Она... она жива?
   В ответ послышался смех - злой и торжествующий. Пустельге  захотелось
тут же, на месте,  убить  этого  негодяя,  но  он  вновь  приказал  себе
успокоиться. Не дадут, а силы надо беречь...
   ...В галерее его  встретили  двое  -  огромный  верзила  и  невысокий
парень. Темнота не позволяла разглядеть не только лица, но  и  форму,  и
Сергей так и не понял, кто пришел за ним. Впрочем, какая разница? Осназ,
"малиновые", "лазоревые" - все служат  тому,  кто  скрывается  в  черной
тени.
   Последовало  обязательное:  "Гражданин   Пустельга?"   На   запястьях
защелкнулись наручники, затем Сергея легко подтолкнули в  спину.  Дорогу
он помнил, хотя освещение уже не горело подземные коридоры были черны  и
безмолвны.
   Пустельга шел почти не глядя. Пусть о дороге думают конвоиры. Те явно
спешили, время от времени подгоняя  Сергея.  Странно,  они  не  зажигали
фонарь и  почему-то  молчали.  Впрочем,  последнее  объяснялось  просто:
Агасфер мог запретить разговоры с "врагом народа".
   Справа повеяло холодом. Пустельга сообразил, что  они  прошли  место,
где из стены выступал край черного гроба. Проснулось  любопытство:  чего
боялся Агасфер? Впрочем, этого  Сергею  уже  никто  не  скажет.  Наконец
пахнуло свежим воздухом: они были в круглом зале.
   Теперь путь вел направо - вверх по галерее, но конвоиры почему-то  не
спешили. Вспыхнул фонарь - луч упал на противоположную стену.
   - Сюда? - Верзила был, похоже, не уверен, но тот, что пониже, тут  же
прошептал ему что-то на ухо. Парень хмыкнул и выключил фонарь. Пустельгу
взяли за локти и быстро провели через зал к проходу, ведущему куда-то  в
противоположную сторону от набережной.
   Сергей   не   сопротивлялся,   уже    понимая:    происходит    нечто
непредвиденное. Может, его решили просто ликвидировать? Но Пустельга  не
чувствовал опасности, напротив, конвоиры сами явно  волновались.  В  чем
дело?
   Они прошли с полкилометра, затем фонарик вновь вспыхнул, и  тот,  что
пониже, кивнул на боковой коридор. Здесь своды были пониже,  и  высокому
приходилось то и дело наклоняться.  Наконец  фонарь  высветил  небольшое
помещение с тремя темными входами.
   - Стой! - Верзила облегченно вздохнул, и в ту  же  секунду  Пустельга
почувствовал, как с него снимают наручники. - Передохнем?
   - Можно... - Голос невысокого прозвучал неожиданно.  Сергей  чуть  не
вскрикнул.
   - Узнали? - Карабаев включил фонарь и кивнул на кучу камней в углу. -
Так что присядем, товарищ майор. В ногах правды нет...
   Пустельга, все еще не понимая до конца  случившегося,  послушно  сел.
Прохор достал спички и пачку "Казбека".
   - Курите, товарищ майор. У вас, наверно, забрали...
   - Спасибо...
   Пустельга взял папиросы, тут же вспомнив, что не курит.  Курил  майор
Павленко, смертельно больной человек, которому никотин помогал  прогнать
подступивший к сердцу холод. Сергей неожиданно засмеялся:
   - Я же не  курю,  Прохор!  Я  и  дыма  не  выношу,  забыли?  Мы  ведь
пепельницу для Микаэля держали!
   - Пепельницу? - Прохор засмеялся. - Так вы...
   - Я вспомнил! Я здоров, Прохор Иванович!  Понимаете?  Хотите,  скажу,
как я с вами познакомился? Я разговаривал с Айзенбергом, тут вошли вы  и
сказали, что звонят по поводу Корфа...
   -  Слава  Богу...  -  Сергей  с  удивлением  заметил,  что   Карабаев
перекрестился. - Так вот чего за вас взялись, товарищ майор! Вовремя  мы
с "земелей" сообразили. Да, товарищ майор, познакомьтесь...
   - Евлампий я. - Верзила протянул огромную лапищу. - Ну а чтобы  проще
- Женя... Прохор, я чего  думаю,  ко  мне  идти  надо.  Товарища  майора
переодеть следует...
   - Нет, - Карабаев задумался, - ты, Евлампий, уходи сейчас. Я тебя сам
найду. Дорогу помнишь? Парень провел фонариком по стенам.
   - Ага... А ты?..
   Прохор не ответил. Евлампий засуетился, выбросил наручники  в  темный
угол и сорвал с петлиц эмблемы со щитом и мечом.
   - Ты не  спеши,  -  остановил  его  Карабаев.  -  Иди  в  форме,  так
безопаснее.
   - Ага. Так точно... - Евлампий  покорно  кивнул,  и  Пустельге  стало
ясно, кто именно тут руководит. Здоровяк  со  странным  именем  слушался
Прохора во всем.
   Сергей пожал руку "земеле", и тот, пожелав  удачи,  шагнул  в  темный
коридор.
   - Подождем, товарищ майор. - Карабаев расположился поудобнее,  словно
сидел не на камнях, а в кресле. - Сейчас еще светло, часок посидим...
   Пустельга не  ответил:  слишком  многое  свалилось  на  него  за  эти
полчаса. Итак, Агасфер решил отправить  его  в  подвалы  Большого  Дома,
чтобы строптивый "детектор" осознал свое место. Но Сергея  встретили  не
конвойные волки, а старший лейтенант Прохор Карабаев вкупе  с  "земелей"
по имени Евлампий. Что же выходит?
   -  Прохор!  Вы  понимаете,  что  вы  сделали?  -  Пустельга   всерьез
испугался, и уже не за себя. - Я - враг народа! Вас же за такое  отдадут
под трибунал!
   - Да ну? - Карабаев усмехнулся. - Удивили  вы  меня,  товарищ  майор.
Я-то думал, орден дадут, как товарищу Ахилло.
   - Вы не понимаете! - Пустельга вскочил. - Вас могут расстрелять!
   - Да расстреливали меня, -  спокойно  ответил  старший  лейтенант,  -
этим-то уже не напугают...
   - Как? - От неожиданности Пустельга отшатнулся. Что с  Карабаевым?  О
чем это он?
   - Просто расстреливали, - все тем же тоном продолжал сибиряк, - меня,
батю и брата старшего.
   Отвели за село, к лесу, поставили на опушке... Батю  сразу  убило,  а
братан еще стонал, его Прошка добил. Он и в меня стрелял,  да  промазал:
пуля у виска в землю вошла. Пьяный был Прошка... Мне  руку  пробило,  я,
как стемнело, в лес уполз, отлежался, потом добрые люди выходили...
   - Постойте... Ваш отец погиб  на  Гражданской...  -  Сергей  вспомнил
строчки из личного дела молодого парня. Карабаев пожал плечами.
   - Не-а, это у Прошки батя партизанил. Мой у Семенова служил. Да  чего
там, служил - мобилизовали, не спросили. Вот Прошка и не  мог  простить,
ждал, чтобы достать батю-то. Дождался...
   - Прошка? - У того, кто сводил счеты с  семьей  старшего  лейтенанта,
почему-то оказалось знакомое имя.
   - Ну, Прошка. Прохор Карабаев, братан двоюродный.  Участковым  у  нас
был. В тридцатом, как колхоз  стали  организовывать,  он  семью  нашу  в
первую категорию записал...
   Первая категория? Сергей вспомнил: раскулачиваемые  делились  на  три
разряда. Первый - особо опасные враги, их судили на месте.
   - Он не только нас сгубил, Прошка-то, - продолжал  старший  лейтенант
тем же спокойным, внешне равнодушным голосом, -  восемь  семей  разорил:
кого постреляли, кого отправили на кулички. Мамку и сестру сослали - так
и не нашел... Лютовал, Прошка, выслуживался...
   - Выходит, этот Прохор - ваш двоюродный брат? -  Пустельга  никак  не
мог поверить. Он догадывался, что в  тридцатом  бывало  всякое,  но  эта
простая история все же поразила.
   - Ну я и говорю, - кивнул Карабаев, - его батя и мой - родные братья,
только его - Иван, a мой Игнат.
   Сергей наконец сообразил:
   - Так вы... не Карабаев?!
   - Карабаев я, -  сибиряк  усмехнулся,  -  только  не  Прохор  -  Марк
Игнатович. Марк - это в честь евангелиста, я в его  день  родился.  Батя
хотел Иваном назвать, да поп уперся: раз в  день  Марка,  значит  так  и
крестить надо...
   Теперь все наконец становилось понятным. Здорово  же  его  водили  за
нос!
   - Айзенберга - вы?
   - Я, конечно, - кивнул Марк. - Он, гад, умнющий был, сразу учуял, что
в группе чужой. Стал копать, да не успел. Пришлось  рискнуть,  только  и
знал, что он меня никогда вперед не поставит. Не верил...
   Почему-то правда о смерти майора не поразили Ведь так и думали, что в
группе есть чужак! Об этом говорил ему сам Карабаев - прямо в лицо!
   - А как вы, Прохор, то есть, простите, Марк, и НКВД попали?
   - Да просто. Полгода в тайге отсиживался, а  по  том  Прошку  в  Омск
вызвали - в спецшколу. Выслужился... Ну, я его и встретил дорогой.  Даже
фотографию менять не пришлось. Батяни наши близнецами были,  так  что  и
нас с Прошкой спутать можно.
   Пустельга молча кивнул. Прекрасно  продуманная  и  смело  проведенная
операция внедрения. Ну и нервы же у этого парня!
   - Меня зачем выручили?
   Сибиряк не ответил, и Сергей заторопился:
   - Марк, я вам, конечно... То есть без всякого "конечно", я вам на всю
жизнь благодарен, но я не враг Советской власти!  Я  не  могу,  не  буду
сотрудничать с "Вандеей"! Если вы действовали по  приказу  подполья,  то
лучше дайте револьвер: застрелюсь - и точка...
   - Чего с оружием баловать? - вновь усмехнулся Марк. - Товарищ  майор,
ну вы, извините, как интеллигент какой-то... Враг - не враг... Да и  нет
никакой "Вандеи"! Мы же вам с товарищем Ахилло прямо говорили, а  вы  не
верили...
   Господи! А ведь действительно! Ну и слепым же он был!
   - Операция прикрытия? Дезинформация?  -  Пустельга  начал  вспоминать
толстую папку с "вандейскими" документами. - Это что, вы придумали?
   - Ну, не только я... - Марк хмыкнул. - Вы бы, товарищ майор,  и  сами
до правды дошли, да не успели. А Ежов не сообразит: дурной  он,  хотя  и
злобы неимоверной. Ну и пусть! Он как "Вандею" искал, половину  Главного
Управления на распыл пустил, да и областные поразгонял. Сами себя душить
начали, сволочи! И Ежов, думаю, не усидит: схарчат. Ему, говорят, нового
зама готовят - Берию с Кавказа. Он его и приголубит...
   Да, Марк и его неизвестные друзья  сработали  неплохо.  Очень  хорошо
сработали! Но ведь они враги! Пустельга  даже  удивился,  он  не  ощущал
ненависти ни к Марку, ни к тем, кто ему  помогал.  Напротив,  чувствовал
восхищение и профессиональную зависть.
   - Прохор  Иванович...  Извините,  Марк,  поделитесь  опытом!  Я  ведь
когда-то  тоже  подобным  занимался!  Значит,   ваши   люди   подбросили
информацию агентуре НКВД в Париже и Харбине?
   - Угу, - кивнул сибиряк, - сразу вцепились. Им только дай намек, а уж
факты сами найдут! Чтоб  достовернее  было,  я  из  сводок,  что  к  нам
поступают, выписывал все аварии, пожары - ну всякое такое...
   - Для "группы Фротто", - усмехнулся Пустельга. - Да, все верно, Марк.
Ежов - не Ягода, сразу же начал изменников в Главном Управлении  искать.
Постойте... А Дом на Набережной? Беглецы? Ведь это правда?
   - А вот это - правда, - кивнул Марк. - Для того все и затеяно,  чтобы
туда не совались.
   - А Корф? - Майор вспомнил неуловимого вождя подполья.
   Карабаев пожал плечами:
   - Ни разу не встречал. Не знаю даже, жив ли. Его уже без нас  к  делу
приплели. Вот Лантенак, Фротто,  Кадудаль  -  это  уж  точно  придумали.
Помните, вы мне роман приказали прочесть?
   Пустельге стало стыдно. А он  еще  посмеивался  над  малообразованным
парнем, впервые открывшим книгу Виктора Гюго!
   - Ну, спасибо, Марк, просветили... Только я не понял,  зачем  вы  мне
это рассказали? Хотите завербовать?
   - А чего вас вербовать, товарищ майор? - удивился Карабаев. - Вас уже
без нас завербовали. Разве нет?
   Да, для Сергея дополнительных  уговоров  не  требовалось.  Хватало  и
того, что он узнал за последние полгода. Значит - работать на врага?  Но
ведь он и так - "враг народа". Нет, не правда! Пустельга не враг народа,
он враг Агасфера, Ежова, "малиновых", "лазоревых", враг  Волкова  и  его
"саперов", он враг желтоглазого - и всего, что тот навязывает стране.
   - И какое у меня будет задание, товарищ Марк?
   - А это начальство  определит,  -  спокойно  ответил  Карабаев.  -  В
подполье как в НКВД: дисциплина - первое дело.  Только,  может,  у  вас,
товарищ майор, свои соображения имеются?
   Да, у Сергея были свои соображения.  То,  о  чем  думал  в  последние
недели, что казалось неосуществимым, - узнать, как погибла Вера  Лапина,
как исчез Микаэль Ахилло, что случилось с Юрием Орловским,  с  той,  что
отдала ему Рубин. И он узнает...
   И тут Сергей понял: это не главное.
   - Марк, послушайте, - Карабаев  обернулся,  -  вы  должны  рассказать
своим товарищам... Это  важно...  В  руководстве  СССР  имеется  группа,
которую возглавляет некий Иванов, он же Агасфер.  Этот  Иванов  называет
себя помощником товарища Сталина. То, что он делает, очень опасно...
   - Помощник Сталина. - Марк недоверчиво  покачал  головой.  -  Что  мы
можем сделать?
   - Я, кажется, кое-что придумал, - усмехнулся Пустельга. - Слушайте...
***

   ... Шторы в кабинете были опущены, горела лампа, и трудно  было  даже
определить, день или ночь сейчас на дворе.  По-видимому,  для  тех,  кто
работал здесь, этот вопрос не представлялся важным. В этот день - или  в
эту ночь - огромный кабинет, где мог разместиться целый взвод, пустовал.
Никто не сидел за тяжелым, покрытым зеленым сукном столом,  люстры  были
включены, по углам сгустились уродливые тени.
   Один человек здесь все-таки  присутствовал.  Он  удобно  устроился  в
кресле, поставив лампу на небольшой столик. Там  же  находился  сифон  с
газированной водой, несколько карандашей и  незаконченный  рисунок.  Все
это уже  было  оставлено,  человек  листал  пухлую  папку,  с  интересом
перечитывая  один  лист  за  другим.  Впрочем,  этот  интерес  никак  не
отражался на спокойном, невозмутимом лице:
   Незнакомец умел контролировать свои чувства.
   Открылась  боковая  дверь,  и  в  кабинет  вошел  некто,  совсем   не
походивший на того, кто увлекся бумагами. Этому было едва  за  тридцать,
он носил изящный  штатский  костюм  и  казался  похожим  на  спортсмена.
Вошедший  же  был  немолодым,   лысоватым   и   худосочным   альбиносом,
темно-зеленая форма  с  большими  звездами  в  петлицах  сидела  на  нем
мешковато, словно с чужого плеча.  Альбинос  быстро  подошел  к  креслу,
осторожно взяв со столика незаконченный рисунок.
   - Узнали? - Читавший даже не поднял головы.
   - Ну конечно. Арвид! Кара-Даг! Значит, не забыли. Подарите?
   - Если вас интересует подобная мазня. - Арвид пожал плечами. Вошедший
взял стул  и  присел  рядом  с  молодым  человеком.  Тот  дочитал  лист,
аккуратно вложил его в папку и принялся завязывать тесемки.
   - Ну как? - Василий Ксенофонтович взял папку из рук  своего  молодого
знакомого. - Понравилось?
   Арвид  не  спешил  с  ответом.  Затем,  прикрыв  глаза,   неторопливо
прочитал:

   Пайковые книги читаю,
   Пеньковые речи ловлю.
   И грозное "баюшки-баю"
   Кулацкому баю пою...

   - Так и знал, что понравится! - Василий Ксенофонтович говорил быстро,
словно боясь опоздать. - Я  приказал  сделать  копию  -  специально  для
вас...
   - Я оценил, - кивнул молодой человек. - Сколько ему дали?
   - Не помню. Его уже нет в живых.
   - Загубили, - безо всякого выражения проговорил тот, кто  походил  на
спортсмена. - Идиоты. Лебедевы-Кумачи. Исаковские...
   - А также Бедные, Голодные и прочие Бездомные, - кивнул альбинос. - А
здорово он написал:
   "Хорошо умирает пехота..." -  "...И  поет  хорошо  хор  ночной..."  -
подхватил Арвид. - Ну, отечество!
   - Не критиканствуйте, товарищ майор! - Василий Ксенофонтович  отложил
папку в сторону и  достал  из  кармана  кителя  пачку  "Герцеговины".  -
Избаловали мы вас... Кстати, Арвид, у вас как с памятью?  Имя  свое  еще
помните?
   - Помню. - Вопрос, похоже, ничуть не удивил. - Прикажете забыть?
   -  Увы,  -  вздохнул  Василий  Ксенофонтович,   -   прикажу.   Агента
иностранного отдела майора Ар-вида  больше  не  существует.  Он  осужден
специальной коллегией военного трибунала и расстрелян аккурат две недели
назад...
   Тот,  кого  расстреляли,  на  этот  раз  замолчал  надолго,   наконец
поинтересовался:
   - И все-таки - за что?
   - За многое, за многое! - Альбинос всплеснул руками.  -  Майор  Арвид
был агентом-двойником, вредителем, а заодно покровительствовал некоторым
крайне  сомнительным  личностям,  даже  просил  за  них  у  руководства.
Например, он интересовался судьбой некоего Орловского...
   - Вы что, расстреляли Юру? - На  загорелом  лице  разведчика  впервые
что-то дрогнуло.
   - Забудьте, забудьте! - улыбнулся Василий Ксенофонтович.  -  Не  было
никакого Юры и никакого Аренда. Есть вы - враг народа и беглый  лагерник
Владимир Михайлович Корф. И учтите, ни по каким бумагам,  кроме  как  по
розыскным, вы не проходите, о нашем сотрудничестве  знают,  кроме  меня,
еще двое, включая товарища Сталина. Теперь все ясно?
   - Зачем меня приплели к  "Вандее"?  -  поинтересовался  бывший  майор
Арвид, - Что вы, Володя, это не мы, - усмехнулся Василий  Ксенофонтович.
- Это идиоты из ежовских выдвиженцев.  Но  ведь  вам  это  не  помешало,
правда?
   - Да. Тургул поверил сразу... Было даже неинтересно...
   - Ну, не скромничайте! - Альбинос улыбнулся. - Работа  ваша  признана
отличной,  жаль,  орден  вручать   некому...   Какие   у   вас   имеются
рекомендации?
   Владимир Корф задумался:
   - Ищите  возле  Бертяева.  Уверен  -  его  идея.  Жаль,  ушел  -  как
чувствовал. Ему помогал кто-то очень осведомленный.  Может,  даже  двое:
один - из партийных верхов, второй - из Большого Дома.
   - Учтем, -  кивнул  Василий  Ксенофонтович.  -  Ну  что  ж,  еще  раз
поздравляю, ребус вы решили блестяще.  Итак,  все  в  порядке,  операция
закончена... Кстати, два дня назад видел наш новый СУ-2. Скоро пустят  в
серию.
   - "Накадзима"? - Корф оживился. - Значит, все-таки решились! Удар  на
Западе?
   - Да, -  твердо  ответил  Василий  Ксенофонтович,  -  Германия!  Наша
основная работа - обеспечение операции - "Гроза".
   - Я готов, товарищ комиссар госбезопасности! - Корф подтянулся, глаза
блеснули, как у охотника при виде долгожданной дичи.
   - Не спешите, не спешите, Володя! - Альбинос покачал головой. -  Экий
вы нетерпеливый! Германией займутся другие, ваша цель прежняя - Тускула.
И теперь вам уже не придется ездить в Абердин...
   - Да, теперь это проще, - согласился молодой человек. -  Но,  Василий
Ксенофонтович, объясните! Ведь у нас пакт с Богоразом?
   -  Совершенно  верно!  -  Комиссар  госбезопасности  хмыкнул  и  даже
подмигнул.  -  Пакт  с  Тускулой  -   блестящее   достижение   советской
дипломатии. Теперь барьера нет: наши  люди  смогут  проникать  туда  без
малейших помех! И тогда...
   - И тогда... - безо всякого энтузиазма согласился Корф.  -  Что,  мне
записаться в число эмигрантов?
   - Нет, ни в коем случае! - Василий Ксенофонтович перешел на шепот.  -
Там тоже есть умные головы, могут заподозрить. Вы  должны  попасть  туда
нелегально, как герой антисоветской борьбы! Надеюсь,  Любовь  Леонтьевна
это сможет устроить?
   - Без проблем, - кивнул  молодой  человек,  -  она  мне  уже  не  раз
предлагала.
   - Вот и отлично. Кстати, вы не могли бы закрепить ваши отношения?  Ее
семья весьма уважаема в Свято-Александровске. Вы  же,  так  сказать,  ее
спаситель!
   - У Любы другие планы, - усмехнулся Корф. - Ей  хочется  стать  мадам
президентшей.
   - Ай-яй-яй, - вздохнул альбинос. - Такое честолюбие  в  ее  возрасте!
Ну, это уже детали. Итак, ваша цель - Тускула.  Попасть,  закрепиться  и
действовать!
   Корф задумался, Василий Ксенофонтович  не  торопил,  продолжая  жадно
курить. Покончив с  первой  папиросой,  он  тут  же  полез  в  пачку  за
следующей.
   - Ну что ж, - Корф поднял голову,  -  итак,  агентурная  разведка  на
Тускуле?
   - Нет, - альбинос усмехнулся, - разведка - только начало. Ваша цель -
в другом. В то время как ваши  товарищи  готовят  операцию  "Гроза",  вы
будете работать над тем, чтобы поднять красное знамя  над  Президентским
дворцом Свято-Александровска!
   - Ого! - Молодой человек откинулся на спинку кресла. - Не слишком?
   - Это задание товарища Сталина, - отчеканил Василий Ксенофонтович.  -
Мы взяли Тускулу за руку  и  уже  не  отпустим.  Именно  вам  поручается
основная работа. Методы, способы - это уже  на  месте.  В  общем,  можем
устроить соцсоревнование:
   Кто раньше поднимет красный флаг - наша армия над Берлином или  вы  -
над Тускулой...
   Молодой человек не принял шутки, он вновь замолчал, глядя  куда-то  в
сторону. Наконец кивнул:
   - Ясно. Когда прикажете приступать