ак
можно быстрее. Николай был  даже  готов  пробежаться,  но  понимал,  что
делать этого не следует.
   Тропинка внезапно свернула. Келюс  на  всей  скорости  приблизился  к
повороту, но вдруг заметил, что из-за угла на тропинку падает тень.  Это
была не тень дерева и не тень куста. Николай остановился,  сердце  упало
куда-то вниз. Тень двигалась...
   Келюс автоматически сунул руку туда, куда он обычно цеплял кобуру, но
сообразил, что оружия у него нет. "Не бойся!" - вспомнил  он  так  часто
слышанные слова.
   - А я и не боюсь,  бином,  -  пробормотал  Лунин  и  громко  крикнул,
рассчитывая, что его хорошо слышат за  углом:  ~  Эй,  кто  вы!  Хватит,
бином, прятаться! Партизаны, язви вас...
   Тень шевельнулась, из-за угла неторопливо вышел волк. Никогда Николай
не видел зверя так близко. Зеленые  глаза  светились  торжеством,  пасть
скалилась, и даже движения были уверенные, словно серый уже торжествовал
победу. Волк взглянул прямо в глаза Келюсу и зарычал. В ответ  раздалось
чье-то рычание, на тропинку вышел второй зверь.
   "Приплыл, - подумал Келюс. - Если  побегу  -  завалят...  А  если  не
побегу?" - А ну, сволочи, кыш! - гаркнул  он  и  сделал  шаг  туда,  где
тропинка заворачивала. - Понадевали шкуры! Фрола на вас нет, он  бы  вас
благословил...
   Терять было абсолютно нечего, и Николай пошел  прямо  на  волков.  Те
снова зарычали, на этот раз зло и тревожно,  но  внезапно  расступились.
Лунин подумал, что звери могут  броситься  сзади,  до,  пересилив  себя,
спокойно зашагал дальше. Тянуло оглянуться,  но  Николай  заставил  себя
смотреть прямо.
   Пройдя метров двадцать, Лунин, на секунду остановившись, прислушался.
Сзади было тихо. За ним никто не бежал.
   "Значит,  правда,  -  подумал  Николай,  -  на  испуг  берут...  Нет,
врете..."  Он  хотел   мысленно   произнести   какую-нибудь   необычайно
героическую фразу, но внезапно  сердце  вновь  екнуло,  и  волна  холода
ударила прямо в лицо. Посреди тропинки клубилось что-то  белое,  похожее
на легкий туман. Это белое постоянно двигалось, меняя очертания,  словно
обдуваемое сильным ветром.
   Николай заставил себя идти в  прежнем  темпе,  хотя  сердце  отчаянно
билось,  а  холод  обволакивал,  словно  открылась  невидимая  дверь   в
Антарктику.
   Белое облако посреди тропинки постепенно густело, темнело, приобретая
очертания человеческой фигуры.
   - Ну, и кто ты? - не удержавшись, крикнул Николай -  не  потому,  что
ожидал  ответа,  а  просто  для  самого  себя.  Стоявшая  вокруг  тишина
становилась непереносимой.
   - Я!  -  ответил  глухой  голос,  звучавший  так,  словно  говоривший
находился в другом конце огромной трубы. Белый туман пропал,  а  на  его
месте  возникла  фигура,  напоминавшая  человека,  но   все   же   иная,
жутковатая, застывшая в неестественной позе. Келюс, сделав еще один  шаг
вперед, понял, почему  тот,  кто  появился  на  тропинке,  выглядел  так
странно. Отблески  лунного  света  упали  на  оскаленный  череп,  сквозь
почерневшие  лохмотья  белели  ребра,  руки,  лишенные  давно  истлевших
мускулов, бессильно повисли по бокам.
   "О, Господи!" - прошептал Келюс.  Он  ждал  чего  угодно,  но  такого
видеть еще не приходилось.
   - Ты все-таки испугался, - прозвучал тот же голос, в котором не было,
казалось, ничего человеческого.
   - Ясное дело, испугался,  -  озлился  Николай.  Страх  уступал  место
ярости. Сволочь недобитая! Устроили тут анатомичку, ширмачи паскудные!
   - Не смей оскорблять меня, мальчишка! - 8 голосе внезапно  прозвучали
знакомые нотки. - Я мертв, но  даже  мертвый  остаюсь  князем,  а  ты  -
холопом.
   - А-а, - понял Келюс и заставил себя усмехнуться. - Классовый  подход
применяете, товарищ майор!
   Страшный оскал черепа затуманился.  На  Николая  смотрело  искаженное
лицо Волкова.
   - Я не смогу убить тебя, мальчишка. - Голос шел откуда-то со стороны,
белые, посиневшие губы не двигались. - Но я пришел  сказать,  что  твоих
друзей ждет смерть. Они умрут, и ты не сможешь спасти их. А свою  судьбу
ты знаешь сам. Я уже говорил: моя смерть не принесет тебе радости...
   - Все? - как можно спокойнее  произнес  Келюс,  хотя  холодный  страх
вновь сжал сердце. - Тогда отправляйся откуда пришел. Будь проклят!
   Николай шагнул вперед,  не  обращая  внимания  на  исказившееся  лицо
призрака. Казалось, еще секунда - и они соприкоснутся,  но  внезапно  по
фигуре Волкова прошла дрожь; мгновение  -  и  все  пропало,  только  еле
заметное белое облачко клубилось над тропинкой.  Келюс,  резко  выдохнув
воздух, вытер со лба капли холодного пота и пошел дальше.
   Тропинка казалась бесконечной, хотя Лунин и понимал, что удалился  от
дома едва ли на полкилометра. Внезапно между деревьями мелькнуло  что-то
темноеКелюс остановился, но все вновь было спокойно. Пожав  плечами,  он
продолжил путь и только через несколько секунд увидел, что  темная  тень
следует параллельно тропинке, не отставая ни на шаг.
   "Ну и ладно, - подумал Келюс,  почему-то  не  чувствуя  ни  малейшего
страха.  Прячутся  -  значит,  боятся,   сволочи!   Тоже   мне,   бином,
Диснейленд!" Он решил не смотреть по сторонам. Тропинка вела все дальше.
Вдруг деревья расступились, и впереди блеснула под  луной  ровная  гладь
небольшой речки. Лунин понял, что он у цели.  Он  уже  подошел  к  самой
опушке, как внезапно откуда-то сзади донесся тихий, но отчетливый голос:
   - Постой... Скажи, почему они хотят твоей смерти?
   Кто бы ни спрашивал, над ответом пришлось подумать.
   - Да они же нечисть! - крикнул он наконец. - Сам не видишь, что ли?
   - Вижу. Но разве ты не с ними?
   - Я? - обиделся Николай. - Я не с ними! И не буду никогда,  пусть  не
надеются! А ты кто?
   - Я был здесь всегда, - негромко и как-то  устало  ответил  голос.  -
Когда еще не было вас, людей... Сегодня они не  тронут  тебя:  на  твоей
груди знак дхаров.
   Келюс вспомнил о странном рисунке.
   - А ты знал дхаров? - крикнул он,  невольно  чувствуя  всю  нелепость
странного разговора с лесной глушью.
   - Я знал всех... Прощай...
   Николай прислушался, но в лесу вновь было тихо. Он повернулся и пошел
к реке.
   Часовню он увидел сразу. Она стояла на самом  берегу,  невысокая,  но
очень соразмерная, с резным шатром, покрытым волнистыми линиями. Часовня
была деревянная, но вся какая-то новая,  как  будто  выстроенная  совсем
недавно. Келюс, подумав о том, кому понадобилось строить часовню в такой
глуши, поставил туесок и тут только понял, насколько ему  хочется  пить.
Николай вновь удивился: жажда не мучила его давно.  Он  нагнулся,  чтобы
напиться, но вспомнил о туеске. Келюс привык держать  свое  слово,  даже
если это казалось нелепым, поэтому  аккуратно,  стараясь  не  взболтнуть
тину, набрал полный туесок воды  и  жадно  припал  губами  к  берестяным
краям.
   Он пил глоток за глотком, чувствуя, как исчезает  усталость,  теплеет
скованное льдом тело и в  венах  начинает  пульсировать  кровь.  Николай
выпил почти полный туесок и только после этого удовлетворенно  вздохнул.
Хотелось посидеть несколько минут у воды, но он вспомнил, что  его  ждут
гости, поэтому поспешил вновь набрать берестяной сосуд и плотно  закрыть
крышку...
   Дорога назад показалась Келюсу очень короткой.  Может  быть,  потому,
что тропинка была уже знакома, а  возможно,  оттого,  что  в  лесу  было
спокойно. Вновь слышались  крики  замолкших  было  ночных  птиц.  Ничто,
казалось, не нарушало покоя древней чащи.
   Николай взбежал на крыльцо, толкнул дверь и остановился. Он  подумал,
что догорели свечи, но в комнате, освещенной  лунным  светом,  оказалось
пусто. Ночные гости исчезли, только на столе лежала краюха хлеба.  Лунин
выбежал на крыльцо, огляделся: поляна была пуста, словно и не было  двух
молодых людей в странных непривычных одеждах.
   Николай еще немного посидел в пустой комнате, а  затем,  почувствовав
вновь страшную усталость, собрал рассыпавшиеся по полу еловые  ветки  и,
упав на них, мгновенно заснул.
   Разбудило его чувство голода. Келюс вскочил,  протер  глаза,  наскоро
умывшись, достал нож и принялся открывать консервы. Такого голода он  не
чувствовал  уже  давно  и,  мысленно  поблагодарив  странных  гостей  за
оставленный хлеб, с азартом принялся за сардины в масле. Вода из  туеска
показалась действительно сладкой, и Николай с сожалением подумал, что не
сможет отдать молодому послушнику эту диковинную вещь.
   Только проглотив три банки консервов и чуть ли  не  половину  хлебной
краюхи, Келюс сообразил,  что  завтракает  впервые  за  много  дней.  Он
выглянул в окно на залитую утренним светом поляну и понял, что больше не
боится солнечных  лучей.  Холод  исчез,  даже  раненая  рука,  казалось,
совершенно не помнила страшного укуса.
   Николай выскочил на поляну и пробежался по ней, ощущая силу  и  давно
забытую бодрость. Пришла в голову мысль сбегать за водой.  Взяв  туесок,
он прогулялся через залитый солнцем веселый утренний лес и вскоре был на
берегу речки.
   Уже набирая воду, Николай сообразил, что произошла какая-то перемена.
Он оглянулся и понял: часовни не было.
   Лунин растерянно прошелся по берегу, но от часовни не осталось даже и
следа. Только там, где она стояла, трава росла гуще, и торчали несколько
метелок  крапивы.   Николаю   приходилось   бывать   в   археологических
экспедициях, и он знал, что крапива растет там, где когда-то были  дома.
Она растет сотни лет, даже если от зданий не остается и памяти.
   Николай постоял у тихо  журчащей  речушки,  еще  раз  умылся  ледяной
водой, улыбнулся яркому июльскому солнцу и пошел обратно в  пустую  избу
собирать вещи.

10. СЕРДЦЕ ДХАРОВ

   Фрол  проснулся  от  легкого  толчка  в  плечо.  Он  приподнялся   и,
оглядываясь по сторонам,  попытался  вспомнить,  где  он  и  что  с  ним
произошло.
   В ночь после собрания Фрол так и не вернулся в  поселок.  Побродив  в
лесу, он решил не искать ночлега, а просто переночевать среди  деревьев,
благо плащ, взятый у лейтенанта-участкового, был  при  нем.  Дхар  нашел
место посуше, расстелил плащ и мгновенно уснул.
   Первое, что он увидел  проснувшись,  -  это  то,  что  солнце  успело
подняться достаточно высоко. Фрол подумал было, кто  его  разбудил,  но,
обернувшись, сразу все понял. Рядом стояли сын Вара,  чернобородый  Рох,
длинный и тощий Асх Шендерович, а чуть подальше, за их спинами, -  рыжий
Серж.
   - А-а, - Фрол помотал головой, отгоняя сон, -  доброе  утро,  мужики!
Эннах!
   - Эннах, гэгхэн! - неожиданно серьезно ответил Асх, склонив голову  в
коротком поклоне. Остальные молча последовали его примеру.
   - Ну, мужики! - взмолился Фрол, сразу же вспомнив  вчерашнее.  -  Ну,
„лы, хватит... Ну какой я, к бесу, князь!
   - Вы законный князь дхаров,  Фрол  Афанасьевич,  -  так  же  серьезно
ответил Асх. - То есть, прошу простить,  эд-эрх  Фроат-гэгхэн.  Собрание
подтвердило ваши права как потомка Фроата Мхага...
   - От имени собрания мы  приносим  вам  свои  извинения,  -  заговорил
молчавший до этого времени Рох. Говорил он почему-то  по-русски.  -  Мой
отец, бывший кна-гэгхэн, не имел права допрашивать вас, Фроат.  Личность
эннор-гэгхэна никто не устанавливает.  Его  должны  просто  узнать,  как
узнали вас...
   - Вот „лы, - только и прокомментировал услышанное Фрол,  -  а  почему
эд-эрх Вар - бывший кна-гэгхэн?
   -  Собрание  переизбрало  его,  -  сообщил  Асх,   -   избран   новый
кна-гэгхэн... Вообще-то, насколько мне известны дхарские  традиции,  это
незаконно. Кна-гэгхэн избирается лишь в отсутствие  князя.  Но  Собрание
решило, что кто-то должен  заниматься,  так  сказать,  мелочами,  покуда
гэгхэн поведет дхаров к Дхори Арху... Впрочем,  нового  кна-гэгхэна  еще
должны утвердить...
   - Ладно, - махнул рукой Фрол, убедившись, что настало время  отвечать
за родство с Фроатом Мхагом, - пошли в поселок... Умыться бы, „лы...
   Умыться удалось в  ближайшем  ручье,  а  в  поселке  Фрола  уже  ждал
завтрак. Он не без трепета ожидал встретить толпу любопытных,  но  возле
дома старого Вара было пусто. Асх, уловив взгляд  Фроата,  пояснил,  что
новый кна-гэгхэн уже отдал распоряжения.
   - Постой-постой, - сообразил Фрол, - этот новый... уж не ты ли?
   - Пока вы меня не утвердили, еще нет, - с некоторым  вызовом  ответил
Асх, но надо сказать, что меня избрали почти единогласно. Правда, я  был
единственным кандидатом, что, конечно, не очень демократично...
   Позавтракав, Фрол, Асх и  Рох  вместе  с  упорно  хранившим  молчание
Сержем собрались в большой  комнате  дома,  где  жил  Вар.  Старик  тоже
присоединился к ним, причем  по  его  спокойному  лицу  было  невозможно
понять, как отреагировал он на неожиданное смещение.
   Все  расселись  за  столом,  причем  Фрол  заметил,  что,   пока   он
нерешительно стоял у стола, за которым когда-то сидел Вар, все остальные
тоже не садились, поглядывая на Фроата. Странная церемония  завершилась,
воцарилось молчание. Фрол понял: все ждут его  слова.  Наконец,  увидев,
что дхар упорно молчит, старый Вар чуть заметно улыбнулся:
   - Эд-эрх Фроат! Мы знаем, что случившееся неожиданно для вас.  Но  мы
не выбираем своей судьбы. Потомку Фроата Мхага суждено  стать  гэгхэном.
Мосхоты, чтущие Бога Христа, называют это, кажется, "нести свой  крест".
Как старший среди дхаров я поздравляю вас, эд-эрх  Фроат.  Поверьте,  мы
все будем помогать вам...
   - Ну спасибо, - вздохнул  Фрол.  -  Хоть  скажите,  что  мне  делать?
Наверное, я должен утвердить Асха? Ну раз выбрали, утверждаю...
   Асх встал и поклонился.
   - Ну чего ты! - смутился Фроат. - А еще,  „лы,  диссидент!  Ну  давай
предлагай, у тебя все, наверное, уже продумано...
   - Благодарю, гэгхэн, - вновь поклонился Шендерович, - я действительно
хотел бы предложить... Кое-что тут набросал...
   Он достал старую записную  книжку,  перелистал  несколько  страниц  и
начал: Вот... Предлагаю, для начала, создать Совет  при  гэгхэне.  Такой
Совет был когда-то... Так сказать, с законосовещательными правами.
   - Политбюро, в карету его? - усмехнулся Фрол.
   Асха слегка передернуло, он  сбился  с  мысли,  но  затем  решительно
рубанул рукой воздух:
   - Да, политбюро! Фрол Афанасьевич! Фроат - гэгхэн, я все понимаю... Я
сам демократ. Но сейчас, в такое время...
   - Ну как, единогласно? - поинтересовался Фрол, взглянув на сидящих за
столом. - Аплодировать будем?
   - Совет, думаю, нужен, - неторопливо проговорил Вар, - он  и  вправду
был когда-то при гэгхэне...
   Остальные молча кивнули. Похоже, вопрос был уже решен.
   - Насчет, так сказать, состава, - продолжал Асх. - Прежде всего,  это
здесь присутствующие. Вы, гэгхэн, естественно, председатель. Затем думаю
включить еще двоих.  Одну  кандидатуру  предложит  товарищ...  то  есть,
извините, эд-эрх Вар. Ну а вторую я...
   - А я чего? ~ поинтересовался  Фрол,  смутно  вспоминая  слышанное  в
школе о принципах  конституционной  монархии.  ~  Вы  гэгхэн,  -  охотно
ответил Асх и замолчал. - Вообще-то, по традиции, каждое  ваше  слово  -
закон, - неуверенно добавил он и вновь умолк.
   - Так, - перебил его Фроат, - значит, „лы, закон... Ну так  вот  что.
Прежде чем  пятилетку  разрабатывать  начнем,  я...  как  это  правильно
будет?.. указываю.
   - Повелеваю, - без тени насмешки подсказал Вар.
   - Повелеваю.  Все  дхары:  серые,  белые  и  черные  -  с  этого  дня
становятся  равными.  Никаких  там,  „лы,  традиций...  Все  равны.  Это
понятно? И чтобы никто не смел называть другого "чугом".
   - Воля .ваша, гэгхэн, - пожал плечами Асх, - я сам за  демократию.  Я
даже пострадал при застое... Но как отреагирует  на  это  эмиграция?  Мы
нарушим старый закон.
   - Такого закона нет, - перебил его Фроат, - а если есть,  то  я  его,
„лы, отменяю... Теперь ясно?
   Все вновь  молча  кивнули.  На  всех  лицах,  кроме  Сержа,  читалась
некоторая озабоченность. Рыжий, напротив, весь сиял.
   - Дальше, - продолжал Фрол. - Все оружие, что есть в лесу,  сдать  на
хранение эд-эрху Вару. Без моего разрешения никому оружия  не  выдавать.
Это тоже, „лы, понятно?
   Все согласились  без  возражений,  но  Серж  был  на  этот  раз  явно
расстроен.
   - Ну а теперь давай, эд-эрх Асх, - предложил Фрол, - чего там у  тебя
в пятилетнем плане?
   Шендерович вновь встал, правда, на этот раз записная книжка  осталась
невостребованной.
   - Вчера на Собрании, - начал он, - было принято решение о немедленном
восстановлении Дхори Арха. Я,  правда,  предлагал  начать  с  выдвижения
политических требований оккупационным властям,  но  воля,  так  сказать,
народа...
   -  Дхори  Арх...  -  Фроату  вновь   вспомнились   слова   Варфоломея
Кирилловича. Ну, если решили... А  насчет  политических  требований  ты,
эд-эрх Асх, не спеши... А то, знаешь, революция революцией...
   -  Конечно,  конечно,   -   подтвердил   Шендерович,   -   тактика...
Восстановление Дхори Арха станет символом. А через некоторое время...  У
меня уже разработан план. Правда, я не знаю,  так  сказать,  технической
стороны... Чтобы восстановить Дхори Арх, нужен инженер...
   - Постой-ка, ~ прервал его Фрол, - как там по закону? Я могу  закрыть
Совет? Ну, „лы, прервать заседание?
   - Да, - несколько растерялся Асх, - конечно, гэгхэн...
   - Ну так вот. Заседать покуда не будем. А сейчас я хочу поговорить  с
эд-эрх Варом и эд-эрх Асхом...
   Через  минуту  в  комнате  остались  только  Фрол,  хозяин   дома   и
Шендерович.
   - Вот что, мужики, - помолчав немного,  заговорил  Фроат,  -  вы  тут
теперь главные. Ты, Александр, к тому же человек ученый...  Я  хочу  вам
рассказать...
   Фрол, стараясь говорить как можно понятнее и яснее, поведал  о  своем
знакомстве с Варфоломеем Кирилловичем и  о  словах  старика,  касающихся
Дхори Арха. Фролу было неловко, ему казалось, что видавший жизнь  Вар  и
начитавшийся книг Арх попросту посмеются над ним. Однако  его  выслушали
внимательно, после чего наступило молчание.
   - Гэгхэн, - наконец  начал  Асх,  -  Фрол  Афанасьевич...  Знаете,  я
атеист. Даже в приметы, честно говоря, не верю...  Но  если  вам  грозит
опасность, мы сможем обеспечить охрану. У нас есть оружие...
   - Погоди, - прервал его Вар, - мы тут  не  советчики,  Фроат,  решать
тебе. Но ты знаешь, без Дхори Арха дхары никогда не воскреснут...
   - Это символ, - вставил Асх.
   - Нет, - покачал головой Вар, - Дхори Арх не только символ. Это  наша
сила, Дхори Арх спасал дхаров в самые страшные дни,  но  только  потомок
Фроата Мхага мог вызвать  эту  силу.  И  только  потомок  Фроата  сумеет
восстановить его... Конечно, Александр прав, мы будем тебя охранять,  но
решать все равно тебе...
   Фрол молчал. Он верил Варфоломею Кирилловичу, но понимал, что  старый
Вар, очевидно, прав. Без него, как ни странно об этом думать,  дхары  не
выйдут из своего лесного заточения. Пусть  он  не  достоин  ни  высокого
титула, ни древней славы дхарских князей, но случилось так, что от него,
Фрола Соломатина, зависит судьба его народа.
   - Значит, решили, - Фрол резко выдохнул  воздух  и  встал,  -  завтра
пойдем на разведку. А инженер нам не нужен, я все-таки, „лы,  строитель.
Как-нибудь уж...
   - Дхори Арх не причинит тебе вреда, - тихо сказал Вар.
   - Да. Я не боюсь Сердца Дхаров. И не от него жду беды. Но  хватит  об
этом...
   - Да все в порядке будет, Фрол Афанасьевич! - загорячился  Асх.  -  У
нас  же  все  есть!  Инструменты,  взрывчатка,  даже  грузовик!  Мы   же
готовились...
   Он замолчал: рука Вара предостерегающе легла на его  плечо.  Впрочем,
Фрол даже не слушал -  молчал,  глядя  куда-то  в  пустоту.  Вар  и  Асх
переглянулись и тихо вышли из комнаты.
   Весь следующий день Фроат бродил по  лесу,  не  обращая  внимания  на
суету в поселке. Серж пригнал откуда-то  новенький  военный  грузовик  с
сорванными номерами, дхары носили инструмент,  Вар,  запершись  в  доме,
изучал какие-то древние рукописи.
   Фрола это не беспокоило. Он знал, что все будет готово вовремя  и  на
тех, кто сейчас занят