рабля... Так?
     Полковник молча кивнул, все остальные удивленно переглянулись.
     - Вас обманули, - повторил человек в летной куртке. - Это не  научный
проект. Старт "Мономаха-2" преследует военные цели...
     - Что? - вырвалось у Берг. Остальные промолчали, но было похоже,  что
новость никого не оставила равнодушным. Лишь Богораз оставался  совершенно
невозмутим.
     - Вы были на борту корабля. Вас не поразила  та  аппаратура,  которая
там находится? Вы не задумывались, зачем она нужна?
     - Там действительно есть аппаратура, - согласился Лебедев.  -  Но  ни
пушек, ни пулеметов, смею вас уверить, не имеется...
     - Есть оружие и похуже. Вас заставляют участвовать  в  очень  опасном
эксперименте, который в случае удачи на много лет продлит эту войну...
     "Ах ты, чердынь-калуга! - мелькнуло в голове у  Степы.  -  Тогда  все
понятно! Вот дела-то... А я хорош!"
     - Все  равно  не  понимаю,  -  упрямо  мотнул  головой  полковник.  -
Насколько  мне  объяснил  господин  Богораз,  на   "Мономахе"   установлен
двигатель нового типа и система связи...
     - И это все, что он вам объяснил? - поинтересовался гость, и в голосе
его послышалась нескрываемая ирония. - И ничего не сказал  о  планете  под
названием Тускула и о так называемом проекте "Надежда"?
     - Да он вам голову морочит! -  не  выдержал  Арцеулов.  -  Какая  еще
планета, господин полковник! Семен Аскольдович, а вы что молчите?
     - Планета Тускула находится у  небольшой  желтой  звезды  примерно  в
двадцати световых годах от Земли, - спокойно ответил Богораз, снимая  свои
нелепые очки. -  Она  была  открыта  перед  войной  академиком  Глазенапом
благодаря    совершенно    новой    аппаратуре,    получившей     название
"Пространственный  луч".  По  некоторым  характеристикам   Тускула   очень
напоминает Землю...
     - Вы мне ничего не говорили об этом, господин Богораз,  -  растерянно
прервал его полковник. - Но в любом случае... Разве  полет  имеет  военные
цели?
     - Нет, конечно! - усмехнулся студент. - Война тут совершенно  ни  при
чем. Правда, здесь затронуто кое-что другое... Я так и знал,  что  кое-кто
из них попробует помешать запуску...
     "Из кого это - из  них?"  -  подумал  Степа.  Услыхав  о  неизвестной
планете, которая вдобавок находится где-то в диком далеке,  он  совершенно
успокоился. Происками белогвардейцев тут явно не пахло.
     - "Мономах" не должен взлететь, - решительно произнес неизвестный,  и
Степа (да и не он один) тут же вспомнил слова Венцлава.
     - У вас все? - спокойно  поинтересовался  Лебедев.  -  Если  все,  то
вынужден вас покинуть. Запуск состоится через четыре часа.
     - Вы не посмеете! - резко бросил гость. - Товарищ Косухин, я  передаю
вам приказ Реввоенсовета - вы должны помешать пуску!
     - Эге! - заинтересовался Степа. - Так вы, товарищ, прошу прощения, от
Реввоенсовета или все-таки от Колчака?
     -  Я  прибыл  из  Столицы,  -   быстро   заговорил   неизвестный.   -
Белогвардейцы готовят себе убежище на Тускуле. Вы должны им помешать. Если
они запустят "Мономах", пролетарская революция будет под угрозой...
     - Убежище? - Степа плохо знал астрономию, равно как прочие науки,  но
не любил, когда из него делали дурака. - Так ведь ракеты, товарищ не  знаю
как вас, только до этой, как ее, орбиты и летают. Какое уж тут убежище!
     - Да, "Мономах" выше не поднимется. Точнее, не мог подняться, если бы
не то, что придумали профессор Семирадский и профессор Богораз...
     "Профессор? - поразился Степа. - Так он же студент, чердынь-калуга!"
     - На "Мономахе" установлен новый двигатель, системы "Пространственный
луч". Он способен искривить  пространство  и  доставить  корабль  прямо  к
Тускуле...
     - Чего-чего? - Степа уже совершенно ничего не понимал. Впрочем, как и
все остальные, - кроме, по-прежнему спокойного и невозмутимого Богораза.
     - Вы выполните приказ? - глаза  неизвестного  встретились  с  глазами
Косухина, и Степа вдруг почувствовал как все вокруг начинает плыть,  а  он
словно растворяется в холодном воздухе.
     - Косухин! - ладонь Арцеулова легла ему на  плечо,  и  Степа  тут  же
пришел в себя. Руки сами собой сжали карабин, и  ствол  дернулся  прямо  в
сторону гостя. В ту же секунду неизвестный выхватил  что-то,  напоминающее
пистолет, но с коротким и  очень  широким  дулом,  и  направил  оружие  на
Богораза. Но выстрела не последовало - Арцеулов  уже  стоял  между  ним  и
студентом. Лицо неизвестного дернулось:
     - Вы думаете, ваш перстень вновь поможет вам, капитан?
     Короткий ствол вздрогнул, но в ту же секунду Косухин двинул по  руке,
державшей оружие, прикладом. Странный пистолет  упал  на  землю,  а  ствол
карабина смотрел человеку в летной куртке прямо в лицо.
     - Напрасно, господа... - неизвестный отступил на шаг,  на  губах  его
мелькнула недобрая улыбка. - Вы еще не понимаете, с какой  силой  пробуете
тягаться. Могу лишь обещать, что вы все умрете. И умрете  плохой  смертью.
Тускула вам не поможет, прощайте...
     - Ладно, ладно, - проговорил Косухин, не любивший, когда ему  грозят,
но  тут  фигуру  неизвестного  окутал  радужный  туман,  сверкнуло  яркое,
холодное пламя,  и  человек  исчез.  Там,  где  он  стоял,  остались  лишь
несколько  кристалликов  льда.  Туман  рассеялся,  и  только  стоявший  на
взлетной  полосе  самолет  напоминал,  что  случившееся  -  не  сон  и  не
галлюцинация.
     - Помните собак? - Арцеулов первый пришел в себя.  -  Похоже,  он  из
этих... Господин полковник, нам надо спешить.
     - Да,  -  кивнул  Лебедев.  -  Конечно...  Не  понимаю,  что  он  тут
наговорил. Но, господа,  что  делать?  Ведь  шифр  системы  зажигания  нам
по-прежнему неизвестен?
     - Да, странно, - кивнула Берг. - Зачем этот  таинственный  джентльмен
соблазнял  моего  Косухина,  когда  мы  все  равно  не  сможем   запустить
"Мономаха"?
     Степа  зарделся,  поймал  негодующий  взгляд  Арцеулова  и   смутился
окончательно.
     - Это не проблема, Наталья Федоровна, - спокойным равнодушным голосом
откликнулся Богораз, вновь  надевая  очки.  -  Шифр  я  знаю...  Пойдемте,
господа, времени мало...
     Он повернулся, чтобы уходить, но его тут же обступили.
     - Позвольте, Семен Аскольдович! - растерянно проговорил  полковник  -
начальник объекта. - Так это вы... Руководитель?
     - Какое это  имеет  значение?  -  дернул  плечом  Богораз.  -  Сейчас
несколько не ко времени играть в эти игры.
     - Игры? - обиделся молодой полковник. - Семен Аскольдович, я  человек
военный.  Приказ  на  старт  "Мономаха"  может  отдать  лишь  Руководитель
Проекта.
     - О Господи! - Богораз, тоскливо вздохнув, пошарил в кармане и достал
сложенный вчетверо носовой платок. - Если это прогладить утюгом, то там вы
найдете нечто вроде верительных грамот. По-моему, глупость редкая...
     Офицеры, а также члены "революционного  штаба",  начали  разглядывать
абсолютно белый кусок материи, покуда полковник не пресек их любопытство и
бережно спрятал странное удостоверение.
     - Я пошел, господа, - Богораз поправил свои нелепые очки и зашагал  в
сторону бункера.
     - У нас есть утюг? - спросил, ни к кому не обращаясь, начальник базы,
а затем махнул рукой и  направился  вслед  за  Богоразом.  Все  остальные,
возбужденно переговариваясь, последовали за ним.
     Степа прибавил  ходу  и  догнал  Семена  Аскольдовича.  Тот  даже  не
повернул голову.
     - Слышь, Семен... э-э-э, Аскольдович, - нерешительно начал Косухин.
     - Что, Степан Иванович, хотите меня арестовать? - на  лице  странного
студента мелькнуло что-то, похожее на ироническую усмешку.
     - Ну скажешь! - обиделся Степа. - А между прочим, ты  хорош  -  валял
дурака. Очки эти дурацкие...
     - Очки? - вновь усмехнулся Богораз. - Ах да!..
     Он сдернул с носа бесполезные стеклышки и сунул в карман.
     - Остались с детства... Лет в пять что-то пошаливало зрение. А насчет
валяния дурака  -  так  ведь  это  у  вас,  Степан  Иванович,  называется,
конспирацией. Как сами видите, вещь небесполезная...
     - А чего тебе конспирировать? - удивился Степа. -  Если  ты  в  самом
деле против Советской власти...
     - Как? - Богораз даже приостановился. - Ох, Степан  Иванович,  далась
вам эта советская власть! Да вашим рабочим и крестьянам покуда  чихать  на
"Мономаха" и эфирные полеты! Эта самая  власть  тут  ни  при  чем.  А  вот
господин Венцлав и те, кто за  ним  стоят...  Тут  бы  я  на  вашем  месте
заинтересовался. Интересно, чем им мешает проект "Надежда"?
     - Так это правда? - поразился Степа.
     - Что правда?
     - Ну, эта... Тускула... "Пространственный луч"... И насчет убежища...
     Богораз бросил на Косухина внимательный  взгляд  и  медленно,  словно
нехотя, заговорил:
     -  Это  правда,  Степан  Иванович.  Благодаря  изобретению  господина
Семирадского   и   моего   однокурсника   Александра    Тернема    система
"Пространственный луч" позволяет достигать очень отдаленных  объектов  без
всяких эфирных ракет. Сейчас на Тускуле имеется  небольшая  колония  наших
соотечественников.  К  сожалению,  по  причинам,  о  которых  лучше  знает
Венцлав, связь с ними прервалась. Поэтому мы решили поднять "Мономаха"  на
орбиту, а затем  благодаря  "Пространственному  лучу"  перебросить  его  к
Тускуле. На борту корабля имеется аппаратура,  которая  позволит  наладить
постоянный мост между Тускулой и Землей, чтобы уже не зависеть от  всяких,
скажем так, случайностей. А вот почему это не нравится кое-кому  из  ваших
упырей, не знаю...
     - Да чего там, упырей... - пробормотал Степа, и тут до него дошло:
     - Так значит, Николай... он не вернется, да?
     - Почему не вернется? Просто полет займет не пару суток, а  несколько
месяцев по земному времени. Когда мы установим аппаратуру на  Тускуле,  он
сможет вернуться совершенно безопасно и даже с комфортом... Да,  чтобы  не
забыть, о нас вы сможете узнать у дяди Натальи Федоровны - Карла Берга, он
сейчас в Париже... У вас есть еще вопросы?
     - А... ты действительно профессор? - ляпнул Степа,  поскольку  ничего
больше в голову не приходило.
     -  По  нашим  российским  меркам  -  нет,  -  пожал   плечами   Семен
Аскольдович. - Профессора мне  присудили  в  Геттингене  два  года  назад.
Ладно, Степан Иванович, скажу вам  напоследок  вот  что...  В  руководстве
вашей большевистской партии имеется какая-то  непонятная  группа,  которая
связана с типами, подобными Венцлаву. Похоже, они  и  заварили  эту  кашу.
Зачем и как - покуда не знаю. Имейте в виду, может пригодиться...
     Степа хотел продолжать разговор, но Богораз, кивнув, стал  спускаться
в бункер.


     Степа в растерянности переминался с ноги на ногу, когда его  окружили
несколько офицеров и членов "штаба". Вначале он даже не понял, что от него
хотят, и с трудом сообразил, что гарнизон Челкеля ждет распоряжений своего
комиссара.
     - Господин Лебедев дал приказ держать оборону до полудня,  -  говорил
начальник объекта.  -  Как  только  "Мономах"  стартует,  надо  немедленно
уходить. Мы подготовили несколько грузовых авто с провиантом...
     - Да... эта... - вздохнул Косухин приходя в себя. - Давай карту...
     Карту расстелили прямо на земле, и Степа начал вникать в  диспозицию.
Вскоре он убедился, что офицеры Челкеля вполне  разобрались  и  без  него.
План молодого полковника был  прост  и  удачен.  Сразу  же  после  запуска
"Мономаха" весь состав службы обеспечения полигона на грузовиках уходит на
юго-запад, к небольшому ущелью, где можно быстро организовать оборону.  Те
же, кто находится на позициях, будут  отступать  на  юг,  обходя  полигон.
Возле ущелья оба  отряда  соединяются  и  начинают  рейд  к  туркестанской
границе.
     - Годится, - согласился Степа. - А на полигоне - никого не оставим?
     - Нет... - растерялся полковник. - По-моему, нет... Я правда, не знаю
относительно тех, кто будет в рубке управления...
     Степа  велел  готовить  грузовики,  отправил  офицеров,  не   занятых
подготовкой к запуску, на позиции, а сам поспешил  к  брату.  Лебедев  был
возле рубки, рядом с ним стояла Берг.
     - Степа! - обрадовался он. - Я уже боялся, что не увидимся. Мне  пора
готовиться.
     - Ага, - кивнул Косухин. - Николай, Наташа, после запуска на полигоне
никого не останется? Все успеют уйти?
     Полковник и девушка быстро переглянулись.
     - Мне придется остаться, Косухин, - чуть помолчав, ответила  Берг.  -
Пока "Мономах" не вышел на орбиту, мне придется держать связь. Так  что  я
вас догоню...
     - Так значит, эта... -  помрачнел  Степа.  -  А  кроме  вас,  Наташа,
некому?
     - Увы, некому, - рассмеялась девушка.  -  Вот  какая  я  незаменимая!
Цените, Косухин!
     - Ладно, - мотнул головой Степа, - придумаем чего... Ну, значит, пора
мне, а то того гляди полезут.
     - Ну что, Степан, - Лебедев взял брата  за  плечи,  и,  усмехнувшись,
легко дернул за ухо. - Веди себя  хорошо,  слушай  старших...  А  главное,
Степка, постарайся остаться в живых, ладно?
     - Да чего ты, в самом деле, - Косухин смутился и отвел  глаза.  -  Ты
сам... эта... не геройствуй. Обойдемся без второго ордена. И хоть весточку
дай, когда вернешься...
     - Париж, Рю  Гош  Матье,  15,  Карл  Берг.  Иной  связи  покуда  нет.
Постараюсь вернуться побыстрее, Степа. Так что  сам  не  геройствуй.  Если
предложат делать мировую революцию где-нибудь в Сенегале, откажись... Хотя
бы до моего возвращения...
     - Ага, - кивнул Косухин.  Очень  хотелось  обнять  брата,  но  он  не
решался. Николай засмеялся, щелкнул его  по  лбу,  а  затем  наклонился  и
быстро поцеловал в щеку.
     - Я пошел, Степка. Ни пуха тебе...
     - К черту, - механически ответил Косухин и, проводив брата  взглядом,
повернулся и зашагал обратно. Внезапно он услышал шаги сзади. Его догоняла
Берг.
     - Косухин, а со мной вы не хотите прощаться?
     - А мы не прощаемся, - пожал плечами  Степа,  -  нам  еще  в  Синцзян
топать...
     - И все-таки, - голос Берг внезапно дрогнул. - На всякий случай...
     - Еще чего! - буркнул Косухин. - Какой-такой случай! Увидимся...
     Он ускорил шаг и вскоре догнал группу офицеров и солдат, спешивших  к
грузовому авто. Степа взглянул на гигантский серебристый силуэт  замершего
на стартовой площадке "Мономаха" и полез в кузов.



                             11. "МОНОМАХ"

     Арцеулов томился. Ему совершенно нечего было делать, и он  в  который
раз почувствовал себя ненужным и бесполезным. Ростислав уже  успел  обойти
стартовую  площадку,  поднялся  на  лифте  на  одну  из  ферм,  окружавших
"Мономаха", тщательно  осмотрел  рубку  управления.  Ракета  поразила  его
своими размерами. Рядом с нею было просто страшно  находиться,  и  капитан
никак не мог представить себе, что эта громадина поднимется в небо.  Рубка
- небольшой вырубленный в склоне холма бункер - сверкала сотнями лампочек.
На пульте  управления  тускло  светились  непонятные  Ростиславу  приборы,
что-то гудело и даже жужжало.  Здесь  было  тоже  не  до  него  -  Богораз
устанавливал длинную цифровую комбинацию на большой  металлической  плите,
похожей на  банковский  сейф,  а  несколько  офицеров-техников  зачаровано
следили  за  его  движениями.  В  конце  концов  Арцеулов   обругал   себя
дезертиром,  и,  проверив  патроны  в  двух   своих   револьверах,   решил
направиться на позиции под  начало  краснопузого  комиссара  Косухина.  Но
сделать этого не успел. Начальник объекта, остановив его, поинтересовался,
понимает ли он что-нибудь в подрывном деле.
     Еще  на  Германской  капитан  -  тогда  еще  подпоручик  -   закончил
специальные курсы подрывников, поэтому охотно вызвался  помочь.  Арцеулову
выделили унтера и нескольких солдат, поручив его вниманию главные  объекты
- склады с топливом и боеприпасами, лаборатории и саму рубку. Заряды  были
установлены там уже давно, а капитану следовало проверить их готовность и,
если требовалось, исправить возможные огрехи.
     Арцеулов обрадовался, что и для него нашлась  работа.  Она  оказалась
нетрудной - проверить контакты электрических взрывателей - но заняла много
времени. Приходилось шагать от одного объекта к другому, делая каждый  раз
по полкилометра и более. Наконец, когда солнце уже стояло высоко, все было
закончено. Заряды проверены, все провода сведены  к  главному  взрывателю,
находившемуся в небольшом домике в ста метрах от рубки управления. Капитан
лично  проверил  контакты,  запер  обитую  железом  дверь  и  поспешил   к
"Мономаху".
     Возле ракеты стояла небольшая группа  офицеров  и  техников,  окружая
двоих  людей  в  странных,  похожих  на  водолазные  скафандры,  костюмах.
Полковник был  спокоен  и  даже  улыбался,  а  Семен  Аскольдович  казался
почему-то хмурым и неразговорчивым.
     -  Ну  что,  капитан,  -  усмехнулся  Лебедев,  увидев  Арцеулова.  -
Пожелайте мне удачи!
     - Счастливо вам, господин полковник! Счастливо, Семен Аскольдович!  -
Арцеулов тоже  попытался  улыбнуться,  пожимая  руки  в  огромных  тяжелых
перчатках. - Значит все-таки не зря? "Рцы, мыслете, покой"...
     - Да, - кивнул Лебедев,  и  лицо  его  стало  серьезным.  -  Не  зря,
Ростислав Александрович. Жаль Георгия, он ведь должен был лететь вместе  с
нами. И профессора жаль. Этот полет, как я понял, - его заслуга...
     Полковник стал прощаться с Берг, уточняя, как лучше им встретиться  у
ее дяди в Париже, как  вдруг  взгляд  Арцеулова  скользнул  по  серебряной
печатке с извивающимися змеями. Перстень Ксении, приносящий  удачу...  Как
говорил странный учитель - Охс Вагре, дхарский Перстень Духов. Он, капитан
Арцеулов, свое дело сделал, и  удача  ему  не  понадобится.  Ему  не  надо
прорезать атмосферу в тесной кабине, плыть по черному безмолвию  эфира,  а
потом неведомым и непонятным путем добираться до далекой планеты  Тускула,
которая, оказывается, так похожа на Землю...
     "Никогда  не  снимай..."   -   вновь   вспомнились   слова   чешского
подпоручика, но рука уже потянулась к перстню.
     - Возьмите, господин полковник. На счастье.
     Лебедев оживленно повертел в руках тяжелую серебряную  безделушку  и,
отрицательно покачав головой, хотел вернуть ее капитану.
     - Вернете потом, - решительно заявил Ростислав.  -  Когда  вернетесь,
Николай Иванович... Я вас прошу!
     Он вдруг понял,  что  полковнику  этот  талисман  сейчас  будет  куда
нужнее. И что он, Арцеулов, поступает правильно.
     Лебедев развел руками и, шутя, попытался надеть перстень на перчатку.
Ростислав покачал головой - пальцы перчатки были толще человеческих раза в
два, но вдруг обомлел  -  маленький  серебряный  обруч  легко  наделся  на
средний палец и застыл, как влитой. Полковник попытался его снять, но  так
и не сумел.
     -  Хорошо,  -  перчатка  с  перстнем  поднялась  вверх  в  прощальном
приветствии. - Верну в  Париже,  капитан.  До  свиданья!  Счастливо  всем,
господа!
     Он еще раз махнул провожающим и  шагнул  к  лифту.  Внезапно  Богораз
повернулся к Арцеулову, протянул руку и тихо проговорил:
     - Берг останется одна, Ростислав Александрович. Не бросайте ее...
     - Не волнуйтесь, - капитан пожал жесткую перчатку, Богораз кивнул  и,
махнув на прощанье, повернулся, чтобы идти к открытой кабине лифта.


     Руководитель старта - немолодой  бородатый  подполковник  -  приказал
всем  уходить  в  бункер.  Арцеулов  еще  раз  оглянулся   на   опустевшее
пространство у подножия "Мономаха", проводил взглядом взлетевший вверх  по
решетчатым фермам лифт и тут же подумал о Берг.  Девушки  рядом  не  было.
Вспомнив, что ее место - в кресле рубки  управления,  Ростислав  подождал,
пока провожающие проследовали к главному бункеру, и  направился  вслед  за
ними.
     Его пропустили, думая, что капитан  еще  не  закончил  свои  взрывные
дела. В рубке было людно.  Напротив  огромного  пульта,  посреди  которого
светилось толстое стекло, открывавшее вид на застывшую в ожидании