ебрежно прислонил стек к порогу и сел рядом с капитаном.
     - Насколько я знаю, мистер Валюженич и госпожа Берг решили  осмотреть
гробницу Шах-Мансура. А вас древности не интересуют?
     - Нет, - сухо ответил капитан, - простите, с кем имею честь?
     Англичанин усмехнулся:
     - Судя по всему, я - именно тот  человек,  которому  придется  решать
вашу судьбу, Ростислав Александрович. Я в таком же звании, как  и  вы,  но
именно мне поручили ваше дело. Вы не будете возражать?



                       10. "ВЛАДИМИР БЕСПОКОИТСЯ"

     - Вы из полиции? - спросил капитан, догадываясь, что  к  полиции  его
гость отношения не имеет.
     Англичанин улыбнулся, покачал головой  и  достал  большой  серебряный
портсигар. Он тщательно выбирал сигару, наконец, найдя понравившуюся  ему,
откусил кончик и долго прикуривал.
     - Я, конечно, не из полиции, - ответил он наконец.  -  Я  представляю
другую службу. И эта другая служба крайне заинтересована вашим делом...
     Он затянулся сигарой, выпустив  изо  рта  серию  красивых  трепещущих
колец.
     - Между прочим, еще три дня назад я был в  Афганистане.  И  занимался
там, как вы можете догадаться, не только осмотром  достопримечательностей.
Но меня вызвали - и послали именно к  вам.  Из  этого  вы  можете  сделать
вывод, насколько служба Его Величества заинтересовалась вашим  неожиданным
визитом...  Впрочем,  забыл  представиться:  Генри  Фиц-Рой,   числюсь   в
метеорологическом отделе, но занимаюсь не  только  погодой.  Сделаем  так.
Сначала расскажу я, а потом вы...
     Он выпустил в воздух новую серию колец и на секунду задумался.
     - Компетентная служба Его  Величества  получает  странное  донесение.
Граница Британской Индии нарушена. В  этом  нет  пока  ничего  особенного.
Правда, нарушена достаточно оригинальным образом - по воздуху. Будь это  в
Европе - удивляться нечего, но ваш аэростат прилетел со стороны  Гималаев.
Этим, в конце концов, могли бы заняться военные власти...  Но  вот  состав
вашей группы...
     Он покачал головой:
     - Мистер Валюженич особых сомнений не вызывает, но  с  ним  пребывают
трое русских. Двое - вы и мистер Косухин, по вашим словам,  офицеры  белой
армии. Вот это уже любопытно. Насколько  я  знаю,  армия  Колчака  воевала
несколько севернее Гималаев. Но это еще не все. С вами прибыла мадемуазель
Берг. Она предъявила документ из Российской Академии Наук о том,  что  она
выполняет важное научное задание.
     Арцеулов вспомнил  бумагу,  которую  Берг  показывала  в  полиции,  с
запозданием подумав, что девушке стоило посоветоваться с ним.
     - В Лондоне знают, кто такая мадемуазель Берг, равно как и  ее  дядя,
живущий сейчас в Париже. Итак, молодая и талантливая сотрудница  одной  из
секретнейших лабораторий бывшей Российской империи оказывается в  компании
двух  русских  офицеров  и  американского  археолога.  Как  прикажете  это
понимать? Прежде чем поговорить с нею, я решил побеседовать с вами -  и  с
господином Косухиным. Впрочем, о нем особый разговор...
     - А? Чего? - из дверей выглянула заспанная физиономия Степы.
     Англичанин вежливо привстал.
     - Господин Косухин? Степан Иванович?
     Степа бросил быстрый взгляд на Фиц-Роя, затем на Арцеулова и внезапно
стал серьезным:
     - Ну, да... Здравствуйте, стало быть.
     Англичанин представился,  правда  не  упомянув  ни  о  звании,  ни  о
"метеорологическом" ведомстве.  Впрочем,  Степа  был  человеком,  видавшим
виды, а посему лишь кивнул, попросив минуту, чтобы умыться.
     - А он действительно Косухин? - вдруг спросил Фиц-Рой,  покуда  Степа
плескался, приводя физиономию в относительный  порядок.  Вопрос  показался
Арцеулову несколько странным.
     - Конечно, господин Фиц-Рой!
     Англичанин улыбнулся и покачал головой:
     - Вы его давно знаете, Ростислав Александрович?
     - Ну... Недели две..
     Появился Степа, умытый и даже причесанный. Гость если  и  застал  его
врасплох, то только в первую секунду.
     Из какой службы может быть этот тип  в  штатском,  Косухин  сообразил
сразу.
     - Я  беседовал  с  господином  капитаном  о  том,  какое  впечатление
произвела ваша посадка, - начал Фиц-Рой, когда  Степа  уселся  рядом  и  с
достоинством  закурил  папиросу,  отказавшись  от   сигары,   предложенной
"метеорологом", - и даже успел заметить,  что  с  вами,  Степан  Иванович,
предстоит особый разговор...
     Он замолчал и выжидательно поглядел на Степу. Тому стало  немного  не
по себе.
     - Итак, вы действительно Косухин?
     Степа хотел было рубануть:  "Да  кто  же  еще,  чердынь-калуга!",  но
вспомнил свою "легенду" и с достоинством ответил: "Так точно".  Получилось
неплохо, даже Арцеулов одобрил тон - сухой  и  слегка  обиженный.  Фиц-Рой
порылся во внутреннем кармане, достав оттуда пакет из  плотной  бумаги.  В
пакете оказалась фотография на твердом паспарту с золотым обрезом.
     - Не соблаговолите ли,  Степан  Иванович,  -  трудное  русское  слово
Фиц-Рой произнес точно, тщательно выговаривая  буквы.  -  Кого  из,  э-э-э
персонажей этого фото вы можете узнать?
     Арцеулов бросил беглый взгляд на снимок. И тут же вздрогнул  -  среди
нескольких офицеров он увидел человека, которого не с  кем  было  спутать.
Человека, лицо которого так походило на лицо его кузена, чей  портрет  они
видели в полицейском участке...
     Степа, естественно, тоже узнал Государя.  Первая  мысль  была  вполне
большевистская: "Издевается, гад!". Но что-то заставило смолчать и еще раз
взглянуть на фото, на этот раз внимательнее. Рядом с Царем Кровавым стояли
офицеры, один к одному - белая кость, в орденах да лентах. У  Косухина  аж
дух перехватило от возмущения, но он и виду не подал, всматриваясь в лица.
Рядом с Императором, подпирая его мощным плечом, высилась крепкая  фигура.
Лицо наполовину скрывала черная борода, темные  глаза  смотрели  сурово  и
твердо. Косухин похолодел, узнав генерала Ирмана. А по другую  сторону  от
душителя  революции...  Степе  стало  жарко  -   куда   же   он   смотрел,
чердынь-калуга! - брат Коля в таком же роскошном мундире, как и остальные!
Николай улыбался, его тезка - царь-кровопиец - тоже, и у всех остальных на
снимке настроение было, похоже, не из худших.
     Степа тут же вспомнил свой недавний сон. Тогда он увидел брата именно
таким - в мундире, с орденами,  вдобавок  спешившего  на  какую-то  важную
встречу. Уж не на эту ли? Косухин хорошо помнил рассказы Николая, а потому
почти не сомневался.
     - Знакомое фото, господин Фиц-Рой. Если не ошибаюсь, 16-й год.  Моему
брату Государь Император (слова  эти  Степа  буквально  выдавил  из  себя)
вручает орден...
     Степин  тон  вновь   понравился   Арцеулову.   "Государь   Император"
прозвучало даже с чувством.
     - Олл райт, Степан Иванович, - по лицу Фиц-Роя промелькнула улыбка. -
Не смею спрашивать, кто из... э-э-э-э, запечатленных здесь ваш брат...
     - Слева, - сухо вставил Степа, подразумевая - от царя.
     - ...Но не соблаговолите ли назвать других ваших знакомых...
     - Генерал Ирман. Он справа.
     - А еще? Одного вы должны знать.
     - Разрешите, - Косухин вовремя вспомнил это интеллигентское  слово  и
вновь взял снимок. Нет, никого больше он  не  узнавал.  Лица  как  лица  -
типичные классовые враги.
     Степа заставил себя сосредоточиться. Если  бы  он,  красный  командир
Косухин, был действительно офицером,  более  того,  связанным  с  проектом
"Мономах", то он должен знать... Ну хотя бы того, о котором говорил брат -
князя Барятинского, которого первым послали в этот самый "эфир". Где же он
должен быть на снимке?
     В первом ряду кроме Николая Кровавого, старшего Косухина  и  генерала
Ирмана было еще двое. Рядом с Ирманом стоял немолодой офицер, явно  не  из
летчиков, а вот рядом с братом... Степа лишь вздохнул - если и бывают  эти
самые аристократы, то этот явно из них. Высокий, чернобровый, длинноногий,
с вежливым, но каким-то скучающим выражением на лице.
     - Князь Барятинский, конечно, - Степа попытался  пожать  плечами  как
можно изящнее. - Рядом с моим братом...
     - Хорошо, - удовлетворенным тоном заметил англичанин, пряча снимок. -
Причину награждения вашего брата, вы, конечно, назовете?
     Арцеулов напрягся -  тут  Степа  мог  оплошать.  Но  Косухин,  смерив
англичанина высокомерным - откуда  только  такой  и  взялся!  -  взглядом,
спокойно ответил: "Нет".
     - Почему?
     И тут Степа превзошел самого себя. Он  вспомнил,  как  вели  себя  на
допросах офицеры - белая кость, голубая кровь. А, чердынь-калуга,  причину
ему!
     - Я давал присягу! Как и вы, господин Фиц-Рой!
     "Браво, краснопузый! - подумал Арцеулов и тут  же  добавил.  -  Ну  и
сволочь!"
     - Понял вас, - помолчав, кивнул Фиц-Рой.  -  В  таком  случае,  прошу
изложить обстоятельства вашего появления в Западном Китае. Прошу отнестись
к моему вопросу со всей серьезностью.
     "У, пристал!" -  подумал  Степа  и  уже  собрался  было  изложить  их
"легенду", но тут же спохватился. Ведь он же офицер, чердынь-калуга!
     - Здесь присутствует мой командир, - как можно официальнее  отчеканил
он. - Вам, должно быть знакомо слово... субординация, господин Фиц-Рой?
     Интеллигентское  словечко  Степа  чуть  было  не  забыл,  но  вовремя
вспомнил.   Небольшая   пауза   добавила    его    фразе    дополнительную
убедительность. Даже Фиц-Рой чуть смутился:
     - Прошу прощения, Степан  Иванович.  В  таком  случае,  мне  остается
попросить рассказать об этом вас, господин капитан.
     Арцеулов кивнул. Он решил не ударить лицом  в  грязь  и  заговорил  в
Степиной манере - сухо, с достоинством.
     - В начале января  я  получил  личный  приказ  Верховного  прибыть  в
Иркутск и помочь вывезти оттуда госпожу Берг. В самом Иркутске ей  помогал
скрываться поручик Косухин,  который  получил  такой  приказ  от  генерала
Ирмана, к тому времени уже покойного.  Приказ  мы  выполнили  и  доставили
госпожу Берг на один из аэродромов,  после  чего,  согласно  ее  указанию,
полетели  на  юг.  За  штурвалом  был  поручик  Казим-бек.  Он  погиб  при
вынужденной посадке.
     - Итак, вы прибыли в Челкель... - нетерпеливо проговорил англичанин.
     - Мы прибыли на одну из баз в Западном Китае, - невозмутимо  поправил
Арцеулов. - К сожалению, она  уже  была  захвачена  войсками  командующего
Синцзянским округом генерала Мо. Мы улетели  буквально  под  выстрелами...
Через несколько часов мы сделали вынужденную  посадку.  Где  именно  -  не
знаю, сбились с курса. Почти сразу же были взяты  в  плен,  откуда  вскоре
бежали...
     Англичанин чуть подумав, кивнул:
     - Будем считать, что вы меня убедили. Итак, вас взяли в плен...
     - Да, местные, тибетцы в черных полушубках. Нас  заперли  в  какой-то
хижине, там мы и встретили мистера Валюженича. Ночью нам  удалось  бежать.
Мы пробрались по тропе на юг и там наткнулись на какой-то монастырь...
     Англичанин замер, стараясь не пропустить ни одного слова.
     - Монастырь хорошо охраняли, - невозмутимым тоном продолжал  капитан,
- но ночью там что-то случилось, погасли прожектора, и мы сумели захватить
аэростат. Остальное вам известно.
     - Вы... не были в самом Шекар-Гомпе?
     - Где? - вполне натурально удивился Арцеулов.
     - В этом монастыре... Впрочем, если бы вы попали  туда,  то  едва  ли
вырвались живыми... Скажите, вы запомнили  хоть  что-то?  Я  имею  в  виду
систему охраны, сооружения...
     - Кое-что запомнил, -  капитан  чуть  не  усмехнулся,  но  сдержался,
готовясь выбросить свой главный козырь. - Соблаговолите выдать лист бумаги
и карандаш...
     По той скорости, с какой англичанин выдирал листок из блокнота,  было
ясно, что он клюнул. Арцеулов не  торопясь  разложил  бумагу  и  тщательно
нарисовал все, что видел из окошка монастырского тайника  -  монастырь  на
горе, аэродром, бараки, окруженные  проволокой,  строящуюся  электрическую
станцию,  черный  котлован  и  даже   указал   расположение   прожекторов.
Нарисовав, он  показал  схему  Степе  и  тот  с  важным  видом  внес  пару
незначительных поправок.
     На этот раз  от  флегматичности  Фиц-Роя  не  осталось  и  следа.  Он
буквально впился глазами в рисунок и несколько минут  молчал,  то  и  дело
кивая и покачивая головой. Наконец, он тщательно спрятал схему.
     - Я благодарю вас, господа, за то, что вы сочли возможным  поделиться
такой важной информацией. Поверьте, вы не раскаетесь.  Это  очень  поможет
нам, Королевским Вооруженным силам, разобраться с этими бандитами...
     - Так это действительно бандиты? - наивно поинтересовался капитан.
     - Я неточно выразился, извините.  Конечно,  это  не  просто  бандиты.
Вначале мы думали, что это мятежники, восставшие  против  нашего  контроля
над Западным Тибетом. Вице-король  послал  туда  роту,  затем  батальон...
Никто не вернулся - ни один человек...
     Фиц-Рой встал, вежливо поклонился и, пообещав зайти  через  несколько
дней, отбыл. Некоторое время Степа  и  капитан  сидели  молча,  глядя  ему
вслед, покуда наконец Косухин не выдержал и с чувством произнес:
     - У, раскудрить в христа, в богородицу, в  крест  животворящий!  Чуть
язык, чердынь-калуга, не обломал! "Соблаговолите!" Тьфу,  интеллигенты!  К
стенке бы вас всех!
     Арцеулов невольно рассмеялся:
     - А я уже было подумал, что вы потихоньку набираетесь культуры...
     Степа свирепо воззрился на белого гада, но потом не выдержал  и  тоже
рассмеялся...


     Два дня их  не  беспокоили.  Каждый  день  Валюженич  наведывался  на
телеграф, но консул советовал ждать и  не  предпринимать  ничего  без  его
ведома. Тэд поначалу сник, но затем снова воспрял духом и  продолжил  свои
прогулки по городу и его окрестностям. Как-то  складывалось,  что  на  эти
прогулки  он  приглашал  исключительно  Берг.  Каждый  раз,   получив   от
американца  предложение  осмотреть  очередную  гробницу,   Наташа   искоса
поглядывала  на  Степу,  тот  смущался  под  ее  насмешливым  взглядом   и
отворачивался. Ростислав и Косухин остались  предоставленными  сами  себе.
Они  обошли  весь   городишко,   который   запомнился   лишь   вездесущими
обезьянками,  худыми  беспризорными  коровами  и  большим  полуразрушенным
храмом Шивы, стоявшим в  самом  центре.  На  базаре,  в  одной  из  лавок,
Арцеулов на мелочь, одолженную у Тэда,  купил  несколько  дешевых  изданий
Киплинга. Степа, с тоской взглянув на неведомый ему латинский  шрифт,  без
всякой надежды поинтересовался, нет ли чего почитать по-русски. Увы, как и
следовало ожидать, русских  книжек  в  Морадабаде  не  нашлось.  С  тем  и
вернулись.
     Степа затосковал.
     - Хорошо тебе, буржую! - буркнул он с завистью глядя  на  схватившего
книжку Арцеулова. - Выучили на народные деньги! Хотя бы рассказал про  что
там...
     -  "Книга  Джунглей",  -  спокойно  отреагировал  Ростислав.  -   Там
говориться о маленьком  мальчике,  которого  воспитали  волки.  Его  звали
Маугли...
     Выслушав  краткий   пересказ   истории   волчьего   приемыша,   Степа
заинтересовался.  Впрочем,  сказка  Киплинга  навела  его  на   совершенно
неожиданные ассоциации - вспоминались  серые  твари  с  красными  глазами,
мохнатые лапы, тянущиеся к нему  из  темноты...  Повесть  о  Маугли  стала
представляться чем-то зловещим и мрачным.  Степа  махнул  рукой  и,  хмуро
взглянув на вновь взявшегося за Киплинга Арцеулова, внезапно предложил:
     - Слышь, буржуй, давай - кто кого поборет.
     -  Французская  борьба?  -  отозвался  Ростислав,  не  отрываясь   от
приключений Маугли.
     - Ага, - зловеще протянул Степа,  предвкушая  грядущее  удовольствие.
Французской борьбой он всегда увлекался, к тому же его сослуживец, Василий
Ломов (он же Осман Хаджи, чемпион мира и  Васильевского  острова)  показал
Косухину пару недурных приемов.
     Арцеулов хмыкнул и внезапно вскочил - резко, пружинисто.  Гимнастерка
полетела на пол.
     - До пояса, - предупредил капитан и в  глазах  его  мелькнул  веселый
огонек.
     - Знамо! - с достоинством ответил Косухин, тоже снимая рубашку. - Ну,
чего? Три, четыре...
     С первой же минуты Арцеулов понял, что попал на сильного  противника.
Он пару раз  увернулся,  попытался  захватить  Степину  руку,  но  Косухин
усмехнулся и внезапно схватил Арцеулова за пояс. Последовал коронный прием
Васи Ломова - и беляк очутился на земле.
     - То-то! - Косухин вдруг вспомнил, как лихо капитан умеет драться,  и
в голову ему пришла неожиданная мысль. - Слышь, Ростислав, покажи, как  ты
это... ну, руками...
     Арцеулов понял:
     - Этому нас в юнкерском учили. Полезная штука...
     Он поднялся, отряхнул с рук пыль и, подождав, покуда  утихнет  ноющая
спина, предложил:
     - Нападайте. Не бойтесь, бейте чем попало.
     - Зашибу, - предупредил Степа, который и сам был мастер подраться.
     Капитан кивнул, и Степа бросился в бой. Ему показалось,  что  удар  в
челюсть вместе с подножкой уже достигли цели, как вдруг почувствовал,  что
его отрывают от земли, крутят - секунда - и он уже валяется на полу,  а  к
шее приставлена ладонь:
     - И по сонной артерии, - спокойно прокомментировал капитан.
     - Еще! - потребовал Степа - и получил еще.
     После четвертого раза Степа помотал головой и лаконично потребовал:
     - А научи!
     - Это оружие, красный командир, - усмехнулся капитан. - Между прочим,
секретное... Ладно. Пару синяков заранее обещаю... Смотрите...
     ...Предсказание насчет синяков сбылось вполне. Впрочем,  один  -  под
левым глазом - заработал сам Арцеулов - Степа оказался способным учеником.
Вид у них обоих был столь недвусмысленен, что  вернувшиеся  из  очередного
похода Тэд с  Наташей  обомлели,  и  американец  мог  со  всем  основанием
произнести свое непременное "Оу!".
     Между тем, сегодняшний осмотр мечети Бабура был  не  совсем  обычным.
Осматривали они ее  не  вдвоем,  как  вероятно  планировалось,  а  втроем.
Третьим оказался вежливый и интеллигентный англичанин,  носивший  красивую
аристократическую фамилию Фиц-Рой...
     - По-моему, мы не сбились, - заметила Берг,  -  хотя  расспрашивал...
допрашивал - поправилась она, - он более чем профессионально.
     - Я молчал, как пограничник у индейского столба пыток, - добавил Тэд.
- Похоже, они действительно боятся этих  в  Шекар-Гомпе...  Так  и  тянуло
рассказать ему про наш номер с мистером Цонхавой.


     На следующее утро мистер Джонс-Джойс-Джоунз лично посетил пленников и
вручил несколько телеграмм. Одна была от американского консула, в  которой
мистер Валюженич заверялся в том, что его вопрос будет решен положительно.
Другая - от Карла Берга из Парижа, а  третья  -  из  Королевской  Академии
наук, в которой британским властям в Индии разъяснялось, кто такая Наталья
Берг. И как итог всего, еще одна телеграмма -  от  самого  вице-короля,  в
которой сообщалось, что американский подданный мистер Валюженич  и  "гость
британской Индии" мисс  Берг  с  этого  дня  свободны  и  вольны  покинуть
Морадабад в любое время. По поводу мистера Косухина  и  мистера  Арцеулова
никаких распоряжений не последовало.
     - Надо ехать в Дели, - заявила Берг,  когда  англичанин  удалился.  -
Иначе, господа, у вас есть  шанс  застрять  тут  надолго.  И  мой  Косухин
окончательно одичает.
     - Там нет русского консула, - возразил капитан,  не  отреагировав  на
"моего Косухина".
     - Мистер Фиц-Рой сообщил, что в Дели до войны была  русская  колония.
Там должен быть кто-то, кто имеет выходы на местных чиновников.
     - Оу! - оживился Тэд. - Мисс Наташа, поехали завтра же!  Из  Дели  мы
завернем в Агру, я покажу вам Тадж-Махал...
     Вечером, когда Валюженич, ложившийся как правило с первыми сумерками,
уже видел третий сон, Наташа достала  телеграмму  от  дяди,  и  развернув,
протянула Арцеулову.
     - Понятно, - чуть помолчав, проговорил тот, и отвечая на немой вопрос
Степы, перевел:
     - "Немедленно возвращайся в Париж. Владимир беспоко