аз. Может, сознательные попадутся...
   Верзила угукнул и вышел из мастерской, пятнистый принялся за  бумаги,
выброшенные из ящиков,  а  лейтенант  вместе  с  еще  одним  "малиновым"
широкоплечим парнем с большим шрамом на левой щеке - подошли к девушке.
   - Ну, вот и я, сучка. - Лейтенант положил ручищу на плечо Лу.  -  Ну,
колись, покуда не поздно!
   Удар по лицу - голова девушки дернулась, новый  удар  -  из  разбитой
губы потекла кровь. Лу, не сдержавшись, застонала.
   - А ну, врежь ей,  Павлюк,  -  кивнул  лейтенант.  Парень  со  шрамом
медленно, словно нехотя, поднял руку...
   Дыхание перехватило, раскрытый рот ловил воздух, но легкие, казалось,
отказывались работать. Лу пошатнулась, но упасть ей не дал лейтенант.
   - Стой ровно, блядь! - Здоровенные ручищи прижали девушку к стене.  -
Ну, надумала?
   Наконец-то Лу удалось вдохнуть. Слезы текли по лицу, но страх куда-то
исчез.   Осталась   ненависть...    Животные,    холопы,    взбесившаяся
протоплазма!..
   Вновь удар по лицу, на этот раз со всей силы. Голова заныла от боли.
   - Колись, сука!
   - Scelerat! - Девушка уже не соображала, что говорит по-французски. -
Le cochot!
   - Эге! - От удивления лейтенант даже отступил  на  шаг  назад.  -  Ты
глянь, Павлюк, да она ж шпионка!
   Это была ошибка - очередная.  Лу  попыталась  найти  выход.  Сочинить
что-нибудь правдоподобное? Признаться - и попытаться бежать? Но что.
   Придумать?
   - Ну  все,  сука!  -  От  возбуждения  лейтенант  покраснел,  в  руке
оказалась  папироса,  нервно  щелкала  зажигалка,  но  пламя  никак   не
появлялось. Наконец "малиновый" закурил:
   - Проговорилась-таки! Товарищ капитан, эта блядь не по-нашему чешет!
   - Жидовка, что ли? - откликнулся пятнистый.
   - Не, я жидов за километр чую. Кажись, немка!  Капитан,  продолжавший
рыться в бумагах, неохотно повернул голову:
   - Не увлекайтесь, лейтенант! Вы уже однажды поймали шпиона, помните?
   - Теперь не ошибусь! - прошипел "малиновый". - А вот сейчас проверим!
Держи-ка ее, Павлюк!
   Верзила схватил девушку  за  плечи,  не  давая  двинуться.  Лейтенант
затянулся дымом, хмыкнул и рванул ворот платья.
   - А вот щас!
   Он еще раз затянулся, аккуратно сбил пепел и начал медленно подносить
окурок к шее. Лу закрыла  глаза.  Только  бы  не  закричать...  Не  дать
почувствовать слабость...
   Боль почему-то показалась не такой страшной:
   Может, Лу просто  начала  терять  сознание.  Противно  пахло  горелым
мясом, шея онемела, осталась  лишь  маленькая  точка,  где  пульсировала
боль...
   - Не сдохла? - Лейтенант затоптал окурок сапогом. - Как, Павлюк?
   - Да живее всех живых! - гоготнул тот. - Они, бабы, как  кошки,  хоть
веслом бей!
   - А ну-ка... - Лейтенант прикурил следующую папиросу. - А  сейчас  мы
ей фотку испортим!
   Девушка попыталась рвануться, но лапищи Павлюка держали крепко.  Щеку
пронзила боль, горящая папироса уткнулась в кожу...
   - Кричи, дрянь, кричи! - хрипел энкаведист. - Щас закричишь, блядь!
   Лу молчала. Боль залила  голову,  в  глазах  потемнело,  но  сознание
работало четко. Руки, державшие ее, слегка разжались,  вероятно,  Павлюк
уже не ждал сопротивления...
   Девушка приоткрыла глаза. Покрасневшая от возбуждения рожа лейтенанта
была рядом.  Огромная  туша  наклонилась,  из  пасти  доносилось  легкое
хрипение...
   Лу ударила ногой в пах - так, как учили ее на тренировках. Рывок -  и
она свободна. Лейтенант взвыл, второй удар пришелся по  сонной  артерии,
но девушка промахнулась.
   - Ах, сволочь! - Павлюк бросился к ней, Лу поднырнула под  занесенную
руку, попытавшись добежать до двери. Но сил было мало, ноги отказывались
двигаться, а сзади уже слышалось громкое сопение. Ее ударили в спину,  в
глазах стало черно. Последнее, что успела заметить Лу, это  доски  пола,
мчавшиеся ей навстречу...
   - Жива, гадина!
   Голос донесся откуда-то издалека, и тут же вернулась боль. Лу  лежала
на полу, рот  был  полон  крови,  ныли  ребра,  правая  рука,  казалось,
одеревенела.
   - Поднимите-ка!
   Это был голос пятнистого.  Ее  поставили  на  ноги,  кто-то  несильно
ударил девушку по лицу. Лу открыла глаза.
   - Зырит, товарищ капитан! Не сдохла!
   - Вижу, - отозвался  пятнистый,  -  наручники!  Секунда  -  и  вокруг
запястий защелкнулись стальные браслеты. Лу с трудом повела головой:
   Стрешнев полулежал, облокотившись на подушку,  его  запястья  были  в
наручниках. Похоже, художник потерял сознание. Все  четверо  "малиновых"
были тут: трое стояли рядом, а лейтенант сидел, скорчившись, в сторонке,
время от времени слегка подвывая, - как видно, удар не прошел даром.
   - Машину вызвали? - поинтересовался капитан.
   - Так точно! Майор Ковалев подъедет...
   - Хорошо. Тут будет  засада.  А  эту  -  увозите...  Вавилов  потянул
девушку за плечо, но пятнистый остановил его.
   - Слушай, Баулина, - в голосе "малинового" звенела  ненависть,  -  ты
ударила сотрудника НКВД! Можешь считать, что на "вышку"  заработала,  но
учти, спокойно умереть тебе не дадим.  Лейтенант  тебе,  гадине,  каждый
ноготок плоскогубцами выдерет! Корфа твоего все равно найдем и всех  вас
вместе живьем в топку сунем. Поняла?
   Хотелось ответить, но сил не осталось. Вавилов потащил ее  к  выходу.
"Пропуск, - мелькнуло в голове, - они найдут пропуск! А как же  ребята?"
Лестница,  казалось,  не  имеет  конца,  каждый  шаг  давался  с  болью.
Энкаведист торопил:
   - Шагай, шпионочка! Зря ты лейтенанту врезала, плохо помрешь!  Он  из
твоей шкуры абажур сделает!
   Запястья ныли: наручники сжимали кость, не давая шевельнуться.  Мысли
исчезли. Сейчас ее бросят в  машину  и  увезут  куда-то  в  подвал.  Как
называются такие машины: "Черный грач"? Или "ворон"?
   На улице сразу же стало  холодно:  берет  и  шарф  остались  наверху.
Заныла изуродованная щека. Вавилов тащил девушку к автомобилю, в котором
дремал шофер. "Малиновый" постучал по стеклу:
   - Открывай! Шпионку повезем!
   Шофер зевнул и с интересом поглядел на Лу:
   -  Во  изукрасили!  А  девка  ничего!  Слышь,  Вавилов,  чего   добру
пропадать,  отъедем  в  сторонку...  Не  все  ж  лейтенанту   с   такими
баловаться!
   " Малиновый", открыв дверцу, повернулся к шоферу, собираясь ответить,
и тут совсем рядом что-то негромко хлопнуло - как будто открыли  бутылку
с шампанским...
   - "Малиновый" открыл рот, захрипел и начал сползать  на  асфальт.  На
лице застыло удивление - последнее в его  жизни.  Шофер  уже  вытаскивал
револьвер - но шампанское вновь хлопнуло, и он без звука ткнулся лицом в
стекло...
   - Люба, с вами все в порядке? Вопрос был задан по-французски. Девушка
попыталась ответить, но слова застревали в горле.
   Пришлось ухватиться скованными руками за  дверцу,  чтобы  устоять  на
ногах.
   - Да что с вами? - Знакомый голос спрашивал  уже  по-русски.  Сильная
рука подхватила девушку, в другой руке Володя "Синицын" держал  пистолет
с глушителем. Лу попыталась повернуться, и тут он увидел ее лицо.
   - О Господи! Какие звери...
   Он помог Лу опуститься на сиденье,  быстрым  движением  выкинул  труп
шофера из машины и ткнул ногою тело Вавилова.
   - Кажется, не промазал!  Что  им  было  надо?  -  Они...  они  искали
какого-то Корфа, - выговорила Лу. - Вячеслав Константинович еще там.
   Они вызвали вторую машину...
   - Так...
   Володя задумался.
   - Идти можете, Люба?
   - Руки... - Девушка кивнула на наручники.
   - Ах да! Поднимите их вверх! Выше, пожалуйста... И не двигайтесь!
   Хлопок, удар - и руки Лу вновь стали свободны, пуля разбила сталь.
   - Надо вас отвести...  Но...  Володя  нерешительно  поглядел  наверх.
Девушка поняла.
   - Дайте мне револьвер. Там их только трое...
   - А вы стрелять умеете?  -  По  загорелому  лицу  Синицына  пробежала
усмешка.
   - Не волнуйтесь, не промахнусь. - Ответ был по-французски,  и  Володя
покачал головой:
   - Вы  правы,  провинциалка  из  вас  получалась  плохо.  На  чем  вас
раскрыли, на больнице?
   - Да...
   - Я тоже сначала проверил. Грешным делом, подозревал, особенно  когда
увидел ваш шприц... Значит, говорите, меня искали?
   - Если вы Корф, - нашла в себе силы улыбнуться Лу.
   - Владимир Михайлович, - последовал короткий  вежливый  поклон.  -  К
вашим услугам, Люба...
   - Бенкендорф, - Скрываться уже не  имело  смысла.  "Синицын",  он  же
Корф, подмигнул:
   - С такой симпатией - и  в  Красной  Столице?  Ну  что,  Люба,  пошли
выручать Славку?
   В руке Лу оказался револьвер. Оружие придало силы, девушка  привычным
движением провернула барабан и сунула наган  в  карман  пальто.  Корф  с
улыбкой следил за нею.
   - Только, Володя, там есть один лейтенант...
   - Не беспокойтесь, Люба, пленных брать  не  будем.  Так  что  мы  ему
отстрелим первым делом?
   Они говорили по-французски,  и  девушка  машинально  отметила  четкое
произношение, которое бывает только у тех, кто говорит на языке Расина с
самого детства...
   - Александр Леонтьевич, могу я вас побеспокоить?
   -  Сделайте  одолжение,  Иван  Степанович...  Чиф  сидел  в   кресле,
обложившись  книгами  и  словарями.  В  руках  он   держал   потрепанный
французско-китайский  разговорник,  на  коленях  был  пристроен  большой
географический атлас в черной тисненой обложке. Бен устроился неподалеку
за столом, перед ним стояла пишущая  машинка,  на  которой  руководитель
группы что-то печатал.
   - Александр  Леонтьевич,  когда  я  смогу  воспользоваться  резервным
каналом? Бен оторвался от машинки:
   - Я уже имел честь сообщить вам, милостивый  государь,  что  канал  в
полном вашем распоряжении...
   Бен поморщился - фраза  не  понравилась  ему  самому.  С  "милостивым
государем" вышел явный перебор. Молодой человек вздохнул:
   - Сам настроишь, или мне?
   - Лучше ты. - Чиф вскочил с кресла и положил на стол раскрытый атлас.
Это примерно Здесь.
   Бен присвистнул:
   - До Тибета далековато, Джонни-бой! К тому же твой  китайский...  Чиф
пожал плечами:
   - На уровне "моя-твоя" разберусь... Главное, мне  помогут.  Отец  уже
послал радиограмму...
   Руководитель группы повертел в руках атлас и  вновь  опустил  его  на
стол:
   - Ладно.  Вечерком  займусь.  Ох  уж  мне  эти  точечные  переброски!
Обязательно встретится какая-нибудь скала... Ты хоть скрайбер  возьмешь,
Джонни-бой?
   - Возьму. И гранаты тоже.
   Бен  прошелся  по  комнате,   прищелкивая   пальцами,   затем   резко
повернулся:
   - Слушай! Ну, мое мнение тебя не интересует - ладно!  Но  дядя  Генри
тоже против! Это же... Даже не авантюра,  это  черт  знает  что!  Одному
соваться куда-то в Китай... И ради чего? Какие-то семейные легенды...
   - А Волков? - коротко напомнил Косухин.
   - А что он сообщил? Что где-то севернее Шекар-Гомпа есть нечто,  куда
Агасфер посылал карательные экспедиции? Хоть бы Валюженич помог!
   - Он как раз там, Бен. Уехал полгода назад. Я его найду...
   - Иголка в стоге сена... Ага, кажется, Лу... Наконец-то...
   Внизу хлопнула дверь. Бен удовлетворенно кивнул и потер руками:
   - Самое время ужинать. Что-то она задержалась у нашего больного...
   Девушку уложили на диван. Растерянный Бен держал в руках  аптечку,  а
его приятель осторожно прикладывал к ране тампон с мазью.
   - Осторожно,  Джонни-бой.  -  Бен  взглянул  на  лицо  сестры  и,  не
выдержав, отвернулся. - Господи, что же это!..
   - Красиво, да? - Лу постаралась улыбнуться. - Ну все,  сидеть  мне  в
старых девах... Чиф, там еще на шее...
   - Вижу, Лу. Лежи спокойно... Чем это? Папиросой?
   - Да... Чиф, потом посмотришь, у меня, кажется, ребро сломано...
   - По-моему, ребро цело,  -  сообщил  Косухин.  -  Вдохни,  Лу.  Здесь
болит?
   - Везде болит... Нет, здесь не сильно. Ушиб?
   - Вроде... Бен, нужна срочная госпитализация!
   - Не вздумайте! - Лу встала, прижимая тампон к лицу. - Бог-с ним,  не
возьмут замуж, зато мы, кажется, вышли на настоящее подполье!
   -  Корф...  Корф...  -  негромко  проговорил  Косухин.  -   Да,   это
интересно... Что ты ему рассказала?
   - Я? - удивилась девушка. - Ничего, конечно! Мы лишь  договорились  о
встрече. Он возьмет с собой Стрешнева... Бен, надо подумать,  как  лучше
организовать обратный маршрут. Сегодня пришлось брать  такси,  мне  было
трудно идти...
   - О чем ты! - Брат резко взмахнул рукой. - К черту все!  Эти  папуасы
тебя пытали! Я их... Этих животных... Грязных хамов... А ты,  Джон,  еще
хочешь им помогать! Ублюдки!
   - Бен, что за мелодрама? - Девушка поморщилась: болели  ребра,  ожоги
не давали повернуть голову. - Меня выручил тоже... папуас... К  тому  же
можешь не мстить за меня, я это проделала сама. Почему-то мне  казалось,
что стрелять в живых людей труднее...
   - Это не люди! - вновь вскипел брат. - Это животные! Дикари!
   - Бен, не шуми... - Косухин возился со шприцем, набирая лекарство  из
небольшой ампулы. - Лу, сейчас ты  поспишь,  поговорим  утром...  Будешь
молодцом - не отправим на Тускулу...
   - Ни за что! - улыбнулась девушка - Теперь я здесь террористка  номер
один...
   Свет потушили, и молодые люди перешли в  аппаратную,  где  на  пульте
управления беззвучно светились разноцветные лампы. Бен рухнул в кресло и
обхватил голову руками:
   - Джон... У нее с лицом... Как ты думаешь, можно сделать пластическую
операцию?
   Чиф, присев рядом, легко коснулся плеча приятеля:
   - Это может и не понадобиться. В крайнем случае,  останется  шрам.  А
вот психика...  Сейчас  она  возбуждена,  а  к  утру  нервы  отпустят...
Наверно, мне пока нельзя уезжать...
   - Надо поговорить с Казим-беком, -  решил  Бен.  -  Я  бы  немедленно
отправил Лу, но она права: нам нужна связь с Корфом. Черт, теперь мы все
засветились! Как по-твоему, что решит Казим-бек?
   - Отзовет группу, - пожал плечами Косухин. - Он ведь считает,  что  с
Тернемом мы разобрались, а с Бертяевым могут контактировать и другие. Вы
с Лу передадите связи - и домой...
   - Ну уж нет! Попрошусь по Каналу А, в Париж! Родственников повидаю. У
меня там вроде как дядя... Хочешь в Париж, Чиф?
   - Не знаю. - Косухин думал совсем о другом. - Мы еще не все  сделали,
Бен. Где-то имеется аппарат "Пространственного Луча" - тот, что мы так и
не нашли. Если он не у Тернема, значит, надо искать в другом месте...
   Бен нажал клавишу.  Большой  экран  вспыхнул,  высветив  карту  мира.
Пальцы пробежались по пульту - карта увеличилась, за пределы экрана ушли
Америка и Австралия, Европа... Теперь  там  оставалась  лишь  Азия,  Бен
вновь нажал клавишу, и на экране  высветилась  карта  горной  местности,
пересеченной узкими извилистыми реками.
   - Вот твой район, Чиф. Интересно, что там сейчас?
   - Зима, наверно. Средненоябрьская - плюс один.
   - Я не об этом.
   - Не об этом?..
   Чиф всмотрелся в карту, нажатием клавиши чуть увеличив изображение:
   - Да, далековато... А проблемы все те же... Только все в открытую...
   - Война? - негромко отозвался Бен.
   - Да. Война...
   Пещера была вырублена в мягкой скале. Вход не закрывался, и с  порога
было видно черное, усеянное огромными  звездами,  зимнее  небо.  В  углу
неярко  светила  керосиновая  лампа,  позволявшая  разглядеть   нехитрое
убранство подземного жилища. Стол, два кресла, радиоприемник,  небольшая
железная печка...
   На столе стояла бутылка голландского джина, глиняные рюмки и миска  с
красным  перцем.  Тут  же  была  пепельница,  заваленная   окурками,   и
полупустая пачка "Честерфильда".
   Чиф сидел в одном из кресел. Второе пустовало:
   Хозяин стоял возле входа,  глядя  куда-то  в  черное  звездное  небо.
Негромко звучали отрывистые короткие слова: человек читал стихи.
   Чиф  понимал  далеко  не  все.  В  Сент-Алексе  он  два  года  изучал
китайский, но  этого,  конечно,  было  недостаточно,  тем  более  что  в
университете преподавали нанкинский диалект, а  тот,  кто  читал  стихи,
разговаривал на совершенно  непохожем  -  хунаньском.  Поэтому  Чиф  мог
понять лишь, что в стихах говорится о горе Кунлунь, которая ушла к небу,
подальше от людской  суеты,  о  рое  нефритовых  драконов,  о  сметенных
весенним  половодьем  черепахах...  Чиф  пытался  вслушаться,  но  смысл
ускользал...
   - Что-нибудь поняли, товарищ Хо? - Человек подошел  поближе.  Он  был
высок, широкоплеч  и  слегка  сутул.  Немолодое  смуглое  лицо  казалось
бесстрастным, но темные глаза светились дружелюбием.  Одет  человек  был
просто - в старую ватную куртку - "даньи"; такие  носили  в  этих  краях
крестьяне. Чиф был одет так же, только его даньи перетягивал  ремень,  с
которого свисала кобура револьвера. Впрочем,  он  уже  не  был  Чифом  -
Косухин превратился в Хо Сушина, или просто "товарища Хо".
   -  Не  расстраивайтесь,  товарищ  Хо,  -  человек  в  даньи   закурил
"Честерфильд" и присел в кресло. - Эти стихи, к  сожалению,  трудны  для
понимания даже китайцев.  Я  написал  их  в  старой  традиции  -  в  так
называемом жанре "цы", на мотив стихотворения "Няньнуцзяо"... Сейчас так
писать уже нельзя,  но  я,  к  сожалению,  человек  старого  воспитания.
Товарищ Лу Синь недаром провозгласил революцию в  литературе.  Он  прав:
писать  надо  просто,  чтобы  стихи  понимал  народ.   Мы   -   странное
государство, товарищ Хо. Странное - и старое. У нас революция начинается
прежде всего в литературе, аграрный вопрос решается во  вторую  очередь.
Товарищу Сталину этого, наверное, не понять...
   Человек в даньи негромко рассмеялся. Похоже, мысль  о  Великом  Вожде
Всех Времен и Народов его позабавила.
   - Эти стихи, товарищ Хо, я написал после нашей первой встречи.  Ночью
не спалось, хотелось написать о вашей планете, о людях с Небес,  которые
надеются  построить  социализм  среди  звезд...  Но  написал  я  о  горе
Кунлунь...
   Снова послышался смех. Любитель старинной поэзии плеснул в рюмки джин
и пододвинул миску ближе к гостю.
   - Вы едите красный перец,  товарищ  Хо?  Каждый  революционер  должен
обязательно есть красный перец! Смотрите, надо класть его не на язык,  а
ближе к гортани - и глотать...
   Чиф попробовал - ему показалось, что в рот попала горячая  головешка.
Растерявшись, он глотнул джина - и закашлялся. Пить  Косухин  так  и  не
научился.
   - Привыкайте, товарищ Хо... Я думал, почему написал не  о  вас,  а  о
горе Кунлунь? Наверно, потому, что Кунлунь -  символ  всего  великого  в
нашем мире. А наша встреча, товарищ Хо, - великая встреча...  Сталин  не
понял... На смуглом лице мелькнула улыбка.
   - И не поймет... А ведь первая встреча Земли и  Неба  -  это  великий
поворот, и не так важно, что вас на Тускуле немного. Вы  есть,  и  среди
вас имеются те, кто  борется  за  социализм...  Вы  обратились  к  нашей
партии, и наш долг помочь... Не потому, что  мы  ждем  от  вас  ответной
помощи, нет!.. Революция на Земле и революция на Небе - не это ли начало
перемены мира?..
   Человек в даньи помолчал, затем покачал головой:
   - Интересно, а как вы решаете аграрный  вопрос?  Коллективизацию  уже
провели?
   Это была шутка, но Косухин попытался ответить:
   - Мы смотрим на учение Маркса иначе, чем большевики в России. Для нас
главное не цитаты и не конкретные советы, ведь  Маркс  писал  много  лет
назад! Главное - его основная идея: общество без частной собственности и
эксплуатации...
   По-китайски выходило плохо, но человек в даньи, похоже, понял:
   - Да, товарищ Хо, такой смелости с классиками мы себе  позволить  еще
не можем. Вы -  люди  Неба,  вы  смотрите  издалека.  У  нас  еще  любят
цитаты... Товарищ Сталин уверен, что понимает все, в том числе  проблемы
революции в нашей стране... Он хочет, чтобы мы строили его социализм - с
лагерями и продразверсткой. Я давно хотел написать  об  этом  -  не  для
того, чтобы издать собственное  собрание  сочинений...  Нашей  революции
нужна программа своя, а не выдумки Коминтерна. Нам не нужна их диктатура
- нам нужна социалистическая, новая демократия...
   Он прошелся по пещере, затем вернулся к столу, бросил окурок и тут же
закурил новую сигарету.
   - Впроч