о, он не был красным - скорее, красно-фиолетовым.
К тому же в глубине то и дело загорались голубые и белые огни  -  и  тогда
рубин  действительно  начинал  походить  на  голову  многоглазого   зверя.
Неровный переливающийся свет завораживал, одновременно пугая.
     "Во  штука,  чердынь-калуга!  -  думал  Степа,  разглядывая  медленно
разгоравшийся красный огонь. - Такой бы камень - да  на  нужды  революции!
Тут бы на целое войско хватило, ежели продать..."
     Впрочем,  подобная  мысль   показалась   ему   слишком   торгашеской.
Вспомнились слова монаха о том, что это не рубин и вообще не камень, да  и
создан как-то странно - не природой, но и не человеком...
     Внезапно Косухин услыхал какой-то звук. Он  удивился,  прислушался  и
удивился еще более - играла музыка. Звук был немного резкий и одновременно
заунывный, но, в  целом,  очень  красивый.  Вначале  еле  слышная,  музыка
крепла, заполняя темный храм. И вдруг Косухин почувствовал - стало теплее.
Он вдохнул полной грудью  -  и  испугался.  Воздух  был  вязким,  плотным,
вливаясь в легкие как жидкое масло.
     Музыка уже гремела. Послышались резкие,  повелительные  ноты,  и  тут
внутри  огромного  кристалла  сквозь  фиолетово-красное  марево  проступил
темный силуэт. Мгновенье постояв, он неторопливо отделился от кристалла  и
шагнул вниз. На его месте был уже другой; минута - и  этот,  другой,  тоже
был внизу. Одна за другой темные фигуры спускались в зал, выстраивались  в
две шеренги, образуя широкий проход и постепенно продвигаясь к месту,  где
лежал Степа. Он  хотел  рассмотреть  странных  гостей,  но  это  никак  не
удавалось - темные фигуры при пристальном взгляде  начинали  расплываться,
таять в плотном  густом  воздухе.  Степа  заметил  только,  что  они  мало
напоминают людей. Руки и ноги  были  на  месте,  но  большие  приплюснутые
головы росли прямо из плеч, спины странно сутулились, а на месте лиц  было
что-то вообще непонятное,  не  похожее  ни  на  человеческий  лик,  ни  на
звериную  морду.  Постепенно  живой  коридор  начал   смыкаться,   образуя
полукруг, в центре которого лежал связанный Косухин. Камень уже не  светил
- он кипел огнем, языки пламени вырывались наружу из-под неровных  граней,
в воздухе повеяло гарью...
     "Ждут кого-то, - сообразил Косухин, и тут же понял. - Да, видать, они
за мной!.."
     Музыка на минуту стала  тише.  Послышался  отдаленный  звук  десятков
труб, пламя в камне забилось, стало  белым,  и  тут  сквозь  пламя  начала
проступать высокая бледная фигура. Рост определить было трудно,  но  этот,
вышедший последним, казался великаном. Огромные узловатые руки  застыли  у
пояса. Круглая голова  не  спеша  поворачивалась  из  стороны  в  сторону.
Странный гость кого-то искал.
     И тут Степа, не отрывавший взгляда от кристалла,  понял  -  тот,  кто
стоял перед ним, вовсе не бел. Это была не  белизна,  а  невыносимо  яркий
свет раскаленного добела металла. Пахнуло  жаром.  Огромная  нога  ступила
вниз с возвышения а голова посмотрела прямо на Степу.
     То, что явилось из камня, сошло вниз. Сияние стало меркнуть, сменяясь
красным цветом, затем начало чернеть. Теперь перед возвышением, где  лежал
связанный  Косухин,  громоздилась  огромная  темная   фигура,   такая   же
бесформенная, как и молчаливые караульные по  бокам,  только  там,  где  у
людей бывают глаза, светились - но не два, а три красных огонька...
     Музыка стихла. Огоньки смотрели прямо на Степу,  и  он  почувствовал,
как по телу медленно разливается холод. Косухин  попытался  дернуться,  но
веревки держали крепко, холод сковывал ослабевшее тело,  мешая  двигаться.
Нечто, стоявшее уже совсем близко, медленно приподняло огромную шестипалую
лапу. Степа увидел, как темная маска спадает с трехглазого лица, а  из-под
нее проступает бородатая широкоротая личина, похожая на  жуткую  клоунскую
маску. Огоньки глаз горели  торжеством,  клыкастый  рот  весело  скалился.
Шестипалая лапа тянулась к Степе,  она  была  уже  прямо  над  сердцем,  в
кроваво-красном свете рубина тускло сверкнули неровные чешуйки, толстые  и
твердые, словно выточенные из камня...
     "Вот мерзота, чердынь!..." - пронеслось  в  сознании.  Холод  накатил
волной, сердце замерло - и тут где-то далеко, на самом краю  земли,  резко
прозвучал звук рога...


     Постовые стояли ровно, изредка переминаясь с ноги на ногу.  Третий  -
высокий, со странной, не похожей на человеческую, головой, кивнул и  исчез
в глубине одного из проходов.
     - Пора! - шепнул капитан.
     Один из часовых успел вскинуть карабин. Ростислав выстрелил  в  упор,
резко перевел ствол - но опустил оружие. Пуля,  выпущенная  из  Наташиного
карабина, уложила второго на месте. Путь был свободен. Арцеулов оглянулся,
убедившись, что выстрелы не привлекли внимания, а  затем  рванул  тяжелую,
обитую металлом дверь.
     В глаза ударил красный мигающий свет. Капитану показалось, что в зале
пожар, но он тут же понял, что ошибся.
     - Рубин! - шепнула Берг. - Где же Степан?..
     - Осторожно!
     Черные тени метнулись  к  ним.  Ростислав  еле  успел  закрыть  собой
девушку, выставив перед собой ствол карабина. Мельком  он  успел  заметить
странную черную фигуру, склонившуюся над кем-то,  неподвижно  лежавшим  на
возвышении в центре зала.
     - Там Косухин! - Берг тоже увидела, но отвечать было некогда.  Что-то
черное,  извивающееся  уже  тянулось  к  ним.  Палец  Арцеулова  нажал  на
спусковой крючок,  но  оружие  молчало.  Он  перехватил  карабин,  пытаясь
ударить прикладом, но что-то вцепилось в ствол и цевье, потянув оружие  на
себя.  Краем  глаза  Ростислав  заметил,  как  Наташа  машет  перед  собой
серебряным стилетом, не подпуская тянувшиеся со всех сторон то ли лапы, то
ли щупальца.
     И тут, казалось, совсем не  к  месту,  Арцеулов  вспомнил  о  подарке
Джор-баши. Если эвэр-бурэ и вправду мог  помочь,  то  лучшего  момента  не
найти. Рывок - и  карабин  упал  на  каменный  пол.  Темное  щупальце  уже
тянулось к горлу, и Ростислав, понимая, что терять уже в сущности  нечего,
выхватил из-за пояса рожок и резко дунул в него.
     Трубить он не умел. В юнкерском училище время от времени  приходилось
играть побудку, но давние навыки успели забыться. Тем  внезапней  оказался
звук -  долгий,  сильный,  неожиданно  яркий.  Арцеулов  вдохнул  побольше
воздуха и затрубил вновь. Звук рога наполнил храм, гулко отозвалось эхо  -
и наступила мертвая тишина.
     Затем послышался тихий стон. Тени  сбились  в  неровную  кучу  вокруг
громадного черного силуэта, словно в  поисках  защиты.  Капитан  подхватил
упавшее оружие, щелкнул затвором и замер.
     Вначале показалось,  что  у  самого  камня,  по-прежнему  светящегося
красно-фиолетовыми отблесками,  вспыхнул  фонтан  ярко-белого  огня.  Свет
рубина, мигнув,  начал  быстро  темнеть.  Белый  огонь  вырос,  закрутился
смерчем - и медленно двинулся прямо на бесформенную  толпу  черных  теней.
Темный комок распался, что-то, напоминавшее уродливые человеческие фигуры,
стало исчезать, разбегаясь  влево  и  вправо,  а  огромная  тень  внезапно
приобрела контуры, становясь похожей  на  черного  медведя,  вставшего  на
задние  лапы.  В  передней  лапе  чудища  мелькнуло  что-то,  напоминающее
огромные многозубые вилы - и тут светящийся смерч  дрогнул.  Белая  пелена
разорвалась, перед черным гигантом мелькнула высокая фигура  в  ярко-рыжем
халате и с такой же рыжей бородой. Виденье продолжалось не более секунды -
светящийся смерч вновь сомкнулся и обрушился на  черного.  Арцеулов  успел
заметить острое лезвие меча, сверкнувшее семью серебряными звездами...
     ...Белый смерч крутился, обволакивая черную тень, пахнуло жаром  -  и
вдруг все исчезло. По огромному залу вновь пронесся тихий  стон,  огромный
кристалл последний раз мигнул фиолетовым отблеском и погас, сгинули черные
тени, а столб белого света метнулся к дверям и прошел  прямо  сквозь  них,
обдав капитана и девушку сухим жаром...
     - Слава Богу, - прошептала Берг. - Чуть не  задело...  Вроде  шаровой
молнии...
     Ростислав на миг удивился, но потом понял - Наташа не увидела ничего.
Все случившееся для нее было лишь яркой вспышкой  электрических  разрядов.
Впрочем, обменяться мнениями можно было и потом - Берг уже  спешила  туда,
где на небольшом возвышении неподвижно лежало человеческое тело.
     - Степа! - девушка притронулась к мертвенно-бледному лицу Косухину  и
испуганно отдернула руку. - Он... он... Ростислав...
     - Спокойно! - теперь капитан знал, что делать. Рожок - подарок  Джора
- был уже за поясом, карабин - закинут за спину, а рука  держала  холодное
запястье Косухина, нащупывая пульс. - Он жив, Наталья Федоровна... Вы меня
слышите?
     - Да. - Берг кивнула, приходя в себя. - Слышу...
     - Я понесу Степана. Вы - стреляйте в каждого, кого увидите. Куда идти
- помните?
     - Да... Из храма - направо. Потом знаю...
     Арцеулов кивнул, взмахом ножа перерезая  веревки,  опутавшие  Степино
тело и взвалил неподвижного Косухина на плечи. Степа тихо застонал.
     "Стонет - значит живой!" - удовлетворенно подумал капитан  и  быстрым
шагом направился к двери. Берг шла чуть позади, держа оружие наготове,  но
черная пустота зала молчала...


     За  дверью  по-прежнему  горел  фонарь.  Неподвижные   тела   часовых
отбрасывали  огромные  уродливые  тени.  Арцеулов  оглянулся  и   повернул
направо.
     - Стойте!
     Голос был резкий и хриплый. Берг обернулась, выставив вперед  оружие,
но стрелять не стала. Тот, кто  обратился  к  ним,  был  уже  не  способен
причинить зло.
     Человек сидел чуть в стороне, прислонившись к стене. Одной  рукой  он
опирался об пол, чтобы не упасть,  другой  -  поддерживал  голову.  Сквозь
пальцы текла кровь - в свете фонаря она казалось абсолютно черной.
     - Стойте, посланцы Гэсэра...
     Человек на миг отнял руку. Берг вскрикнула - под рукой было  то,  что
никак не походило на человеческое лицо. Черная  шерсть  облепляла  плоскую
личину, из пасти выглядывали  желтые  клыки,  на  макушке  торчали  острые
волчьи уши. Все заливала кровь - она  сочилась  из  разрубленного  черепа,
капала на синюю гимнастерку. Можно было лишь  удивляться,  что  говоривший
еще жив. Арцеулов вспомнил - это тот, кто разговаривал с постовыми. Теперь
ясно, почему он показался непохожим на человека....
     - Передайте Джору... -  голос  перешел  в  хрип,  послышался  тяжелый
вздох. - Цхон, сын Цагана Гэрту, перед смертью проклинает его  и  называет
трусом. Он не посмел явиться сюда и послал этого шута Пэнь Гуаня...
     - Кто вы? - спросила ничего не понимающая Берг.
     - Здесь меня звали Анубис. Ваш друг, думаю, запомнит меня...
     Арцеулов потянул Наташу за руку.
     - Бегите... - послышалось вслед. - Око Силы все равно найдет вас...
     Коридор был темен, но идти оказалось нетрудно - пол ровный, и к  тому
же вел немного под уклон. Арцеулов нес Степу без особого труда - казалось,
на  его  плечах  не  крепкий  двадцатидвухлетний  парень,  а  десятилетний
ребенок.
     - Сейчас выход, - шепнула Берг. - Я пойду первой...
     Она обогнала Арцеулова  и  почти  побежала,  держа  оружие  наготове.
Впереди возникло светлое пятно - горел фонарь.  Мелькнула  чья-то  фигура,
послышался крик - и Берг выстрелила. Голос стих, девушка бросилась вперед,
и тут из темноты ударил ответный выстрел. Пуля просвистела совсем  близко,
задев Наташины волосы.
     - Стойте! - Арцеулов осторожно уложил Степу  на  пол,  прислонив  его
голову к стене, и через секунду был уже рядом  с  девушкой.  Вновь  ударил
выстрел. Капитан сорвал с плеча карабин  и  выстрелил  в  ответ,  целя  по
вспышке. Наступило молчание.
     - Идем? - Берг вопросительно взглянула на Арцеулова, но тот,  покачав
головой, тихо поставил карабин к стене и, выхватив нож,  гибким  движением
бросился вперед. Послышался крик, что-то упало, Наташа поспешила  на  шум,
но опоздала. Арцеулов уже  вставал,  вытирая  лезвие  о  черный  полушубок
лежавшего на земле часового.
     - Все, - он вздохнул, переводя дыхание. - Это второй... Пойдемте...
     Путь был свободен - фонарь освещал два неподвижных тела и приоткрытую
дверь, откуда веяло холодом.
     За дверью была ночь. Котловина Шекар-Гомп выглядела необычно - в  ней
было темно, только возле лагерных ворот и у въезда на летное поле  светили
небольшие фонари.
     - Порядок, - удовлетворенно заметил капитан. - Сорвали  этой  нечисти
иллюминацию! Нам направо?
     - Лестница - направо. Но вы хотели...
     - Помню...
     Арцеулов вновь взвалил Степу на плечи и быстро,  насколько  позволяла
ноша, направился налево, где  светили  редкие  огни  аэродрома.  Берг  шла
сзади, оглядываясь по сторонам. Где-то совсем близко слышались  крики,  но
здесь, у стены монастыря, было пусто. Очевидно, этой дорогой  давно  никто
не ходил - охрана пользовалась более удобным путем через нижние тоннели.
     Аэродром открылся внезапно -  большое  четырехугольное  поле,  обычно
белое от света прожекторов, но сейчас темное, с еле различимыми  силуэтами
застывших во тьме аэропланов. Вдали проступал ряд ангаров,  возле  которых
суетились какие-то тени.
     Внезапно Степа что-то пробормотал и дернулся. Капитан  остановился  и
осторожно опустил тело Косухина на землю.
     Ресницы дрогнули, открылись удивленные, непонимающие глаза.
     - Как дела, красный командир? - Арцеулов старался говорить как  можно
увереннее, с оттенком обычной иронии.
     - Я  чего...  не  помер?  -  Степин  голос  был  необычен  -  слабый,
растерянный, какой-то детский.
     - Косухин! - Берг опустилась рядом  и  осторожно  приподняла  Степину
голову.
     Степа узнал  Наташу,  улыбнулся,  но  тут  его  лицо  внезапно  стало
серьезным, он попытался приподняться, застонал и вопросительно поглядел на
капитана.
     - Мы у стены монастыря, - пояснил тот. - Идти сможете?
     Косухин кивнул, попытался встать, но вновь, застонав, уронил голову:
     - Все болит, чердынь-калуга!.. Доконали, гады...
     - Попытайтесь, - капитан постарался говорить  строго,  помня  одно  -
надо спешить. Сантименты можно оставить на потом.
     Косухин послушно кивнул, сжал  губы  и  медленно,  опираясь  на  руку
Ростислава, встал.
     - Порядок, - попытался улыбнуться он, но тут  же  скривился.  -  Губа
болит, чердынь-калуга... Прокусил...
     Арцеулов сунул Степе револьвер и указал на лежавшее у  подножия  горы
летное поле.
     - Бить по команде, - велел он, передергивая затвор карабина. -  Лучше
всего по аэропланам.
     - Ага, - Степа уже вполне освоился  и  привычно  прокручивал  барабан
револьвера. Берг молча вскинула оружие, целясь.
     - Не попадем, зато пошумим. Огонь!
     Выстрелы разорвали темноту. Арцеулов выпускал пулю  за  пулей,  рядом
гремел Степин револьвер. Наташа стреляла реже, целясь тщательно, словно  в
тире. Над одним из аэропланов вспыхнуло яркое пламя.
     - Попала, - деловито заметила Берг, перезаряжая оружие.
     Над  летным  полем  слышались  крики.  Нестройно   ударили   ответные
выстрелы, наконец вспыхнул прожектор  -  неярко,  вполсилы.  Луч  упал  на
монастырскую стену и не спеша пополз вниз...
     - Уходим, - велел капитан. - Теперь к лестнице - и вниз!
     ...У стены по-прежнему было ни души. Зато позади,  у  аэродрома,  шум
все усиливался, гремели винтовочные выстрелы, и, наконец, мерно  заговорил
пулемет. Арцеулов усмехнулся -  его  замысел  сработал.  Логика  тех,  кто
охранял Шекар-Гомп, была очевидна. Узнав, что на монастырь напали, те, кто
командует  здесь,  первым  делом  должны  подумать  об  аэродроме:  захват
аэроплана - наиболее верный способ уйти из этого каменного мешка. Арцеулов
не без удовольствия подыграл  противнику,  и  теперь,  покуда  "черные"  и
"серые" сбегались на защиту уцелевших аэропланов, вел  свою  группу  вниз,
туда, где находилась его настоящая цель...
     На лестнице было тоже  никого  не  было.  Ступени  оказались  старые,
разбитые, вдобавок Косухин, несмотря на все усилия,  едва  мог  стоять  на
ногах, и Арцеулову приходилось  то  и  дело  поддерживать  его,  не  давая
упасть.
     Когда до подножия оставалось с  полсотни  ступенек,  путь  преградила
темная фигура. Неуверенный голос спросил по-русски: "Кто идет?"
     - Архангельск! - крикнул Арцеулов первое,  что  пришло  в  голову.  -
Отзыв?
     Часовой замялся - уверенность  капитана  на  мгновенье  сбила  его  с
толку. Впрочем, подумать ему не дали. Не желая стрелять,  Арцеулов  двинул
прикладом, затем точно и сильно ударил еще раз - по голове упавшего.  Тело
в черном полушубке дернулось и застыло.
     Внизу, по ровной, чуть пологой поверхности котловины, мелькали чьи-то
тени, слышались голоса - и на русском,  и  на  каком-то  ином,  незнакомом
языке. На беглецов не обратили внимание. Очевидно, охрана все еще считала,
что враги пытаются прорваться на летное поле, и срочно собирали  силы  для
обороны. Цель была уже близка - темный, едва  заметный  в  ночном  сумраке
силуэт огромного аэростата, удерживаемого  у  земли  несколькими  прочными
канатами.
     Возле корзины стоял одинокий часовой, лениво посматривая по сторонам.
Арцеулов  жестом  велел  группе  остановиться  и  тихо  свистнул.  Часовой
вздрогнул, послышался ответный свист, и беглецы увидели веселую физиономию
Тэда Валюженича:
     - Оу! Бойз! Тэкси вэйтс фо ю!
     - Олл райт, Тэд, - Арцеулов толкнул Степу к корзине. Косухин покрутил
от удивления головой, но Валюженич, приговаривая "Велл, Стив,  велл!"  уже
тащил его по узкой лестнице наверх. Арцеулов оглянулся на  темную  громаду
монастыря:
     - Око Силы, значит! А все-таки мы справились...
     - Оу, Ростислав,  скорее!  -  торопил  Валюженич.  Берг  была  уже  в
корзине, держа наготове топорик. Другой  был  в  руках  у  Тэда.  Арцеулов
кивнул и быстро забрался по лестнице наверх.  Он  перевалился  через  край
корзины, и в  ту  же  секунду  топоры  ударили  по  канатам,  удерживавшим
аэростат. Корзина дернулась. Еще удар, еще - и освобожденный от пут гигант
бесшумно взмыл в черное холодное небо...



                              9. МОРАДАБАД

     В корзине, рассчитанной на двоих,  оказалось  тесно.  Кроме  четверых
беглецов, там было оружие, какие-то приборы и несколько вещевых мешков.
     - Тэд, как вы умудрились притащить все это сюда? - поразился капитан,
устраивая потерявшего последние силы Косухина возле борта -  положить  его
было негде.
     - Оу, я был похож на дромадера, - засмеялся Валюженич. - Но не мог же
я бросить находки - Шарль не простил бы!
     - Господа, - вмешалась Берг. - Степан раздет. У нас есть, что на него
накинуть?
     - Оу! - Тэд вынул из-под кучи мешков свою шубу, шапку и рукавицы. - Я
похожу в обновке...
     Косухин не сопротивлялся, покорно дал  надеть  на  себя  шубу,  выпил
полкружки спирта и тут же задремал. Между тем  аэростат  был  уже  высоко.
Сильный ветер нес его в сторону  от  Шекар-Гомпа,  и  внизу  было  уже  не
разглядеть ничего,  кроме  неясных  очертаний  безмолвных  гор.  Монастырь
остался где-то позади, словно его и не было, словно он был  лишь  страшным
сном, из тех, что иногда снятся перед рассветом...


     - О'кей! - Валюженич порылся в одном из мешков и достал две  банки  с
яркими этикетками. - Мясо с бобами! Стива разбудим?
     - Пусть спит, - покачал головой Арцеулов, - ему досталось...  Наталья
Федоровна, с вами все в порядке?
     - В полном, - усмехнулась Берг. - Вернусь в Париж -  устрою  истерику
сразу за все месяцы, и пусть Гастон приводит  меня  в  чувство...  Что  со
Степаном?
     - По-моему, кости целы... - неуверенно начал капитан.
     - Там, в храме, похоже, нас  пытались  отравить  газами,  -  перебила
девушка.  -  Помните  -  какие-то  руки,   чудища...   Наверное,   Косухин
наглотался...
     - Да... - Арцеулов не собирался разубеждать Наташу. В  конце  концов,
версия о газах выглядела несколько более убедительно, чем легенды  о  царе
ада Яме и