ив название  передовой  "Навстречу  славному  юбилею",  и
спрятал газету в карман пальто. Интересно, как бы смотрелся  в  "Правде"
репортаж об их  первой  забастовке?  Наверно,  что-нибудь  вроде:  "Бунт
буржуйских сынков" это в лучшем случае. Здесь, в бывшей России,  которая
теперь  называлась  непроизносимым  именем  "СССР",  шутить  не  любили.
Молодежь была дисциплинированной, выступала  на  собраниях,  заявляла  в
НКВД на своих родителей и учила немецкий - язык  вероятного  противника.
Первое время Чиф боялся, что будет испытывать к этим людям ненависть.  К
счастью, этого не случилось. Ненависти не было, но не было и сочувствия.
Эти люди не казались несчастными, напротив. Они были серьезны, деловиты,
идейно  выдержаны  и  преданы  идеям  Ленина-Сталина.   Родина   предков
оставалась чужой. Чиф ругал себя за это, заставлял вспоминать, что здесь
есть тысячи и тысячи других, ради которых  он  и  прибыл  сюда,  но  это
помогало мало. Даже тот,  с  которым  он  совсем  недавно  разговаривал,
показался Чифу странным. Вначале этот человек почему-то испугался,  хотя
постарался не подать виду, затем, кажется, поверил, заинтересовался - но
так и не задал ни одного вопроса. Почему? По сути, это была не беседа, а
монолог, и только в самом конце тот, к которому Чиф пришел,  написал  на
бумажке номер телефона и время, когда следовало позвонить.  И  это  было
еще  не  худшим  вариантом.  Может,  этот   человек   боялся,   что   их
подслушивают? Это казалось диким. Сколько же требовалось средств и  сил,
чтобы организовать прослушивание частных квартир! И зачем? Если бы здесь
действительно были заговорщики, они бы давно выступили  и  свергли  этот
режим. Чиф вспомнил уроки политологии  в  старших  классах,  рассуждения
учителя о сущности тоталитарного государства и невольно поежился.  Тогда
это казалось сказкой, скучной и нереальной... Три  основные  группировки
руководства, бюрократическая пирамида,  постоянная  сменяемость  кадров,
система, державшая в напряжении эти самые кадры... На экзамене никому не
хотелось  отвечать  на  подобный  билет.  Чифу,  к   счастью,   попалась
политическая  система  европейских  парламентских  республик,  что  было
просто,  понятно,  и,  в  общем,  симпатично.  Увы,  теперь  приходилось
вспоминать все читанное и слышанное.  Итак,  три  группировки  власти...
Прежде  всего,  партийная  бюрократия,  ослабленная   последней   волной
репрессий. Затем  военные:  их  позиции  тоже  ослабели  после  процесса
Тухачевского. И наконец, система, державшая всю пирамиду в напряжении, -
НКВД, НКГБ и прочие  карательные  органы...  Машина  простая,  мощная  и
самовоспроизводящаяся... И - люди. Как сказал здешний лидер - "винтики и
колесики" этой машины. Те самые люди, к которым Чиф  и  его  товарищи  и
прибыли. Прибыли, хотя никто их не приглашал, не ждал и едва ли  был  им
рад...
   Дойдя до улицы Горького, Чиф прошел пару кварталов, пробираясь сквозь
шумную толпу, и нырнул в метро. Метро - это единственное, что  нравилось
ему в Столице. В Сент-Алексе такого не было. Метро там просто ни к чему:
   Весь город можно пройти за полчаса, почти у каждого был велосипед или
мотоцикл, а в последние годы завод, которым  руководил  Железный  Генри,
исправно  снабжал  всех  желающих  электромобилями.  Но  Чиф  все  равно
испытывал  что-то  похожее  на  зависть,  попадая  на  движущуюся  ленту
эскалатора. Метро производило впечатление. Смущали лишь  нелепые  статуи
на станциях - темные, жуткие, похожие на первобытных идолов. Впрочем,  у
обитателей Столицы, похоже, свои представления об эстетике...
   Выйдя на  конечной  станции,  Чиф  нерешительно  взглянул  в  сторону
остановившегося поблизости трамвая,  но  так  и  не  решился  нырнуть  в
людской круговорот. Толпа его немного пугала. Дома, там, где  он  вырос,
люди почти никогда не  собирались  беспорядочной  кучей,  разве  что  на
стадионе, после очередного футбольного или бейсбольного матча.  К  толпе
следовало привыкнуть, но Чиф решил поддаться слабости и пройтись пешком,
тем более, что времени было достаточно.
   Он еще раз взглянул на часы, прикидывая, за сколько он  доберется,  и
тут же заметил, как один из прохожих бросил недоуменный  взгляд  сначала
на его часы, а потом на него самого. Чиф мысленно выругал себя: здесь, в
Столице, таких часов не носили. Давно надо было купить местные,  но  Чиф
никак  не  мог  привыкнуть   к   нелепому   допотопному   циферблату   и
необходимости каждое утро заводить странный тикающий механизм. Его  часы
- новенькие, с миниатюрной электрической  батарейкой  -  были  из  самой
последней серии, которую  начал  выпускать  завод  в  Сент-Алексе.  Часы
подарил отец - как раз перед  тем  как  Чиф  написал  заявление  на  имя
Президента Сэма с просьбой зачислить  его  в  группу  "Пространственного
луча"...
   Итак, он пошел пешком, пройдя мимо  трамвайной  остановки  и  обогнув
огромный новый стадион. Стадион был не плох, удивляло лишь  то,  что  он
принадлежал местной  полиции.  Впрочем,  к  подобным  странностям  своей
исторической родины уже следовало привыкнуть...
   Дорога вела сквозь небольшой парк, вдоль пустынных в этот час улочек,
где жили рабочие с окрестных заводов, мимо  самих  заводов  -  огромных,
грязных,  с   безобразными   кирпичными   трубами   -   мимо   брошенных
краснокирпичных церквей со сбитыми крестами. Пейзаж был унылый, а  серое
небо и срывавшийся  то  и  дело  дождь  еще  более  усугубляли  гнетущее
впечатление.  Наверно,  летом  здесь  будет  веселее,  но  лето   должно
наступить так не скоро!
   Впереди был огромный пустырь,  за  которым  тянулся  старый,  местами
разрушенный кирпичный забор. За ним когда-то находилась фабрика, но  уже
несколько  лет,  как  станки  были  вывезены,   деревянные   перегородки
разобраны,  и  от  прежнего  остались  лишь  холодные  мертвые  корпуса,
постепенно разбираемые на кирпич. Место глухое, вечерами сюда  слеталось
окрестное  хулиганье,  но  днем  лишь  вороны  оживляли  мертвую  тишину
брошенного фабричного городка.
   Чиф прошелся вдоль забора, оглянулся и уже собрался  было  нырнуть  в
небольшой пролом, как внезапно услышал негромкие  быстрые  шаги.  Кто-то
шел вдоль забора с противоположной стороны - высокий, в старом пальто  и
надвинутой на глаза кепке.
   Секунда - и Чиф был уже за  кирпичной  стеной.  Следовало  подождать.
Шаги приблизились, затем на мгновение стихли, и вот в проломе  показался
молодой человек, рассеяно поглядывающий по сторонам,  словно  в  надежде
увидеть за старым забором нечто небывалое.  Чиф  чуть  слышно  вздохнул,
парень дернулся, рука его нырнула в карман.
   - Я думал, ты уже  дома,  -  Чиф  произнес  это  по-английски,  вновь
запоздало выругав себя за опасную привычку.
   - А, ты, Чиф? - парень усмехнулся, вынул руку из кармана  и  взглянул
на часы - точно такие же, на батарейках, с табло вместо циферблата.
   - Привет, Бен!
   Тот, кого так назвали, вновь усмехнулся и покачал головой:
   - Чуть не влип!
   - А что случилось?
   - Потом... Я проголодался.
   Разговор шел по-английски. Бен, которого родители звали  Сашей,  тоже
не мог избавиться от школьной привычки. Говорил он  немного  странно,  с
грассирующим французским "р", зато  с  накрепко  заученным  американским
акцентом. Чиф неодобрительно взглянул на приятеля:
   - Бен, мы этак влипнем. Надо переходить на русский.
   - Ага. О великий, могучий, свободный... Как там дальше?
   Последнюю фразу Бен произнес на языке предков, почему-то  напирая  на
букву "о". Чиф вздохнул:
   - Я серьезно. К тому же, если ты  решил  изображать  мастерового,  то
тебе надо бриться лезвиями местного производства.
   Бен провел рукой по гладко выбритой щеке и подмигнул:
   - Советский пролетарий должен быть слегка выбрит и  до  синевы  пьян.
Только, Чиф, слово "мастеровой" здесь  не  употребляют.  Сейчас  говорят
"рабочий".
   - Да знаю, знаю...
   Они не торопясь шли по еле заметной тропке, которая вела к одному  из
бывших  фабричных  корпусов.  Пару  раз  Чиф   оглядывался   назад,   но
предосторожность была излишней: вокруг было совершенно пусто.
   - Ладно, Бен, что у тебя стряслось?
   - Что?
   Бен нерешительно почесал кончик длинного породистого носа:
   - В общем, сам виноват. Решил провести опыт над здешними аборигенами.
Опыт? Ты что, с ума сошел?
   - Да так, затмение... Я был на вокзале, присматривался к публике...
   - На каком вокзале?
   - На Петербургском...
   - Бен! - Чиф даже остановился. - Ты что, забыл?
   - Шучу, шучу... На  Ленинградском...  Да  я  все  помню,  Чиф!  Улица
Горького,   переулок    Безбожный,    Краснопресненская    набережная...
Антихристов язык...
   - Бен, давай договоримся... - Чиф  помолчал,  подбирая  слова,  -  мы
здесь не в нашем "Фриско-клабе". Когда ты писал заявление в  группу,  то
знал, куда отправляешься и что тебя ждет. И говори по-русски. Даже дома,
у нас...
   - Так точно, Чиф, - Бен покорно вздохнул и даже попытался  встать  по
стойке смирно. - Разрешите доложить, товарищ командир группы?
   Теперь его русский звучал вполне нормально, с легким "аканьем", как и
принято говорить в Столице.
   - Не выламывайся. Пошли, расскажешь по дороге...
   Они продолжили путь. Теперь  Бен  говорил  уже  совсем  другим  тоном
коротко, по деловому, почти без эмоций:
   - Я был на Ленинградском вокзале. Присматривался к публике  и  заодно
проверял маскировку. Все шло нормально. У входа заметил пару "топтунов".
Ну, знаешь, которые в штатском, высматривают приезжих. Особенно  тех,  у
которых в паспорте, как здесь говорят, "минус"  и  они  не  имеют  права
приезжать в Столицу...
   - Знаю. И что, к тебе прицепились? Бритва подвела?
   -  Нет,  Чиф.  Такое  только  ты  можешь  заметить.  Никто  меня   не
заподозрил. Тогда я начал делать вид, что пытаюсь спрятаться от патруля.
Зашел за колонну, изобразил перепуганного. Думал, клюнет или нет...
   - Значит клюнуло. Эх, Бен! Психолог, язви тебя!
   - Клюнуло, - покорно согласился Бен, - сразу - двое ко мне. Ну,  нашу
"липу" показывать не хотелось, я и дал деру. Заодно проверил, как  здесь
бегают.  Поймали  бы,  конечно,  если  б  заранее  все  окрестности   не
облазил... Вот, в общем и все. Каюсь, меа кульпа...
   Чиф с минуту молчал. Они уже стояли возле сорванной  с  петель  двери
одного из брошенных корпусов. За дверью  ничего  не  было,  кроме  сырой
темноты,  в  которой  угадывались  лежавшие  на  земле  рухнувшие  балки
перекрытия и старые, покрытые мхом кирпичи.
   - В общем, так, Бен. Чтоб это было в последний  раз.  Иначе  сниму  с
задания и отправлю домой. Это ясно?
   - Да ясно. Леший попутал!
   Тон Бена дышал неподдельной искренностью и раскаяньем, но Чиф слишком
хорошо знал своего приятеля.
   - Бен, я не шучу!
   - Я тоже, Чиф. Только их секретную службу мы тоже должны изучить.
   - Но не таким образом. В общем, ты меня понял. Все, пошли,  а  то  Лу
будет волноваться...
   - Ты только ей не говори, - в голосе Бена прозвучало  нечто,  похожее
на испуг. Чиф усмехнулся:
   - Ладно, не скажу. А надо бы - чтоб за уши оттаскала.
   Бен протестующе замотал головой,  но  его  приятель  лишь  хмыкнул  и
достал  из  внутреннего  кармана  небольшой  бумажник,  а  из   него   -
миниатюрный кожаный кошелечек. Секунда - и в руке Чифа блеснул маленький
серебристый жетон с фирменным знаком Столичного метрополитена.
   - Бен, оглянись на всякий случай.
   - Чисто, - сообщил тот, поглядев по сторонам.
   - Ну ладно...
   Чиф аккуратно приложил серебристый жетон к  небольшому  углублению  в
стене. Послышалось еле слышное жужжание. Темный провал прохода  внезапно
стал светлее, в воздухе поплыла белесая рябь, еще секунда  -  и  дверной
проем засветился  ярким  молочным  светом.  Жужжание  усилилось,  словно
где-то рядом заработал сильный генератор.
   - Пропуск у тебя?
   - Обижаете, товарищ командир.
   Чиф кивнул, шагнув прямо в молочное марево. Миг  -  и  его  невысокая
фигура пропала, растворившись в ярком свете. Бен  еще  раз  оглянулся  и
шагнул следом.
   Теперь светящаяся дверь осталась за спиной. А прямо  перед  ними  был
уже не  заброшенный  цех,  а  лестничная  площадка  подъезда.  Там,  где
светился  проход,  должна  была  находиться  входная  дверь.  Чиф  вновь
приложил серебристый жетон  к  стене,  свет  дрогнул  и  начал  медленно
гаснуть. Через минуту на  его  месте  возникла  обыкновенная  деревянная
дверь. Странно, но если бы кто-нибудь остался  с  обратной  стороны,  то
смог бы разглядеть лишь черный провал, ведущий в  заброшенный  фабричный
корпус...
   Подъезд был небольшим, уютным, у  входа  лежал  аккуратный  новенький
коврик, рядом стоял большой фикус. Неярко горело электричество.
   Бен подошел к фикусу и притронулся пальцем к земле.
   - Ага, Лу полила, - удовлетворенно сообщил он. - А  то  жалко,  засох
бы.
   - Между прочим, мог бы и сам полить, - Чиф расстегнул пальто  и  снял
шляпу, в подъезде было тепло. - Скоро придется тебе самому  хозяйничать,
так что учись.
   - То есть, как это - самому?
   - Потом...
   Они поднялись на второй этаж, и Чиф легко толкнул одну из дверей.  Та
тут же поддалась. Из прихожей послышалась громкая музыка  -  в  квартире
играло радио.
   - Лу! Мы пришли! - Бен  сообщил  об  этом  во  весь  голос,  очевидно
надеясь перекричать хор Александрова, исполнявший "Марш буденновцев".
   - Ботинки снимайте! -  приглушенно  донеслось  откуда-то  со  стороны
кухни. Я полы вымыла!
   - Земля предков  творит  чудеса:  Лу  вымыла  полы!  -  Бен  принялся
послушно снимать с ног грязную обувь. Чиф последовал  его  примеру.  Хор
Александрова допел последний куплет, на секунду воцарилась тишина, затем
послышался перезвон курантов.
   - Точность - вежливость королей, - пробурчал Бен, взглянув на часы. А
вообще-то, Спасская башня чуть спешит. Тебе не кажется?
   Чиф не успел ответить - в коридоре появилась та, что спасла от гибели
фикус и навела чистоту. Девушка лет двадцати, худая, высокая - под стать
Бену. Ее светлые волосы были коротко подстрижены, а чуть длинноватый нос
наглядно  свидетельствовал,  что  ее  сходство  с  Беном  -  отнюдь   не
случайность. Люба, окрещенная еще  в  подготовительном  классе  новым  и
достаточно  нелепым  именем,  была  младшей  сестрой  любителя   ставить
психологические эксперименты.
   - Между прочим, не надейтесь, что так будет  продолжаться  и  дальше.
Полы будем мыть по очереди. И кстати, готовить тоже. Бен, завтра очередь
твоя!
   - Я вам наготовлю, - без всякого энтузиазма пообещал брат, за что тут
же заработал щелчок по лбу.
   - Между прочим,  я  не  обязана  торчать  здесь  и  обслуживать  двух
здоровенных лбов! Чиф, я сегодня собиралась в Третьяковку...
   - Место женщины - на кухне! - попытался продолжить Бен, но,  спасаясь
от удара веником, предпочел скрыться за ближайшей дверью, ведущей в одну
из комнат.
   - Чиф! И ты молчишь!
   - Что? Извини, Лу, я кажется пропустил самое интересное.  О  чем  это
вы?
   То ли Чиф в самом деле задумался и пропустил столь важную  дискуссию,
то ли  просто  последовал  примеру  мудрых  руководителей,  не  желающих
вмешиваться в мелкие свары подчиненных. Лу возмущенно пожала  плечами  и
повернулась, чтобы с достоинством покинуть коридор.
   - Постой, Лу. Почему - в Третьяковку?
   Вопрос явно свидетельствовал, что Чиф пропустил мимо ушей  далеко  не
весь разговор. Лу немного замялась.
   - Ну мы же с тобой говорили. Там должен работать  один  человек...  И
кроме того, хотелось посмотреть. Мама с детства рассказывала...
   - У тебя не готова легенда...  -  Чиф  аккуратно  повесил  пальто  на
вешалку, пристроил туда же  шляпу  и  принялся  неторопливо  расчесывать
короткие жесткие волосы, пытаясь придать им какое-то подобие прически.
   - Я уже все продумала. Буду учительницей младших  классов.  Из  Тулы.
Приехала на курсы повышения квалификации...
   - А что, такие курсы имеются? Лу, не торопись. Хватит с меня и твоего
брата.
   - А что - я? - из двери высунулась физиономия Бена. - Как что - так я
виноват! А вот ты, Лу, меньше всего похожа на учительницу!
   - Исчезни, - пригрозила сестра и Бен послушно исчез. - Не будут же  у
меня спрашивать документы прямо в Третьяковке!
   Чиф лишь пожал плечами. Документы были слабым местом группы. Паспорт,
что лежал у него в кармане, явно оставлял желать лучшего.
   - Ладно, Лу, поговорим  после.  Возможно,  тебе  вообще  не  придется
покуда выходить.
   Девушка хотела вновь  возмутиться,  но  что-то  в  тоне  руководителя
группы заставило сдержаться.
   За обедом говорил Бен, пересказывая виденное на улицах Столицы. То  и
дело он невольно переходил на английский, но каждый  раз  спохватывался,
ронял: "пардон, пардон", и вновь возвращался к столь  мало  ценимому  им
"великому  и  могучему".  Лу  время  от  времени  вставляла  язвительные
замечания, Чиф же упорно молчал, думая, похоже, о чем-то своем.  Наконец
Лу это заметила.
   - Джон, что случилось?
   - Ничего... - Чиф секунду помолчал, собираясь с мыслями, -  пока  что
ничего... В общем, я поговорил с тем человеком...
   - Ну? - поторопил его Бен. - Легенда сработала?
   - Нет, не сработала... Я сыграл в открытую...
   - Чиф, ты что? - не выдержала Лу. - Ведь это...
   - Знаю... Но понимаете, ребята... Было так: я узнал, что сегодня днем
он будет дома, потому что вечером собирается уезжать  куда-то  на  Урал.
Случай редкий: в квартире кроме него никого не должно быть:  жена  -  на
работе, а дети,  естественно,  -  в  школе.  Я  позвонил  -  он  открыл,
пригласил войти - и тут...
   Чиф замолчал, подбирая слова.
   - В общем, он испугался. Я вначале  не  сообразил  почему,  но  затем
понял: он меня попросту узнал.
   - То есть, как это - узнал? - недоуменно поинтересовался Бен.  -  Как
это он мог тебя узнать?
   - Я, кажется, поняла, - улыбнулась Лу, - он ведь знал твоего отца!  А
ты же точный портрет дяди Генри.
   - Похоже, - невесело усмехнулся в ответ Чиф. - И вся наша конспирация
полетела к черту. Правда я не понял, что его испугало...
   - Может, Железный Генри здесь считается - как это? - врагом трудового
народа? - предположил Бен. - Ведь он не просто так оказался у нас.
   Чиф покачал головой:
   - Я тоже так подумал. Но потом... В общем, он  старался  не  показать
виду, пригласил меня в комнату... и тут же назвал по фамилии... Пришлось
выложить все сразу.
   - И... и что? - вновь заторопил приятеля Бен.
   - Он ничего не ответил. Но  затем  написал  на  листке  бумаги  номер
телефона и время. Сегодня в шесть я  должен  позвонить  -  похоже,  меня
будут ждать.
   - Но... Это здорово, Чиф! - оживилась Лу. - Именно то, что мы хотели!
- То есть, как это - ждать? - прервал ее брат.  -  Кто?  Джон,  ты  что,
пойдешь? А вдруг это ловушка?
   Чиф пожал плечами:
   - Выбора нет. В общем, не исключено, что я сюда не  вернусь.  В  этом
случае план меняется.  Мою  работу  продолжит  Бен,  а  ты,  Лу,  будешь
отвечать за установку.
   За столом повисло молчание. Затем Бен щелкнул пальцами:
   - Раз такой  расклад,  сходим  вместе.  Я  возьму  кое-что  из  наших
маленьких сюрпризов и, случись чего, устрою фейерверк.
   - Не устроишь...
   - Почему? - удивился Бен. - У здешних опричников до  сих  пор  наганы
каменный век! Почему это я не устрою?
   - Потому что ты останешься  здесь.  И  хватит  об  этом.  Обязанности
руководителя группы ты знаешь не хуже меня, если что - справишься...
   Разговор оборвался, и обед был закончен в полном молчании.
   После обеда Бен заявил, что голые  стены  комнаты  действуют  ему  на
нервы и, притащив свернутый в трубку большой  цветной  плакат,  принялся
укреплять его рядом  с  дверью.  На  плакате  был  изображен  джентльмен
средних  лет  с  серьезным  неулыбчивым  лицом,   украшенным   небольшой
бородкой. На джентльмене был  светлый  костюм,  причем  пиджак  оказался
весьма демократично расстегнут, а галстук - слегка  сдвинут  в  сторону.
Общее впечатление довершали небол