за плечи  карабин  -  вначале
показалось тяжело, но вскоре он привык. Теперь шли медленнее, кое-кто из
бойцов тоже чувствовал себя  скверно.  Чиф  понимал,  что  долго  им  не
выдержать, а пройти предстояло еще немало - как минимум  два  дня,  если
удастся сохранить темп.
   К полудню Лю стало совсем скверно, и его  пришлось  поддерживать  под
руки. Чиф с тревогой прикидывал, что делать, если Лю Вэй-цзян не  сможет
двигаться. Если его придется нести, отряду обеспечен  еще  минимум  один
день среди льда. А этого могут не выдержать остальные.
   Было  и  другое,  заставлявшее  задуматься.  Поутру   дальний   гром,
доносившийся с северо-запада, усилился. Теперь  уже  сомнений  не  было:
там, у Пачанга, шел бой, причем не схватка между двумя легковооруженными
отрядами, а сражение по  всем  правилам.  А  затем  появились  самолеты.
Первым их увидел  Валюженич:  машины  шли  далеко,  на  большой  высоте,
направляясь откуда-то с юга в сторону Пачанга.  Сначала  самолетов  было
девять, затем  показалась  еще  одна  девятка,  потом  третья.  Издалека
нелегко было понять, что это за машины, но товарищ Лю, временно забывший
о своей болезни, уверял, будто узнает тяжелые бомбардировщики. Через час
к Пачангу  ушла  новая  волна  двадцать  семь  машин.  Шло  время,  гул,
доносившийся с севера, становился все громче, но  странно,  самолеты  не
возвращались. Валюженич предположил, что летчики действуют "челноком"  -
отбомбившись, идут дальше на север,  где  находится  запасной  аэродром,
чтобы затем вернуться к цели уже с новой базы. Куда  же  в  этом  случае
летят самолеты? В пески Такла-Макана? Или  еще  дальше  -  к  Челкелю  и
советской границе?
   Чиф  понял,  что  они  опоздали.   Бой   у   Пачанга   уже   начался,
краснозвездная армия Шекар-Гомпа атакует  древний  город.  На  этот  раз
Агасфер не поскупился:
   Десятки  самолетов,  тяжелые  орудия  и,  конечно,  немалое   войско,
переброшенное по возведенной среди гор дороге. С кем  же  все-таки  идет
война? Неужели с местным ополчением? Но тогда  почему  бой  продолжается
так долго? К тому же Косухин помнил, что два  прежних  похода  кончились
ничем. Что же там происходит?
   Оставалось спешить на север,  рискуя  очутиться  в  самой  гуще  боя.
Правда, со спешкой не особо получалось: отряд шел медленно,  приходилось
обходить трещины,  вдобавок  снег  стал  заметно  гуще  и  глубже.  Даже
Валюженич - и  тот  стал  чаще  останавливаться,  пытаясь  хоть  немного
передохнуть. Из всего отряда бодрыми оставались Чиф и, как  ни  странно,
господин Чжао. Теперь они шли в авангарде. Косухин несколько раз пытался
заменить Тэда, ссылаясь на свой тускульский опыт, но  американец  каждый
раз отшучивался, уверяя, что Чиф заведет отряд прямиком в долину Больших
Ветров.  Выбирать  дорогу  действительно  стало  труднее,  из-подо  льда
полезли огромные каменные зубья, провалы и трещины то и дело преграждали
путь, вдобавок компас время  от  времени  начинал  вести  себя  странно.
Оставалось надеяться на интуицию Валюженича,  которая  еще  ни  разу  не
подвела, и на отдаленный гул, служивший самым верным ориентиром.
   Вечером едва  хватило  сил,  чтобы  открыть  банки  с  консервами.  К
счастью, удалось найти свободную от снега площадку между двумя огромными
скальными зубьями, защищавшими от ветра. Пришлось вновь достать  аптечку
и заняться больными и обмороженными, и Чиф пожалел, что  не  захватил  с
собою кое-что из медицинского арсенала Любы Бенкендорф.
   Отряд уже укладывался спать, а Чиф, завернувшись в шубу, сидел  рядом
с Валюженичем, прикидывая, сколько еще осталось идти.  Археолог  считал,
что завтра - последний день их ледяного похода.  Где-то  после  полудня,
если, конечно, ничто не помешает, отряд дойдет до края  ледника,  откуда
начинается спуск в долину. Итак, оставался последний рывок. Но  сил  для
рывка уже не было,  Чиф  хорошо  видел,  как  досталось  его  спутникам.
Странно, сам он чувствовал себя  неплохо,  даже  не  особо  устал,  хотя
теперь нес, кроме рюкзака и "скрайбера", еще карабин  Лю  и  кое-что  из
снаряжения. Чиф даже подумал, что охотно  прошелся  бы  ночью,  к  утру,
возможно, добравшись до спуска в долину. Уроженец Тускулы оказался  куда
выносливее землян, но это не  радовало.  Он  не  такой,  как  другие,  и
хорошо, если дело только в месте рождения...
   Тэд задремал, Чифа же спать не тянуло.  Он  вдруг  понял,  что  может
вообще не спать, по крайней мере несколько дней. Странно, почему  он  не
замечал  этого  раньше?  Или  он  действительно  становится  другим,   и
происходящее с ним только начало?
   - Господин Хо... - Тихий голос заставил вздрогнуть. Фольклорист зашел
незаметно, покосился на спящего Валюженича и присел рядом, пряча  нос  в
воротник шубы.
   - Господин Хо, рискну вас потревожить...
   - Да, господин Чжао... - Ученому, похоже, тоже не спалось.
   - Не смею вмешиваться в вопросы, так сказать, стратегии. -  В  голосе
звучала привычная ирония. - Я человек глубоко штатский...  Но,  господин
Хо, смею обратить внимание на здоровье ваших спутников...
   - Вы правы. - Китаец затронул самое больное место. - К  сожалению,  у
нас нет врача...
   - Зато вы набрали целую  гору  оружия,  что  весьма  логично...  Меня
беспокоит ваш заместитель, господин Лю Вэй-цзян. Ему нужны лекарства,  а
главное тепло. Завтра он уже не сможет идти...
   -  Мы...  мы  понесем  его.  -  Чиф  беспомощно   оглянулся,   словно
откуда-нибудь из черной ночи к ним могла прийти подмога. - Завтра мы уже
начнем спуск, там теплее...
   - Это будет лишь завтра, и не раньше чем к вечеру. Господин  Хо,  вы,
как я заметил, очень выносливый человек  и  меряете  всех  остальных  по
себе. Люди очень устали... Впрочем, что я говорю, вы думаете о  великом,
как и ваш тезка, знаменитый полководец Хо, о котором когда-то  писал  Ли
Бо. В общем, кому-то надо думать и о людях, поэтому я рискну  предложить
свои скромные услуги.
   - Вы врач? - обрадовался Чиф. - Что же вы раньше молчали?
   Господин Чжао покачал головой:
   - Увы, я не врач. Но в таких обстоятельствах выбирать не  приходится.
Я много лет изучал нашу традиционную  медицину  и,  думаю,  вполне  могу
заменить деревенского знахаря. Я хотел бы немного  помочь  господину  Лю
Вэй-цзяну.
   - Знахарь? - Косухин вспомнил то, что приходилось слышать о  народной
медицине. - Но ведь это - травы, заклинания...
   - Не обязательно, - из глубины шубы послышался  смех.  -  Не  путайте
знахаря с колдуном,  господин  военный.  Я  неплохо  овладел  искусством
иглоукалывания. Это, конечно, не  вылечит,  но  придаст  силы.  В  тепле
больным сразу станет легче, но до тепла еще надо дойти. В общем, если вы
не возражаете, я бы занялся господином Лю.
   - Да, конечно. - В иглоукалывание не очень верилось, но это был шанс,
пусть и небольшой. - Вы говорили с ним?
   - Да. Он, к сожалению, против. Господин Лю несколько путает  народную
медицину с феодальными пережитками...
   - Пойдемте,  -  Чиф  решительно  встал,  поправляя  полушубок,  -  он
согласится.
   Уговорить товарища Лю оказалось непросто.  Молодой  командир  уверял,
что чувствует  себя  лучше  и,  кроме  того,  не  желает  участвовать  в
магических обрядах, которые являются не чем иным, как  родимыми  пятнами
проклятого прошлого. К знахарям, колдунам, заклинателям,  а  равно  и  к
фольклористам товарищ  Лю  относился  однозначно.  В  конце  концов  Чиф
попросту приказал своему заместителю, после чего тот сдался, и Косухин с
некоторым облегчением оставил командира наедине с господином  Чжао,  уже
успевшим  достать  все  необходимое  -  странную  таблицу,  расчерченную
разноцветными чернилами, и короткие костяные иглы.
   Чиф вышел наружу, за черные зубцы скал. Вокруг стояла вековая,  ничем
не потревоженная тишина, но дальше, на севере, у невидимого Пачанга,  не
стихала канонада. Косухину даже показалось,  что  небо  у  горизонта  не
черное, а белесое. Вспомнилось виденное несколько ночей назад - огромное
зарево на северо-востоке. Что это могло быть? Армия  Шекар-Гомпа  шла  к
Пачангу по  дороге,  но  у  города  ущелье  перекрыто  -  давний  завал,
сделавший  доступ  в  долину  невозможным.  Чиф  вдруг  сообразил,   что
землетрясение случилось в тот же год, что и захват Шекар-Гомпа "голубыми
свастиками". Совпадение? Или те, кто охранял Пачанг, решили  обезопасить
себя? Итак, дорога утыкается в  завал,  армия  подходит  к  ущелью.  Что
сделал бы на их месте Косухин? Ответ был несложен  -  если,  конечно,  в
наличии имеется взрывчатка. Значит...
   Чиф вспомнил красный огонь, растекающийся  над  горами,  и  прикинул,
какой мощи мог быть взрыв. Да, взрывчатки не  пожалели,  если,  конечно,
Агасфер не использовал что-нибудь похуже обычного тротила.  Против  кого
же эта невиданная мощь? Бой у Пачанга идет уже сутки,  не  стихая  и  не
прекращаясь. Значит, неизвестные защитники все еще  держатся.  Следовало
поспешить, иначе можно попасть на пепелище...
   Что-то коснулось плеча. Чиф обернулся: рядом был господин Чжао.
   - Вы очень долго стоите здесь, господин Хо. Не боитесь  простудиться?
Тут сильный ветер.
   - Нет, не боюсь. - На ветер Чиф  как-то  не  обратил  внимания.  -  Я
слушаю, он кивнул в сторону горизонта.
   - А! Понятно! - Ученый невесело  усмехнулся.  -  Симфония  войны!  "И
ясному солнцу и светлой Луне в мире покоя нет. И люди не  могут  жить  в
тишине, а жить им немного лет..." Не увлекаетесь китайской поэзией?  Или
вас больше интересует военная топография?
   - Нет... - Спорить не тянуло. - Господин Чжао, я же не критикую  ваши
политические убеждения... Послышалось возмущенное фырканье:
   - Мои убеждения! У меня нет никаких политических убеждений! Зато они,
к сожалению, имеются у других. Четверть века назад  доктор  Сунь  Ятсен,
вместо того чтобы заниматься наукой,  решил  открыть  всем  нам  светлое
будущее.  Последствия  вы  видите...  Великие  принципы:   три   великих
принципа,  четыре  великих  принципа...  Заглянули  бы  лучше  в  сводки
статистики,  хотя  бы  поинтересовались,   насколько   выросла   детская
смертность за годы революции...
   - Но вы же носите револьвер! - усмехнулся Чиф.
   - Я? А что прикажете делать? Мой коллега Валюженич, хотя он и варвар,
может путешествовать по своей родной стране без арсенала за поясом.  Мы,
китайцы, увы,  лишены  этого  блага.  Впрочем,  я  несколько  увлекся...
Господин Хо, я сделал что  мог.  Сейчас  господин  Лю  Вэй-цзян  заснул,
думаю, к утру ему будет лучше.
   - Спасибо. - Появилась  слабая  надежда,  что  все  уцелевшие  смогут
дойти.
   - Пока еще не за что.  Поглядим...  Господин  Хо,  давайте  вернемся,
здесь сильно дует...
   Они зашли за скалу  и  присели  на  рюкзаки,  рядом  с  мирно  спящим
археологом.
   - Я осмелился отвлечь вас  от  высоких  рассуждений  о  стратегии,  -
продолжал ученый в своей обычной манере. - Причина проста:  я  хотел  бы
воспользоваться правами народного целителя и осмотреть вас.
   - Меня? - Чиф удивился. - Но я совершенно здоров!
   - Рад за  вас.  Хотя  правильнее  сказать,  что  вы  чувствуете  себя
совершенно здоровым. Поясню: у  нас  в  Китае  здоровье  человека  можно
определить не только по пульсу или температуре.  У  человека  существует
энергетическая оболочка, европейцы называют ее аурой.  Мне  бы  хотелось
взглянуть на вашу...
   - А... как? - О чем-то подобном Косухин  уже  слыхал.  Энергетическая
оболочка, на которую можно воздействовать - для излечения или ради  куда
менее гуманных целей.
   - Это нетрудно. Я научился ее видеть, в темноте  это  совсем  просто.
Снимите шапку, если мороз вас не слишком беспокоит...
   Косухин подчинился.  Господин  Чжао  медленно  поднял  руки  ладонями
вперед, принявшись осторожно водить ими по воздуху. Чиф прикрыл глаза, в
висках послышалось легкое  гудение,  а  под  веками  стали  расплываться
радужные пятна. Это продолжалось довольно долго.
   - Благодарю вас, господин Хо. Чиф открыл глаза. Китаец  сидел  рядом,
его лицо выглядело немного озабоченным.
   - Шапку надевать можно?
   - Да, конечно. Я немного задержал вас... Разрешите вопрос?
   - Пожалуйста. - Косухину  показалось,  что  фольклорист,  не  решаясь
сказать о чем-то важном, пытается действовать исподволь. -  Вы  заметили
что-то... необычное?
   - Да как вам сказать? Признаков болезни нет, чему я весьма рад,  дело
в другом... Насколько я понял, вы, несмотря на ваш род занятий,  человек
достаточно образованный...
   - Не знаю. - Такое начало удивило.  -  Закончил  гимназию,  три  года
проучился в университете...
   - И кто вы по специальности?
   - Вообще-то политолог... Господин Чжао вздохнул:
   - А здесь вы, так сказать, применяете  знания  на  практике...  Но  в
любом  случае  -  вы  человек  современный,  не  склонный  к  суевериям,
мистике...
   - Нет, конечно! - Разговор складывался как-то нелепо.
   - Тогда поясню.  Существуют  древние  трактаты  по  медицине.  В  них
описано много вариантов человеческой ауры - и  не  только  человеческой.
Они различаются по цвету, форме и иным признакам. То,  что  я  увидел  у
вас, подходит под один из случаев. Признаться, случай этот  редкий,  мне
лично он еще не встречался.
   - Значит, древние китайцы имели дело с... такими, как я? -  сообразил
Косухин.
   - Совершенно верно! - Господин Чжао энергично закивал,  радуясь,  что
его поняли. - Теперь  ясно,  что  послужило,  так  сказать,  источником.
Поэтому мне бы хотелось уточнить: вы русский? Из России?
   Вот оно что! Господин Чжао решил, что древние врачи встречали русских
и описали их ауру в своих книгах! Хотя почему бы и нет?
   - Я русский, господин Чжао. Правда, родился не в России...
   - - Это не так  важно.  Понимаете,  я  давно  пытаюсь  разобраться  в
подобных, так сказать, шарадах. Похоже, наши предки видели многое, но не
во всем сумели разобраться. Ваших  соотечественников  они,  представьте,
зачислили в число духов...
   - Что?! - Чиф подался вперед,  не  в  силах  сдержаться.  Вспомнились
презрительные слова Венцлава, то, что рассказала Лу... Теперь еще и это!
   - Но... господин Хо... - этнограф, похоже, растерялся,  -  я  же  вас
предупредил, речь идет просто о небольшой научной  загадке.  В  трактате
сказано, что духи могут принимать  человеческое  обличье,  но  их  можно
различить  по  некоторым  признакам,  в  том  числе   -   ауре.   Ничего
удивительного, что ваших соотечественников  принимали  за  потустороннюю
силу, ведь для многих китайцев все иностранцы до сих  пор  -  "заморские
черти"!
   - Да, конечно. - Косухин постарался успокоиться. - А эти духи...  они
злые?
   - Разные, - пожал плечами ученый. - Вы больше походите на  достаточно
нейтральный фольклорный персонаж, в принципе склонный и к  добрым,  и  к
злым делам. Я опишу этот случай - к очередному негодованию моих  коллег.
Извините, что обеспокоил вас...
   Господин  Чжао  поспешил  откланяться,   вероятно   довольный   своим
открытием. Косухин не знал, что и думать. Может, ученый и прав.  А  если
нет? Если древние знахари описали ауру не  гостей  из  далекой  северной
страны, а кого-то другого? Кого -  тускуланца?  Но  колония  на  Тускуле
появилась лишь двадцать с небольшим лет назад. Чью же ауру они видели  -
оборотня, упыря? Фраучи рассказывал о страшной болезни, которой болел  и
сам. Но ведь Чифу не вводили ВРТ! Кем же был он, Иван Косухин?
   Думать о подобном было нельзя. Чиф заставил себя  временно  забыть  о
личных проблемах. Надо дойти, успеть в Пачанг, пока город не превратился
в груду горящих руин. Там можно будет спросить обо всем - и об Агасфере,
и об отце. И о себе самом...
   Вокруг все уже спали, лишь караульный сидел,  закутавшись  в  шубу  и
положив перед собой карабин. Выставлять посты было, конечно, бесполезно:
найди их здесь враги, уходить некуда, но товарищ Лю справедливо  считал,
что устав не должен нарушаться.  Косухин  пожалел  замерзшего  парня  и,
велев бойцу спать, решил подежурить  сам.  Раз  уж  он  дух,  страдающий
бессонницей, это свойство следует использовать для общего блага.
   Ночь походила на все прежние, разве что  канонада  на  севере  теперь
слышалась совершенно отчетливо. Белое пятно у горизонта  начало  заметно
розоветь: бой у Пачанга не стихал. Чиф вновь вышел из укрытия,  заметив,
что ветер стих - впервые за все  дни.  Что-то  еще  изменилось,  Косухин
долго не мог понять, в чем дело, пока наконец не заметил: звезды  теперь
светили тускло, неярко, словно небо начал окутывать туман. Стало теплее,
будто весна сумела добраться даже сюда, в царство вечного мороза.
   Чиф постоял несколько минут, решив уже возвращаться, но внезапно  его
поразила тишина: гул, доносившийся  с  севера,  исчез.  Пропала  розовая
полоса над горизонтом, небо затянуло серым. Откуда-то  издалека  донесся
еле заметный шорох, словно где-то  осыпались  мелкие  камешки,  и  вновь
тишина гулкая, пугающая. Чифу стало не по себе: что-то случилось  -  или
должно вот-вот случиться.
   Косухин хотел было вернуться в укрытие  и  разбудить  Валюженича,  но
странное оцепенение охватило его, не давая двинуться с места, словно то,
что начиналось, касается лишь его одного. Чиф еще успел подумать, бывают
ли в этих местах  землетрясения,  как  вдруг  лед  под  ногами  дрогнул,
откуда-то из глубины  донесся  низкий  мощный  звук,  словно  протрубили
гигантские трубы. Лед вновь задрожал, гул невидимых труб болью ударил  в
уши - и тут же оборвался. Вновь настала тишина, небо  почернело,  звезды
исчезли, а чистый горный воздух стал душным и вязким.
   Но вот откуда-то с востока подул легкий теплый ветерок.  Чиф  перевел
дыхание и замер: перед глазами сверкнула молния. Огненная полоса  прошла
через все небо, от края до края, но не белая, а  цвета  темного  золота.
Казалось, небо разорвалось, лопнуло -  золотая  полоса  становилась  все
шире, тьма отступала к  краям  горизонта,  черные  клочья  отрывались  и
пропадали в золотом свечении. Странно,  но  на  земле  по-прежнему  было
темно, словно свет, заливающий небо, исчезал, не доходя до ее тверди...
   Чиф не отрываясь глядел  на  открывшийся  ему  золотой  небосвод.  Он
подумал было, что  бредит,  но  мысль  показалась  нелепой  -  настолько
реальным  было  происходящее.  Золотое  небо  над  черным  льдом  -   не
галлюцинация, он действительно видит это. Наверно, Чифу просто  повезло,
и этой ночью случилось что-то необычное, подобное северному  сиянию.  Но
почему небо золотое? Цвет был густым, словно далекий небосвод и в  самом
деле был куполом, вылитым из темно-желтого  металла.  Чифу  даже  начало
казаться, что он видит  неровную  шероховатую  поверхность,  от  которой
исходило легкое свечение.
   И тут золотой купол затуманился. Откуда-то с юга плеснуло алым, и  по
небу медленно, неотвратимо  поползли  клочья  кроваво-красных  туч.  Они
росли с каждой минутой, клубились, надвигаясь, сталкиваясь,  превращаясь
в  огромное  пузырящееся  облако,   внутри   которого   сквозь   красную
поверхность  начала  проглядывать  чернота.  Тучи  заняли  уже  полнеба,
закрывая  золотую   небесную   твердь,   но   тут   что-то   изменилось.
Кроваво-черные облака внезапно остановили свой  ход.  На  севере,  возле
самого горизонта, золотое свечение стало заметнее,  сквозь  него  начали
проступать смутные непонятные контуры...
   Чиф перевел дыхание. Внезапно подумалось,  что  там,  откуда  исходит
свет, находится Пачанг. Может, виной всему война, и  то,  что  он  видит
сейчас, лишь отблески далеких пожаров? Он где-то читал о таком:  сильный
пожар вызывает необычную реакцию атмосферы, словно заливая небо  кровью.
Косухин вновь поглядел на север и  замер.  Золотое  сияние  стало  гуще,
контуры резче,  и  вот  над  горизонтом  начали  вырисовываться  силуэты
огромных башен, высокие зубчатые стены, крыши домов - гигантский  город,
сверкающий золотом, парил в небе, неприступный, гордый своей мощью.  Чиф
невольно усмехнулся: Пачанг! Наверно,  так  представляли  себе  небесный
город те, кто