на  всякий  случай.
Оставалось взглянуть на карту.
     Ростислав пустил коня рысью и - что делать вообще-то не полагалось  -
закурил, перебирая в памяти события этой ночи. С табличками  он  решил  не
медлить, сразу же снять копии, а заодно показать Андреичу. Правда, об этом
думалось как-то вскользь. Арцеулов никак не мог забыть  Степу.  С  красным
командиром что-то не так.
     Ростислав многое  понял  из  недоговоренного.  Степана  арестовали  и
велели молчать.  Похоже,  все  им  виденное  считалось  у  красных  высшей
государственной тайной. "Они же все знали!" Сам Арцеулов не  сомневался  в
этом ни секунды. Бедняга Косухин! Умный же парень,  но  повелся  на  своей
мировой революции и бесплатной вобле!
     Что ж, так даже лучше. Пусть они оставят Косухина в покое. Он  найдет
Степу, а там уж Бог  рассудит...  Бывший  марковец  и  фанатик-краснопузый
вместе, пожалуй, могут стоить роты...
     Меланхоличный  жеребец  равнодушно  перебирал  ногами.  Мерная   езда
постепенно  начинала  убаюкивать.  Захотелось  спать  -  давняя  фронтовая
привычка  использовать  каждую  минуту  между  боями.  Арцеулов  встряхнул
головой: не хватало еще заснуть прямо в седле! И тут же  понял,  что  рано
успокоился.
     Вокруг все  спокойно,  даже  дальняя  канонада  стихла,  лунный  свет
заливал степь, но что-то было определенно не  так.  Прежде  всего,  он  не
узнавал местности. Вначале Ростислав решил, что задремал и немного  сбился
с дороги. Лихорадочно обернувшись,  он  стал  искать  примеченные  вечером
ориентиры. Нет, он не мог сбиться! Звезды не обманывали,  он  ехал  верно.
Изменилась сама степь.
     Земля  стала  неровной.  Луна  освещала   резкие   стрелки   оврагов,
взгорбившиеся холмы и полоску леса у самого горизонта.  Неведомым  образом
он заехал совершенно не туда! Арцеулов чертыхнулся, остановил коня и полез
за картой. Ему  было  стыдно.  Заблудиться  на  ровном  месте,  с  картой,
компасом, при безоблачном звездном небе!
     И тут Ростислав почувствовал опасность. Это тоже была привычка, еще с
германской. По спине волнами прошла дрожь, застучало в  висках,  а  где-то
под сердцем словно открылась смертельная пустота. Он  еще  раз  оглянулся:
странный пейзаж, освещенный мертвенным серебристым сиянием, казалось,  был
безмятежен. К черту! Арцеулов привык верить своим чувствам. Он соскочил  с
коня, и тут внезапно повеяло холодом. Ростислав не успел  даже  схватиться
за наган - черная птица пронеслась над самой головой и  пропала  в  лунном
свете. Заржал конь, словно чуя беду.
     Правильнее всего вскочить в седло и мчаться  без  оглядки.  Но  куда?
Карта была уже  развернута,  он  щелкнул  зажигалкой  и  стал  лихорадочно
рассматривать мелькавшие перед глазами топографические значки. Нет, ничего
понять нельзя! Конь вновь заржал, рванулся и попытался стать  на  дыбы.  В
глазах животного плавал ужас, удила покрылись пеной.
     "Волки?" - мысль была нелепой. Волков в Таврии почти что не осталось,
тем более летом они не нападают на людей...
     Конь бился, и Ростислав понял, что не  удержит  обезумевшего  белого.
Оставалось снять с седла вещевой мешок и карабин. Коня  он  отпустил  -  и
животное рвануло куда-то за холмы, но  уже  через  пару  минут  вернулось,
словно ожидая защиты у человека.  Присмотревшись,  Арцеулов  заметил,  что
белого в яблоках бьет крупная дрожь.
     Позиция была никудышней:  склон  кургана  -  за  спиной;  но  все  же
получше, чем в чистом поле. У него был карабин с несколькими обоймами, две
ручные бомбы и наган. Вполне хватит, чтобы подороже продать жизнь.
     Но врагов не было. Конь немного успокоился  и  теперь  покорно  стоял
рядом - правда, не даваясь в руки. Арцеулов внимательно осматривал белесую
степь. Верхушки колосьев высокой травы недвижно застыли в лунном свете,  и
Ростислав вновь вспомнил свой вчерашний  сон.  И  тут  что-то  изменилось.
Вначале он не мог сообразить, потом понял:  издалека,  от  ровной  полоски
леса, накатывалось странное облако. Туман, совершенно невозможный в  такую
сухую ночь, надвигался с огромной скоростью,  словно  белые  волны  хлора,
которые пускали германцы в далеком 15-м...
     Уходить было некуда.  Правда,  туман  опасен  лишь  сыростью,  но  за
белесой дымкой могли скрываться враги.  Он  даже  не  успеет  перезарядить
карабин...
     Луна начала  меркнуть:  белые  клочья  заволакивали  небосвод.  Туман
наползал отовсюду, со всех сторон. Похолодало, но в воздухе по-прежнему не
было сырости, словно перед ним не облако пара,  а  что-то  совсем  другое.
Арцеулов всерьез подумал о газе и даже вдохнул поглубже воздух. Но  отравы
не чувствовалось, лишь откуда-то еле заметно донесся запах гнили...
     Лунный свет погас. Туман накрыл Арцеулова,  разом  отрезав  от  всего
мира. Он не был густым - сквозь пелену тускло проглядывал  контур  лунного
диска можно разглядеть склон кургана  и  степь  на  сотню  метров  кругом.
Оставалось  ждать.  Если  это  всего-навсего  нежданный  туман,  он  скоро
рассеется и можно будет поискать дорогу...
     И тут вновь по спине пробежали мурашки.  Сквозь  пелену  промелькнула
тень...
     Ростислав всматривался в туман. Сердце  билось  резкими  толчками,  и
ощущение смертельной  опасности  нарастало  с  каждой  секундой.  Хотелось
щелкнуть затвором и посылать в белесое облако пулю за пулей - просто  так,
чтобы не  чувствовать  собственного  бессилия.  Конечно,  это  невозможно:
патронов - в обрез, а обнаруживать  себя  раньше  времени  опасно.  Минуты
текли за минутами,  и  тут  он  увидел  еще  один  силуэт,  затем  третий,
четвертый...
     Конечно, это не волки. Перед Ростиславом были двуногие. Поразила одна
странность: фигуры двигались не на него  и  не  мимо.  Неизвестные  бежали
вдоль кургана, по огромному кругу, скрываясь в тумане и вновь возникая  из
него. Бежали как-то странно, но разглядеть подробности было трудно.
     На минуту темные силуэты исчезли. Ростислав подумал, что  неизвестные
отправились своей дорогой. Но тут луна  на  миг  выглянула  из  тумана,  и
Арцеулов понял, что ошибся. Враги - о друзьях в такую ночь не  думалось  -
оставались здесь. Их было  много  черных  силуэтов,  выстроившихся  ровной
цепью вокруг кургана. Они не стояли - фигуры двигались, бежали  по  кругу,
образуя живое кольцо.
     Луна исчезла. Туман вновь надвинулся.  Враги  оставались  невидимыми,
что лишь усиливало тревогу. Конь снова заржал, ударил копытами и  помчался
вперед. Через несколько секунд ржание послышалось вновь, белый  в  яблоках
вернулся. Теперь он не убегал, а испуганно топтался на месте. Конь уже  не
ржал - он, казалось, кричал, умоляя о помощи. Арцеулов скрипнул зубами, но
помочь было нечем. Он вновь вгляделся в туман, чертыхнулся  и  понял,  что
надо отступать. Вершина кургана была за спиной. Ростислав закинул за спину
карабин, подхватил вещевой мешок и стал быстро подниматься.
     С вершины было видно лучше. Туман вновь ненадолго поредел,  и  лунный
свет упал на застывшую в молчании степь.
     Враги не ушли. Они были близко - ровный круг черных  фигур,  мерно  и
быстро бегущих вокруг кургана. Точнее,  это  не  был  круг  -  неизвестные
бежали по кривой, постепенно сужавшейся, чтобы сойтись как раз у подножия.
Что-то знакомое вдруг вспомнилось  Ростиславу.  Он  не  видел  такого,  но
читал: так бежали бесы в дантовском аду...
     Теперь сквозь неистовое ржание коня до Арцеулова доносился иной  звук
- низкий и тихий вой. Запах гнили усилился, а холод начинал  пробирать  до
костей.
     Ростислав вскинул карабин, но сдержался. Черных фигур слишком много -
не меньше сотни. Пока они  просто  бежали  -  мерно,  не  зная  усталости,
медленно сужая петлю.
     Он не ошибся: те, кто подступал  к  нему  из  тумана,  бежали  как-то
странно. Движения были медленны, черные фигуры словно зависали в  воздухе,
прежде чем коснуться земли. Ростислав понял: это не люди...
     Враги были еще далеко, к тому же, мешал туман,  но  кое-что  Арцеулов
уже мог разглядеть. Удлиненные головы почти без шеи,  руки,  достающие  до
колен, горбатые спины.  Но  это  не  главное  -  нечеловеческими  казались
движения, позы, даже наклон головы. Во всем этом  было  что-то  чужое,  и,
одновременно, как будто знакомое, уже виденное...
     Вой стал громче. Черные силуэты задвигались  быстрее,  цепочка  стала
заметно приближаться. Кривая, по которой двигались твари, смыкалась.
     Вновь заржал конь. Животное  было  в  пене,  оно  билось,  не  находя
выхода, и вдруг галопом устремилось вперед, прямо на бегущие тени.
     Арцеулов затаил дыхание. Конь  несся  как  стрела,  но  внезапно,  не
доскакав нескольких шагов до мерно  бежавших  тварей,  неистово  заржал  и
отпрыгнул в сторону. Те, казалось,  не  обратили  ни  малейшего  внимания,
продолжая бесконечный бег. Конь секунду постоял и вновь  бросился  вперед,
напролом. Серые тени были  уже  рядом,  и  тут  жеребец  прыгнул,  надеясь
перелететь через строй  врагов.  Тщетно  -  копыта  бессильно  ударили  по
воздуху, и тут со всех концов к жеребцу потянулись руки - нет, не  руки  -
мохнатые когтистые лапы. Вновь послышалось ржание, но уже  полное  боли  и
отчаяния. Арцеулов видел, как  от  бегущей  шеренги  отделилось  несколько
тварей. Ржание перешло в тоскливый, почти человеческий крик и  оборвалось.
Остальные продолжали свой бег, подбираясь все ближе к подножию кургана.
     Теперь  сомнений  не  было  Арцеулов  вскинул  карабин  и   аккуратно
прицелился прямо в темную кучу, копошившуюся над  упавшим  конем.  Выстрел
прозвучал неожиданно громко. Ответом был  дружный  вой.  Твари  еще  более
ускорили бег, и сквозь туман Ростислав уже  мог  разглядеть  обращенные  к
небу глаза, горевшие желтым огнем. На  миг  вновь  выглянула  луна,  и  он
увидел  их  -  лохматых,  с  узловатыми  кривыми   ногами,   с   головами,
напоминающими волчьи. Но тут вновь нахлынул туман, и Ростислав  так  и  не
понял, сумел ли он разглядеть своих врагов или просто разгулялись нервы...
     Тоскливый вой не прекращался, становясь все громче. В  ушах  звенело.
Арцеулов вновь выстрелил. Ему показалось, что одна из фигур упала, но  тут
же вскочила и побежала дальше. Круг смыкался, теперь твари  бежали  тесно,
почти касаясь друг друга.  Еще  несколько  пуль  -  одна  из  серых  теней
исчезла, но остальные продолжали свой мерный бег...
     Ростислав рванул с пояса гранату, и тут же застыл. Откуда-то  донесся
вой - но не тоскливый, а грозный, полный  силы  и  вызова.  На  миг  твари
стихли, а затем завыли сами, но уже  вразнобой.  В  их  голосах  слышалась
радость и, одновременно, страх. Что-то приближалось  из  тумана.  Арцеулов
понял: серые твари - лишь загонщики, а главный охотник еще в пути.
     И тут он увидел это. Что-то  огромное,  бесформенное  приближалось  к
кургану. Черное, похожее на ползущую по земле тучу, оно,  казалось,  плыло
над травой, но мерный топот свидетельствовал, что враг  ступал  по  земле,
сотрясая все вокруг. Волосы на голове  зашевелились.  Арцеулов  не  боялся
Венцлава и  его  псов,  испытывая  лишь  омерзение  к  нелюдям.  Даже  эти
волкоголовые страшили только численностью - сто на одного. С гранатами  он
взялся бы справиться с дюжиной - и не дрогнул. Но  то,  что  мерно  шагало
сквозь туман, не имело ничего общего с миром людей. Громадное, выше  самых
высоких деревьев, оно куталось  во  тьму,  еще  более  черную,  чем  ночь,
неторопливо приближаясь к добыче. Ничто - ни оружие, ни крестное  знамение
не в силах задержать этот неспешный ход.
     Проклятые  твари  уже  крутились  возле  самого   подножия   кургана,
взвизгивая и сверкая желтыми глазами. Арцеулов не  смотрел  на  них  -  он
ждал, всматриваясь в темноту. Черное пятно, скрывавшее того, кто пришел за
ним, приближалось с каждой секундой. От шагов дрожала земля, твари истошно
выли, и Ростислав чувствовал себя муравьем, которого  сейчас  разотрут  по
сухой траве. Он не был готов к такому. Арцеулов согласен был схватиться  в
последнем бою с краснопузыми, с бандитами Упыря, даже с тварями  Венцлава.
Но боя не будет - его сомнет, раздавит сила, привыкшая расправляться не  с
людьми, а с кем-то куда более  мощными.  И  в  таком  поединке  у  бывшего
марковца шансов нет...
     Старик  предупреждал:  "Вокруг  -   смерть...   подарок   выручит   и
защитит..." Да, смерть  рядом.  Арцеулов  бросил  бесполезный  карабин  и,
подумав, положил рядом гранату. Еще минута -  и  он  просто  сорвет  чеку.
Значит, напрасно Степан поил его  водой  на  Белой  и  спасал  среди  руин
Александровска. Как говорят господа матросы, амба...
     Он вновь подумал о "подарке".  Рука  сама  собой  полезла  в  полевую
сумку, но Арцеулов так и не решился достать рожок. Это  казалось  смешным:
древняя, патриархальная магия, рассчитанная на отражение внезапного налета
или ночных страхов, - и то, что двигалось к нему. Силы слишком не равны.
     Внезапно бесконечный бег вокруг кургана прекратился.  Твари  замерли,
словно готовясь к нападению. Грозные шаги подбирались  все  ближе,  черные
пятна  тьмы  стали  редеть,  сквозь  них  начали   обозначаться   смутные,
колышущиеся контуры. Ослепительно-белый свет  ударил  из  темного  облака,
словно у того, что двигалось  к  кургану,  открылся  громадный  светящийся
глаз. Но, странное дело, Арцеулову показалось, что белое око не  испускает
свет, напротив. То, что светилось среди черноты, словно втягивало  свет  в
себя, желая выпить его, оставив лишь беспросветную тьму...
     Твари у подножия кургана зашевелились. Вначале Ростиславу показалось,
что они вот-вот ринутся в атаку, но затем он понял: предстоит иное.  Враги
быстро перемещались влево и вправо, освобождая широкий  проход.  Загонщики
выполнили свою работу, настал час охотника.
     "Вокруг -  смерть...  подарок  выручит  и  защитит".  Арцеулов  вновь
расстегнул сумку и нащупал рог.  В  спасение  он  не  верил,  но  привычка
выполнять приказы превозмогла. Пусть не думают, что он потерял  голову  от
страха. Может, и не плохо, что  последним  звуком,  который  ему  придется
услышать, будет зов рога Гэсэра...
     Арцеулов решился. Миг - и  рожок  уже  в  руках.  Послышался  громкий
испуганный визг: серые твари вопили, указывая на него  когтистыми  лапами.
Другие, отбегая назад, оглядывались на надвигающуюся смерть, словно  прося
поспешить.
     Вновь  блеснула  надежда.  Выходит,  и  на  эту  мразь  есть  управа!
Ростислав приложил эвэр-бурэ к губам и резко затрубил.  Наступила  тишина.
Враги застыли, и вот где-то совсем близко прозвучал ответ: ровно  и  чисто
пропела боевая труба...
     Послышался свист и резкий конский топот. Белое  око  погасло,  клочья
тьмы сгустились, словно пытаясь защитить исполинского  охотника.  Косматые
твари отбегали назад, испуганно перекликаясь. Вновь пропела  труба.  Стена
тумана поредела. Откуда-то с запада налетел сильный теплый ветер, разгоняя
белую мглу. Ярко вспыхнул диск луны - серебристый свет упал на  неподвижно
застывшую сухую траву вокруг кургана. Страшные загонщики исчезли, пропав в
редеющей туманной мгле. Топот  усиливался,  вновь  послышался  дружный,  с
переливами свист, а затем чей-то сильный хрипловатый голос прокричал:
     - Гей, хлопцы! А ну робы грязь!
     Из-за кургана вылетели всадники. Их было шестеро - крепких хлопцев  в
смушковых шапках и богатых кафтанах. Под луной сверкали вынутые  из  ножен
сабли, породистые кони приплясывали и нетерпеливо ржали.
     "Махновцы", - пронеслось в голове, но страха не было.  В  эту  минуту
Арцеулов был рад и махновцам.
     Трое всадников повернули коней и бросились прямо на отступающую стену
тумана. Ростислав видел, как тает белая пелена, как распадается  на  части
страшный черный силуэт, исчезая без следа.
     Трое других остановили коней у подножия  кургана.  Арцеулов  медленно
подобрал карабин и начал спускаться.
     Двое всадников были молоды. Из-под смушковых шапок улыбались  безусые
лица, кафтаны были  расстегнуты,  лунный  свет  падал  на  дорогую  сбрую.
Третий, в котором Арцеулов сразу же угадал командира, был  явно  постарше.
Длинные усы побило проседью, из под шапки свисал седой чуб.  Одет  всадник
был просто - куда беднее, чем его  хлопцы,  -  но  из-за  туго  затянутого
кушака золотой отделкой сверкали старинные пистоли, а  на  рукояти  кривой
турецкой сабли тускло поблескивали самоцветы.
     - Здоров будь, хлопче! - голос казался хриплым, низким, в нем звучали
добродушие и легкая насмешка. - Ще живый?
     - Здравствуйте...  -  ухо  привычно  отметило  малороссийский  говор.
Значит, все-таки махновцы или какой-нибудь из  бесчисленных  повстанческих
отрядов, бродивших по таврической степи...
     Ростислав поднял глаза и увидел, что туман исчез. Ночная степь дышала
покоем, словно все случившееся просто пригрезилось.
     - Панэ бунчужный! -  трое  всадников  возвращались,  пересмеиваясь  и
поигрывая саблями. - Чисто! Накажеш наздогнаты?
     - Досыть з ных! - тот, кого называли бунчужным, бросил саблю в  ножны
и ловко соскочил с седла. - Бильш нэ сунуться!
     Он был невысок  ростом,  пониже  Ростислава,  но  широк  в  плечах  и
костист. Чувствовались долгие годы, проведенные  в  седле,  среди  битв  и
походов.
     -  Подполковник  Ростислав  Арцеулов!  -  рука  привычно  взлетела  к
козырьку. - Благодарю вас, господа! Выручили.
     Хлопцы недоуменно переглянулись.  Ростислав  не  понял,  что  их  так
удивило - не появление же врангелевского офицера возле линии фронта!
     - То пан нэ простый жолнеж? - бунчужный виновато покачал головой. - А
я його мосць хлопцем назвав! То пан полковник такый молодый...
     - Помилуйте, что за счеты! - Арцеулов даже рукой махнул. - Вы меня от
смерти спасли...
     - То нэ смэрть...  -  бунчужный  оглянулся.  -  То  нэ  смэрть,  панэ
Ростиславэ. То мара. Воны вжэ сами мэртви - погынули в давни викы.  Тилькы
в таку нич воны сылу мають... Ну що, хлопцы, перепочинэмо...
     Всадники соскочили с коней и окружили Арцеулова. Он заметил, с  каким
интересом они разглядывают его форму и оружие. Ему самому стало любопытно:
повстанцы (если его спасители, конечно, из их  числа)  были  обмундированы
крайне живописно. На ум тут же пришла известная картина Репина из Русского
музея. Впрочем, он слыхал, что махновцы и прочие "батьки" любили  щеголять
в давних запорожских нарядах.
     - З якой армии, панэ? - поинтересовался один из хлопцев с  серьгой  в
левом ухе и большим шрамом через все лицо. - Чи нэ поляк?
     - Почему поляк? - поразился Ростислав. - Русский я, из  армии  барона
Врангеля.
     Ответом было удивленное перешептывание. Бунчужный покачал головой:
     - Нэ дывуйтэся, хлопци! Пан Ростислав и сам здывувася... Кого  тилькы
вночи не зустринэш!.. А ну, краще зложить багаття. Пересыдымо до ранку - и
гайда...
     Арцеулов не понял, что  означает  "багаття",  но  тут  же  сообразил:
хлопцы  принялись  собирать  сухую  траву  и  какой-то  деревянный   хлам,
валявшийся на кургане. Вскоре вспыхнул огонь, и тьма отступила.  Ростислав
машинально отметил еще одну странность: один из хлопцев зажигал костер  не
спичками и не зажигалкой, а неким приспособлением, высекавшим искры.
     "Наверно, огниво, - Арцеулов лишь покачал головой. - Ну надо же!.."
     Впрочем, разруха, охватившая бывшую империю, приучила и не к такому.
     - Сидайтэ, панэ Ростиславэ, - пригласил бунчужный. - Посыдымо, люлькы
попалымо.
     Арцеулов опять не понял, но все стало ясно, когда тесно  сгрудившиеся
у костра  хлопцы  достали  большие,  украшенные  резьбой  трубки  и  стали
неторопливо набивать их из вышитых кисетов.
     - Папиросы, господа! -  Арцеулов  поспешил  достать  пачку  "Дюшеса".
Ответом  были  удивленные  взгляды.  Ростислав  пожал  плечами  и  щелкнул
зажигалкой.
     Хлопцы  переглянулись,  руки  несмело  потянулись   к   пачке.   Лишь
бунчужный, усмехаясь, поблагодарил, но закурил все-таки свою "люльку".
     - Хытро, - заметил один  из  хлопцев,  дымя  "Дюшесом".  -