ведных лесах Северного Урала...
   ...Двое - гонитель и гонимый, всевластный преследователь и бессильная
жертва - без следа сгинули в Мальстриме, захлестнувшем страну...


    Андрей ВАЛЕНТИНОВ
    ОКО СИЛЫ V
    МНЕ НЕ БОЛЬНО

1. КОМАНДИРОВКА

   Кабинет был огромен, а маленький  скуластый  человечек,  утонувший  в
глубоком кресле, казался карликом. Он и  так  был  невысок  и  узкоплеч,
отчего не любил фотографироваться рядом с людьми повыше  и  покрепче,  а
теперь и подавно казалось, специально прятался за длинным столом. Острый
короткий подбородок почти касался зеленого  сукна,  и  над  поверхностью
возвышалась лишь  бледная  физиономия  с  когда-то  Голубыми,  а  теперь
выцветшими глазами под невысоким  лбом,  увенчанным  короткой  стрижкой.
Могло показаться, что карлик случайно забрел в кабинет,  предназначенный
для куда более представительных особ, и даже малиновые петлицы на  новом
мундире дорогого сукна не придавали человечку солидности. Впрочем,  тот,
кто попадал в этот  кабинет,  редко  пускался  в  подобные  рассуждения:
времени и желания на это не оставалось,  ибо  звали  человечка  Николаем
Ивановичем Ежовым и был он  народным  комиссаром  внутренних  дел  СССР,
хозяином огромного здания в  самом  центре  Столицы,  обычно  именуемого
Большим Домом.
   В этот день настроение наркома было не самое худшее из возможных,  на
его узких бледных губах иногда проскальзывала улыбка, что  было  хорошим
знаком для тех, кто оказывался в этом кабинете.
   Старший  лейтенант  Михаил  Александрович  Ахилло  стоял  по   стойке
"смирно", стараясь ничем не выдать своих чувств. Чувства же были  не  из
самых приятных: внезапный вызов, недоуменный взгляд секретаря и  наконец
приглашение "на ковер". Ковер, правда, был хорош: большой, почти на весь
кабинет, когда-то присланный из  освобожденной  Бухары  самому  товарищу
Дзержинскому.
   - Здравствуйте, товарищ Ахилло! -  По  скуластому  лицу  промелькнула
улыбка, карлик встал и пожал Михаилу руку. Все это было  добрым  знаком,
ибо с теми, кто проштрафился, нарком редко бывал вежлив.
   Последовало уставное: "Здравия желаю!", нарком  кивнул  и  указал  на
стул. Выцветшие глаза уткнулись в какую-то бумаженцию на столе,  наконец
Ежов вздохнул и положил руки на зеленое сукно,  для  чего  ему  пришлось
слегка привстать.
   - Курите, товарищ Ахилло.
   Сам нарком не  курил,  и  подобное  приглашение  тоже  было  неплохим
знаком, правда, излишняя  вежливость  начальства,  как  показывал  опыт,
иногда небезопасна. Михаил  все  же  не  стал  отказываться  и  закурил.
Папироса настраивала на рабочий лад. Разнос, похоже,  не  намечался,  во
всяком случае, сразу.
   - Товарищ Ахилло, чем сейчас занимается группа "Вандея"?
   Тон, каким был задан вопрос, не обещал ничего опасного.  Михаил  даже
позволил себе слегка пожать плечами:
   - Продолжаем работу по материалам с  мест  -  ищем  людей  из  группы
"Фротто". Кроме  того,  товарищ  Карабаев  анализирует  вредительские  и
группы, раскрытые в Столице, чтобы попытать-выйти на  связи  "Вандеи"...
Ежов кивнул. Михаил выждал несколько секунд продолжил:
   - Товарищ народный комиссар, после исчезновения  старшего  лейтенанта
Пустельги в группе остались только двое.  Работа  идет  очень  медленно.
Кроме того...
   Он замялся. Ежов вновь кивнул, на этот раз поощрительно.
   Кроме того,  у  нас,  как  мне  кажется,  напрасно  забрали  дело  об
исчезновении Пустельги. Есть очень большая вероятность, что его похитили
люди из "Вандеи". Мы могли бы выйти на них быстрее...
   - Похитили? - В голосе наркома скользнуло недовольство. -  Спешите  с
выводами, товарищ Ахилло!
   Михаил вздохнул. Не хотелось думать о своем командире как о погибшем.
Сергей Пустельга был ему симпатичен.
   Товарищ народный комиссар! Никто не видел Пустельгу  мертвым.  Думаю,
еще есть надежда...
   - Я тоже так думаю, - вновь прервал его Ежов, и  на  этот  раз  голос
наркома не предвещал  ничего  доброго.  -  Товарищ  Ахилло,  руководство
считает, что в данном случае проявлено опасное благодушие, более того  -
политическая близорукость. И самое обидное для нас -  непрофессиональная
работа. Вот, смотрите...
   В руках наркома появилась толстая папка с тесемками. Порывшись,  Ежов
извлек оттуда несколько листков бумаги.
   - Обратите внимание. Это ответ из Ташкента  на  наш  запрос.  Старший
лейтенант Пустельга в последнее время проявлял странное благодушие, если
не сказать  больше.  Он  три  раза  не  давал  санкции  на  арест  своих
сотрудников, которые после  его  отъезда  были  тут  же  изобличены  как
отъявленные враги народа. Уж не говорю, что его  контакты,  особенно  во
время зарубежных командировок, были, мягко говоря, сомнительными...
   Ежов чуть скривился и отложил листок в сторону.
   - Ну тут уж наша вина. Недоглядели. Кое-кто за это  уже  ответил.  Но
даже не это главное. По  нашему  мнению,  Пустельга  намеренно  тормозил
работу группы. За все время  -  никакого  продвижения  вперед,  если  не
считать истории с похищением взрывчатки. Да и  тут  сработал,  насколько
мне известно, лейтенант Карабаев.  Вы  что-то  хотите  сказать,  товарищ
Ахилло?
   - Можно? - Михаил  вновь  пожал  плечами,  запоздало  сообразив,  что
спешить с собственным мнением не следует. Впрочем, новый  кивок  наркома
не предвещал  дурного.  Похоже,  Ежов  действительно  интересовался  его
мнением.
   - Товарищ народный комиссар! Пустельга возглавлял группу чуть  больше
месяца. За это время нам удалось  установить  много  важных  деталей,  и
кроме того... Сергея, то есть старшего лейтенанта  Пустельгу,  назначили
на эту должность без малейшей  подготовки.  Он  не  служил  до  этого  в
Столице, даже города как следует не знал! А работал он  Профессионально,
грамотно. По-моему, сама "Вандея" оценила его высоко,  как  и  покойного
майора Айзенберга.
   Ежов вновь поморщился и  медленно  встал  из-за  стола.  Михаил  тоже
вскочил, но, остановленный резким жестом, вновь опустился на стул.
   - Понимаю, понимаю, честь  мундира  и  все  такое  прочее...  Вы  это
бросьте,  товарищ  Ахилло!  Помнится,  два  года  назад  вы   отказались
руководить агентурной группой в Столице...
   Михаил встал, вытянув руки по швам. Разговор  сворачивал  на  опасную
колею.
   - Я читал  вашу  докладную!  Это  позор!  Вы  отказывались  вербовать
агентов среди актеров - Шлите ли, по этическим соображениям!  Удивляюсь,
как вы вообще умудрились остаться в органах!
   Ежов закашлялся, потемнел лицом и опустился кресло. Повисло молчание,
Ахилло по-прежнему стоял неподвижно, стараясь, чтобы ни один  мускул  на
лице не дрогнул Он знал, что начальство, как собаки, хорошо чует страх и
спешит добить осла6евшего. Михаилу  было  не  столько  страшно,  сколько
муторно: его коллеги лишались, головы за куда меньшие грехи.
   - Да садитесь вы! - Лицо наркома приняло нормальный цвет,  он  достал
из тумбы стола какой-то флакончик  и  отхлебнул  прямо  из  горлышка.  -
Садитесь, товарищ Ахилло.
   Пришлось сесть, и Михаил вдруг понял, что  чувствуют  подследственные
на допросе. Ощущение оказалось не из приятных.
   - В общем, так, - нарком слегка стукнул ладошкой по  зеленому  сукну,
сейчас  в  распоряжении  следствия  появились  новые   данные,   которые
позволяют предположить, что старший  лейтенант  Пустельга  замешан,  как
минимум, в одном серьезном преступлении. Поэтому...
   Ежов замолчал, потер зачем-то лоб и снова сморщил физиономию.
   - ...коллегия приняла решение расформировать группу  "Вандея".  Вы  и
лейтенант  Карабаев   переходите   временно   в   мое   непосредственное
распоряжение. Вопросы?
   - А кто будет заниматься "Вандеей"? Вопрос вырвался сам собой, прежде
чем  Ахилло  успел  прикусить  язык.  Нарком  дернулся,  блеклые   глаза
сузились:
   - Товарищ старший лейтенант! - Михаил вновь стоял по стойке "смирно".
Все это напомнило развлечение  некоторых  следователей  -  веселую  игру
"сесть встать", в которую они играли с арестованными.
   - Вы позволяете себе... Вы думаете, что без вас...
   На Ежова вновь напал кашель, маленькое худое тело  задергалось,  рука
выхватила носовой платок...  Затем  последовал  все  тот  же  флакончик.
Нарком приходил в себя  долго,  наконец  вновь  махнул  рукой,  усаживая
Ахилло на место:
   - "Вандеей" займутся те, кому положено. Это уже не ваша забота.
   И тут Михаил понял. Следствие по делу таинственного  подполья  изъято
из ведения Большого Дома! Кто-то вырвал из пасти у всесильного наркомата
лакомый  кусок!  Ахилло   быстро   начал   соображать:   едва   ли   это
обезглавленная военная разведка, на такое у  бывшего  ведомства  Берзина
сил не хватит. Кому же могли передать дело? Не прокуратуре же...
   - Я пригласил вас не за этим. - Ежов успокоился, тон его  вновь  стал
мирным, почти отеческим.  -  Как  я  уже  сказал,  вы  поступили  в  мое
распоряжение. К работе приступите немедленно. Чаю хотите?
   Последние слова так  не  вязались  с  первыми,  что  Михаил  даже  не
нашелся, что ответить. Впрочем, обошлось без его согласия.  Ежов  вызвал
секретаря, тот  исчез  и  появился  буквально  через  минуту  с  шипящим
чайником и подносом, на котором горкой лежали сушки.
   Ежов пил чай жадно, и Михаил  даже  испугался,  что  нарком,  того  и
гляди, захлебнется кипятком. Самому  Ахилло  было  не  до  чая.  Его  не
особенно напугал разнос: точно так с ним полтора  года  назад  беседовал
Генрих Ягода, и разговор тоже шел о политической близорукости и  опасном
благодушии.
   С тех пор Михаил успел получить орден,  а  бывший  нарком  Ягода  уже
полгода обживал камеру в Лефортове. Испугало другое: он понял, что слухи
о психическом расстройстве нового наркома не так уж далеки от истины.
   Впрочем, чай пошел Ежову явно на пользу. Он выпил  полный  стакан,  с
хрустом разгрыз сушку и с  удовольствием  откинулся  на  спинку  мягкого
кресла.
   - Так вот, товарищ Ахилло. Задание серьезное и очень ответственное.
   Фраза  не  понравилась  Михаилу.  Так  начинают  инструктаж  молодого
милиционера, посылая его на ловлю карманников.
   - Как вы уже знаете, полгода назад по  предложению  товарища  Сталина
был  создан  Народный  комиссариат  государственной  безопасности.   Это
решение с одобрением и радостью встречено всем советским народом...
   "И вами тоже?" - промелькнуло в голове,  но  тут  уж  Михаил  вовремя
укусил себя за кончик излишне болтливого языка. Весь Большой  Дом  знал,
как  реагировал  Ежов  на  появление  конкурирующего  наркомата.   Особо
говорили о том, что новая организация создается как личная контрразведка
товарища Сталина. В результате всесильный НКВД сразу же  отодвигался  на
второй план.
   - ..Функции  нового  наркомата  еще  только  определяются.  -  Нарком
кашлянул, но сдержался, остановив новый приступ. - Среди  прочего,  НКГБ
занимается охраной особо важных объектов...
   "Которые  ранее  охраняли  мы",  -   закончил   фразy   Михаил,   но,
естественно, не вслух.
   - Среди этих объектов имеется один, о  котором  и  пойдет  речь.  Это
научно-исследовательский  институт  неподалеку  от   Столицы.   За   его
безопасность отвечает особая группа "Подольск". Мы прямо  не  занимаемся
его охраной, но все внешние  связи  находятся  под  нашим  контролем.  В
результате могут возникать некоторые трения. Вы меня Понимаете,  товарищ
Ахилло?
   "Еще бы!" - хотел ответить Михаил, но предпочел отделаться уставным:
   - Так точно.
   - Недавно им понадобился один заключенный, Находящийся  в  Лефортове,
которое,  как  вы  знаете,  находится  в  нашем  ведении.  Они  получили
разрешение на временную передачу им этого  заключенного  для  работы  на
объекте, и мы, естественно, не Возражали...
   В последнее Михаил, само собой, не поверил, Но предпочел промолчать.
   -  Однако  нам  удалось  узнать,  что   руководство   объекта   будет
использовать этого заключенного не в пределах охраняемой зоны, а  где-то
в другом месте. С этим мы не могли согласиться: заключенный этот - особо
опасный преступник, и мы несем  за  него  полную  ответственность  перед
партией  и  народом.  Поэтому  мы  потребовали,  чтобы  в  поездках  его
сопровождал  наш  сотрудник.  Он  же  должен   следить   за   поведением
заключенного на объекте. Практически -  наш  сотрудник  будет  выполнять
функции связного между нашими ведомствами...
   "А заодно и стукача", - добавил про себя Ахилло. На душе стало совсем
скверно, тем более было очевидно, кто станет этим "нашим сотрудником".
   - Итак, вам все ясно?
   Блеклые глаза смотрели  на  Михаила  устало  и  отрешенно.  Казалось,
нарком только и ждет, что его оставят в покое и не  будут  приставать  с
бесконечными  заботами.   Михаил   скрипнул   зубами:   он   не   ожидал
благодарности за работу в  группе,  но  понижение  до  роли  конвоира  и
мелкого шпиона было слишком унизительным.
   - Товарищ народный комиссар... А какова гарантия того, что  я  завтра
же не буду валяться где-нибудь под откосом?.. В  результате  несчастного
случая...
   Михаил не преувеличивал: он прекрасно знал, как относятся  спецслужбы
к конкурентам, особенно интересующимся их секретами.
   - Гарантия, товарищ Ахилло? Мы с вами - солдаты партии, и риск - наша
профессия... А кроме того, если с вами что-либо случится, мы  не  сможем
гарантировать  безопасность  их  сотрудников,  командированных  на  наши
объекты... Добавляю, что этот заключенный им очень нужен,  и  думаю,  вы
сможете наладить сотрудничество в духе полной партийной искренности.
   Слова об "искренности" и о "солдатах партии"  Ахилло  пропустил  мимо
ушей, но остальное несколько успокоило. В конце  концов,  НКГБ  придется
допустить к своим секретам людей из Большого Дома, иначе им  не  узнать,
чем занимаются их конкуренты.
   - Мы рассчитываем на вас,  товарищ  Ахилло.  свое  время  вы  неплохо
провели операцию по обезвреживанию группы Генриха. Надеюсь, на этот  раз
вы тоже будете на высоте...
   Михаил невольно улыбнулся. За группу Генриха он получил орден, а  его
коллеги  из  Германии,  по  непроверенным   данным,   занесли   молодого
контрразведчика  в  список  особо  опасных  сотрудников   из   ведомства
вероятного противника. Было за что:
   Группа Генриха два года получала  информацию  Прямиком  из  наркомата
обороны, покуда Ахилло не  накрыл  их  всех.  Вспоминать  подобное  было
приятно.
   - Я подписал приказ о присвоении вам очередного  звания.  Поздравляю.
Отправляйтесь к Альтману, он вам сообщит все остальное...
   Михаилу оставалось поблагодарить и удалиться. Новый чин,  на  который
он уже перестал  надеяться,  почему-то  не  обрадовал.  Нарком,  похоже,
"кинул" ему "шпалу" лишь для того, чтобы  его  сотрудник  в  "лазоревом"
стане выглядел несколько посолиднее.  Очевидно,  старший  лейтенант  для
такого поручения выглядел излишне Скромно...
   Кабинет Володи Альтмана находился этажом выше, но Михаил  зашел  туда
не сразу, а с небольшой остановкой в курилке. Надо было немного прийти в
себя. Похоже, поручение все же не  сводилось  к  конвоированию  обычного
зэка: полковник Альтман не занимался подобными мелочами. Кроме того,  он
был  известен  как  человек,  с  которым,  несмотря  на  высокий  чин  и
должность, всегда можно поговорить откровенно.
   Ахилло не ошибся: Альтман рассказал ему многое, а еще о большем можно
было догадаться по вполне понятным намекам. Беседовать с  профессионалом
было легко - не то что с наркомом, занимавшимся оперативной работой чуть
больше года, - но откровенная беседа ничуть не улучшила настроения.
   Прежде всего  Альтман  расшифровал  прозрачный  намек  Ежова:  Сергея
Пустельгу действительно зачислили в  подозреваемые.  Пропавший  командир
группы "Вандея"  прямо  обвинялся  в  связях  с  нелегалами.  По  мнению
полковника, авторами  этого  идиотского  предположения  были  достаточно
влиятельные люди из окружения наркома, не простившие молодому  работнику
ни снятия Фриновского, ни отставки Рыскуля.
   Вдобавок  -  и  это  было  самым  диким   -   Столичная   прокуратура
действительно вела дело об убийстве, в котором  Пустельга  значился  как
главный подозреваемый.  Михаил,  услыхав  такое,  совсем  пал  духом:  в
случайности он не верил, а значит, за их группу принялись всерьез.
   Что касается самой "Вандеи", то Альтман подтвердил, что  Большой  Дом
отныне не занимается ее  поисками.  Кое-кто  на  "самом-самом  верху"  -
понятнее  намекнуть   невозможно   -   крайне   недоволен   результатами
расследования, и дело передано, как  и  подозревал  Михаил,  в  НКГБ.  В
последний  момент  Ежов,  дабы  продемонстрировать  старание,   снял   с
должности четырех начальников областных управлений и  нескольких  видных
сотрудников  центрального  аппарата,  но  это  заклание  уже  ничего  не
изменило. Теперь, как  понял  Ахилло,  чистка  Продолжится,  но  чистить
Большой Дом будут уже другие.
   Вообще же  Альтман  намекнул,  что  таинственное  Подполье  "кое-кого
наверху" приводит в состояние, близкое к панике, и  уже  не  на  Большой
Дом, а на госбезопасность возлагаются последние надежды.
   Итак, акции "малиновых петлиц" падали, а  "лазоревых"  -  возрастали.
Вдобавок НКГБ сумел добиться того, что ряд важных функций, выполнявшихся
доселе совместно людьми Ежова и военными, был передан новому  наркомату.
Этому способствовал провал крупной операции на объекте  "Якша",  о  сути
которой достоверно не знал и сам полковник. Но  всяком  случае,  скандал
был неимоверный, головы летели градом, и Ахилло мог порадоваться, что не
имеет к операции на Якше никакого отношения.
   Правда, как выяснилось, кое-какие последствия эта неудача имела и для
Михаила. Дело  в  том,  что  Перед  началом  операции  руководство  НКГБ
конфиденциально попросило поделиться некоторой информацией. В частности,
людей с лазоревыми  петлицами  интересовал  один  важный  зэк,  которого
Большой Дом перебрасывал на  объект.  Нарком  отказал,  и  в  результате
"неизвестные" не только обстреляли  группу  сопровождения  в  аэропорту,
убив подполковника Константина Любченко,  но  и  умудрились  осуществить
воздушную атаку на спецрейс.  Последствий  весь  этот  разбой  не  имел.
"Самый-самый главный"  и  его  представитель  товарищ  Иванов  предпочли
сделать вид, что вендетта двух  спецслужб  их  совершенно  не  касается.
Неудивительно, что на этот  раз  Ежов  предпочел  пойти  на  компромисс.
Человек, заинтересовавший НКГБ, передавался без особых проволочек.
   Итак, задание намечалось не из приятных. Альтман сообщил, что  нужный
-  "лазоревым  петлицам"   зэк   -   бывший   работник   Коминтерна,   а
заинтересовался им почему-то новый научный центр, находящийся под опекой
НКГБ. Этот объект, проходивший под двузначным номером, был известен  как
"Теплый Стан", или "объект Тернема". Тут уж Ахилло  действительно  стало
любопытно: о таинственном Тернеме уже  приходилось  слышать,  причем  не
раз. Взглянуть на подобный объект, даже с риском для жизни, было  крайне
соблазнительно.
   Вдобавок Альтман сообщил, что нужный зэк содержится не  в  Лефортове,
как сказал нарком, а в Лефортове-бис-2. Разница заключалась в  том,  что
этот филиал знаменитого узилища был комфортабельным дачным поселком, где
под строжайшей охраной содержались те, кого следовало  особо  беречь  на
будущее. Фамилия заключенного ни к чему не обязывала -  Сидоров,  имя  и
отчество соответствовали - Петр Петрович.
   Михаил получил  запечатанный  пакет,  командировочные  и  предписание
немедленно направляться в  конкурирующий  наркомат,  где  ему  надлежало
найти старшего лейтенанта госбезопасности Ерофеева.
   Контора "лазоревых петлиц" немного удивила.  Здесь  было  тихо,  даже
как-то глухо. Никто не спешил по коридорам, не было привычных часовых на
каждом углу, да и личности попадались все  больше  в  штатском.  Правда,
документы проверяли еще пристальнее, чем в Большом  Доме,  и  для  того,
чтобы попасть к  нужному  Михаилу  сотруднику,  понадобилось  не  меньше
получаса.