в на Прохора, начал:
   -  Товарищи,  пора  вернуться   к   Лантенаку.   Давайте   обменяемся
соображениями. Товарищ лейтенант, вы прочитали роман?
   В глубине души Пустельга ощущал нечто похожее на  угрызение  совести:
ведь сам он даже не заглянул в бессмертное творение Виктора Гюго, да  и,
честно говоря, не очень верил в подобные  психологические  эксперименты.
Вероятно, Прохор был того же мнения.
   - Ну... В общем... Товарищ старший лейтенант, а  может,  не  надо?  У
меня тут есть соображения по группе Фротто. Может...
   - Прохор! - строго заметил Сергей, ощущая себя лицемером.
   - Ну, прочитал... Так точно... - Последовал тяжелый вздох.
   - И что скажете?
   - Ну... Виктор Гюго -  прогрессивный  французский  писатель  прошлого
века... Боролся с  этой...  реакцией,  но  недооценивал  роль  классовой
борьбы...
   - В самую точку, товарищ лейтенант, - не преминул ввернуть Ахилло.  -
Ой, недооценивал!
   - Михаил! - еще более строго произнес Пустельга. Ахилло смолк.
   - Был политическим эмигрантом... -  смущенно  продолжал  Карабаев.  -
Роман этот... "Девяносто третий год" написал, борясь  с  монархистами  в
период так называемой Третьей республики...
   Сергей  вдруг  представил,   как   усидчивый   Прохор   конспектирует
предисловие к роману. Зрелище выходило мрачным...
   - В романе "Девяносто третий год" речь идет  о  событиях  Французской
буржуазной революции...
   - Великой Французской... - вновь не удержался Ахилло.
   - Товарищ старший лейтенант,  -  голос  Карабаева  внезапно  окреп  и
приобрел уверенность, - наш вождь и учитель товарищ  Сталин  пишет,  что
Французская революция в силу ее буржуазной сущности не может  называться
великой. Великой является только одна революция  ~  Великая  Октябрьская
социалистическая...
   Ай да Прохор! Пустельга был рад, что  излишне  нахальный  орденоносец
получил подобный щелчок. Карабаев же, разгромив оппонента идеологически,
вновь вздохнул и продолжил:
   -  Ну  там,  стало  быть,  говорится  о  борьбе  с  местной  контрой.
Начинается роман с отплытия шпионского корабля под названием...
   - Стоп!  -  Перспектива  выслушивать  содержание  книги  в  пересказе
бывшего селькора не вдохновляла. -  Прохор,  мы  же  не  на  уроке!  Вот
Лантенак... Что вы о нем скажете?
   Карабаев на миг замялся, а затем проговорил четко и без заминки:
   - Лантенак не имеет возраста. Лантенак -  чужой.  Лантенак  призывает
англичан. Лантенак - это иноземное вторжение. Лантенак  -  враг  родины.
Наш поединок может кончиться лишь его или моей смертью...
   - "Запомни, Говэн, эти слова",  -  негромко  добавил  Ахилло,  и  тут
только Сергей сообразил, что Карабаев дословно  цитирует  текст  романа.
Похоже, на память лейтенанту жаловаться не приходилось.
   - Ну вот! - обрадованно воскликнул Пустельга,  сожалея,  что  сам  не
перечитал книгу. - Как вы думаете, почему  глава  "Вандеи"  назвал  себя
Лантенаком?
   - Да не понял я! - огорченно вздохнул Прохор. - Ведь чего получается,
товарищ старший лейтенант? Ну будь я, к примеру, этой контрой. Надо  мне
выбрать  кличку.  Так  я  чего  б  подобрал   -   какого-нибудь   мужика
симпатичного, приятного...
   - В точку смотрите, Прохор! - вновь не  удержался  Михаил,  но  после
предостерегающего жеста Пустельги послушно умолк.
   - Этот Лантенак... Он ведь этот...  отрицательный  персонаж,  так?  -
Карабаев немного оживился и даже  сделал  неудачную  попытку  подкрепить
свои слова каким-то странным жестом. - Чего товарищ Гюго пишет? Лантенак
этот женщин расстреливает, детей  сжигает...  А  чего  в  конце  концов?
Племянник вместо него под высшую меру пошел - а он и не отказался, будто
не сам согрешил!  Пусть  другие  подыхают...  Не,  не  хотелось  бы  мне
Лантенаком называться, будь я даже самая контра! Вот чего...
   Пустельга удивился - он не ждал от Прохора подобных рассуждений. Зато
Ахилло был с ним вполне согласен:
   - Правильно, товарищ лейтенант! Ведь если верить донесениям  Тургула,
участники "Вандеи" носят клички, взятые из реальной  истории.  И  только
руководитель - почему-то имя литературного  персонажа,  вдобавок  весьма
неприятного типа. Одно из двух:
   Либо для того, чтоб нас подразнить, - но тогда они, выходит, знают  о
наших людях в окружении Тургула. Либо нас просто дурят...
   - Вот я товарищу старшему лейтенанту сразу же сказал... И вы, товарищ
Ахилло, подтвердили:
   Не так  тут  что-то.  Они,  гады,  не  просто  дурят.  Они,  сволочи,
издеваются! Еще бы Красными Шапочками назвались!
   Сделав такое умозаключение, лейтенант вновь нахмурился.
   - Постойте, постойте, товарищи - Подобного результата их литературных
штудий Сергей не предвидел. - Но ведь "Вандея" существует!  Существует-и
действует!
   - Существует какая-то очень активная  нелегальная  группа,  -  кивнул
Ахилло. - Которая прекрасно проводит операцию прикрытия. И я очень хотел
бы знать, что в нашей информации правда, а что - липа...
   - "Вандея" существует, -  повторил  Сергей.  Скепсис  Михаила-Микаэля
начинал его раздражать. - Существуют Лантенак, Фротто,  Кадудаль.  Будем
исходить из этого. Будем искать...
   - Пятилетку - в четыре года, - пробормотал Ахилло, но  Сергей  сделал
вид, что не расслышал.
   Нет, у него что-то не выходит. Хорошая идея ~ психологический портрет
врага - оказалась на деле неосуществимой. Но почему и Михаил,  и  Прохор
сомневаются? Конечно, они дольше работают по "Вандее", но  Сергей  знает
те же факты, читал те же документы...
   Рабочее совещание явно застопорилось. Пустельга уже хотел  было  дать
слово Прохору с его новыми идеями по группе Фротто, как  вдруг  негромко
звякнул телефон. Сергей поднял трубку:
   - Да? Пустельга слушает!
   - Сергей Павлович, это вы? Голос был женский. От неожиданности Сергей
даже привстал:
   - Да, это я... А кто...
   - Сергей Павлович, это  Вера.  Вера  Лапина.  Я  хотела...  Я  хотела
поблагодарить вас. Вы... Спасибо вам! Я... Извините, у меня  нет  нужных
слов... Я... я вам еще позвоню...
   Давно гудел отбой в трубке, но Пустельга медлил, все еще сжимая ее  в
руке. История, о которой он хотел забыть, вновь  выплыла  наружу.  Этого
звонка он не ожидал. Пакет Сергей  отдал  Ахилло,  велев  лично  занести
актрисе и ни при каких обстоятельствах не упоминать ни  его,  Пустельги,
фамилии, ни, само собой, обстоятельств, при которых получены  документы.
На следующий же день Ахилло выполнил это несложное поручение,  и  Сергей
был уверен, что больше никогда не услышит о Вере Лапиной.
   - Нет, все в порядке... - Кажется, Ахилло его о чем-то спрашивал,  но
Пустельга даже не расслышал. Он наконец  повесил  трубку  и  понял,  что
рабочее настроение сгинуло окончательно. Надо сначала разобраться с этим
нелепым звонком...
   - Товарищ лейтенант, вы... Вам, кажется,  надо  было  в  следственный
отдел.
   Карабаев обиженно засопел и встал:
   - Не надо мне в следственный отдел, я и так выйду...
   Вот черт! Не хватало еще,  чтобы  парень  обиделся!  Наверно,  Прохор
решит, что ему  здесь  не  доверяют.  Но  не  мог  же  Сергей  посвящать
лейтенанта в эту историю!
   - Что? Волков? - резко бросил Михаил, когда  за  обиженным  сибиряком
закрылась дверь. Пустельга помотал головой,  не  зная,  с  чего  начать.
Спрашивать Михаила, нарушил ли тот  его  приказ?  Но  ведь  как-то  надо
разобраться!
   - Михаил, извините меня... Я задам дурацкий вопрос  -  заранее  прошу
прощения...
   - Ну, дурацкий вопрос - это не страшно.  -  Ахилло,  похоже,  немного
успокоился, узнав, что на этот раз звонил не краснолицый.
   - Когда вы передавали документы Лапиной, вы случайно не упомянули мою
фамилию? Нет, я все понимаю, но все-таки... Может, обмолвились...
   Ахилло ответил не сразу. Сергей вдруг сообразил, что  задавать  такой
вопрос опытному работнику  Главного  Управления,  на  счету  у  которого
несколько  лично  проведенных  операций,  по  меньшей  мере   бестактно.
Обмолвиться мог желторотый стажер, но не Ахилло...
   - Товарищ старший лейтенант, я передал документы гражданке Лапиной на
следующий день после нашего разговора. Мы встретились в ее  гримуборной,
в  театре.  Посторонних  при  встрече  не  было,  я  был  в  штатском  и
удостоверения не предъявлял. То, что  я  работаю  в  органах,  гражданка
Лапина, естественно, не знает. Я передал  ей  документы  и  настоятельно
посоветовал никогда больше об этой истории не вспоминать. Ни  вашей,  ни
какой-либо  иной  фамилии  я  не  называл...  Могу  описать  встречу  по
минутам...
   Ну вот, и этот обиделся! Но ведь актриса откуда-то узнала о  нем!  От
кого от Волкова? От Рыскуля? Сергей  хотел  было  все  объяснить  своему
помощнику, но в последний момент сдержался. Это - его забота.  И  решать
он должен сам, не впутывая никого...
   - Михаил, я же  вам  говорил,  что  вопрос  будет  дурацким!  Ну,  не
обижайтесь... Дурная это история...
   Ахилло вопросительно посмотрел на него, но Пустельга не  стал  ничего
пояснять. На душе было мерзко. Этого звонка не должно было быть! А  если
он все-таки случился, то, значит, начиналась какая-то  игра,  в  которую
Сергею играть очень не хотелось...
   К концу дня удалось выяснить,  что  Лапина  позвонила  на  коммутатор
Главного Управления. Итак, прямого телефона она не  знала,  но  в  любом
случае ничего хорошего в этой истории не было.
   Настроение было испорчено, причем надолго. Следующий день не прибавил
оптимизма. Сергея вызвали  к  наркому.  У  Ежова  он  застал  нескольких
начальников отделов и двух заместителей, включая товарища Фриновского.
   Разговор был долгий. Ежов вяло поблагодарил Пустельгу за  проведенное
расследование и замолк, не сказав больше ни слова. Зато говорили другие.
Как и  ожидалось,  арест  и  отстранение  ряда  опытных  сотрудников  не
добавили  Сергею  популярности.  С  ним,  естественно,  не  спорили,  но
старались подчеркнуть, что группа раскрыла  случай  халатности  -  и  не
более  того.  От  Пустельги  требовали  доказательств,  что  кто-то   из
арестованных  -  агент  "Вандеи"  или  хотя  бы  имеет  к  ней  какое-то
отношение. Крыть было  нечем  никто  из  арестованных  не  признался,  а
доказательств, кроме данных экспертизы,  добыть  не  удалось.  Пустельга
вновь услышал знакомые слова о машинистке, секретарше или  курьере  -  в
предательство кого-либо из опытных работников  никто  верить  не  хотел.
Итак, ему предлагали искать стрелочника...
   Фриновский  не  проронил  ни   слова   и   просидел   все   совещание
отвернувшись. Сергей понял, что тот уже знаком с его рапортом...
   Общий тон был явно  неблагоприятным.  От  группы  требовали  реальных
действий, тем  более  что  в  Столице  продолжали  происходить  странные
труднообъяснимые события. Еще  одна  группа  подозреваемых  -  несколько
видных инженеров сумела уйти из-под ареста. За одним из них следили - но
беглец исчез буквально из-под носа. "Частый бредень" - сплошные обыски в
целых кварталах, на вокзалах и в гостиницах - ничего не дал.
   Не лучшими были новости из Франции. Иностранный  отдел  информировал,
что в парижских газетах продолжают появляться публикации о репрессиях  в
СССР, причем авторы  явно  располагают  самой  достоверной  и  подробной
информацией. Особенно опасной была статья,  где  освещались  подробности
подготовки  процесса  над   Каменевым   и   Зиновьевым.   Вдобавок,   по
непроверенным данным, готовилась к печати  книга,  в  которой  ожидалось
нечто еще более опасное.
   Итак,  "Вандея"  действовала.  Отсутствовала   информация   лишь   по
неуловимой группе Фротто, но  в  последние  недели  произошло  несколько
крупных аварий на  оборонных  предприятиях  Ленинграда.  Не  требовалось
особой интуиции, чтобы угадать очередной маршрут диверсантов...
   В довершение всего от Пустельги потребовали отчета  о  поимке  Корфа.
Таинственный беглец был, по общему мнению, главным организатором  взрыва
на Мещанской,  и  его  арест  становился  делом  чести  для  сотрудников
Главного Управления...
   С совещания Пустельга вернулся взмокший. Конечно, он объяснил то, что
можно объяснить. В конце концов, в его группе  всего  трое  сотрудников,
включая его самого. Но кое-что ставило Сергея в тупик. Он должен  искать
Корфа. Более того, он обязан его искать: сын белого  полковника  был  во
всесоюзном розыске! Но Пустельга помнил  приказ  товарища  Иванова.  Как
быть? И почему таинственный товарищ Иванов не сообщил  о  своем  приказе
наркому?
   Дело не ладилось. Сергей сел за составление запроса  в  Ленинградское
Управление по поводу подозрительных аварий на заводах,  отправил  Ахилло
разбираться с бежавшими инженерами и зашел в Иностранный отдел.  Там  не
жаловали посторонних. Конечно, с Сергеем были вежливы, но никакой  новой
информацией  не  поделились.  Заместитель  начальника  -  высокий  седой
альбинос с совершенно русским именем-отчеством Василий  Ксенофонтович  -
угостил Пустельгу чаем и  долго  уверял  старшего  лейтенанта,  что  все
необходимое делается. Сотрудники отдела получили приказ  о  приоритетной
разработке "Вандеи". Двое опытных работников посланы в Португалию, чтобы
найти исчезнувшего Тургула. Еще один сотрудник командирован в Харбин.  В
общем, все шло по плану, но быстрых результатов не ожидалось...
   Ахилло вернулся к вечеру и на расспросы  только  махнул  рукой.  Дело
оказалось хуже, чем выглядело в сводке. Будущие  жертвы  были  полностью
осведомлены не только об аресте, но знали даже его  сроки.  Естественно,
им удалось уничтожить все документы, попрощаться  со  знакомыми  и  даже
забрать кое-что из вещей. Взбешенные оперативники арестовали  нескольких
сослуживцев, и  те  сообщили,  что  беглецы  были  совершенно  спокойны,
просили за них не волноваться и даже обещали давать о себе знать...
   Почти всех  забирала  машина  -  большое  черное  авто  без  номеров.
Странно, но ни сотрудники НКВД, ни автоинспекция не смогли  засечь  даже
след таинственного автомобиля. Это можно  было  объяснить  двояко:  либо
сведения о машине - просто слухи, либо у тех, кто был  в  авто,  имелись
такие документы, что служба наблюдения слепла...
   Тот, кто бежал из-под слежки  -  молодой  сотрудник  конструкторского
бюро недавно арестованного Туполева,  -  вовсе  не  бежал.  Он  вошел  в
подъезд и сгинул. Ни на крыше,  ни  в  других  подъездах,  ни  на  улице
обнаружить беглеца не удалось...
   Да, выходило нечто странное.  За  все  это  время  исчезло  несколько
десятков человек. Никто - ни один  из  них  -  не  был  обнаружен  ни  в
Столице, ни за ее пределами, ни за границей. Выходит,  их  действительно
прятали где-то под боком? Но где? В таинственном  подземном  бункере?  В
исчезнувшем Доме полярников?
   Сергей перечитывал документы, мрачнея  с  каждой  минутой.  Нет,  тут
что-то не так! В подземный бункер Пустельга не верил. В конце концов  он
отправил Карабаева в экономический отдел, где в свое время  расследовали
дикую историю с пропавшим домом, но лейтенанта вновь  не  подпустили  'к
делу.  Даже  сотрудникам  группы  "Вандея"  предварительно   требовалась
санкция наркома. Более того, Карабаеву конфиденциально  посоветовали  не
заниматься Домом полярников, а лучше - вообще выкинуть его из головы...
   Это было уже чересчур. Пустельга швырнул на стол  очередную  папку  с
документами и потянулся к лежавшей на столе пачке "Казбека", оставленной
Михаилом. Пальцы сжали папиросу, но Сергей все же сдержался и  аккуратно
положил ее на место. Курево не поможет. Просто  он  не  справляется.  Не
справляется - и точка...
   Пустельга подождал, пока его сотрудники  займут  привычные  места  за
столом, и нерешительно начал:
   - Товарищи, я хотел вам сказать... В общем, не получается у меня. Как
посоветуете: может, написать рапорт? Чтоб честно было... Пускай  другого
ставят...
   - Прекратите, Сергей, - поморщился Ахилло.  -  Не  справляетесь!  Мы,
между прочим, тоже не справляемся! И покойный Айзенберг не справился!
   - И весь наркомат, ~ неожиданно добавил Прохор. - Так чего, всем  нам
в библиотекари идти?
   Странная  фраза  лейтенанта  Карабаева   могла   объясняться   только
впечатлением, оставленным чтением романа Виктора Гюго...
   - "Вандею" разрабатывают не один месяц, - спокойно продолжал  Ахилло.
- Тут нужен не только ум, но и крепкие нервы. Извините, товарищ  старший
лейтенант, что смею читать вам нотацию... Вы же занимались резидентурой!
Вспомните: вы посылаете агента и ждете... Неделю, месяц, полгода...
   - Это другое дело, - покачал головой Пустельга. - Агентура - это лишь
одно из направлений работы. А тут - вражеская банда  орудует  прямо  под
боком! А мы... Вернее, я... как слепой...
   - И ничего вы не слепой, Сергей  Павлович,  -  рассудительно  заметил
Прохор. ~ Это вы от усталости. По  себе  знаю:  как  переработаюсь,  все
кажется, что обратно в участковые пора.
   - Пусть вас успокоит одно соображение, - неожиданно хмыкнул Михаил. -
Если вас сменят, то на ваше место могут назначить человека из  "Вандеи".
Так что в любом случае лучше остаться...
   Шутка  была  невеселой,  да  и  шутил  ли  Ахилло?  Впрочем,   Сергей
чувствовал, что ребята ему верят. Может, он действительно устал?
   - Встряхнуться надо, - подтвердил его мысли Карабаев. - Я  сегодня  в
театральную кассу зашел. Ну, насчет Большого...
   -  Взяли,  Прохор?  -  оживился  Сергей.  Приятно  было  подумать   о
чем-нибудь, не имеющем отношения к службе, - особенно о театре.
   - Ага, три билета, на воскресенье. Опера.
   - А что там? - заинтересовался Ахилло. - Что-нибудь новое?
   -  Опера  этого...  -  Карабаев  на  миг  замялся.  -  Прогрессивного
итальянского      композитора      Джузеппе       Верди.       Посвящена
национально-освободительной     борьбе     народов     Африки     против
древнеегипетской агрессии...
   - Вы что, на "Аиду" взяли? - огорчился Михаил. - Ну, Прохор! Ну  хоть
бы со мной посоветовались!
   - А в чем дело? - удивился Пустельга. - Чем вам "Аида" не по вкусу?
   - Да по вкусу мне "Аида"! Сергей, это  очень  старый  спектакль!  Там
декорации разваливаются! Играет  второй  состав,  а  то  и  третий!  Эх,
товарищ лейтенант, мы же Большой даже не почувствуем!
   - И очень даже почувствуем, - упрямо возразил Прохор. -  Я,  думаете,
чего я выяснял. В этом, как вы говорите, третьем составе поют выпускники
этой, как его, ну, где учат...
   - Консерватории, ~ подсказал Сергей.
   - Ага. У них эти, ну, голоса - не хуже, чем у прочих,  просто  их  не
пускают никуда. Давят молодежь...
   Да, лейтенант Карабаев  явно  был  человеком  дотошным!  Даже  Ахилло
больше не возражал. Пустельга же, ни разу не слушавший "Аиду" в Большом,
и вовсе не смущался старыми декорациями.  Он  вспомнил  Ташкент,  редкие
гастроли третьеразрядных исполнителей, жалкую самодеятельность... "Аида"
в Большом по сравнению с этим казалась чем-то  недостижимым.  Тем  более
бывший селькор уверял, что молодые выпускники консерватории поют не хуже
корифеев...
   Конец недели оказался неожиданно спокойным. После  шумного  совещания
все стихло. Пустельгу никто не торопил, более того, его вновь  пригласил
Ежов и намекнул, что спешка в  подобном  деле  едва  ли  необходима.  По
мнению наркома, его подчиненные в прошлый раз были слишком эмоциональны.
Сергею не стоило принимать все  близко  к  сердцу,  надо  лишь  спокойно
продолжать работу. Нарком обещал помощь - какая только потребуется.
   Перемена тона была  разительна.  Что-то  случилось.  Кто-то  заставил
нетерпеливое начальство оставить в покое руководителя группы "Вандея"...
   В субботу перед самым окончанием рабочего  дня  Пустельгу  вызвали  в
хозяйственное управление и сообщили, что ордер  на  квартиру  он  сможет
получить в следующий вторник. Новость сразу же подняла настроение. Не то
чтобы Сергей мечтал жить в Столице, она казалась ему  слишком  шумной  и
суетливой. Но получить квартиру в его возрасте и в его  звании,  да  еще
после неполного месяца службы в Главном Управлении? Это было больше, чем
то, на