о против входа, стояло  три  стола.  На
одном, как и ожидал Степа, были навалены какие-то приборы, другой горбился
от тяжести папок с бумагами, а вот третий был отчего-то  девственно  чист.
На нем приютилась лампа под  зеленым  абажуром,  из  чего  даже  неопытный
следователь мог вывести, что именно здесь работал Берг. Но сейчас на столе
не лежало ни одной бумажки, массивные ящики были наполовину  выдвинуты  и,
как убедился Степа, пусты.
     То, что было справа, показалось Косухину куда более интересным. Почти
всю стену занимало нечто вроде огромного  металлического  шкафа,  по  всей
поверхности которого размещалось столько лампочек, верньеров и кнопок, что
Степа оказался полностью удовлетворен  увиденным.  Похоже,  этот  железный
шкаф и был здесь самой важной вещью. Слева от  него  на  стене  размещался
рубильник, рядом стояла большая электрическая печь. Справа  же  находилась
вделанная в стену ниша в человеческий рост,  над  которой  были  укреплены
несколько лампочек. Внутри ее покрывал тусклый светлый металл.  Ниша  была
пуста, но внутри Степа заметил что-то, напоминающее следы гари.
     Приглядевшись  внимательнее,  Косухин  сообразил,  что  и   в   самом
металлическом шкафу - очевидно главной детали "Пространственного  луча"  -
что-то не так. Прежде всего, ни одна из  лампочек  не  горела,  а  стрелки
бессильно склонились к нулям. Но это еще можно понять, а  вот  то,  что  в
некоторых  местах  установки  металл  оказался  снятым,  отчего  оказались
обнажены голые искривленные проводки, а вместо  некоторых  приборов  зияли
черные отверстия, говорило о явном непорядке.
     Похоже, Богораз заметил это сразу. Когда  Степа  вошел,  он  был  уже
возле установки и методично разглядывал блок за блоком. По тому, как сразу
напряглось  его   обычно   невозмутимое   лицо,   Косухин   сообразил:   с
"Пространственным лучом" что-то действительно не так.
     -  Установка  размонтирована...  -  Наташа  прямо  с  порога  увидела
случившееся, и в ее голосе прозвучало крайнее изумление.  -  Господи,  кто
это сделал?
     Она подбежала к генералу, и они  принялись  осматривать  приборы  уже
вдвоем.
     Степа, решив не мешать,  отошел  в  сторону.  Конечно,  будь  у  него
образование получше, он не преминул бы изучить всю здешнюю  машинерию  для
нужд мировой революции. Но проклятый царизм лишил его  такой  возможности,
не пустив в созданную лишь для  дворян  и  буржуев  высшую  школу,  посему
Косухин решил действовать иначе. Через минуту он был  уже  возле  стола  с
бумагами и держал в руках верхнюю папку.
     Увы, и тут вышла загвоздка.  Писано  было  не  по-русски,  а  если  и
по-русски, то вперемешку  с  какими-то  цифрами.  Понятных  слов  немного:
"поэтому", "значит", "а также" - а потом новые ряды  цифр.  Встречались  и
чертежи - но уж больно мудреные.
     - Разобрались, молодой человек? - генерал тоже подошел к столу, в его
голосе звучала знакомая ирония. Степе даже показалось, что он слышит голос
хитрого притворщика Семена. Похоже, и отец, и его отпрыск  горазды  шутить
над пролетариатом.
     - Нет, конечно, - Косухин ответил неожиданно серьезно, как никогда бы
не стал отвечать Семену Аскольдовичу. - Я  ведь  необразованный,  господин
генерал. Четыре класса...
     Очевидно, Богораз что-то понял, его тон сразу изменился:
     - Не хотел вас обидеть, господин Косухин. Но можете не стараться, это
не те бумаги. Они не имеют прямого отношения к лаборатории.
     - Это старые дядины черновики. -  Наташа  быстро  перебрала  папки  и
растерянно поглядела на своих спутников. - И  черновики  Гастона...  Зачем
дядя их сюда принес?
     - Какие бумаги пропали? -  генерал  уже  все  понял  и  тоже  положил
ненужные папки на место. Теперь он смотрел не по сторонам, а под  ноги,  о
чем-то напряженно размышляя.
     - Все... - голос девушки упал почти до шепота. - Лабораторный журнал,
рабочие  записи,  наблюдения  за  работой  установки.   Пропала   рукопись
профессора Глазенапа -  мы  ею  все  время  пользовались.  И  даже  письма
господина Семирадского. И все чертежи...
     - Вы заметили пепел в печи?
     - Да...
     -  Значит,  установка  размонтирована,  основные  приборы  сняты,   а
документация увезена или уничтожена... Наталья  Федоровна,  вы  понимаете,
что произошло?
     -  Лаборатории  "Пространственного  луча"  больше   нет.   -   Наташа
справилась  с  волнением,  и  слова  прозвучали  ровно  и  бесстрастно.  -
Наверное, мне полагается теперь застрелиться. Не знаю, что случилось, но я
была обязана это предотвратить.
     -  Полно,  Наталья  Федоровна,  -  генерал  вздохнул,  в  глазах  его
промелькнуло странное выражение - усталости и даже отчаяния. - Я верю, что
вы ничего не знали... Мы все доверяли господину  Бергу.  Увы,  теперь  уже
поздно...
     - Вы думаете, это дядя? Но зачем? Ведь  это  же  не  восстановить  за
десять лет!
     Наташа пошатнулась, еле устояла на ногах и  бессильно  опустилась  на
пододвинутый Богоразом стул.
     И тут только до Степы дошел смысл случившегося. Он  еще  раз  оглядел
разоренную лабораторию, бледного, не похожего на  себя  Богораза,  Наташу,
уткнувшуюся лицом в сцепленные руки, и к горлу подступило удушье.
     -  Значит,  теперь...  -  он  хотел  сказать  о  брате,  но  язык  не
повернулся. - Те, кто на Тускуле? Они...
     - Мне очень жаль, - генерал говорил  медленно,  слова  подбирались  с
трудом. - Это единственная установка  "Пространственного  луча"  -  вторая
была в Пулково под Петербургом, но она  демонтирована  еще  в  17-м.  Если
Семен... Семен Аскольдович не смонтирует установку на Тускуле, то...
     Он не стал договаривать, но все и так было ясно.
     - А он... Ну, Семен Аскольдович, имеет эти... запчасти?..
     - Нет... Мой сын... - голос Богораза оборвался, ему  пришлось  начать
снова: - Аппаратура, которая была на борту "Мономаха", рассчитана лишь  на
создание простого приемного устройства. Но я знаю  Семена.  Он  сумеет,  я
верю... Но может пройти не один год....
     Косухин  вспомнил  сумерки  за  стеклами  кабины,  желтую  степь  под
крыльями "Муромца",  и  Богораза-младшего,  уверенно  державшего  штурвал.
Запомнилось  лицо  -  неузнаваемое,  без  дурацких  фальшивых   очков,   с
неожиданными складками у рта казавшегося раньше безвольным человека.
     И Степа вдруг поверил, что Семен сумеет что-нибудь  придумать.  Если,
конечно, - этого говорить при генерале не следовало - Руководитель Проекта
жив. Сам Степа почему-то верил в это. Может потому, что больше верить было
не во что...
     - Наталья Федоровна, - генерал, похоже, принял какое-то решение,  тон
его вновь стал спокойным и деловым. - Покиньте лабораторию.
     - Все? - грустно улыбнулась Наташа. - Я отстранена от программы?
     - Не выдумывайте. Но здесь может быть что-то  неожиданное.  Например,
адская машина. Я осмотрю все сам...
     - Не-а, - покачал головой Косухин, почувствовав, что хоть  здесь  его
фронтовой опыт может пригодиться. - Вдвоем осмотрим. Я хоть гимназий и  не
кончал, но эту, чердынь-калуга, петрушку, немного знаю...
     Наташа вышла  в  коридор.  Генерал  прикрыл  стальную  дверь,  и  они
принялись внимательно осматривать все углы. Богораз занялся левой  стеной,
где была установка, Степе досталась правая.
     Здесь в сущности ничего не было. Стоял маленький  столик  на  котором
была водружена чугунная пепельница, торчали две розетки, а на стене висели
замеченные еще с порога  листы  ватмана.  Ничего  опасного  обнаружить  не
удалось, но Степа еще и еще раз внимательно осматривал и ощупывал все, что
могло показаться подозрительным. Но ни столик, ни пепельница,  ни  розетки
не представляли опасности. Тогда  Косухин  переключился  на  стену.  Белые
листы с графиками не привлекали вначале его внимания, но он  вспомнил  то,
чему сам учил молодых партизан, и аккуратно снял листы ватмана  со  стены.
Не то, чтобы им тут не место, но выглядели  они  уж  как-то  подозрительно
ново, словно повесили эти схемы и  диаграммы  в  самый  последний  момент.
Теперь надо было осмотреть ту часть стены, которую эти схемы закрывали...
     - Вы что-то нашли?
     - Вот... - Косухин не без гордости указал на то, что скрывала бумага,
- тонкие, еле заметные щели, образующие ровный четырехугольный контур.
     - Ого! Дверь! - Богораз осторожно постучал пальцем по  поверхности  -
стена издала гулкий глухой звук. - Да тут фанерная перегородка! Просто, но
в исполнении удачно...
     Да,  это  была  дверь,  или,  скорее,   ниша,   прикрытая   аккуратно
выкрашенным в цвет стены листом фанеры. Осмотрев его  и  не  найдя  ничего
вызывавшего опасения,  решили  рискнуть.  Фанера  снялась  легко.  Генерал
отставил лист в сторону и покачал головой:
     - Да-с, однако... Взгляните-ка...
     Ниша  в  человеческий  рост,  похожая  на  ту,  что   находилась   на
противоположной стене.  Но  эта,  в  отличие  от  первой,  вовсе  не  была
пустой...
     ...Прямо на незваных  гостей  глядела  уже  знакомая  Степе  глиняная
личина. Теперь, в ярком электрическом свете, она казалась не  страшной,  а
скорее нелепой: грубые черты, отдаленно  напоминавшие  человеческое  лицо,
узкие пустые щели вместо глаз. Огромная голова сидела прямо на  квадратных
плечах, подобия рук застыли вдоль грубо слепленного туловища, покоившегося
на толстых ногах. Кукла - странная, несуразная, со свежими  отметинами  от
пуль...
     Богораз осторожно постучал пальцами по поверхности:
     - Глина... Нет, скорее камень, но  какой-то  странный...  Вот  уж  не
думал, что Берг собирает идолов! Как вы думаете,  Степан  Иванович,  зачем
этот урод в лаборатории?
     - А вроде талисмана, чердынь-калуга, на  счастье,  -  рассказывать  о
том, что было в заброшенной церкви близ Бриньогана покуда не следовало.
     - Чушь какая-то, - Богораз покачал головой и поставил лист фанеры  на
место. - Не будем ничего говорить  Наталье  Федоровне.  Хватит  с  нее  на
сегодня...
     Степа не стал возражать, но мысль все время возвращалась к  одному  и
тому же: дверь закроют, но ее можно будет отворить изнутри одним движением
руки - или того, что заменяло руки этому монстру...


     Когда стальная дверь скрыла  разоренную  лабораторию,  все  поднялись
наверх. Изрядно соскучившийся Валюженич попытался было рассказать Степе об
увиденных им здесь "артефактах", но Косухин остановил  его.  Дело  еще  не
кончено. Он подошел к Богоразу, который о чем-то говорил с Наташей.
     - Нет, я не уеду, - девушка отвечала резко и холодно.  -  Дядя  велел
мне оставаться в доме. Поверьте, я здесь в полной безопасности...
     Степа сразу же понял, в  чем  дело.  Наташа  отказывалась  уезжать  и
оставалась в этом проклятом доме наедине с затаившемся  монстром.  Правда,
уже сутки она была здесь одна, но тогда никто не заходил в лабораторию...
     Генерал, ничего не знавший о том, что он  принял  за  идола,  все  же
продолжал настаивать.
     - Не уеду! - решительно повторила девушка. - Надеюсь,  вы  не  будете
применять силу?
     - Не буду... - Богораз помолчал. - Но я  оставлю  своих  людей.  Двое
будут на улице в автомобиле, а двое - в самом доме.
     Наташа передернула плечами:
     - По-моему, это называется домашний арест. В  таком  случае,  я  сама
выберу себе конвоиров. Господин  Косухин,  смею  я  вас  просить  об  этом
одолжении?
     - Но... - начал было генерал.
     - Боитесь, что меня завербуют в чека? - Наташа улыбнулась,  но  глаза
оставались  строгими  и  холодными.  -  Вы  уж  извините   меня,   Аскольд
Феоктистович, но брату полковника Лебедева я доверяю  больше,  чем  вашим,
так сказать, специалистам...
     - Одного мало, - покачал головой Богораз.
     - Оу, я готов! - Валюженич уже был рядом. Наташа вновь улыбнулась, но
на этот раз вполне искренне. Тэд еле заметно покраснел.
     -  Надеюсь,  господин  Валюженич   сможет   отличить   револьвер   от
зубочистки, - генерал вздохнул и покачал головой: - Ладно, как хотите,  но
наружную охрану я беру на себя...
     ...Степа и Валюженич переглянулись. Косухина тянуло  рассказать,  что
пришлось увидеть в лаборатории, но надо было выждать. Между тем,  генерал,
поговорив с Наташей, отозвал своих людей в сторону  и  отдал  им  какие-то
распоряжения. Застучали каблуки - и через  минуту  в  доме  остались  лишь
четверо: Наташа, двое ее добровольных охранников и генерал.
     - Подъеду утром, - Богораз неодобрительно  взглянул  на  улыбавшегося
Валюженича, затем перевел взгляд на Степу. - Господин Косухин, надеюсь  на
вас...



                         4. АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ

     Степа тщательно запер  входную  дверь  и  довольно  покачал  головой:
входные засовы можно было сокрушить разве что из пушки.
     - Черный ход заперт, - подсказала Наташа.  -  Я  проверяла.  Господа,
извините, что я проявила некоторый деспотизм, но не хотелось оставаться  в
компании с этими башибузуками. Еще раз благодарю, хотя все это  совершенно
напрасно: в дом не войти, к тому же всегда можно вызвать полицию... Ладно,
пойду приготовлю что-нибудь на ужин. Господа, какое вино вы  предпочитаете
к рыбе?
     Косухин только вздохнул, но Тэд,  которому  Наташа  повторила  вопрос
по-французски, встрепенулся и заявил, что не отказался бы  от  шамбертена.
Степа вспомнил, как они пили с Наташей неразбавленный  спирт,  и  поневоле
усмехнулся.
     - То дуже добже, - возбужденно заговорил  Валюженич,  когда  девушка,
извинившись,  оставила  их  одних.  -  То  мы  можем...  рассказать,  так?
Наташа... то она мае все знать...
     Тэд был, конечно, прав, но Косухин вспомнил  о  том,  что  слышал  от
самого Валюженича.
     - Нет, нельзя. Ей же врачи запрещают, чердынь-калуга!
     - То... - американец даже растерялся. - То що нам робить?
     - Шамбертеном баловаться! Ты слушай сюда, Тэд...
     И Степа быстро, чтобы успеть до возвращения Наташи, рассказал то, что
увидел в нише, закрытой листом фанеры.
     - Оу, той глиняный хлоп здесь! - Тэд озабоченно нахмурился и похлопал
рукой по револьверу. - То... якой наш план?
     - Подумаем... - ничего связного в голову покуда не приходило. Случись
что, револьверы будут бесполезны. Оставалась надежда  на  то,  что  монстр
двигается  медленно  и  вдобавок  с   таким   шумом,   что   можно   будет
сориентироваться заблаговременно...


     За ужином действительно была какая-то неизвестная Степе рыба и вино в
высоких тонких бутылках, показавшееся Косухину жуткой кислятиной. Он почти
все время молчал,  предоставив  Тэду  инициативу  расхваливать  кулинарное
мастерство хозяйки и вести  с  Наташей  долгий  разговор  о  преимуществах
разных  сортов  французских  вин.  Беседа  велась,  естественно,  тоже  на
французском, и Косухин сразу же почувствовал себя  неуютно.  Когда  они  с
Наташей бежали по черным коридорам  Шекар-Гомпа,  никто  не  интересовался
тонкостями вин и его умением вести светскую беседу. Здесь же  Степа  сразу
становился "серой костью" его можно было  взять  в  телохранители  и  даже
посадить за стол, но не больше...
     ...После ужина перешли в гостиную, и беседа  продолжилась.  Насколько
удалось понять Степе, Наташа и Валюженич теперь говорили об искусстве. Тут
уж Косухин окончательно скис и лишь молча курил папиросу за папиросой.
     - Вы все молчите, господин  Косухин,  -  Наташа,  прервав  беседу  об
импрессионистах, наконец-то обратила  внимание  на  своего  гостя.  -  Вот
господину Валюженичу очень нравится Моне...
     - Мне Ингвар нравится, - выложил  Степа  весь  свой  запас  знаний  о
живописи.
     - Ингвар? - на лице девушки отразилось  удивление.  -  Постойте...  А
вы... Вы, значит, тоже приехали из Индии?
     Степа пожал плечами. Даже если бы не запрет врачей, он едва  ли  стал
бы рассказывать Наташе о том, что было. Да и зачем? Эта  девица-белоручка,
рассуждающая о сортах вин  и  о  живописи,  ничем  не  напоминала  прежнюю
Наташу.
     - И мы, значит, с вами уже были знакомы?
     - Да так, немного...
     Наташа внимательно посмотрела  на  него,  и  в  ее  глазах  мелькнуло
странное выражение. Казалось, девушка пытается что-то  вспомнить.  Но  это
длилось лишь какой-то миг - и  все  исчезло.  Наташа  вновь  улыбнулась  и
заговорила с Тэдом по-французски...
     ...Степа решил не обращать внимания. Прежней Наташи уже нет,  но  его
попросили охранять племянницу господина Берга, и он должен выполнять  свой
долг. Извинившись как можно вежливее, Степа попросил разрешения  осмотреть
второй этаж, где находились жилые комнаты.
     Осмотр его удовлетворил. Спальня Наташи выходила не непосредственно в
коридор, а соединялась с ним через  маленькую  комнату,  в  которой  стоял
диван и пара кресел. Лучшего места для  сторожевого  поста  не  придумать.
Дверь в коридор была массивной и закрывалась на засов.
     - Полно, господин Косухин! - Наташа наблюдала  за  его  стараниями  с
легкой, еле заметной иронией. - Поверьте, если бы мне что-либо угрожало, я
бы тут же уехала. Я ведь ужасная трусиха! Ну  что  мне  может  угрожать  в
запертом, пустом доме, да еще с двумя  офицерами  господина  Богораза  под
окнами?
     Степа лишь вздохнул.
     - Лучше ложитесь спать, господа. Утром я вас разбужу,  и  вы  сможете
доложить генералу, что честно выполнили свой долг. В соседней комнате есть
еще один диван.
     - Оу, конечно! -  Валюженич  согласно  кивнул,  украдкой  взглянув  в
сторону Косухина. - Мы лишь пожелаем нашей  прекрасной  хозяйке  спокойной
ночи...
     Наташа улыбнулась, произнесла  "бон  нуи"  и  уже  взялась  за  ручку
дверей, но нерешительно остановилась.
     - Господин Косухин, можно вас на минуту?
     Тэд несколько удивился,  но  понимающе  кивнул  и  вышел  в  коридор,
заявив, что еще раз проверит входную дверь.
     - Степан Иванович, - девушка мгновенье помолчала, а затем  решительно
подняла голову. - Я знаю, я больна. Но женщины  все-таки  наблюдательны...
Скажите честно, в Индии... мы с вами были не просто знакомыми?
     - Ну мы это... - слов не находилось. - Ну, общались...
     - Мы познакомились в Индии? Или... еще где-нибудь?
     Степа не знал, что и ответить.
     - Ясно. Вам тоже велели не беспокоить тихопомешанную.  Хорошо,  ну  а
как мы познакомились, вы можете сказать?
     - Да просто, Наташа, - не выдержал Косухин. - Я  пришел  арестовывать
вас и Семена. А вы сказали, что вас зовут Али-Эмете...
     - Как?  -  в  глазах  мелькнуло  изумление,  затем  на  лице  девушки
появилась улыбка: - Значит, я жертва чека? Или вы шутите?
     - Ну, шучу...  -  Степа  окончательно  смутился  и  выругал  себя  за
несдержанность. - Да это... ну, в общем...
     - Не смею настаивать, господин Косухин. Можете считать, что выполнили
свой долг по отношению  к  моему  здоровью  и  уберегли  от  отрицательных
эмоций... Скажите, а я вас тоже называла по имени?
     - По фамилии, - честно ответил Степа, ощущая себя  явно  не  в  своей
тарелке. Врачи врачами, а он никак не мог понять, отчего  от  Наташи  надо
скрывать правду.  Едва  ли  это  лучший  способ  лечения  этой  загадочной
амнезии.
     - В таком случае спокойной ночи, Косухин, - в голосе девушки  звучала
явная обида. Степа вздохнул и в самых расстроенных  чувствах  опустился  в
кресло. Ощущал он себя не просто неловко, а, можно сказать, по-дурацки...


     - О'кей, я все проверил, - сообщил Тэд, входя в комнату и тоже садясь
в кресло. - Двери закрыты,  привидений  в  коридоре  не  заметил,  вход  в
лабораторию почти что замурован... Я выглядывал  в  окно:  машина  мистера
Богораза стоит на противоположной стороне улицы и в ней, кажется, двое его
людей.
     Валюженич говорил по-английски, но Степе теперь не требовалось особых
усилий,  чтобы  понять  приятеля.  Похоже,  Косухин  уже  вполне   овладел
полученным им странным даром. Правда, это касалось лишь Тэда - чтоб понять
остальных, приходилось напрягать все внимание.
     - Заодно позвонил  Шарлю,  чтобы  он  не  поднял  на  ноги  парижскую
жандармерию, -