том, случайно...
   - Я поняла. Извините... Об  Орфее.  Он  еще  сказал,  что  вы  хотите
поговорить со мной...
   - Ясно...
   Флавий на секунду задумался, а затем кивнул:
   - Все верно. Но сначала вот что... Мы - небольшая подпольная  группа.
У нас общая цель - спасти тех, кого возможно. Как  программа-максимум  -
несколько  обуздать  террор.  Нас  мало,  Ника,  все  мы  очень  разные.
Терапевт, как и вы, - из "бывших", он, по-моему,  абстрактный  гуманист,
готовый помогать всем подряд...
   - Это плохо? - Нике стало обидно. Этот человек не выбирал выражений.
   - Не об этом речь, я лишь пытаюсь пояснить... Орфей просто  не  успел
на Гражданскую. Впрочем, вы должны знать это лучше меня.
   Орфей? Вначале  фраза  показалась  дикой,  но  затем  вспомнились  их
разговоры, рассказы Юрия  об  отце,  о  брате...  Тогда  она  как-то  не
обращала внимания. Похоже, Флавий был куда наблюдательнее...
   - Обо мне вы уже составили представление. Есть еще один - мы называем
его Марк, - тот вообще, по-моему, савинковец. Этакий Разин...  В  общем,
Ноев Ковчег...
   Виктория Николаевна невольно задумалась. Выходит, эти  люди  работали
вместе с Юрием! А она не знала, она ничего не замечала!
   - Извините, я хотела спросить... Орфей давно в вашей организации?
   Флавий удивленно поднял брови:
   - Это имеет значение?
   - Да. Очень большое.
   - Четыре года. Товарищ Орфей -  смелый  и  необыкновенно  талантливый
человек...
   Слова прозвучали мрачно, как будто Флавий цитировал некролог. Как  же
она не поняла, не увидела? Но ведь  Юрий  ничего  особенного  не  делал!
Правда, книга... Он написал книгу - роман об Иисусе Христе! Спросить?
   - Господин Флавий, чем... чем занимался Орфей?
   Ответа не было, наконец подпольщик покачал головой:
   - Нет... Пожалуй, об этом не стоит. Поговорим  о  другом.  Вы  хотели
узнать, что с Орфеем?
   -  Да!  Конечно!  -  все  остальное  внезапно  показалось  мелким  и.
несущественным. - Где он? Что с ним?
   - Недавно его перевели из Казанской спецлечебницы в Столицу.  Точнее,
в новую клинику за городом. Похоже, он им снова понадобился.
   Дыхание перехватило: Юрий здесь, совсем рядом! Новая клиника -  всего
лишь полчаса на автобусе! Но Ника тут же опомнилась: это не та больница,
куда можно пройти с кульком апельсинов. Похоже, Флавий понял.
   -  Его  неплохо  охраняют,  хотя,  думаю,  мы  сможем  подобраться...
Состояние его  -  прежнее:  ничего  не  помнит,  полная  амнезия.  Если,
конечно, не симулирует, но это почти невозможно...
   - Да, я помню...
   Когда пару месяцев назад Терапевт рассказал  ей,  что  Юрий  жив,  но
тяжело болен, Ника вначале даже обрадовалась. Он  в  больнице,  а  не  в
шахте или на заполярной стройке! Но затем до нее  дошло:  Орфей  потерял
память. Нет, не потерял, эти сволочи что-то сделали с ним! И теперь  его
вернули в Столицу - для чего? В гуманизм "малиновых" не верилось...
   - Пока все новости, - помолчав, продолжал Флавий. - Во всяком случае,
об Орфее. Но пригласил я вас сюда не только  из-за  этого...  Ника,  вам
надо скрыться. Немедленно, лучше всего сейчас...
   - Что?! - поначалу до нее не дошло.  Скрываться  -  зачем?  Исчезнуть
сейчас, когда Юрий так близко!
   - Они заинтересовались вами,  Ника,  и  очень  серьезно.  Это  как-то
связано с Орфеем...
   Виктория Николаевна ответила не сразу. Вначале  надо  было  осознать,
привыкнуть к тому, что сказал ее  странный  собеседник.  Выходит,  самое
страшное еще не наступило? Хотя она должна была догадаться: взяли Орфея,
теперь добрались и до нее. Наконец она все поняла, и тут пришел страх.
   - Я... Я проверяла... По-моему, за мной не следили...
   Ника растерянно поглядела на своего невозмутимого спутника, как будто
тот мог успокоить, защитить. Скрыться - куда? Уехать из Столицы  не  так
сложно, но ее найдут и в Питере  у  тетки,  и  в  Тамбове  у  двоюродной
сестры...
   - Им не обязательно следить за вами постоянно, Ника. Впрочем, я узнал
об этом вовремя. Если вы согласны, мы сейчас заведем мотор и  отправимся
туда, где вы будете в полной безопасности.
   Это прозвучало настолько просто,  что  Виктория  Николаевна  невольно
улыбнулась:
   - А разве такое возможно? "От их всевидящего глаза, от их всеслышащих
ушей"?
   Флавий улыбнулся в ответ - весело и немного озорно:
   - Да, Ника, возможно. В свое время  Орфей  просил  защитить  вас,  мы
держим слово... У вас  остались  дома  какие-нибудь  бумаги,  вещи,  без
которых вы не сможете прожить?
   Несмотря на драматизм ситуации, Ника чуть не рассмеялась. Вещи? У нее
дома полно вещей, почти все - дорогие,  ценные,  платьями  можно  набить
несколько  чемоданов!  Драгоценности,  оставшиеся  от  матери,   золотые
безделушки, подаренные мужем... А ее угораздило  выйти  в  город,  надев
старое пальто, которое  Наташа,  их  домработница,  как  раз  собиралась
отдать старьевщику!
   - Нет, ничего у меня там не осталось... Бумаги я сожгла давно...
   - Хорошо... - Флавий задумался. - Вашему мужу, мне кажется, ничего не
будет грозить... Он ведь личный пилот Сталина.
   - Он мне уже не муж...
   Флавий  удивленно  повернулся,  и  Ника  поспешила   пояснить,   хотя
разговаривать на эту тему было неприятно:
   - Я подала на развод. Надо было сделать это давно, ведь у  Саши...  у
Александра Артамонова  другая  семья.  Он  не  хотел  разводиться  из-за
карьеры - боялся за свой партийный билет. А я...
   Продолжать не хотелось. Вначале она не разводилась, еще надеясь,  что
Саша одумается, вернется. Потом, когда у него родился  ребенок  от  той,
другой,  муж  уговаривал  подождать.  Ника  не  настаивала:  перспектива
оказаться в коммуналке без средств к существованию  не  радовала.  Потом
появился Орфей, и она как-то уже не задумывалась  над  странной  жизнью,
которую приходилось вести.
   - Хорошо, - подытожил Флавий. - Тогда все в порядке, можем ехать...
   Он сказал это бодрым, решительным тоном, но Виктория Николаевна вдруг
поняла, что этот человек думает совсем  о  другом.  Что-то  не  так,  он
сказал еще Не все, вернее, хотел сказать, но не решился.
   - Господин Флавий. - Ее рука легко коснулась плеча подпольщика. -  Вы
что-то хотели мне сообщить?
   - Не знаю... - Похоже, он действительно не знал, как поступить, -  Вы
подруга Орфея, я обязан позаботиться о вашей безопасности...
   Виктория Николаевна поняла:
   - Вы принимаете меня за избалованную светскую даму, с которой следует
обращаться, словно с куклой? Вам велели спрятать - и вы меня прячете.  Я
способна на большее, господин Флавий!
   Подпольщик  молчал,  лицо  его  оставалось  невозмутимым,   но   Ника
чувствовала, что этот сильный волевой человек не верит ей.  Поэтому  она
заговорила быстро, боясь, что не успеет все сказать:
   - Да, вы правы, я много лет жила без всяких забот, даже не  работала,
и не только потому, что Саша...  то  есть  Артамонов,  был  против.  Мне
нравилось: покой,  свободное  время,  отдельная  квартира  -  и  никаких
хлопот.  Я  прожила  так  до  тридцати  лет  -  пусто,   бессмысленно...
Оказалось, что я не очень нужна даже собственному мужу...  Но  теперь  я
другая,  господин  Флавий,  поверьте  мне,  я  способна  сделать  что-то
большее, чем просто спрятаться где-нибудь в другом городе  с  фальшивыми
документами!  Я...  я  хочу  помочь  вам...   Помочь   Терапевту,   всем
остальным... И я... я не могу оставить Орфея. Тем  более  сейчас,  когда
ему что-то грозит, я чувствую... Господин Флавий, вы  же  должны  хорошо
разбираться в людях, поверьте мне...
   Флавий медленно покачал головой, наконец резко обернулся:
   - Я вам верю. Но речь идет не  о  доверии,  Ника!  Представьте  самое
простое: вас арестуют и спросят обо мне, о Терапевте...
   - Я буду молчать! Флавий грустно улыбнулся:
   - Молчать вы не сможете. Не буду пугать, но представьте  только,  что
вам пригрозят что-нибудь сделать с Орфеем.  Там  ведь  сидят  не  только
дураки и садисты.
   Виктория Николаевна закусила губу  и  отвернулась,  не  желая,  чтобы
подпольщик видел  ее  лицо.  Да,  правда,  она  не  выдержит.  Если  они
пригрозят убить Орфея... Она не сможет, Флавий прав: куклу надо спрятать
в сундук и крепко запереть - до лучших времен.  Красивую  куклу,  правда
немного постаревшую, с непрошеными морщинками в уголках губ...  Но  ведь
если Флавий прав и "малиновые" знают о них с  Орфеем,  то  как  выдержал
Юра? Ему, конечно, грозили! А ведь ее никто не тронул...
   - Скажите, господин Флавий, Орфей не выдал вас?
   - Нет, никаких признаков. - Ее тон, похоже,  удивил  подпольщика,  он
ждал чего-то другого.
   - А ведь ему наверняка угрожали! Там ведь сидят не  только  дураки  и
садисты! Флавий на миг задумался:
   - А, понял! Орфей молчал  о  группе  прежде  всего  потому,  что  его
арестовали совсем за другое. И кроме того, Ника, ваш друг  -  человек  с
крепкими нервами и очень неплохой головой. Он может  играть  с  ними  на
равных.
   - Если смог Орфей, смогу и я. - Виктория Николаевна надеялась, что ее
голос звучит достаточно твердо. - Я очень изменилась в последнее  время,
после его ареста. Я состарилась, господин Флавий.  С  возрастом  человек
умнеет, даже такой, как я.
   - Вам это не грозит, - спокойно отреагировал подпольщик.
   - Поумнеть? - Ника почувствовала, что Флавий  колеблется,  ему  очень
надо что-то узнать, что-то сделать...
   - Нет, состариться, - невозмутимо пояснил он. - По  крайней  мере,  в
течение нескольких ближайших пятилеток. Ладно, Ника.  Терапевт  ручается
за вас, да и я вам верю... Слушайте...
   Ей поверили! На миг Ника почувствовала радость:
   Так хорошо ей не было уже много месяцев. Она  не  кукла!  Она  сможет
что-то сделать! Но тут же рассудок  подсказал:  все  только  начинается.
Сейчас Флавий скажет самое главное.
   - Орфей был арестован по совершенно ложному доносу. О группе  они  не
знали и не знают - пока. Но ваш друг был им нужен для какого-то  важного
дела, возможно связанного с его прежней работой. Надо узнать, для  чего,
что они задумали? Сейчас  Орфея  привезли  в  Столицу,  вероятно,  чтобы
попытаться вернуть ему память. Вы нужны им, похоже, именно для этого. Не
представляю, что они задумали, но нам очень важно установить  контакт  с
Орфеем и постараться понять, что кроется за всем этим. Риск  чудовищный,
но кроме вас послать некого.  Задача  -  согласиться  на  все,  что  вам
предложат, увидеться с Орфеем, если удастся - узнать, зачем он им нужен.
   Ника молчала, обдумывая услышанное. Флавий  внимательно  наблюдал  за
нею.
   - Скажите, господин Флавий, вы думаете, я нужна им  для  того,  чтобы
вылечить Орфея?  Но  зачем?  Я  ведь  все-таки  окончила  медицинский...
Неужели  встреча  со  мной  способна  вылечить  его?  Я   не   настолько
самонадеянна...
   - Я не учился в медицинском, - спокойно ответил подпольщик. -  Может,
они думают, что Орфей все-таки симулирует, и хотят на него  надавить.  А
может, что-то другое... Я немного знаю этих людей: они редко  ошибаются.
Если вы нужны им - значит, нужны...
   - Ну тогда... - Она секунду помолчала, затем резко выдохнула:
   - Я согласна! Я не подведу вас. Ни вас, ни Терапевта...
   - Верю... - Подпольщик еле заметно улыбнулся.  -  На  всякий  случай,
если они все же знают о группе и спросят вас...
   Он жестом остановил Нику, пытавшуюся что-то сказать, и продолжил:
   - Не говорите о Терапевте. Опишите меня -  машину,  внешность...  Ну,
внешность  можете  слегка  изменить.  Скажите,  что  меня  зовут  -  ну,
скажем... Лантенак...
   -  Маркиз?  -  От  неожиданности  Ника  чуть  не  засмеялась.  Флавий
невозмутимо кивнул:
   - Совершенно верно. Если не отцепятся, уточните, что  в  разговоре  с
вами я упоминал Фротто, Рошжаклена... ну и так  далее.  Историю  Франции
еще не забыли?
   - Вандея? - Слово показалось почему-то знакомым, причем не только  из
книжек. Ну конечно, ей же рассказывали, об этом  говорила  вся  Столица!
Господин Флавий, в городе  сейчас  ходят  слухи  о  какой-то  подпольной
группе, члены которой называют себя...
   - Так точно, - прервал ее подпольщик. - Вы,  кажется,  поняли.  Слухи
ходят, а мы  не  станем  этому  мешать.  Но  это  на  крайний  случай...
Теперь...
   Он быстро оглянулся, но  на  аллее  было  пусто,  никто,  похоже,  не
заинтересовался неизвестно зачем стоящей тут машиной.
   - Я высажу вас  у  метро,  и  с  этого  момента  действуйте  одна.  С
Терапевтом видеться запрещено, даже звонить. Когда они  на  вас  выйдут,
держитесь  естественно.  Не  пытайтесь   разыгрывать   спокойствие,   вы
испуганы, вы волнуетесь за Орфея, -  в  общем,  не  вздумайте  играть  -
поймут. Но сразу не соглашайтесь, требуйте объяснений, гарантий, пока не
нажмут всерьез. Вот тут уже капитулируйте. Ну а в дальнейшем, увы, я вам
не советчик... Бойтесь человека  в  капюшоне,  который  очень  не  любит
дневного света. Он самый опасный, ему нельзя верить ни в чем.  Вернетесь
- ждите. Я сам вас найду. Вопросы?
   - Никак нет, товарищ Флавий! - Она постаралась пошутить,  и,  похоже,
это удалось - подпольщик хмыкнул:
   - Желаю удачи, госпожа Ника... Нет, звучит ужасно: "госпожа"...
   - А все-таки вы большевик, господин  Флавий.  -  Ей  почему-то  стало
весело. Излишне серьезный  подпольщик  вдруг  показался  ей  похожим  на
мальчишку,  играющего  в  "казаков-разбойников".  Флавий  усмехнулся   и
повернул ключ зажигания...
   Домой Виктория  Николаевна  возвращалась  уже  затемно.  Как  всегда,
фонари горели вполнакала, и  переулок,  где  она  прожила  столько  лет,
казался мрачным и неуютным. Возле  ворот  Ника  заметила  две  фигуры  -
крепкие молодые люди в одинаковых плащах  и  столь  же  похожих  шляпах.
Мелькнула мысль о новых соседях, вышедших подышать свежим  воздухом,  но
уже было ясно:  это  не  соседи,  не  подгулявшая  компания  и  даже  не
грабители, поджидающие поздних прохожих. Сердце  упало:  началось!  Хотя
все уже решено и отступать поздно, незваные гости вызвали страх. Еще час
назад она могла уехать с Флавием туда, где таким нет хода. Теперь уже ей
не уйти... Что ж, значит, игра началась. Ход сделан - "малиновые" спешат
показать:
   Она уже несвободна, ее сторожат, следят за каждым  шагом...  Пусть  -
страх исчез, оставались презрение и гадливость. Вся их подлая  шайка  не
смогла победить нескольких смелых людей! Они не всесильны! Наверно, тем,
из Большого Дома, кажется, что они имеют  дело  с  пугливой  истеричкой,
готовой на все, стоит только ее как следует припугнуть.  Ладно,  увидим!
Ника спокойно прошла мимо соглядатаев и даже заставила себя  улыбнуться.
Ближайший к ней молодой человек чуть отодвинулся  в  сторону  и  вежливо
приподнял шляпу...
   Два дня прошли спокойно, Нику не трогали. Она осталась одна, никто не
звонил, не приходил навестить. В огромной квартире было  пугающе  пусто.
Муж, как всегда, был где-то далеко. В последнее время  его  командировки
стали особенно длительными  и,  как  догадывалась  Виктория  Николаевна,
опасными. Наташа, домработница, еще не вернулась  из  отпуска.  О  Нике,
казалось, забыли. Вначале это  даже  радовало:  можно  успокоиться,  без
помех подумать о том, что ей предстоит. Первый день Виктория  Николаевна
не выходила из дому. Время от времени она поглядывала из  окна:  молодые
люди в одинаковых плащах, сменяясь, простояли у ее подъезда до  полудня,
а затем куда-то исчезли. На следующее утро Ника все же решилась.  Теперь
скрываться было незачем: она тщательно привела себя  в  подобающий  вид,
надела новый, недавно купленный плащ и, убедившись,  что  выглядит  даже
лучше, чем надеялась, не торопясь вышла  на  улицу.  Здесь  Нику  ожидал
сюрприз: у подъезда никого не было,  словно  "топтуны"  потеряли  к  ней
всякий интерес. Впрочем, Виктория Николаевна  уже  слыхала  о  подобном:
слежка снимается на день-другой, человек уже уверен, что беда  миновала,
и тут "малиновые"  вновь  оказываются  рядом.  Выходит,  на  ней  ставят
психологические эксперименты? Ну что ж, поглядим...
   Погода была превосходной, и Ника долго гуляла  по  Центру,  заходя  в
магазины,   где   уже   давно   не   приходилось   бывать,   внимательно
приглядывалась к театральным афишам и даже  заставила  себя  сходить  на
новую картину в "Арбатском". Фильм показался чудовищно  глупым,  и  Ника
порадовалась, что так редко бывает в кино...
   Слежку она заметила примерно часа через  три,  уже  собираясь  домой.
Молодые люди,  похожие,  как  близнецы,  на  прежних,  проводили  ее  по
Горького, через Манежную площадь и Собачью  площадку.  Ника  постаралась
держаться  так,  словно  это  никак  ее  не  касается.   Она   даже   не
оглядывалась, стараясь не думать о преследователях. Главное - не  выдать
себя, не показать, что испугалась... Возле самого дома Ника  все  же  не
выдержала и резко повернулась: пусто. "Топтуны" не стали провожать ее до
подъезда. Наверно, вся эта затея нужна не для того,  чтобы  выведать  ее
дневной маршрут. "Малиновые" вновь намекнули: мы здесь, мы помним, мы не
забыли...
   В квартире стояла тишина,  лишь  надоедливо  тикали  большие  стенные
часы. Ника повернула рычажок радиотарелки, висевшей на кухне,  но  радио
почему-то молчало. Виктория Николаевна взглянула на часы,  в  это  время
обычно передавали новости. Она несколько раз щелкнула переключателем, но
тарелка словно онемела.
   Еще не понимая, что случилось, Ника подбежала к  немецкому  ламповому
приемнику, нажала на кнопку...  Тихо...  Даже  лампочка,  подсвечивавшая
декоративный рисунок на панели, не зажглась...
   В случайности уже  не  верилось.  Пока  она  была  в  городе,  кто-то
постарался, чтобы радио замолчало. Зачем? Неужели она могла  услышать  в
этот вечер что-то важное? Едва  ли!  Скорее,  этому  "кому-то"  хотелось
испытать ее нервы. Пустая квартира,  молчащее  радио...  Что  еще  может
быть? Телефон?
   Ника подбежала к столику, где застыл большой черный аппарат.  Телефон
в их  квартире  работал  без  сбоев,  начальство  Александра  Артамонова
заботилось об этом в первую очередь. Уже догадываясь, то  будет  дальше,
Ника сняла трубку. Молчание. Аппарат был отключен...
   Наконец пришел страх. Она была одна в пустой квартире, отрезанная  от
мира, словно замурованная в собственной гробнице. Захотелось выбежать на
улицу, уехать к кому-нибудь из подруг, а лучше - к  Терапевту.  Он  ведь
болен, надо справиться о здоровье... Виктория Николаевна подошла к окну:
на улице пусто, никто не стоит возле дома. Вздохнув с  облегчением,  она
уже прикидывала, что захватить с собой из вещей, когда  наконец  до  нее
дошло...
   Ну  конечно,  так  она  и  должна  поступить!  Очевидно,  "малиновые"
остались не очень довольны:
   Жертва слишком много сидит дома, ни с кем не  желает  общаться,  а  в
городе  навещает  исключительно   магазины   и   кинотеатры.   Следовало
подтолкнуть, направить. И вот ей намекнули: в квартире  неуютно,  пусто,
страшно, не лучше ли пойти к Друзьям, которые  всегда  поймут,  помогут,
подскажут...
   Она чуть было не попалась. Еще бы немного - и Ника пошла к Терапевту,
а за нею заскользили бы тени в одинаковых плащах. Неглупо! Они  даже  не
поставили "топтунов" под окнами, словно приглашая: путь свободен...
   Ника заставила себя успокоиться,  присела  в  кресло,  взяв  с  полки
первую попавшуюся книгу. Она будет сидеть здесь, продуктов хватит еще на
пару дней, потом выйдет на рынок - и снова домой. Она  выдержит.  Может,
даже хорошо: нет соблазна позвонить кому-нибудь. А  без  радио  можно  и
потерпеть...
   Телефон ожил ночью.  Ника  вскочила  с  постели,  такие  звонки  были
привычны, мужа часто вызывали на очередное задание. Но, уже  подбежав  к
столику, она остановилась. Александра не было дома, он уехал еще  неделю
назад. Ника схватила трубку - тихо.  Она  не  стала  кричать  "Алло!"  и
осторожно положила ее на рычаг.  Тем,  кто  звонил,  нужен  не  уехавший
летчик Артамонов, а она сама. Может, проверяли, дома ли Ника,  а  скорее
всего, напоминали о себе: мы здесь, мы не забы