
полоснул им по руке врага. Острый металл оставил неглубокую узкую рану, но
из-под красноватой кожи выступила не кровь, а что-то,  похожее  на  черную
пузырящуюся пену. Косухину даже показалось, что из раны заклубился  легкий
бурый дым. Скуластый дрогнул и разжал хватку.  Косухин  машинально  сделал
шаг назад, вобрал в легкие побольше воздуха, а  затем  прыгнул  на  врага,
целя стилетом в шею.
     Он не промахнулся -  металл  вошел  как  раз  возле  сонной  артерии.
Скуластый вновь дернулся, сильным  движением  отбросил  Степу  в  сторону,
попытался сделать шаг, но пошатнувшись, схватился руками за торчащий в шее
стилет, и тяжело рухнул на каменный пол. Дрогнули в последних  конвульсиях
ноги, послышался хрип - и тело замерло.
     - Фу ты!... - Косухин перевел дыхание, не без опаски подошел к трупу,
вынул стилет из раны и оглянулся. Вокруг - и на площадке, и дальше,  возле
недостроенной металлической фермы - по-прежнему  было  пусто  и  спокойно.
Оставался коридор. Степа хотел  оглянуться,  но  шея  заныла,  и  он  стал
массировать ее, пытаясь восстановить кровообращение...
     - Косухин, сюда! - голос прозвучал неожиданно. Степа, забыв о  ноющей
шее, резко обернулся - под аркой, которая вела в  коридор,  стояла  Наташа
Берг - такая же, какой он видел ее в последний раз в  Челкеле,  в  том  же
белом полушубке,  только  на  лице  ее  было,  казалось,  что-то  не  так.
Присмотревшись, Косухин понял - под правым  глазом  у  девушки  красовался
внушительного вида синяк.
     - Степан, скорее же!
     Косухин вздохнул, мотнул головой и подбежал к  девушке.  Та  схватила
его за руку и потащила куда-то влево, вдоль каменной стены. Степа, еще  не
вполне осознав происходящее, молча подчинился.
     - Наталья Федоровна! - из-под  арки  выскочил  какой-то  толстячок  в
расстегнутом "интеллигентском" пальто и шапке-пирожке. - Куда  вы?  Это...
это опасно, матушка!
     - Ну вас! - огрызнулась  Берг  на  ходу  и  повернулась  к  Степе.  -
Косухин, вы-то здесь откуда?
     - Да я... это... - начал все  еще  не  пришедший  в  себя  Степа,  но
девушка прервала его:
     - Я была рядом, в комнате возле арки. Если  вы  в  самом  деле  такой
рыцарь, могли бы вначале заглянуть ко мне, прежде чем затевать драку...
     Степа вздохнул - он представлял  себе  встречу  с  Наташей  несколько
иначе. Между тем, девушка, продолжая  держать  Косухина  за  руку,  быстро
провела его к следующему входу, оглянулась и втащила под арку,  ведущую  в
коридор.
     - Я... - вновь заговорил Степа. - Это... здравствуйте, Наташа!
     - Здравствуйте, Косухин! - Берг улыбнулась и быстро поцеловала  Степу
в щеку. - Вас что, тоже сюда притащили?
     - Нет, я...
     - Пойдемте!
     Они шагнули вперед, и темень окружила их со всех сторон.  Под  ногами
хрустели небольшие камешки, шуршала потревоженная  пыль.  Похоже,  коридор
был давно заброшен.
     - Я... это... сам... за вами, - формулировка вышла не  особо  четкой,
но Берг поняла.
     - Господи, Косухин! Вы добирались из Челкеля?
     - Ну да! Надо же было вас...
     - Ростислав жив? С вами?
     - Ага...
     Берг на секунду остановилась,  внимательно  вгляделась  в  темноту  и
покачала головой.
     - Сумасшедшие мальчишки! Ростислав ладно, он хоть Дюма  начитался,  а
вы-то? Косухин, вы хоть догадываетесь, куда сунулись?
     - Догадываюсь...
     - Ну, тогда...
     Девушка не договорила и, продолжая держать Степу  за  руку,  потащила
его дальше по темному коридору.
     - Сюда они не суются. Не понимаю, почему,  но,  похоже,  побаиваются.
Наше с вами счастье, что здесь еще ничего не готово! Даже  сигнализация...
Видите, я в этом дурацком тулупе - в лаборатории холодно,  как  на  улице.
Впрочем, им-то тепло ни к чему...
     Они прошли еще метров сто. Темнота стояла кромешной,  но  Берг  то  и
дело останавливалась, словно надеясь что-то увидеть.
     - Куда мы? - осмелился поинтересоваться Степа.
     - Косухин, вы гуляете с девушкой.  Вам  этого  недостаточно?  -  Берг
вновь остановилась, в темное вспыхнула спичка. - Тут  где-то  должен  быть
вход. Посмотрите.
     Степа оглянулся, но ничего, кроме серых неровных стен  и  засыпанного
мелкими камешками пола, не заметил.
     - Значит, чуть  дальше...  Я  ведь  здесь  тоже  не  теряла  времени,
Косухин.  Пролив,  как  и  полагается,  горькие  слезы  вместе  с  другими
бедолагами, я попыталась изучить этот гадючник... Или морг, это точнее...
     - У вас это... что-то с лицом...
     - Так вы дипломатично  называете  мой  изящный  фонарь?  Это  еще  на
Челкеле. Один косоглазый посчитал, что я излишне интересуюсь  местом  моей
будущей командировки... Попросту выглядывала  в  иллюминатор  аэроплана...
Стойте...
     Наташа остановилась и вновь чиркнула спичкой. Слева показалась дверь,
вернее, темный проход, над которым было выбито странное лицо с прикрытыми,
словно во сне, глазами. Странность заключалась в том, что глаз было три  -
третий находился прямо на лбу. Каменные губы кривились в невеселой улыбке.
     - Хорош! - вздохнула Наташа.  -  Здесь  все  такое...  Так  вот,  мой
коллега, тот,  что  выскочил  вслед  за  нами...  Кстати,  очень  неплохой
физик-теоретик, из Киева, кажется...  Он  вообще  не  из  героев,  как  вы
заметили, но однажды... Ну что, рискнем, Степан?
     Степа пожал плечами и первым  шагнул  в  проход.  Там  оказалось  еще
темнее, воздух был сух и наполнен пылью. Косухин прислушался - тишина была
мертвая, но где-то вдали  ему  почудился  легкий  шорох.  Он  нерешительно
остановился.
     - Пойдемте, Косухин. Что бы тут ни было - все лучше, чем  в  компании
ваших краснолицых...
     - Почему моих? - обиделся Степа.
     - Ах, уже не ваших, господин красный командир? Тем лучше...
     Они прошли несколько шагов. Протянутая рука Степы уткнулась в  стену.
Зажженная спичка высветила небольшую, совершенно пустую комнату,  в  одном
из углов которой виднелась еще одна дверь, скорее лаз - небольшой, едва ли
больше метра высотой.
     - Теперь надо подумать... Косухин, у вас есть папиросы?
     Степа похлопал себя по карманам. К счастью, курево он не  забыл.  Они
закурили, присев прямо  на  каменный  пол.  Наташа  глубоко  затянулась  и
вздохнула:
     - Это ужасно, Степан! Курю, как крючник... К счастью, папиросами  нас
снабжают... Ну вот, доскажу. Этот мой коллега как-то был вызван наверх,  к
какому-то здешнему обер-упырю. Такой кудрявый, в пенсне.
     - Гольдин...
     - Ну да из этих... Гольдиных... Обсуждали монтаж главной установки  -
ну, вы видели, там уже установили несущую ферму... Так вот,  ему  показали
план нижних этажей. Память у него абсолютная,  он  этот  план  запомнил  и
перечертил. Оказалось, что в соседнем  коридоре,  как  раз  в  этом,  есть
несколько помещений, одно из которых вроде бы выводит  наружу.  Я  считала
шаги, по-моему, мы не промахнулись.
     - Вы думали бежать?
     - Думали... - огонек осветил невеселую улыбку. - Конечно думали!  Но,
во-первых, мои, так сказать, коллеги,  смертельно  напуганы.  Вы  же  сами
видели, даже сейчас никто не решился. В общем, они правы - нам показывали,
что здесь бывает с теми, кого ловят...
     - А что?
     - Не  надо...  И  так  невесело.  Ну,  а  во-вторых,  мало  выйти  из
монастыря. Вокруг охрана, насколько я поняла,  в  два  эшелона.  Дальше  -
горы, местные жители или перебиты, или выселены, к тому же зима...
     -  Да,  -  кивнул  Степа,  затаптывая   унтом   окурок.   -   Видели,
чердынь-калуга. Хуже колчаковцев!...
     - Сравнили, Косухин! Остальное  понятно.  Наш  страж  отправился  вас
ловить, я человек любопытный - выглянула. Признаться,  успела  испугаться,
но вы его здорово... Я, честно говоря, думала, что их берет лишь  основной
кол...
     - Да причем здесь кол! - поморщился Степа, вставая.  -  Значит,  надо
туда?
     Он кивнул в сторону неразличимого в темноте лаза.
     - Вероятно. Терять нам нечего. Живой им в руки я больше  попадать  не
собираюсь, да и вам не советую. Револьвер хоть у вас есть?
     - Есть, - пробормотал Косухин,  холодея.  Оружия,  кроме  серебряного
стилета, у него не было. С запоздалым сожалением он  подумал  о  винтовке,
которую оставил у трупа на площадке.
     - Ну, пошли. Могу пойти первой, чтобы придать вам храбрости.
     Степа, мягко отстранив Наташу, осторожно протиснулся в лаз.
     - Ну-ка, поглядим, что за пещера Лейхтвейса... - Берг зажгла  спичку.
Неяркий огонек на мгновенье осветил помещение. Здесь также было  пусто,  в
противоположной стене чернела еще одна дверь,  но  уже  повыше,  по  бокам
стояли короткие каменные лежанки. В последний миг, перед тем,  как  спичка
погасла, Косухин успел заметить на  стенке  что-то  напоминающее  масляный
фонарь, которым пользовались монахи.
     - Наташа, зажгите еще спичку! Тут, кажется...
     Это был действительно  фонарь,  и  даже  заправленный  маслом.  Через
минуту, после третьей спички, он  загорелся,  осветив  помещение  неровным
розоватым огнем.
     - Вовремя, - заметила Берг. - А то у меня уже кончался коробок.  Пока
нам везет...
     Степа шагнул к следующей двери, держа