ей к нему являлся, тудыть его! Интересно,  на
что он намекает?
   - А он прямо говорит, - усмехнулся Ахилло, -  царь  преисподней,  его
посланцы, ночь Брахмы...
   - И я о том! Во фрукт!  Стой,  капитан,  чего  это?  Он  замер,  и  в
наступившей тишине Михаил услыхал далекое гудение мотора.
   - Самолет! -  прошептал  майор.  -  Большой  вроде...  Чего  ему  тут
делать?
   - Мало ли... - пожал плечами Ахилло.
   - Нет, погоди!
   Ерофеев накинул куртку и вышел наружу. Михаил  немного  удивился,  но
последовал за ним.
   Вокруг стояла тьма,  клубился  редкий  туман,  и  гудение  невидимого
самолета доносилось еле слышно. Но вот оно стало громче  -  машина  явно
приближалась к плато.
   - Кружит, понял? - зашептал Ерофеев. - Какого черта ему здесь надо?
   Отвечать было нечего. Михаилу тоже показалось  это  странным,  но,  в
конце концов, в Крыму полно воинских частей, да и  транспортная  авиация
летала часто. Но беспокойство уже проснулось. Михаил боялся  совпадений.
Их группа оказалась здесь, выполняя секретное поручение, и в ту же  ночь
над Демерджи кружит чей-то самолет...
   - А ну-ка погоди! - Ерофеев быстро прошел вперед -  туда,  где  туман
был немного реже. Здесь гудение мотора слышалось  явственнее,  и  Ахилло
понял, что где-то рядом кружит тяжелая транспортная  машина  или  мощный
бомбардировщик. Внезапно гудение стало тише и глуше - самолет уходил.
   - Вот! Гляди! Так и знал, мать его! - Ерофеев показал  рукой  куда-то
вверх. Михаил взглянул туда и успел заметить легкую  тень,  скользнувшую
над ними.
   - Понял, капитан? Понял?
   - Планер! - догадался Ахилло. - Вот черт!
   - Ага! - Майор лихорадочно оглядывался, но в темном низком небе  было
пусто. - Где-то рядом, зараза! Кажись, за той скалой! Ну чего, смекаешь?
   - Пока еще нет. Может, учения или спортсмены. Но посмотреть надо.
   - Точно. - Ерофеев немного успокоился. -  Может,  и  вправду  учения.
Только не нравится мне это, капитан! Вот чего: спим по очереди, и стволы
держим наготове. Пошли, я первый дежурю.
   Ахилло не возражал. Предосторожность не казалась  излишней.  Он  даже
подумал, что стоило уйти из хижины  и  поставить  палатку  где-нибудь  в
стороне. Впрочем, ночь прошла спокойно. Ни Михаил, ни майор,  дежурившие
по два часа, не слыхали ничего подозрительного.
   Утром,  наскоро  перекусив,  решили   осмотреться.   Оружие   держали
наготове, но на Яйле стояла полная, ничем не нарушаемая  тишина.  Вокруг
не было ни души, и увиденное ночью казалось чем-то нереальным.
   За высокой известняковой скалой ничего найти  не  удалось,  но  майор
решил продолжить поиски. Он еще раз  осмотрелся,  подумал  и  указал  на
север, где высился еще один скалистый холм...
   Планер нашли часа через два. Он стоял за небольшой  рощицей,  надежно
укрытый срубленными ветвями. В кабине было  пусто.  На  фюзеляже  черной
краской  нанесен  помер,  крылья   отмечены   привычными   пятиконечными
звездами.
   - Наш, - констатировал  Ерофеев,  внимательно  осмотревший  небесного
пришельца, - человек на пять-шесть, десантный. Может, и вправду  маневры
устроили в честь юбилея, а, капитан?
   Ахилло, осмотревший все вокруг, показал Ерофееву два свежих окурка.
   - "Казбек", - констатировал тот. - Ну че, похоже, летуны заблудились.
Или так и задумано? Ты чего, гражданин Гонжабов?
   Заключенный и вправду вел себя странно. Он подошел к  кабине,  поднял
руки ладонями вперед и застыл, словно прислушиваясь к чему-то.
   - Гонжабов? Да отвечай же! Учуял чего?
   - Они издалека, - бхот опустил руки, - их пятеро.
   - Телепат, твою! - усмехнулся Ерофеев. - Ясно, что  не  рота.  Ладно,
погляжу еще.
   Он повозился в кабине, выбрался наружу и сплюнул:
   - Оружие у них. Винтари или даже пулеметы, масло свежее. Черт, может,
и вправду надо было роту с собой брать! Ну чего, пошли дальше, капитан?
   Ахилло не возражал, хотя беспокойство,  возникшее  ночью,  стало  еще
сильнее. Вооруженная группа высадилась на  Демерджи  -  зачем?  Наверно,
затем, что в это время на Яйле пусто и планер найдут не скоро.
   - Позвоним  с  первого  же  телефона,  -  рассудил  Ерофеев.  -  Все,
спускаемся! И так время  потеряли.  Идти  тихо,  смотреть  по  сторонам.
Капитан, ствол держи наготове. Айда!
   Спуск прошел спокойно. Дорога серпантином шла в долину,  вокруг  была
лишь  сухая  желтая  трава  и  обросшие  мхом  валуны,   скатившиеся   в
незапамятное время с плоскогорья. Постепенно стали  попадаться  деревья,
затем  небольшие  рощи.  Майор  сверился  по  карте,  сообщив,  что  они
приближаются к  урочищу  Тырки.  Послышалось  блеяние,  и  за  поворотом
показалось овечье стадо,  которое  вольно  разбрелось  по  всей  округе,
пощипывая старую, сухую траву.
   - Цивилизация! - заметил Ахилло, пробираясь  через  овечий  строй.  -
Только чего-то пастухов не видать!
   -  Праздник  отмечают,  -  предположил  майор.  -  Ну,   всыплет   им
начальство! Вон разбежалось войско - полдня собирать надо!
   Послышался  лай.  Большая  мохнатая  овчарка   бросилась   наперерез,
распугивая овец.
   - Ну, ты! - В руках майора блеснул металл. - Пошла, пошла!
   - Постой, - Ахилло схватил Ерофеева за руку, - смотри!
   Овчарка и в самом деле вела себя странно. Она тревожно лаяла, отбегая
в сторону и вновь возвращаясь, словно приглашая идти следом.
   - И  вправду,  -  согласился  Ерофеев.  -  Чего-то  случилось.  Жаль,
разговаривать не умеет! Гонжабов, ты чего?
   Бхот, не отвечая, шагнул вперед и поднял руку. Собака замерла. Легкое
движение пальцев - она подбежала ближе и жалобно завыла.
   Гонжабов вновь провел рукой по воздуху, и овчарка послушно присела  у
его ног.
   - Ну прямо Дуров! - покачал головой майор. - Чего это с ней?
   Бхот не ответил. Собака взвизгнула, словно пытаясь что-то  объяснить,
и вновь отбежала в сторону.
   - Пошли, - решил Ерофеев, - зря не позовет...
   Тела пастухов - старика и парня лет двадцати - были засыпаны  старыми
ветками. Неподалеку лежала еще одна собака - мертвая.
   - Финкой, - заметил майор, осмотрев убитых, - сзади, прямо в  сердце.
Эта псина, видать, поумнее оказалась.
   - Часа два прошло. - Михаил потрогал холодное  тело.  -  Вот  тебе  и
маневры, майор!
   Здесь же удалось найти еще один свежий окурок.
   - Снова "Казбек", - кивнул  Ерофеев.  -  Вот  сволочи!  Как  думаешь,
капитан, наши это или ваши?
   - В каком смысле? - не понял Ахилло.
   - В прямом. Ваш Ежов мог свою группу послать, смекаешь?
   Ахилло не ответил, хотя не мог не признать, что предположение  не  из
самых  невероятных.   Убийство   мирных   пастухов   казалось   излишней
жестокостью,  однако  неведомый  командир   десантников   мог   получить
категорический приказ не оставлять свидетелей...
   Ахилло еще раз обошел опушку рощи, где нашли убитых.  Внезапно  среди
желтой старой травы что-то блеснуло. Он наклонился.
   - Чего там? - заинтересовался майор. Михаил раскрыл ладонь.
   - Зажигалка! Ну раззявы там у них! Постой, постой, зажигалка-то...
   - Немецкая, - кивнул Ахилло. - Ну что, майор, наши или ваши?
   Собаку хотели взять с собой,  но  пес  все  время  убегал,  не  желая
оставлять хозяев, даже мертвых. В конце концов решили идти  дальше,  тем
более что следовало спешить: неизвестные опережали группу не  менее  чем
на два часа. Ясности не прибавилось:  десантники  прибыли  на  советском
планере, курили "Казбек", но  пользовались  немецкими  зажигалками.  Это
могло означать все, что угодно...
   Путь вел мимо невысокого леса. Дорога по-прежнему была пуста, но пару
раз встретились знакомые окурки - неизвестные,  похоже,  останавливались
перекурить. Уже начинало темнеть, когда дорога свернула направо.
   - Сейчас будет Малая Бурульча, - заметил майор, взглянув на карту,  -
дальше надо идти лесом, тропа узкая... Черт, они нас и так опередили!..
   Решили идти дальше. В  нескольких  километрах  за  Большой  Бурульчой
должна быть охотничья хижина, где можно устроиться  на  ночлег.  Правда,
неведомые  десантники  тоже  могли  выбрать  это  место,   поэтому   шли
осторожно,  прислушиваясь:  майор  -  впереди,  за  ним  -  спокойный  и
невозмутимый, как  всегда,  Гонжабов;  Ахилло  выпало  быть  замыкающим.
Вечерний лес сомкнулся над головами, узкая тропа едва пробивалась сквозь
густой строй невысоких, в толстой черной коре  деревьев.  Несколько  раз
тропа резко обрывалась вниз, приходилось переходить очередной овраг.
   До Большой Бурульчи оставалось не  более  километра,  когда  Гонжабов
внезапно остановился. Удивленный майор уже был готов задать  вопрос,  но
бхот  поднял  ладонь  вверх  в  предостерегающем  жесте.   Ахилло   тоже
прислушался, но ничего не заметил. Наконец Ерофеев кивнул, и  они  вновь
двинулись вперед, только теперь  крепкая  рука  майора  сжимала  рукоять
парабеллума.
   Под ногами негромко потрескивали  сучья.  Тропа  петляла  и  внезапно
пошла вниз - впереди оказался еще  один  овраг.  В  сумраке  можно  было
разглядеть  огромные,  покрытые  мхом  камни,  и   Михаилу   вспомнилось
слышанное где-то название: "Танцующий  лес".  Внезапно  Ерофеев,  шедший
по-прежнему впереди, остановился,  покрутил  головой  и  уже  обернулся,
чтобы что-то сказать, когда сверху, с противоположного  склона,  ударила
очередь.
   Михаил рухнул на холодную сырую землю, выхватывая оружие. Ерофеев уже
успел упасть, накрыв собой  бхота.  Пули  с  треском  ударили  в  стволы
деревьев,  посыпалась  кора  и  сорванные  листья.  Секунда  -  и  вновь
заговорил пулемет.
   Ахилло уже был готов. Заметить, откуда  летят  пули,  было  несложно:
яркие огоньки выдавали  место  засады.  Выстрел,  второй  -  Ахилло  бил
навскидку, ему вторил пистолет майора. Третья очередь - короткая, тут же
оборвавшаяся, и в овраге наступила тишина.
   - Черт! За ним! - Ерофеев уже был на ногах. - Гонжабов, не двигайся!
   Но они опоздали: тот, кто затаился в засаде  между  стволами  старых,
поваленных еще в давние годы  деревьев,  успел  уйти.  Фонарик  высветил
темное пятно на земле. Майор нагнулся.
   - А кажись, попали!
   -  Крови  много,  -  Ахилло  тоже  наклонился,  но  Ерофеев  поспешил
выключить фонарик, - похоже, серьезно попало. Пулемет распознал?
   - Обижаешь! "МГ" - такой же, как мы с  тобой  собирали!  Только  это,
капитан, еще ни фига не значит! Пулеметики эти и у наших имеются.
   Они вернулись на тропу.  Гонжабов  уже  стоял,  казалось,  к  чему-то
прислушиваясь.
   - Чего, цел? - поинтересовался майор.
   - Он  был  один,  -  вместо  ответа  негромко  произнес  бхот,  -  но
неподалеку были еще трое... Может, и больше... Этого вы ранили.
   - Шерлок Холмс, - усмехнулся Ерофеев. - Это мы и без твоей  телепатии
поняли. Только вот кто это, а, капитан?
   - Если без телепатии, Кондрат, то совпадений слишком много.  Немецкая
зажигалка, немецкий пулемет... И вообще, мы договорились не упоминать  в
разговоре званий.
   - Поддел, - признался майор, - только мы все  равно  засветились.  За
пастухов они нас не приняли, у тех парабеллумов нет. Ладно,  пошли,  что
ль?
   Из оврага выбирались осторожно, но ни на склоне, ни дальше  на  тропе
сюрпризов не  оказалось.  Похоже,  неизвестные,  нарвавшись  на  жесткий
отпор, поспешили уйти.
   Михаил по-прежнему шел замыкающим, на этот раз не застегивая  кобуры.
Теперь уже было понятно, что все предосторожности,  предпринятые  еще  в
Столице, не являлись лишними. Кто-то охотился за тайной. Факты не давали
ошибиться:  советские  десантники  не  стали  бы  пользоваться  немецким
пулеметом. Такой пулемет мог быть лишь в спецгруппе НКГБ, но едва ли это
ведомство начало охоту за майором Ерофеевым.  Спецгруппы  Большого  Дома
немецкое оружие не применяли, на это имелся  специальный  приказ  Ежова.
Ответ получался простым. Но зачем немцам эта пещера? Доберись  они  даже
первыми, с собой унести ее не смогут. Значит, просто решили поглядеть? В
любом случае Михаил не мог не восхититься  реакцией  врага.  Они  смогли
опередить советскую спецслужбу, а ведь до Берлина неблизко! Правда, сами
десантники прибыли, скорее всего, с тайной базы  где-нибудь  в  Румынии:
там их было немало.
   Охотничий домик неподалеку от Большой Бурульчи оказался пуст. Никаких
следов - ни окурков, ни отпечатков подошв. Майор осторожно обошел вокруг
хижины, затем вопросительно взглянул на Михаила.
   - Лучше не рисковать, Кондрат. На месте  их  командира  я  бы  так  и
сделал оставил дом пустым, а ночью...
   -  Правильно  рассуждаешь...  Ладно,  померзнем.  Станем  поблизости,
послушаем...
   Огня  не  разводили.  Пришлось  проглотить  холодную  тушенку,  запив
глотком спирта. Гонжабов от еды отказался - похоже, он не употреблял  ни
мяса, ни спиртного. Майор, устав уговаривать, сунул ему сухарь, заслужив
легкую улыбку и благодарный кивок.
   Спирт грел плохо. Спальники пришлось постелить на земле, подложив под
них лишь тонкий брезент палатки. Саму палатку майор  решил  не  ставить:
зоркий глаз мог приметить ее, несмотря на маскировку.
   Гонжабов уснул сразу, и Михаил позавидовал его нервам. Самому ему  не
спалось, хотя Ерофеев, решивший дежурить первым, велел  ложиться,  чтобы
набраться сил для завтрашнего похода. Мешал холод  и  особенно  сырость:
Бурульча, разлившаяся после осенних дождей, шумела совсем близко.
   Наконец Ахилло не выдержал и осторожно подвинул  спальник  поближе  к
Ерофееву,  который  внимательно   всматривался   в   темноту,   стараясь
разглядеть почти незаметный ночью домик.
   - Все думаю:  сунутся  или  нет?  -  шепнул  он,  чуть  подвигаясь  и
освобождая место для Михаила.
   - Я б на их месте рискнул. Их пятеро, а то и  больше.  А  нас  только
двое с оружием. Майор кивнул:
   - Вот и я думаю. Черт, придется всю ночь  стеречь.  Ну  и  холодрыга!
Хочешь еще спирта?
   Ахилло не отказался. На мгновение обожгло горло, затем стало  теплее.
Темнота, казалось, немного отступила.
   - Говорят, у немцев есть  специальные  ночные  бинокли,  -  поделился
Ерофеев, - на инфракрасных лучах. Полезная штука,  нам  бы  сейчас  -  в
самую пору.
   Спорить не приходилось. Время тянулось медленно,  рядом  все  так  же
шумела речка, скрипели старые деревья, а  где-то  далеко  слышался  крик
ночной птицы. Тянуло спать, даже холод уже не  мог  помешать  Морфею.  В
конце  концов  Михаил  попросил  майора  растолкать  его  через  час   и
провалился в густую немую тьму...
   Его разбудил сильный толчок в плечо, и тут же широкая ладонь легла на
лицо, закрывая рот.
   - Тихо, - послышался шепот Ерофеева. - Кажись, гости...
   Михаил, стараясь двигаться без лишнего шума, приподнялся.  В  темноте
дом был едва заметен, но вот у входа мелькнула фигура,  затем  другая...
Неизвестные вошли внутрь, и тут же сквозь тьму сверкнул луч фонарика...
   - Двое, - шепнул майор. - Кажись, с карабинами. Один  пониже,  совсем
пацан.
   Таких  подробностей  Ахилло  не  успел  заметить  -  очевидно,  глаза
Ерофеева были позорче. Тянулись секунды, прошла минута, другая... И  вот
черные тени появились на пороге. Вновь сверкнул фонарик.
   - Эх, мать честная! - выдохнул майор. - Рискнем, а? Бери высокого,  я
низкого. По счету три!
   Ахилло поднял  парабеллум.  Ерофеев  вздохнул  и  негромко  произнес:
"Раз... Два... Три... Давай!" Оба выстрела  слились  в  один.  "Высокий"
дернулся, но вторая пуля свалила его с ног. "Низкий" тоже упал,  но  тут
же вскочил и сгинул в темноте.
   - Эх ты, мать твою! Ушел! Неужели промазал! Вот бес!
   Похоже, майор  расстроился  не  на  шутку.  Он  даже  вскочил,  желая
броситься вдогон, но тут же опомнился.
   - Хреново, Михаил. Первый раз, считай, с такого расстояния не  попал.
Может, все же подранил? Ведь прямо в сердце целил!..
   - Не расстраивайся, майор. - Гонжабов присел  рядом,  всматриваясь  в
темноту. - Этого не свалишь пулей...
   - И ты еще на мою голову, - махнул рукой Ерофеев. - И чего это я  его
пулей не достану?
   - Он бхот, как и я... Он владеет тем же искусством...
   Майор обиженно засопел:
   - Смеешься, да? Он чего, музыкант, язви его? "Искусство"!
   - Погоди! - остановил его Ахилло. - Вы, Гонжабов, хотите сказать, что
он владеет какой-то боевой подготовкой? Боевым искусством?
   - Это искусство не только для боя. Я заметил, как он двигался. Такому
учили только у нас.
   - Где это - "у нас"?  -  вскинулся  Ахилло.  -  И  вообще,  гражданин
Гонжабов, вам пора нам кое-что рассказать.
   - Лишние знания опасны, - спокойно проговорил бхот. - Можете  разжечь
костер, они больше не вернутся...
   Но Ерофеев порывался осмотреть убитого - или раненого  -  десантника.
Велев Гонжабову собрать сухие сучья, он осторожно подобрался к крыльцу.
   - Готов, - сообщил он, вернувшись через несколько минут.  -  Прямо  в
голову попал. Вот...
   Огонек  зажигалки  высветил  окровавленную  командирскую   книжку   и
новенький наган.
   Костер упорно не желал разгораться, пришлось плеснуть спирта. Наконец
тьма отступила, и ладони сами собой потянулись к пламени.
   - Ты, Гонжабов, готовься, рассказывать будешь, - велел Ерофеев - а мы
покуда поглядим. Ну-ка, капитан, что скажешь?
   Ахилло внимательно осмотрел командирскую книжку. На фамилии и  прочие
записи он  не  обратил  особого  внимания,  куда  интереснее  было  иное
качество бумаги, печать, специальный знак в тексте...
   - Вот, - наконец заметил он, - скрепка. Она из  нержавейки.  Наша  бы
обязательно след оставила.
   - И бумага другая, - кивнул майор. - На мелочах гансы горят! Ну чего,
значит,  таки  немцы...  Ладно,  кажись,  самое  время  тебя  послушать,
гражданин Гонжабов.
   Бхот не ответил, узкие темные глаза глядели прямо в огонь. Наконец он
чуть поднял голову:
   - Я не скажу вам многого...  В  Тибете  есть  монастырь,  где  я  был
когда-то монахом.  В  двадцатом  году  по  вашему  счету  его  захватили
повстанцы, среди них были и ваши,  из  России.  Там  создан  Центр...  о
котором я говорить не буду. Несколько лет назад бхоты, что там  служили,
подняли мятеж - решили искать себе нового владыку. Пролилась кровь.  Те,
кто уцелел, ушли. Некоторые пошли на службу в ту страну, откуда  прибыли
ваши враги...
   - К Гитлеру, значит, - зло бросил майор. - Вот сволочи!
   - Тот, кого ты назвал,  лишь  "бейбо"  -  бумажная  кукла.  Настоящий
владыка правит из черной тени.  Он  узнал,  что  на  этой  земле  найден
источник Голубого Света. Вы называете его излучением, мы -  кровью  злой
колдуньи Бранг Сринмо. Дело не в словах... Среди  тех,  кто  идет  перед
нами, есть бхоты. Они тоже знают, что я здесь. Но  я  -  старше,  и  они
боятся.
   - А если они доберутся до пещеры первыми? - поинтересовался Ахилло.
   По смуглому лицу Гонжабова скользнула легкая усмешка:
   - Не спешите. Одни вы не вернулись бы домой, и  лазутчики  искали  бы
ваши кости целый век. Но я - вместе с  вами,  и  опасность  меньше.  Они
войдут в пещеру, но не выйдут оттуда...
   Он замолчал, глядя в трепещущее нервное пламя. Майор не выдержал:
   - Не темни, Гонжабов! Говори все!
   - Все? - Темные глаза сверкнули насмешкой. - Изволь... Ни  бхоты,  ни
русские, ни немцы - не хозяева Голубого Света. Хозяева  давно  ушли,  но
оставили Хранителей, которые из рода в  род  сторожат  тайну.  Тот,  кто
берег секрет Голубого Света в нашем монастыре, погиб три века  назад,  и
он был последним в своем роду. Тот, кому выпала такая судьба здесь, жив,
и он не выпустит незваных гостей  из  пещеры...  Я  все  сказал.  Можете
поступать так, как вам угодно...
   - Ох уж мне эти попы, мать их! - прокомментировал  майор.  -  Темнят,
сказки какие-то придумывают...
   - А по-моему, логично, - не согласился  Ахилло.  -  В  конце  концов,
Кондрат, не зря же нас из Столицы сюда послали.
   Майор не стал  возражать,  но  еще  долго  бурчал  что-то  по  поводу
служителей культа, поминая попа, попадью, попову дочку  и  весь  монаший
чин, от послушника до  игумена.  Атеистическая  закваска,  полученная  в
комсомольские годы, была непереборима...
   Когда  сквозь  высокие  кроны  забелел  рассве