онарь светил где-то  совсем  далеко  и  внезапно
пропал. Арцеулов ускорил шаг, один раз все-таки умудрился упасть,  но  тут
же вскочил и поспешил дальше. Через несколько секунд он понял, в чем  дело
- впереди был поворот, и шедшие перед ними уже успели завернуть за угол.
     - Это хорошо - шепнул Лебедев. - Взрывная волна...
     Арцеулов кивнул. Они успели добежать до поворота и свернуть за  угол,
когда земля дрогнула, затряслась, с потолка посыпался мелкий каменный сор,
а из только что покинутого тоннеля пахнуло жаром и гарью...


     Косухина спасло чудо. Он уже собирался вслед за товарищем Венцлавом и
его  бесстрашными  бойцами  ворваться  в   калитку   и   идти   на   штурм
белогвардейского логова, как вдруг подбежавший дружинник потребовал его  к
товарищу Чудову.
     Степа вначале хотел было послать вестового подальше, но затем  решил,
что такое анархическое поведение недостойно красного командира. Он  угрюмо
кивнул и поспешил в соседний переулок, где расположил  свой  штаб  товарищ
Чудов.
     Прову Самсоновичу полегчало. Правда,  слезы  все  еще  текли  по  его
героическому лицу,  но  вождь  иркутских  большевиков,  похоже,  этого  не
замечал.
     - Ну, товарищ Косухин, докладывай! - велел он. - А то оставил  я  вас
без партийного руководства...
     Степа, сбиваясь, пересказал ход событий.
     - Это хорошо, товарищ Косухин, - рассудил Пров Самсонович. - Ты,  это
вот, принимай командование. Меня к Федоровичу  кличут  -  чего-то  чехи  с
Колчаком мудрят...
     Вдали, у самого дома, рванула граната.
     - Ишь, огрызаются! - прокомментировал  Чудов.  -  Ниче,  ниче,  конец
приходит  гидре!  Ты  вот  что,  товарищ  Косухин,  за  Венцлавом-то  этим
присматривай...
     - То есть? - не понял Степа. - В каком смысле?
     - Доложили мне давеча, будто он из дворян будет...
     - Так ведь...
     - Знаю, знаю, - кивнул Чудов. - Товарищ Ульянов-Ленин тоже из дворян.
Да только этот Венцлав, говорят, из офицеров тоже. Я  к  тому  -  Лебедева
возьмут, так ты его к нам волоки, ему не передавай...
     Степа вздохнул. Товарищ Венцлав казался  странным,  если  не  сказать
больше, но Косухин твердо верил, что  Реввоенсовет  знал,  кого  назначать
командиром 305-го. В конце концов, то непонятное, чему он был  свидетелем,
могло быть той самой Военной  Тайной,  которая,  как  был  убежден  Степа,
существует в каждой войне.
     Увидя, что он колеблется, товарищ Чудов поспешил  успокоить  товарища
по партии, добавив, что он, без сомнения,  товарищу  Венцлаву  верит,  как
себе, но пленных потребовал в любом  случае  доставить  лично  Косухину  и
только к товарищу Чудову. На этом компромиссе и порешили, после чего  Пров
Самсонович закосолапил к поджидавшему его автомобилю.
     Степа  простоял  с  полминуты,  осмысливая   услышанное,   Затем   он
сообразил, что  там,  в  доме,  решается  судьба  важной  операции,  а  он
прохлаждается в глубоком  тылу.  Почувствовав  вполне  естественный  стыд,
Косухин схватил карабин и поспешил обратно. Он выскочил из переулка и  уже
хотел  бежать  прямо  к  калитке,  как  вдруг  воздух  дрогнул.   Косухину
почудилось, что  очертания  дома  стали  расплывчатыми,  старый  кирпичный
особняк треснул, в проемы плеснуло бешеное пламя. Все  остальное  делалось
уже бессознательно - сработал фронтовой опыт, не однажды спасавший  Степу.
Он бросился  в  глубокий  снег,  головой  в  переулок,  надеясь,  что  то,
страшное, которое сейчас обрушится на всех вокруг, пронесется мимо.
     Взрывная волна вбила его в снег, а грохот  оглушил.  Когда,  наконец,
наступила жуткая тишина, Степе показалось, что он совершенно оглох. Но вот
стали  доноситься  взволнованные  голоса,  крики,  кто-то  позвал  его  по
фамилии.
     - Я же командир, - вспомнил Степа и медленно встал.
     То, что увидел Косухин, оказалось даже страшнее, чем он ожидал.  Дома
не было - на его месте полыхал огромный костер, огонь охватил часть  того,
что только что было  двором,  горела  деревянная  ограда,  снег  на  улице
почернел, а местами, казалось,  испарился.  К  горящему  забору  осторожно
подбирались несколько уцелевших дружинников.
     - Стой! Назад! - крикнул Степа.
     Спешить было некуда.  Белые  гады  сгорели,  а  славные  бойцы  Полка
Бессмертных Красных героев и их командир товарищ Венцлав  погибли  смертью
храбрых.
     Косухин сделал знак дружинникам, чтобы те не подходили к  полыхавшему
огню, а сам осторожно стал  подбираться  поближе.  От  гигантского  костра
несло жаром, там что-то взрывалось  и  падало,  как  вдруг  на  фоне  огня
возникла, буквально вынырнув  из  него,  страшная  черная  фигура.  Кто-то
высокий, в тлеющей шинели, спокойно, выходил из огненного ада...



                                6. ПОГОНЯ

     В подземелье лютовал холод, ноги скользили по обледенелым  камням,  и
время, казалось, остановилось. На самом  деле  они  шли  -  вернее,  почти
бежали, не более четверти часа.
     - Стойте, - скомандовал, наконец Лебедев. - Передохнем...
     Профессор и Семен Богораз присели на свои баулы, а остальные остались
стоять, боясь даже прислониться к дышащим холодом стенам.
     - Господин Богораз, уступите девушке  место,  -  предложил  Арцеулов,
заметив, что Наталью буквально шатает.
     - Но я устал... - удивился Семен, но все-таки встал с баула.
     - А я не устала, - попыталась улыбнуться Берг. - Я просто...
     Она замолчала. Теперь тишину ничто не нарушало. Даже отдаленный гул и
треск, доносившийся с той стороны, где был когда-то дом, постепенно стих.
     - Да-с, - молвил наконец, Семирадский. -  Не  смею  спрашивать,  куда
ведет сей лаз...
     - А правда, господин Арцеулов, - поддержал профессора Лебедев. - Куда
мы идем?
     - Я не знаю, - растерялся Арцеулов. - Мне лишь сказали, что в подвале
может быть ход...
     - Насколько я помню, дом принадлежал какому-то золотопромышленнику, -
заметил полковник. - Наверно, ход этот ему был не без надобности. Остается
надеяться...
     Ему никто не ответил. Через несколько минут  Лебедев  кивнул,  и  они
пошли дальше. Впрочем, на этот раз путь  был  недолог  -  через  несколько
минут неяркий свет керосиновых ламп высветил мощную каменную кладку.
     - Тупик, господа... - растерянно проговорил Богораз.
     Профессор, несший одну из ламп, прошелся  вдоль  стены  и  хмыкнул  -
влево уходил еще одни ход, поуже и пониже.
     - А вот еще, - заметил Берг.
     И действительно, точно такой же ход уходил вправо.
     После недолгой дискуссии профессор лично отправился  на  разведку  по
левому тоннелю. Вернулся он минут через пять,  доложив,  что  чуть  дальше
проход полностью завален. Рухнувшие камни покрылись льдом, и думать о том,
чтобы прокопать дорогу, даже не стоило.
     - Остается направо,  -  философски  заметил  Богораз.  -  Господа,  а
продукты-то мы захватили?
     - Опасаетесь каннибализма? - хмыкнул профессор, но никто не поддержал
невеселую шутку.
     Правый проход тоже обещал сюрприз. Метров через  двести  он  кончался
несколькими ступеньками, которые вели к невысокой двери. Впрочем, от двери
не осталось ничего - она  оказалась  надежно  заложена  кирпичами  и  даже
покрыта сверху известкой.
     Все молчали. Профессор, озабоченно покряхтев, осмотрел все  углы,  но
все было бесполезно. Богораз обреченно вздохнув,  вновь  уселся  на  баул.
Берг растерянно посмотрела сначала на полковника, а затем на Арцеулова.
     - Придется рискнуть, - пожал плечами  Ростислав,  доставая  из  сумки
гранату. - Вела же эта дверь куда-то...
     - Но здесь подземелье, -  заметил  полковник.  -  Осколки...  ударная
волна...
     Арцеулов  не  ответил.  Он  подошел  к  замурованной  двери  и   стал
прикидывать, куда удобнее пристроить гранату.  В  конце  концов  он  решил
просто положить ее на пол у самого порога.  Если  кладка  в  один  кирпич,
этого будет вполне достаточно.
     - Уходите, господа, - скомандовал он, - и подальше...
     - Господин капитан, я сам, - решительно заявил Лебедев. -  Вы  и  так
рисковали достаточно.
     - Вы сколько раз взрывали гранату? - усмехнулся Арцеулов.
     - Я? - растерялся полковник. - Кажется, раза два.  В  училище.  Но  я
помню - там есть капсюль и чека...
     - И многое другое... Уводите людей, господин полковник.
     Подождав несколько минут, Арцеулов снял тулуп, уложил его  в  проходе
метрах в пятнадцати, чтобы не падать на заледенелый камень. Остальное было
несложным - сорвать чеку и успеть за четыре  секунды  упасть  на  тулуп  и
прикрыть голову руками...
     Когда грохот стих, капитан стряхнул с себя мелкий  сор,  рухнувший  с
потолка, накинул тулуп и оглянулся.
     - Кажется, что-то  есть,  -  крикнул  он  в  темноту.  -  Прошу  вас,
господа...


     Товарищ Венцлав не спеша подошел к окаменевшему от изумления и  ужаса
Степе, скинул горящую шинель и то,  что  осталось  от  шапки,  после  чего
коротко усмехнулся.
     - Живы, товарищ Косухин?
     - Я... я жив... - вконец растерялся Степа. - А... а... вы...
     - Разве вы не слыхали, что настоящие большевики не горят  в  огне?  -
вновь усмехнулся Венцлав, но усмешка тут же  погасла.  -  Повезло...  Жаль
ребят. По-моему, никто не уцелел...
     - К-какие будут приказания? - нашелся наконец Косухин.
     - Соберите людей и осмотрите все вокруг. На всякий случай... Домом  -
вернее, воронкой, - займемся завтра. Я еще не все понял...
     "А   чего   тут   понимать-то?"   -   хотел   возразить   Степа,   но
дисциплинированно смолчал. Он собрал растерянных и оглушенных  дружинников
- четверо погибло и столько же было серьезно обожжено, - и отправил их  на
осмотр окрестностей. Сам он остался возле разрушенного  дома  и  начал  не
спеша обходить его по периметру.
     Что ж, Косухин мог быть  удовлетворен.  Акт  пролетарского  возмездия
свершился - белогвардейская банда обратилась в пепел.
     Погибли верные товарищи из 305-го, но Степа  хорошо  усвоил  за  свою
недолгую жизнь, - войны  не  бывает  без  потерь.  Белогвардейский  бандит
Арцеулов вместе с загадочным полковником Лебедевым больше не будут вредить
делу мировой революции. Правда, тайна "Владимира Мономаха" так и  осталась
тайной...
     Впрочем, Косухина, мало расстроило то, что увезенное беляками  золото
покуда не досталось Республике. В  этом  смысле  Степан  был  и  оставался
большим оптимистом. Но  все  же  что-то  не  давало  покоя  верному  бойцу
революции и уполномоченному Сиббюро.
     "И чего  они,  дураки,  не  сдались!  -  вдруг  подумал  он.  -  Вот,
чердынь-калуга, звери! Ну, Арцеулов этот, ясное дело, тот еще  волчина.  И
Лебедев, похоже, того же поля  ягода...  Но  студента  зачем  угробили?  И
девушку? Она же больная была! Вот, зверье! Как она себя странно  называла?
Али-Эмете, кажется..."
     Степе  никак  не  верилось,  что  странной   девушки,   которая   так
беспокоилась о пропавшей кошке, уже нет. Он внезапно подумал, что будь его
воля, он, и согласился бы отпустить эту банду на  все  четыре  стороны,  -
даже Лебедева и белого гада Арцеулова, - чтоб не погибла девушка.  Правда,
Косухин тут же осудил себя за эту оппортунистическую мысль, но все равно -
на душе у Степы было муторно.
     Внезапно он услышал мяуканье. Оглядевшись, он увидел кошку - ту самую
генеральскую, которую он притащил в дом на Троицкой. Перепуганное животное
жалось к рухнувшему забору, глядя на Степу безумными зелеными глазами.
     "А ведь она  за  кошку  просила,  -  вспомнил  Косухин  и  подошел  к
несчастному зверьку. Кошка испуганно дернулась,  но  Степа  поймал  ее  и,
отряхнув налипшие на  пятнистую  шерсть  снег  и  грязь,  сунул  за  ворот
полушубка. Кошка пару раз мяукнула и успокоилась.
     - Как ее кличут-то? - стал вспоминать Степа. Как звали кошку он  даже
не спросил, а девушка называла пропавшего кота Шер. Значит,  Шер,  -  имя,
что ни говори, странное. И вся эта история по мнению Степы была тоже очень
странной...


     - Какой-то подвал, - заметил профессор, светя в пролом фонарем.
     Он огляделся и смело шагнул вперед. Все остальные последовали за ним.
Это  действительно  оказался  подвал,  уставленный  какими-то  ящиками   и
бочками. Здесь было тоже  холодно,  но  этот  холод  не  шел  ни  в  какое
сравнение с ледяным дыханием подземелья. Богораз тут же устроился у одного
из  ящиков,  а  остальные,  менее  склонные  к   философскому   уединению,
продолжали осматриваться.
     - Лестница, господа! - воскликнул профессор. -  Путь  к  цивилизации!
Правда, дверь заперта...
     - Не шумите, Глеб  Иннокентьевич,  -  посоветовал  полковник.  -  Там
наверху, люди.
     - Ну, знаете!  -  возмутился  Семирадский.  -  Только  что  Ростислав
Александрович изволил целую бомбу оприходовать...
     И, словно в ответ, ключ  в  замке  еле  различимой  в  темноте  двери
заскрипел. По команде  полковника  фонари  были  погашены,  и  вся  группа
недвижно застыла во мраке.
     Ключ скрипел долго, наконец дверь растворилась, и в проеме показалась
странная фигура в долгополой накидке с фонарем в руке. Фигура нерешительно
постояла на пороге, а затем стала спускаться вниз. Как только  неизвестный
оказался рядом. Арцеулов неслышно проскользнул ему за спину и кашлянул.
     - А! - дернулся долгополый, но  его  уже  окружили  со  всех  сторон.
Фонари вновь зажглись,  и  перед  ними  предстал  немолодой  длинноволосый
человек,  о  профессиональной  принадлежности  которого  догадаться   было
несложно.
     - Господи помилуй... -  перекрестился  длинноволосый,  глядя  полными
ужаса глазами на незванных гостей. - Никак злодеи!
     - Мы не  злодеи,  батюшка,  -  поспешил  объясниться  Лебедев.  -  Не
бойтесь...
     - Не батюшка я... Пономарь я церкви Святого Власия...
     - Так мы в церковном подвале! - понял Арцеулов. - Господин полковник,
где это?
     Прежде  чем  ответить,  полковник  долго   успокаивал   перепуганного
пономаря, для чего понадобилось показать не только дыру в  стене  подвала,
но и офицерское удостоверение. Наконец пономарь немного оттаял.
     - Слышал я взрыв, - вздохнул он. - И видел - огонь-то до неба. И  про
ход тайный слыхал. Давно его заложили, еще лет полста тому... Значит, спас
вас Бог от ков антихристовых...
     В конце концов, пономарь пригласил  неожиданных  гостей  подняться  в
церковь, в которой никого не было - в эти тревожные дни службу правили  не
каждый день. Во дворе уже темнело, и полковник решил двигаться дальше.
     - Нам повезло, - пояснил он Арцеулову. - Мы не так далеко от вокзала.
Чуть дальше у нас есть еще одна квартира. Часа два переждем, заберем  вещи
- и в путь...
     - А далеко? - поинтересовался Ростислав. - Или это по-прежнему тайна?
     - Сначала на Сайхен. Если удастся дня за четыре, то думаю, успеем...
     - Господин полковник, я не силен  в  здешней  географии,  -  напомнил
Ростислав.
     - Сайхен... - полковник помолчал. - Я вам покажу на  карте,  капитан.
Когда мы доберемся туда, то сможем рассказать  вам  все.  А  пока  я  хочу
попросить этого псаломщика, чтобы он заказал панихиду по Георгию...
     - Вы давно знали господина Казим-бека?
     - Три года. Он прошел полный курс  подготовки  и  должен  был  лететь
вместе со мной.
     - Перед смертью он пожелал вам удачи.  И  сожалел,  что  не  довелось
самому...
     - Да, - кивнул полковник. - Вы, конечно, мало знали Георгия.  Вам  не
понять...
     Арцеулов хотел возразить, что хорошо понимает, каково терять  друзей,
но промолчал. Ему вдруг стало ясно, что Лебедев и его странные товарищи  -
люди, действительно  не  бывавшие  на  войне,  не  ходившие  в  атаку,  не
хоронившие однополчан после боя. Берг, Семен  Богораз  и  даже  профессор,
несмотря на его воспоминание об англо-бурской войне, были  людьми  глубоко
штатскими. Но и Лебедев, несмотря на полковничьи  погоны,  не  походил  на
военного. Арцеулову приходилось  встречать  военных  авиаторов,  это  были
ребята лихие, но полковник был совершенно иным.
     Наверно,  Лебедев  тоже  ученый,  решил  в  конце  концов   Арцеулов.
Испытывал новые аэропланы в каком-нибудь исследовательском центре, и  вот,
нежданно-негаданно, угодил в горящий Иркутск.
     Вскоре стемнело. Убедившись, что на прилегавшей к церкви улице  пусто
и тихо, Лебедев дал команду. Они вышли наружу и, с  удовольствием  вдохнув
чистый морозный воздух, быстро зашагали куда-то  вглубь  узких  переулков.
Шли недолго,  где-то  через  полчаса  Лебедев  остановился  перед  резной,
украшенной замысловатыми узорами калиткой, открыл замок и  пригласил  всех
войти.
     Дом был, как вначале показалось Арцеулову, пуст и  брошен.  Но  когда
полковник постучал в дверь условным стуком,  перемежая,  словно  в  азбуке
"Морзе", "тире" и "точку", - дверь открыли. Хозяин  -  молодой  бородач  -
ничего не  спрашивая,  сразу  же  пригласил  гостей  в  комнаты,  пообещав
поставить самовар. Полковник  предупредил,  что  задержатся  они  недолго.
Хозяин кивнул, сообщив, что все готово.
     Что именно готово, Арцеулов понял часа через  полтора,  когда  хозяин
вывел из сарая запряженную тройку  длинногривых  красавцев-коней.  В  сани
погрузили несколько мешков и баулов, после чего профессор  Семирадский,  к
немалому удивлению капитана, взял в руки вожжи  и  предложил  усаживаться.
Хозяин открыл ворота и, поглядывая по сторонам,  вывел  тройку  на  улицу.
Профессор перекрестился, проговорил: "ну-с, ну-с,  вспомним  молодость"  и
легко хлестнул вожжами...


     Степа  Косухин  ночевал  в  караулке,  и  оттого  ли,  а  может,  под
впечатлением вчерашних событий, его всю ночь мучили кошмары.  Проснувшись,
он начисто все забыл, лишь на душе осталось  тяжелое  и  мрачное  ощущение
надвигающейся беды.
     В кабинете Чудова царила великая суматоха. С часу на час чехи  должны
были  передать  Политцентру  врага  революции  и  наймита   международного
империализма  адмирала  Колчака,  и  Пров   Самсонович,   находившийся   в
приподнятом  настроении,  отдавал  последние  указания.  Бывший  Верховный
должен был содержаться в иркутской тюрьме под личным  присмотром  товарища
Чудова, что наполняло широкую грудь  вождя  местных  большевиков  чувством
законной пролетарской гордости. На Степу в этой  суматохе  он  не  обратил
внимания. Косухин, сообразив, что в такой великий день всем  не  до  него,
вышел в коридор и тут же столкнулся с товарищем Венцлавом.
     - Поедете встречать адмирала? - поинтересовался тот, и усмешка на его
лице показалась Степе какой-то странной, словно конвоирование белого  гада
Колчака было делом пустым и никчемным.
     - Нет, - честно признался Косухин. - Я... это...
     - Пойдемте, Степан Иванович, - прервал его Венцлав, и усмешка  с  его
лица мгновенно исчезла. - Пусть мертвые хоронят своих мертвецов...
     - Что?  -  удивился  Степа,  но  послушно  проследовал  за  товарищем
Венцлавом в его кабинет.
     - Колчак - это вчерашний день, - пояснил свои странные слова Венцлав,
усаживаясь за стол и кивая Косухину на один из стульев. - Да  и  в  лучшие
времена адмирал не представлял особого интереса. Правда, он очень толковый
гляциолог...
     Очевидно, вид у Степы  стал  совсем  растерянный,  поскольку  Венцлав
улыбнулся и пояснил:
     - Это специалист по льдам, Степан Иванович... Впрочем,  пусть  с  ним
разбирается товарищ Чудов. На с вами надо кое-что обсудить.  Прежде  всего
расскажите историю с кошкой...
     Косухин особо не удивился. Он почему-то был  уверен,  что  непонятная
история рано или поздно выплывет наружу, Он не стал запираться  и  выложил
все, от лихого налета на подозрительную квартиру, до того, как ему удалось
пристроить кошку на тюремной  кухне,  предварительно  уверив  повара,  что
пятнистая Шер - отчаянный враг крыс.
     - Берг... Берг... - проговорил Венцлав, вспоминая что-то. - Это очень
известный  физик.  В  последние  годы  появились   любопытные   публикации
какого-то Н.Ф.Берга. Очевидно, это не какой-то, а какая-то...
     - Но ведь она больная.