в  глубь
леса, чтобы проклятый лагерь исчез  за  деревьями,  и,  найдя  небольшую
поляну, без сил рухнул на траву.
   Он ожидал встретить всякое. Снежных людей дхар по  понятным  причинам
не  боялся,  яртов  научился  остерегаться,  но  больше  всего  опасался
обыкновенных людей, которые бывали похлеще упырей и февральских  волков.
На  развалинах  лагеря  он  боялся  встретить  банду  беглых  зэков  или
одичавшего в этих лесах браконьера. К  тому,  что  пришлось  увидеть,  а
точнее, услышать, дхар готов  не  был.  Дед  рассказывал  всякое,  но  о
лагерях, населенных призраками, Фролу слышать не  приходилось.  Впрочем,
на встречу в полночь Фроат твердо решил идти: он привык  держать  слово,
даже если оно было дано давно сгинувшему майору НКВД.
   Времени было достаточно, и дхар, поставив будильник наручных часов на
одиннадцать вечера, попытался заснуть. К его удивлению, он  уснул  почти
мгновенно, без всяких сновидений.
   Поздний летний вечер уже начал спускаться  над  предгорьем,  из  лесу
тянуло холодной сыростью, и Фрол плотнее завернулся в  длиннополый  плащ
из плотной ткани. Он еще раз подумал о свитере, который бы здесь явно не
помешал, и не спеша направился к темнеющему вдали лагерю.
   Пройдя где-то полдороги, Фрол  понял,  что  лагерь  смотрится  как-то
по-другому.  Вглядевшись,  он  сообразил:  среди  мертвых  развалившихся
бараков горит свет. Он был еле заметен, но постепенно, по мере того  как
тьма  окутывала  окрестности,  становился  ярче.  Теперь  Фрол  мог  уже
разглядеть, что это светят прожекторы с  вышек,  а  над  воротами  горят
большие фонари. Дхар, решив не удивляться, ускорил шаг.
   Да, лагерь был освещен, но, подойдя ближе, Фрол увидел, что  это  уже
другой лагерь. Ни следа виденного им днем запустения не осталось.  Забор
стоял ровно, исчезли проломы, над высокими ровными досками змеями вилась
колючка. Ворота, бессильно распахнутые днем, теперь были плотно заперты.
Вскоре Фрол понял, что изменилось не  только  это.  На  вышках,  которые
теперь стояли ровно и вовсе не казались готовыми рухнуть в любой момент,
темнели чьи-то силуэты, а у ворот в свете фонарей  застыл  караульный  с
карабином, штык которого отблескивал в электрических лучах.  Фрол  хотел
остановиться и повернуть назад, но решил все же выяснить, что скрывается
за деревянным забором. Несмотря на яркий свет, фигуры на вышках и силуэт
караульного у ворот казались бледными,  словно  полупрозрачными,  но  по
мере того, как тьма накатывалась на пологий  склон,  те,  кто  стоял  на
посту, становились все более явными, словно загустевали.  Фрол  мог  уже
различить зеленый цвет формы и яркие пятнышки петлиц на гимнастерках.
   Он остановился у ворот, не дойдя шагов десяти до стоявшего  на  посту
караульного. Это  был  молодой  парень,  который  выпрямился  по  стойке
"смирно",  направив  штык  карабина  прямо  в  зенит,   но   глаза   его
заинтересованно и с некоторым испугом глядели на дхара.
   - Привет, - хмыкнул Фрол, - как служба? Часовой не ответил, но быстро
кивнул. Взгляд его, как успел заметить дхар, стал совсем жалким,  словно
солдат готов заплакать. "Под какой ты звездой лежишь, парень?" - подумал
Фрол и поглядел на часы: без двух минут полночь. Дхар хотел было сказать
еще что-нибудь странному часовому, но тут отворилась  калитка,  которой,
как помнил Фрол, днем не было и в помине, и за ворота  вышел  невысокий,
широкоплечий, очень крепкий на вид  человек  в  плотно  сидящей  на  нем
темно-зеленой форме, фуражке со звездой и с широкой  портупеей,  которую
оттягивала желтая кобура. При виде этого человека часовой замер.
   - Вы точны, товарищ Соломатин! - Фрол  понял,  что  перед  ним  майор
Евдокимов.
   Они подошли друг к другу. Евдокимов протянул плотную округлую ладонь.
Дхар автоматически подал руку, но пальцы зачерпнули пустоту.
   -  Извините,  -  вздохнул  майор.  -   Увидел   живого   человека   и
обрадовался... Давно здесь никого не было! Хорошо, что вы пришли! Завтра
мне надо будет что-нибудь сказать  заключенным.  Мы  еле  загнали  их  в
бараки...
   - Слушайте, майор, - перебил его  Фрол.  Очень  хотелось  перейти  на
привычное "ты", но что-то  останавливало;  все-таки  он  разговаривал  с
призраком. - Что у вас тут, „лы, происходит? Сталин  помер,  всех  давно
реабилитировали, таких, как вы, на пенсию отправили. Что вы  тут  с  ума
сходите?
   - Я бы лично рад сойти с ума, - жестко усмехнулся  Евдокимов.  -  Да,
товарищ Сталин умер, мы знаем. Нам сказал это один заброда,  прежде  чем
свалиться  в  обморок...  И  наши  заключенные  уже   не   нуждаются   в
реабилитации, так же как и я в  пенсии.  Не  знаю,  сможете  ли  вы  нам
чем-нибудь помочь. Во всяком случае я рад поговорить с живым человеком.
   - А я не совсем человек. - Фрол увидел, что лицо майора застыло. -  Я
дхар. Может, слыхали?
   - А-а-а, - протянул с облегчением Евдокимов, и его лицо вновь  ожило.
Дхары! Ну  конечно  же,  здесь  жили  дхары!  Там,  за  горой,  была  их
деревня... Но почему вы говорите, товарищ Соломатин...
   - А потому, - перебил  его  Фрол.  -  На  слово  поверите  или,  „лы,
доказать?
   - Постойте, постойте, -  пробормотал  начальник  лагеря,  не  отвечая
Фролу. Тот старик, что приходил как раз перед эпидемией! Он говорил, что
он из каких-то "серых дхаров". И чтобы мы не трогали эти камни у горы...
   - Камни у горы... - повторил Фрол, и его сердце  дрогнуло.  -  Камни?
Дхори Арх?
   - Большие гранитные валуны. Они стояли кругом, там были еще  какие-то
могилы. И старик сказал...
   - Стоп, - прервал его дхар, - давайте-ка, „лы, по порядку...
   - Да, - кивнул майор,  -  извините.  Нам  действительно  есть  о  чем
поговорить, товарищ Соломатин. Я бы пригласил вас к себе, но у  вас  нет
разрешения  на  посещение  лагеря.  Понимаю,  со  стороны  это  выглядит
странно, но, наверное, в аду тоже строгий порядок.
   - Наверное, „лы. Ну ладно, начальник, кто первый рассказывать будет?
   Утро застало Фрола уже в пути. Он встал  еще  до  рассвета  и  быстро
пошел по дороге, ведущей к перевалу, стараясь не  смотреть  налево,  где
оставался лагерь призраков. Там еще горели огни, слышался  собачий  лай,
но дхар шел не оглядываясь, и вскоре  ветви  старых  елей,  растущих  на
склоне горы, закрыли  каменистый  пустынный  склон.  Собачий  лай  затих
вдали, и Фроат облегченно вздохнул. Большая часть пути осталась  позади,
и он вновь подумал, что скажет тем, кого встретит в таинственном лесу.
   Остатки кордона Фроат заметил сразу же  за  перевалом.  Среди  поляны
виднелись несколько покинутых домиков, за ними тянулись ряды  аккуратных
деревянных бараков, рядом стоял брошенный  ЗИЛ  со  снятыми  колесами  и
выбитым передним стеклом. Дальше дорогу преграждал очередной шлагбаум, а
за ним Фрол с немалым удивлением обнаружил два ряда  траншей  и  большой
блиндаж. Очевидно, лес  охраняли  действительно  на  совесть.  Прямо  за
блиндажом  начиналась  просека,  перед  которой  вились   ряды   колючей
проволоки, а дальше угрюмо темнела опушка леса.
   Фрол, без особого труда перебравшись  через  колючую  проволоку,  уже
собрался идти прямо к опушке, но тут же  подумал,  что  просека  слишком
аккуратно расчищена. Будь он, скажем, командиром  на  этом  кордоне,  то
именно здесь разместил бы минное поле. Мгновенно похолодев, Фрол обругал
себя  за  беспечность  и,  перебравшись  обратно  за   проволоку,   стал
внимательно осматривать окрестности. Шагах в двадцати он  заметил  столб
со щитом. Подойдя ближе, он вновь как следует обругал себя:  надпись  на
щите честно предупреждала, что за ней начинается минное поле. Фрол нашел
камень покрупнее и кинул его на просеку. Камень подпрыгнул, покатился  и
замер. Дхар подумал было, что мины перед  уходом  сняли,  но  на  всякий
случай решил повторить опыт. На этот раз камень был поменьше, но хватило
и его: над землей взлетел черно-желтый фонтан, по барабанным  перепонкам
ударил грохот, и взрывная волна прижала Фрола к земле.
   - Сапожники, „лы! - пробормотал вконец обозленный Фроат.  -  Хоть  бы
мины сняли!
   Он прислушался: вокруг, на брошенном  кордоне  и  на  близкой  лесной
опушке, было тихо. Вдруг  что-то  чуть  заметно  зашелестело,  ветви  на
опушке дрогнули. Фрол замер. Огромный черный силуэт мелькнул в  просвете
между елями. Громадная голова на секунду выглянула из ветвей  и  тут  же
пропала.

8. ПРОРОЧЕСТВО ГХЕЛА

   Фрол ни разу в жизни не имел дело с  минами.  Конечно,  в  армии  его
учили всякому, но сержанту артразведки в основном приходилось заниматься
совсем другими делами. К тому же здесь, среди дикого леса,  ничего  даже
отдаленно напоминающего миноискатель найти было невозможно. Поэтому дхар
решил  не  спешить.  Он  направился  вдоль  кордона,  поглядывая  то  на
начиненную смертью просеку, то на недоступный лес. На опушке было пусто,
но Фрола не оставляло чувство,  что  из-за  деревьев  кто-то  наблюдает.
Черная фигура больше не показывалась, и дхар не  был  до  конца  уверен,
кого, собственно, ему пришлось увидеть.
   Пройдя около километра, он вдруг заметил, что  в  одном  месте  через
просеку идет  узкая  тропа,  обозначенная  воткнутыми  в  землю  еловыми
ветками. Сомнений не было, кто-то проложил проход  сквозь  минное  поле.
Фрол обрадовался и уже хотел свернуть к лесу,  но  вовремя  остановился.
Тот, кто проложил проход,  мог  обезопасить  себя,  оставив  на  дорожке
несколько мин для незваных гостей. Во всяком случае так поступил  бы  на
его месте сам Фрол. Подумав, он решил не рисковать и направился дальше.
   Где-то метров через триста он наконец нашел то, что искал - Просека в
этом месте заметно сузилась, к тому же  посреди  нее  зияли  две  свежие
воронки. Очевидно, какие-то неосторожные звери нашли здесь  свой  конец.
Таким образом, по крайней мере половина просеки -  та,  где  разорвались
мины, была безопасна.
   Отметив это место, дхар повернул назад и,  побродив  среди  брошенных
бараков и домиков, подобрал как раз то, что требовалось, - узкий длинный
железный прут. Конечно, на щуп миноискателя он походил весьма отдаленно,
но выбирать не приходилось.
   Фрол никогда не завидовал саперам и  теперь  лишний  раз  убедился  в
своей правоте. К счастью, песчаная почва на просеке была мягкой, к  тому
же размягченной недавним дождем, и щуп входил в нее, как в масло, но все
равно каждый шаг давался с огромным трудом. То и дело  щуп  утыкался  во
что-то твердое, и приходилось обходить  опасное  место  -  Вскоре  Фролу
стало жарко, легкий рюкзак начал оттягивать плечи, приходилось то и дело
вытирать выступающий на лбу пот. За час дхар еле-еле сумел добраться  до
первой из воронок, где можно было немного передохнуть.
   Вокруг по-прежнему, казалось, не было  ни  души.  Но,  вглядевшись  в
близкую уже опушку леса, Фрол заметил: в нескольких местах высокая трава
на пригорке время от времени  чуть  заметно  колышется.  Итак,  за  ним,
похоже, следят, причем, как прикинул Фрол,  по  меньшей  мере  двое.  Он
подумал,  что  в  случае  опасности  бежать  некуда,  даже  залечь   под
выстрелами на  этом  утыканном  минами  пространстве  будет  невозможно.
Оставалось надеяться, что у тех, кто  следил  за  ним,  хватит  терпения
подождать встречи лицом к лицу.
   Последний отрезок пути, между  воронкой  и  опушкой,  оказался  самым
трудным. Земля была буквально нашпигована металлом, и Фрол почувствовал,
что еще немного - и рука со щупом может дрогнуть. Он  то  и  дело  мерил
оставшееся расстояние  глазами,  прикидывая,  не  безопаснее  ли  просто
перепрыгнуть эти метры, но благоразумие остановило его. На мирной с виду
опушке тоже могли быть мины, к тому же те, кто лежал в траве и следил за
ним, могли отреагировать на его прыжок неадекватно.
   Когда до травы на опушке осталось метра  полтора,  Фрол  все-таки  не
выдержал и" прикинув, что под плотным многолетним дерном  мин,  судя  по
всему, нет, собрался с силами и легко  перепрыгнул  через  узкую  желтую
полосу. Сапоги утонули в траве, дхар выпрямился, огляделся и  облегченно
вздохнул: полоса смерти осталась позади. Перед ним лежала неширокая,  не
более двух метров, травяная  опушка,  за  которой  начинался  лес.  Фрол
подумал о тех, кто ждет его, но, решив не торопить  события,  присел  на
траву  и  прикрыл  глаза:  переход  дался  непросто.  Перед   тем,   что
предстояло, хотелось немного отдохнуть.
   Отдыха, впрочем, не получилось.  Где-то  через  минуту  Фрол  услыхал
совсем рядом шум,  шаги  и,  открыв  глаза,  увидел  прямо  перед  собою
крепкого рыжего парня в комбинезоне, какие носят обычно танкисты. Парень
держал в руках "калаш", ствол которого смотрел прямо на дхара. За парнем
в комбинезоне стояли еще двое - куда выше его  ростом,  широкоплечие,  в
старых, местами  порванных  ватниках.  Все  трое  обросли  внушительными
бородами, которые, похоже, весьма модны в этих местах. Они  смотрели  на
Фрола, и взгляды их не обещали ничего хорошего.
   - Эннах! - Дхар не спеша встал. Бородачи переглянулись, наконец  один
из них буркнул: "Энна", -  и  вновь  наступило  молчание.  Фрол  покачал
головой, как бы сожалея о такой встрече, и сделал шаг вперед.
   - Стой где стоишь! - приказал парень с автоматом и передернул затвор.
   - Асгум, эд-эрх, - произнес Фрол как  можно  вежливее,  но  с  легкой
иронией. Он  решил  говорить  только  по-дхарски,  но  его  собеседники,
похоже, предпочитали русский.
   - Во-во, - кивнул  парень  с  "калашом".  -  Ишь  воспитанный...  Ну,
спасибо. Арман, стало быть... Оружие есть?
   - Есть, - признался Фрол, - револьвер.
   - А, так ты и по-русски знаешь? - хмыкнул парень. -  А  ну,  кидай-ка
ствол, полиглот! Да не вздумай дурить, враз порешу!
   Спорить не  приходилось.  Фрол,  отстегнув  кобуру,  кинул  под  ноги
бородачам. У него еще оставался нож, но пользы от него в такой  ситуации
было немного.
   - Лихо ты через мины шел, - продолжал между  тем  парень,  -  мы  все
думали, взорвешься или нет. Ты чего через проход не захотел?
   Фрол пожал плечами. По тону говорившего он понял,  что  был  прав:  в
проходе его ждал сюрприз.
   - Ученый, значит! Ну че, шлепнуть тебя тут, гэбэшник чертов?  Или  на
минах попляшешь?
   - Да асха лахэ, - внезапно сказал один из парней в ватнике. Тот,  что
был с автоматом, недоверчиво поглядел сначала на него, потом на Фрола  и
наконец вздохнул:
   - Ладно, пусть катится! Слышь,  стукач,  можешь  идти,  мы  не  будем
стрелять. Дойдешь - твое счастье...
   - Я не стукач! - не выдержал Фрол. - Я к вам шел. Я - дхар.  Мой  дед
жил здесь, его звали Митх... Дмитрий Соломатин...
   - Мариба дхор са? - поинтересовался один из бородачей, поглядывая  на
Фрола с явным интересом. - Аст но?
   Говорил он быстро, с непривычным для  слуха  произношением,  но  Фрол
понял, что его спрашивают о племени и дхарском имени.
   - Ас мариба дхор. Аст но - Фроат, кна Астфану...
   - Ну дает! - не выдержал парень с автоматом. - Ты еще скажи,  что  ты
Гхел Храбрый! Да какой ты "серый дхар"! Катись лучше, пока не порешили!
   Фрол хотел было что-то  сказать  примирительное,  но  внезапно  кровь
ударила ему в голову, и руки задрожали  от  гнева.  Здесь,  на  дхарской
земле, где княжили его предки, ему, потомку Фроата Мхага, не верят!  Его
считают  стукачом!  Фроат  почувствовал,  как  бешено  забилось  сердце,
задергались от напряжения мышцы... Ветви елей внезапно оказались  совсем
рядом, секунда и автомат, вырванный  огромной  когтистой  лапой,  улетел
куда-то за деревья. Вторая лапа лениво щелкнула рыжего по  носу,  отчего
тот рухнул навзничь и побелел. Двое в ватниках отшатнулись, но в  глазах
у них, как показалось Фроату, мелькнул огонек одобрения.
   Через минуту Фрол, вновь став прежним, уже склонился над лежавшим  на
земле  скептиком.  Тот  был  без  сознания.  Очевидно,  Фроат  несколько
недооценил силу своей когтистой лапы. ~ -  Ничего,  -  спокойно  заметил
один из бородачей по-русски, - оклемается... Меня зовут Рох: А  это  мой
брат Лхаст...
   Они обменялись рукопожатиями, причем руки братьев оказались  чуть  ли
не вдвое шире, чем у Фроата, да и ростом они были заметно повыше.  Фроат
мог вновь без особого энтузиазма констатировать, что его рост, служивший
предметом  зависти  Келюса,  среди  дхаров  считался  едва  ли  не  ниже
среднего. Один из братьев, Лхаст, наклонился над упавшим и легко  провел
ладонью над его лицом.
   - Сейчас ему станет лучше, -  уверенно  заявил  он,  -  не  обижайся,
Фроат. Серж - даже не серый дхар. Его отец - из белого племени,  мать  -
вообще из черных. Ему неведом Истинный Лик.
   Лхаст  говорил  по-дхарски.  Фроат   быстро   привык   к   необычному
произношению, убедившись, что дед учил его языку не зря.
   - Почему Серж? - удивился он. - Разве это дхарское имя?
   Фроат тоже перешел на дхарский. Он немного опасался, что его не будут
понимать, но, похоже, оба брата вполне разбирали его речь.
   - У него нет дхарского имени, - пояснил Рох, - он  пришел  недавно...
На языке мосхотов его зовут,  конечно,  Сергей,  но  ему  нравится  быть
Сержем...
   Наконец Серж пришел в себя и, приподнявшись,  испуганно  поглядел  на
Фроата. Тот тем временем уже  успел  спрятать  револьвер  и  приводил  в
порядок одежду: плащ не пострадал, но на рубашке отлетели пуговицы.
   -  Ну  что,  -  поинтересовался  Фроат,  уловив  взгляд   рыжего,   -
познакомились? А может, теперь помиримся? ~ Фу ты! -  выдохнул  Серж.  -
Извини.  Думал,  ты  гэбэшник...  Рост  у  тебя   для   "серого   дхара"
неподходящий...
   Серж  тоже  перешел  на  дхарский;  впрочем,  слово  "гэбэшник"  было
произнесено, само собой, по-русски.
   - Рост - это да, ~ кивнул Фроат, - это я не в батю... Ну что, мир?
   Они пожали друг  другу  руки,  и  Серж  отправился  искать  улетевший
куда-то автомат. Очевидно, Фроат и в самом  деле  разозлился,  поскольку
грозное  оружие  было  найдено  метрах  в  пятидесяти.  "Калаш"   висел,
зацепившись ремнем за ветку. Тем временем Фроат успел  привести  себя  в
порядок. Рох и Лхаст рассказали, что заметили его сразу и все это  время
следили за ним. Братья хотели окликнуть  Фроата  и  показать  безопасную
дорогу через проход (там действительно было  установлено  несколько  мин
для незваных гостей), но Серж был против, считая, что незнакомец -  явно
из гэбэшников. Как понял Фроат, гэбэшников здесь ни разу не  видели,  но
заочно привыкли опасаться.
   Наконец все вновь собрались вместе и не спеша пошли в глубь леса. Шли
гуськом, один за другим: Рох  объяснил,  что  сходить  с  тропы  опасно:
кое-где были установлены мины, а  в  некоторых  местах  незваных  гостей
поджидали самострелы с натянутой тетивой из медвежьих  жил  -  старинное
дхарское оружие. Очевидно, те, кто жил в  лесу,  имели  время  продумать
систему обороны до мелочей.
   Идти оказалось неблизко. Всю дорогу Фроата тянуло  расспросить  своих
новых знакомых о том, что творится в загадочном лесу, но Серж  и  братья
буквально закидали вопросами его  самого.  Пришлось  Фроату,  совершенно
неожиданно  для  'себя,  выступить  в   роли   историка,   политического
обозревателя и даже экономиста. Как он понял, до августа  прошлого  года
жившие в лесу регулярно узнавали новости от солдат, стоявших на кордоне.
У солдат  же  выменивали  одежду,  обувь,  соль  и  даже  батарейки  для
коротковолнового приемника.  Правда,  за  счет  чего  происходил  обмен,
Фроату  не  сказали,  и  дхар  понял,  что  его  спутники  явно   что-то
недоговаривают. После того как солдаты спешно снялись с  места  и  ушли,
дхары  начали  понемногу  выходить  из  лесу,  однако  только  ночами  и
недалеко. Батарейки в приемнике сели через два месяца, и  теперь  Фроату
пришлось рассказывать обо всем, случившемся в стране за  этот  непростой
год. Известие о том, что Фроат был у Белого Дома -  про  орден  дхар  на
всякий случай умолчал, -  было  принято  неоднозначно.  Серж  откровенно
пожалел, что там не  было  его,  прибавив,  что  еще  не  расплатился  с
коммунистами