Правда,  дед  каждый  день  в
церковь ходил, хотя он и дхар.
   - Не будем об этом, - поспешил прервать его Вар, - у нас очень  много
дел...
   - Да, - согласился Асх, - завтра же надо собрать Совет... Я  набросал
тут план.
   - Давай, - кивнул Фрол. - Хоть  семилетний,  „лы.  Только  без  меня,
завтра я ухожу...
   - Как, Фрол Афанасьевич? - поразился Шендерович. - Но ведь... Но ведь
мы только начали...
   - Помолчи, - сурово прервал его  старик,  -  не  тебе  осуждать  волю
эннор-гэгхэна... Но перед вашим отъездом нам все же надо будет о  многом
переговорить, эд-эрх Фроат.
   - Это да, - со вздохом согласился Фроат, - это можно...
   Уехать на следующий день Фроату не удалось. Дел оказалось  много,  и,
хотя он много раз пытался убедить соплеменников, что они справятся самым
наилучшим образом без него, все же пришлось задержаться.
   Фрол утвердил состав Совета, который должен управлять дхарами  в  его
отсутствие. Старый Вар был поставлен во главе тех, кто решил остаться  в
лесу. Остальными должен был руководить Асх.
   Правда, Фрол, опасаясь, что бывший борец за  Русскую  Идею,  выйдя  в
большой мир, тут же наломает дров, запретил идти на какие-либо конфликты
с властями.
   На этом заботы не  кончились.  Дхары,  вышедшие  вместе  с  Асхом  из
лесного убежища, решили построить  новое  селение  неподалеку  от  Дхори
Арха. От Фрола они требовали указать место,  и  он  полдня  потратил  на
поиски наилучшего  участка,  где  бы  поблизости  находился  источник  и
имелась земля, пригодная для огородов. Наконец такое место было найдено,
и Фролу предложили, по древнему обычаю, выкопать первую лопату земли под
основание будущего дома. Фроат, вспомнив многочисленные виденные  им  по
телевизору  церемонии,  представил  себя  со  стороны  и   категорически
отказался.
   Смотрителем Дхори Арха Фрол назначил Лхаста, поскольку Рох -  старший
сын Вара - решил остаться в лесу, чтобы помогать старику. Лхасту же Фрол
передал на хранение Черный меч.
   Его уговорили взять  подарки.  Рыжий  Серж  категорически  настаивал,
чтобы Фролу выделили охрану или по  крайней  мере  вооружили  до  зубов.
Старый Вар, отозвав Фрола в сторону, предложил  взять  с  собой  золото.
Фрол от всего отказался:  дхарам  предстояло  сделать  очень  многое,  и
золото, .как и оружие, могло им очень пригодиться.
   Фрол попрощался  со  всеми,  обещая  вернуться  через  пару  месяцев.
Впрочем, он оставил свой адрес и, немного подумав, адреса Келюса и Мика.
   Асх, уже вошедший во вкус своих новых обязанностей,  добавил,  что  и
сам собирается через месяц  навестить  Столицу,  а  на  обратной  дороге
обязательно посетит ПГТ Дробь  Шестнадцать.  Фролу  не  хотелось,  чтобы
проводы были долгими, поэтому он решил уйти на рассвете. Асх, Рох и Серж
взялись проводить его до  Якши.  Перед  расставанием  старый  Вар  долго
смотрел в лицо Фролу, а затем как-то неуверенно предложил  ему  остаться
еще на какое-то время. Чувствуя, что старик что-то недоговаривает,  Фрол
удивился, и тогда Вар нерешительно заметил, что  видел  странный  сон  и
лучше бы Фроату побыть еще неделю-другую с дхарами.
   Фрол вспомнил слова Варфоломея Кирилловича и  заколебался,  но  затем
подумал, что дома ждут родители, а в далекой Столице -  Келюс,  которому
он так и не смог помочь. Поэтому он предпочел отшутиться, обещав старику
быть осторожным и беречь себя.
   До Якши доехали с ветерком, на военном "ЗИЛе". Правда, в километре от
села машину остановили и загнали в лес, чтобы не отвечать  на  не  очень
удобные вопросы о ее происхождении.
   Появление  Фрола  в  сопровождении   высоких   молчаливых   бородачей
произвело в Якше настоящую сенсацию. Безбородый лейтенант  не  на  шутку
встревожился, но, к счастью, у Асха уцелел его  паспорт.  Вид  документа
примирил участкового со столь неожиданными гостями.
   Разговор  был  долгий.  Лейтенант  то  и  дело  начинал  сетовать  на
трудности с паспортизацией, отсутствие бланков и бюрократию в райцентре.
Но в конце концов удалось обо всем  договориться,  и  участковый  твердо
обещал  немедленно  заняться  легализацией  дхаров,  а  также   добиться
разрешения на строительство их поселения у  Дхори  Арха.  Напоследок  он
угостил всех чаем с брусникой и договорился с соседом, что тот  подкинет
Фрола на своей моторке до Вой-Вожа.
   Через  четыре  дня  Фрол  уже  подъезжал  к  дому.  Дорога  оказалась
нелегкой,  он  с  трудом  доехал  до  Ухты,  долго  ждал  поезда,  успел
наголодаться  на  грязном  вокзале,  и  привычные   впечатления   быстро
вытеснили  странные  дни,  проведенные  в   дхарском   лесу.   Вся   эта
необыкновенная история стала казаться  чем-то  нереальным,  будто  Фролу
приснился сказочный сон, в который не  веришь,  но  запоминаешь  на  всю
жизнь.
   Фрол  вышел  на  своей  станции  под  вечер  четвертого  дня   своего
путешествия. До ПГТ  было  всего  с  десяток  километров,  но  рейсового
автобуса почему-то не оказалось, и дхар решил пройтись пешком через лес,
благо дорога была известна с детства. Фрол спешил. Еще  в  Ухте  он  дал
телеграмму, что возвращается, и теперь хотел побыстрее добраться  домой.
Впрочем, он твердо решил пробыть с родителями не больше двух дней.  Фрол
торопился в Столицу. Он понимал, что не сможет излечить Келюса,  но  все
равно надеялся, что его присутствие сможет хоть чем-нибудь помочь другу.
Фрол не без тревоги подсчитывал время, прошедшее с их последней встречи.
Если Келюс, Фроат очень надеялся на это, сумел продержаться,  то,  может
быть, удастся найти в Столице какое-нибудь спасительное средство. Втайне
дхар очень надеялся,  что  сумеет  разыскать  Варфоломея  Кирилловича  и
упросить его помочь.
   Фрол вспомнил свой разговор со стариком. Похоже, тот ошибся, и  Дхори
Арх ничем не повредил потомку Гхела Храброго.  За  всю  дорогу  Фрол  не
заметил ничего подозрительного, а здесь, в двух  шагах  от  дома,  он  и
подавно никого не боялся.
   Дорога шла между гигантских  сосен,  отбрасывавших  длинные  вечерние
тени, дул прохладный ветер, и внезапно Фрол почувствовал озноб. Он вновь
посетовал на отсутствие свитера, но в ту же  секунду  понял,  что  холод
здесь ни при чем. Что-то чужое  и  опасное  ожидало  его  впереди.  Дхар
нерешительно  остановился,  хотел  было  достать  спрятанный  в  глубине
рюкзака револьвер, но затем махнул рукой и пошел дальше, успокаивая себя
тем, что в знакомых местах ему ничего угрожать не может. Но  тревога  не
уходила, резко забилось сердце, холод становился все ощутимей.  Внезапно
впереди  мелькнула  черная  тень,  Фроат  успел  лишь   остановиться   и
прислушаться, как тень мелькнула снова, уже совсем рядом. Через  секунду
на дорогу выскочила огромная черная собака. Фрол увидел жуткую,  похожую
на череп морду, горящие красным огнем глаза, и тут же  вспомнил  рассказ
Келюса о Сиплом и его страшном псе.
   Собака секунду стояла, казалось, не решаясь подойти ближе, но  затем,
беззвучно  зарычав,  бросилась  на  Фроата.  Доставать  оружие  не  было
времени, и дхар поступил так, как учил его  дед.  Крепкий  кулак  ударил
прямо по оскаленной морде, собака взвизгнула и рухнула на землю. Она туг
асе вскочила, но Фрол был уже готов.
   - А, вот ты кто, „лы! - резко выбросив вперед руку, он  взмахнул  ею,
словно ударяя пса невидимой плетью. Собака, взвизгнув, отскочила.
   - Не нравится, в карету твою!.. - Дхар вновь взмахнул  рукой.  Собака
взвыла и бросилась обратно в лес.
   - У, ярытники! - бросил Фрол, переводя дыхание, и  в  ту  же  секунду
заметил блеснувший из-за деревьев ствол пистолета. Грохнул выстрел  -  и
Фрол ничком упал на пыльную дорогу.
   Из-за деревьев вышел человек  в  странной  полувоенной  форме.  Держа
оружие стволом вверх, он осторожно подошел к Фролу  и,  минуту  постояв,
нерешительно тронул тело носком ботинка. В тот же миг Фрол резко  рванул
его за ногу, человек рухнул на землю, а еще через секунду  его  пистолет
был уже в руках у дхара.
   - Пощади, большой человек! - заскулил упавший, и Фрол  тут  же  узнал
его. На дхара смотрело искаженное страхом лицо Китайца.
   - Пощади! - продолжал канючить тот, с ужасом глядя на Фрола. ~  Я  не
хотел зла большому человеку! Нарак-цэмпо приказал мне!
   - Вот сволочь, „лы! - возмутился дхар. - И как мы тебя до сих пор  не
прибили?
   - Это Нарак-цэмпо приказал мне, - повторил Шинджа, заискивающе  глядя
в глаза Фролу, - большой человек уничтожил скантр...
   - Это точно, - усмехнулся Фрол, -  ну  что,  связать  тебя,  что  ли,
обормота?
   И тут выражение лица Шинджи  изменилось.  Из  испуганного  оно  стало
зловещим, Фрол понял, что опасность рядом, но ничего не  успел  сделать.
Где-то, совсем близко, ударил еще один выстрел, пистолет выпал  из  руки
Фрола, тело пронзила острая боль, а  из  пробитой  пулей  кисти  хлынула
кровь.
   Фроат попятился,  надеясь  успеть  отбежать  за  дерево,  но  Китаец,
мгновенно вскочив, схватил лежавший в пыльной кровавой луже пистолет. Но
не на него смотрел Фрол. Из-за деревьев вышел человек в  темном  пальто.
Лицо его покрывала глубоко надвинутая шляпа, в руке он держал "наган".
   "Сиплый, - понял Фрол. ~ Ну, „лы, влип".
   Сиплый, подойдя к Фролу, остановился  в  двух  шагах.  Дхар,  пытаясь
остановить льющуюся  фонтаном  кровь,  сжал  простреленную  кисть.  Тело
онемело, и он понял, что уйти не удастся.
   - Вы смелый человек, Соломатин. -  Из-под  глубоко  надвинутой  шляпы
послышался жуткий, нечеловеческий голос. - Но вы нарушили слишком  много
правил...
   Фрол закусил  .губу,  пытаясь  сдержать  стон.  До  Сиплого  -  метра
полтора, и дхар подумал, что сумеет допрыгнуть  и  схватить  негодяя  за
горло. Если бы не раненая рука...
   Сиплый, похоже, догадался, о чем думает Фрол. Из-под  шляпы  раздался
жутковатый звук: очевидно, это должно было обозначать смех.
   - Вы не успеете, Соломатин, - проговорил он, покачав головой.  -  Вам
не поможет даже Истинный Лик.
   "А ведь это мысль!" - Фрол попытался сосредоточиться. Но жгучая  боль
мешала, секунды проходили, а тем временем  Сиплый,  отсмеявшись,  поднял
пистолет.
   - Убей его! Убей! - вопил Шинджа, испуганно прячась за спину человека
в пальто. Фрол понял, что у него остается единственный шанс. Он  подался
назад, чтобы прыгнуть прямо на врага, но тот вновь рассмеялся и медленно
поднял голову.  Страшное  нечеловеческое  лицо  глянуло  на  Фрола,  но,
несмотря на это, он сразу узнал знакомые черты.
   - Это... „лы... - пробормотал Фроат, - но почему?!
   Дхар не договорил.  Из  револьверного  ствола  блеснуло  пламя,  Фрол
ощутил страшную боль, все покрыла тишина, и чей-то  тихий  голос  позвал
его по имени...
   Фрол очнулся там же, на просеке.  Он  поднялся,  неуверенно  разминая
руки. Простреленная кисть не болела, рана исчезла, и дхар стал удивленно
осматриваться, пытаясь понять, что произошло. Прямо перед ним  Китаец  и
тот, второй, которого он успел узнать, затаскивали в глубь  леса  чье-то
беспомощно раскинувшее руки тело. Вдруг Фроат узнал свою куртку,  увидел
валяющийся на земле рюкзак с бесполезным уже револьвером  и  понял,  чье
тело уносят бандиты.
   - Вот „лы! - прошептал он. - Как же это? Значит, достали?
   - Не бойся, воин Фроат, - услыхал он знакомый голос.
   - Варфоломей Кириллович! - Фрол обернулся. - Выходит... Выходит, меня
действительно... И вы были правы...
   - Сколь был бы я рад, ежели б ошибся, - негромко, ответил старик.
   - Значит, вы пришли со мной попрощаться? ~ невесело усмехнулся Фроат.
   - Нет, князь Фрол. Я пришел тебя встретить.
   - Как вы меня назвали? - удивился дхар - - Вы же... вы же меня все...
Фроатом... И князь... Почему?
   - Любо тебе дхарское имя, - спокойно пояснил старик. - Но ныне  звать
тебя должно, как зовет  Тот,  Кто  призвал  тебя...  И  меня,  грешного,
называй иначе...
   Фрол хотел было переспросить, но,  повернувшись,  увидел  того,  кого
привык называть Варфоломеем Кирилловичем,  и  удивленно  замолк.  Старик
улыбнулся и кивнул на Фрола.  Дхар  взглянул  на  себя  и  удивился  еще
больше. Он растерянно попытался спросить об этом новом,  непонятном,  но
Варфоломей Кирилыч, вновь улыбнувшись,  положил  широкую  легкую  ладонь
Фролу на плечо. Блеснул ослепительный свет, и в ту  же  секунду  исчезли
навсегда и вечерний, залитый закатным солнцем лес, и пыльная  дорога,  и
засыхающие пятна крови на серой земле...

12. ВНЕОЧЕРЕДНОЕ ЗВАНИЕ

   Келюс уже четыре дня как вернулся в Столицу. Его  долгое  отсутствие,
похоже, никого не удивило. Сосед  отдал  ему  ключи,  равнодушным  тоном
поинтересовавшись, хорошо ли удалось отдохнуть. На работе, куда  Николай
не преминул заглянуть на следующий же день по приезде,  выяснилось,  что
уже неделя как он приказом отправлен  в  отпуск.  Только  Лида  радостно
вскрикнула, услыхав по телефону его голос. Бедная девушка  все  эти  дни
пыталась  найти  Николая,  обзванивая  всех  их  немногочисленных  общих
знакомых. Келюс не стал ничего рассказывать Лиде: девушке вполне хватало
своих проблем.
   Среди груды почты  Николай  надеялся  найти  весточку  из  Крыма,  но
ничего, кроме газет, вещавших об инфляции и о близкой гражданской войне,
обнаружить не удалось. Николай помнил, что сам строго-настрого  запретил
Ольге и Валерию писать и звонить без крайней необходимости, но, не найдя
ни одного письма, поневоле расстроился. От Фрола также не  было  вестей.
Николай, начавший отчего-то волноваться за приятеля, хотел было заказать
междугородний разговор с  ПГТ  Дробь  Шестнадцать,  но  затем  вспомнил:
Фроат, прощаясь, сказал, что едет куда-то по делам,  и  Лунин  решил  не
беспокоить его родителей раньше времени.
   От Мика также не было вестей.  Правда,  его  отец,  которого  Николай
застал по телефону, сообщил, что у его отпрыска все в  порядке,  и  даже
передал Лунину привет от Плотникова-младшего. Но все  это  было  сказано
таким   тоном,   что   Келюс   засомневался,   не   выдумал    ли    это
Плотников-старший, чтобы поскорее от него отвязаться.
   Итак,  в  раскаленной  летним  солнцем  Столице  было  пусто,  делать
совершенно  нечего,  ехать   некуда,   и   Келюс   делил   время   между
перечитыванием пыльных томов из семейной  библиотеки  и  разбором  своих
записей, касавшихся партийного архива.  Почти  каждый  день  он  навещал
Лиду. Пару раз они гуляли по парку, Николай  катил  коляску,  в  которой
сидела девушка, а Лида время от времени пыталась  рисовать.  Правда,  ее
рисунки стали совсем другими. Абстракции, столь  восхищавшие  Келюса  во
время посещения выставки на Малой Грузинской, исчезли. Девушка  рисовала
парк, увядшие от жары листья на ветвях и белесую гладь пруда. Рука плохо
слушалась, рисунки выходили  неважно,  но  Николай  хвалил  все  подряд,
впрочем понимая, что слова едва ли способны обмануть больную.
   Этим  вечером  Лунину  почему-то  не  спалось.  Он   даже   удивился:
бессонница, столь часто мучившая его,  пропала  после  выздоровления,  и
первая бессонная ночь почему-то  настроила  Николая  на  тревожный  лад.
Келюс пытался читать, но понял, что  не  может  воспринимать  текст.  Он
попытался выключить свет и уснуть, но темнота огромной комнаты  внезапно
испугала. Он включил лампу, выругав себя за трусость, но свет тушить  не
стал, а отправился в кухню и включил чайник. Впрочем, чаю совершенно  не
хотелось. Николай дождался, пока чайник закипит, выключил его и закурил,
глядя в темное окно и слушая, как медленно стихает шипение кипящей воды.
   Внезапно погас свет. Старый выключатель  время  от  времени  позволял
себе такие шутки, и Келюс ничуть не удивился. Он  хотел  было  встать  и
заново щелкнуть переключателем, но затем решил посидеть в темноте, благо
поднявшаяся луна, пробиваясь через листья высоких кленов, бросала сквозь
оконное стекло неровный колеблющийся свет.
   Вдруг Николай почувствовал поблизости какое-то движение  воздуха.  Он
повернулся и обомлел: рядом с ним за столом сидел Фрол. Дхар был  в  той
же куртке, в которой  они  виделись  последний  раз,  в  тех  же  старых
джинсах, только глаза стали почему-то серьезными и очень грустными и  на
подбородке выросла короткая жесткая бородка.
   - Ну и напугал ты меня, бином! - выдохнул Келюс, в первую секунду  не
сообразивший, каким образом его приятель,  уехавший  куда-то  в  дальнюю
даль, мог оказаться среди ночи у него на кухне. Николай лишь  машинально
отметил, что Фрол сидит на том же месте, где обычно пил  чай  в  дни  их
совместного проживания в Доме на  Набережной.  Он  хотел  было  спросить
приятеля, отчего тому не спится ночью, но  вдруг  до  него  дошел  смысл
происходящего, и слова замерли, не вырвавшись из уст.
   - Фроат, это ты? -  растерянно  спросил  Николай,  которого  молчание
Фрола уже начинало изрядно пугать. - Откуда ты?!
   - Убили меня,  Француз,  -  равнодушным,  немного  печальным  голосом
ответил Фрол. - Зашел проститься...
   - Как?! - задохнулся  Келюс.  У  него  вновь,  как  всегда  бывало  в
подобных случаях, появилось странное чувство нереальности происходящего.
   - Сиплый убил, - тем же странно-равнодушным тоном ответил Фрол,  -  я
узнал его...
   - Кто... кто он? - заторопился Николай. Фрол покачал головой,  ничего
не ответив.
   - Я рад, что ты  выздоровел,  -  наконец  произнес  он,  и  в  голосе
появилось что-то напомнившее Келюсу прежнего Фрола. - Я ведь тебе,  „лы,
так и не смог помочь. А скантр я все-таки уничтожил! - добавил он,  и  в
странных застывших глазах мелькнула тень гордости.
   - Фрол! Да расскажи толком! - закричал Келюс, все  еще  надеясь,  что
дхар сейчас рассмеется и признается в каком-то невероятном розыгрыше.
   Но Фрол покачал головой и вдруг посмотрел Николаю прямо в  глаза.  От
этого взгляда Келюс похолодел, сомнения исчезли, и он наконец понял, что
произошло.
   - На тебе знак дхаров, - совсем тихо проговорил Фроат, -  ты  сможешь
меня заменить... Ну прощай, Француз. Вспоминай иногда...
   - Фрол! Фроат! - крикнул Николай, но внезапно пронесся  легкий  порыв
ветра, и все исчезло. Лунин вскочил, зачем-то бросился к входной  двери,
распахнул ее и долго смотрел на лестничную площадку. Там  было  пусто  и
мертво. Николай, закрыв дверь, без сил опустился прямо на  пол.  Он  все
еще не хотел поверить.
   - Нет, нет, нет... ~ еле слышно шептал он, пытаясь думать о  какой-то
невероятной галлюцинации, о психическом  осложнении  после  болезни,  но
рассудок подсказывал: искать отговорки бесполезно.  То,  что  он  узнал,
правда: его друга - спокойного, храброго, преданного Фрола - больше нет.
По лицу Николая текли слезы, он не замечал их и только удивлялся, почему
на губах внезапно появилась соль...
   Келюс не помнил, как настало утро - Он заставил себя встать,  умыться
и сварить кофе. Делал он это автоматически, ни о чем не думая, и даже не
заметил, как  горячий  черный  напиток  обжег  н„бо.  Внезапно  зазвонил
телефон. Келюс вскочил, уронив чашку на пол, и бросился к  аппарату.  Он
схватил трубку в безумной надежде, что звонит Фрол и  виденное  ночью  -
бред и чушь собачья. Но вспыхнувшая на мгновение надежда тут же погасла.
Голос в трубке был женский. Его  долго  звали  по  имени,  пока  Николай
наконец не узнал Лиду.
   - Да, - наконец отозвался он, - слушаю, Лидуня...
   - Келюс, Господи... - голос в трубке сорвался на плач, -  тут...  тут
что-то случилось, приезжай...
   Он позвонил в дверь, ему долго не открывали, и Николай подумал  было,
что родители, как всегда, куда-то уехали, а  бедная  девушка  возится  с
инвалидной коляской. Но внезапно дверь отворилась,  и  Николай  поневоле
вздрогнул: перед ним стояла Лида. Стояла  неровно,  опираясь  на  что-то
напомнившее Келюсу алюминиевую лыжную палку, но она все же стояла.
   - Лида! - ахнул Николай. - Ты... Ты...
   - Да, - со странным спокойствием ответила девушка. - Извини, я  очень
нервничала,  когда  звонила...  Заходи,  Николай...   Случилось   что-то
страшное...
   Лида,  закрыв  дверь,  неловко,  но  достаточно  уверенно  прошла  по
коридор