ом крокодилью голову. Настало время поднимать занавес.
   Подать себя подобающим образом - половина победы.
   Огонек разросся и залил реку тусклым багровым светом.
   К нам пробирались, пожалуй, около сорока лодок. Пираты  расширили  навесы
из крокодильих кож в надежде отразить зажигательные бомбы.
   Я весь искрился и дышал пламенем. И,  будьте  уверены,  вид  у  меня  был
чертовски впечатляющий.
   Ближайшие лодки были уже футах  в  десяти  от  нас.  Увидев  лестницы,  я
ухмыльнулся за крокодильей пастью. Моя догадка оказалась верной.
   Я воздел руки к небу и опустил их.
   Одинокая бомба, описав дугу, разбилась о навес лодки.
   - Кончай бросать, идиоты! - заорал я.
   Бомба была липовой.
   Я повторил свои жест.
   Со второго раза -  подействовало.  Во  все  стороны  полыхнуло  огнем.  В
несколько  секунд  всю   поверхность   реки,   за   исключением   небольшого
пространства вокруг барки, охватило пламя.
   Ловушка оказалась едва ли не слишком хороша. Огонь мигом сжег весь воздух
вокруг,  а  оставшийся  -  раскалил  невыносимо.  Но  благодаря   отсутствию
энтузиазма у людей на помпах, качавших нефть, пламя вскоре погасло.
   В огне погибла едва ли половина нападавших,  однако  остальные  раздумали
продолжать бой.  Особенно  после  того,  как  "дельфин"  и  баллисты  начали
разбивать лодки. Они устремились к укрытию. Медленно. Едва  ли  не  ползком.
Баллисты и дротикометы порядком поклевали их.
   Над болотами раскатился дикий вой. Злобе их понадобилось некоторое время,
чтобы исчерпать себя.
   Стук, лязг и плеск весел объявили о приближении второй волны.
   К этому мы тоже были готовы. Поганейшей  должна  была  оказаться  третья,
если только на второй их возможности не исчерпаются. Она-то, с  обнаруженной
Одноглазым неизвестной величиной, меня и тревожила.
   Пиратские суденышки были в сотне футов от барки, и тут Гоблин  подал  мне
главный сигнал.
   Он собрал иглозубов. Тысячи.
   Передовые лодки подошли достаточно близко, и я начал свою пляску.
   "Дельфин" обрушился вниз,  расколов  днище  большой  деревянной  болотной
лодки. Все наши орудия ударили залпом. Полетели бомбы и дротики.
   Суть была в том,  чтобы  несколько  раненых  пиратов  попали  в  воду,  к
иглозубам. Так оно и вышло.
   И река - словно взбесилась.
   Половина пиратских лодок была сделана из шкур,  натянутых  на  деревянные
рамы. Эти не прожили и минуты. Деревянные продержались дольше, но лишь самые
тяжелые выстояли под градом  ударов.  И  даже  они  остались  брошенными  на
милость паники, овладевшей экипажами.
   Самые сообразительные и шустрые пираты атаковали барку. Если  им  удастся
проникнуть на борт и овладеть ею... Но я только и ждал, чтобы они додумались
до этого.
   Они загодя подготовились, запасшись лестницами из планок, закрепленных на
сплошном основании. Если втянуть такую  на  мантелет  и  закрепить,  то  это
основание защитит ноги и руки нападающих от  копий  наров.  Однако  я  велел
нарам выставить в щели между бревнами мантелетов острые  планки  и  колышки.
Поднять  лестницы  наверх  будет  нелегко.  И  Клетус  с  братьями   разбили
"дельфином" около десятка лодок, прежде чем пираты  поняли,  какая  чудесная
опора для рук и ног эти самые колышки.
   Нары получили приказ не трогать пиратов, пока те только  карабкаются.  Их
присутствие собьет прицел их братьям, отцам и прочим свойственникам.
   Это заняло некоторое время, и ночь окуталась тишиной, а река успокоилась.
Лишь обломки плыли вниз по течению, собираясь у перегородившего реку бревна.
Мои ребята присели отдохнуть. Одноглазый убрал с неба багровые огни, а после
вместе с Гоблином, Жабомордым, командирами  взводов,  Могабой  и  (о  чудо!)
шкипером  барки  явился  ко  мне,  дабы  обмозговать  положение.   Последний
предложил сняться с якоря и двинуться вперед.
   - Сколько мы простояли? - спросил я.
   - Два часа, - отвечал Гоблин.
   - Тогда можно малость отдохнуть. Конвой должен был  приотстать,  пока  не
окажется в восьми часах пути от нас. Теоретически, он должен был  подойти  и
застать пиратов на последнем издыхании, чтобы с легкостью перебить их,  если
нас уже не окажется в живых.
   - Одноглазый! Что с их волшебником? Ответ его звучал не слишком весело:
   - Мы можем попасть в большую беду. Костоправ. Этот тип еще  сильнее,  чем
мы думали поначалу.
   - Вы пробовали его прищучить?
   - Дважды. По-моему, он и не почесался.
   - Если так, отчего же он держится в сторонке, а не прихлопнет нас?
   - Не знаем.
   - Может быть, нам стоит взять на себя инициативу?  Попробовать  выманить,
наконец...
   - А почему бы просто не разбить бревно и не продолжить  путь?  -  спросил
Мурген. - Мы их столько положили, что всем болотам на год оплакивать хватит.
   - Не дадут, вот почему. Просто не позволят этого. Одноглазый,  ты  можешь
отыскать их ведуна?
   - Да. Только зачем? Я согласен с  малышом.  Ломаем  бревно.  Иначе  могут
напасть врасплох.
   - - Значит, врасплох? Ты, деревянная башка, как думаешь, для  чего  здесь
это бревно? Зачем, по-твоему, я здесь остановился? Так.  Ты  можешь  загнать
такой маленький, багровый огонек ему в волосы?
   - Ну, если надо... Где-нибудь через полминуты.
   - Надо. Когда я велю.
   Все это время я старался найти в нашем положении нестандартные  параметры
и,  пожалуй,  нашел.  И  теперь  готовил  интереснейший,   хотя,   возможно,
смертельный, эксперимент.
   - Ведьмак! Вы с Масло разворачивайте  все  баллисты  на  восток.  Сбавьте
натяжение на сорок процентов,  чтобы  бомбы  не  разбивались  прямо  в  этом
корыте. - С помощью Жабомордого я приказал Могабе собрать своих лучников  на
крыше рубки. - Когда Одноглазый обозначит цель, начинайте обстрел.  Половина
прямого угла, навесной огонь, траектория  полуплоская.  И  бомб  не  жалеть,
словно хотим сжечь все болото.
   Отчаянно  закричал  пират,  сорвавшийся  с  мантелета.  Взбурлившая  вода
показала нам, что иглозубы знают, где лучше, и держатся поблизости.
   - Давайте, все по местам. Гоблин задержался возле меня.
   - Похоже, я знаю, что ты хочешь попробовать. Надеюсь, потом  об  этом  не
придется жалеть.
   - А чего надеяться? Если провалится, мы все - покойники.

***

   Я отдал приказ. Одноглазый отправил в полет свою вешку. И тут же расцвел,
распустился обстрел!
   На минуту я даже решил, что мы накрыли этого лоха.
   Внезапно на крыше рубки материализовалась Госпожа. Я сдвинул  на  затылок
крокодилью голову.
   - Эх-х, хо-ор-рош балаган, а?
   Мох и кипарисы - словно разом взорвались.
   - Ты что делаешь?
   - Что, рядовой? Решила наконец приступить к несению службы?
   Левая щека  ее  дернулась.  Моя  тактика  была  направлена  вовсе  не  на
пиратского колдуна.
   Меж нас скользнула стрела - меньше чем в шести  дюймах  от  наших  носов.
Госпожа вздрогнула.
   Тут пираты, карабкавшиеся по  мантелетам,  наконец  забрались  наверх.  С
полдюжины тех, кого миновали стрелы лучников, прыгнули на крышу - и были тут
же приняты на ощетинившиеся копья.
   - Я устроил все так, что им остался лишь один способ разделаться с  нами.
- Здесь я дал ей секунду подумать.  -  У  них  имеется  волшебник  громадной
убойной силы. Пока что он не высовывался. Ну, я просто сказал ему, что знаю,
что он здесь, и постараюсь его накрыть.
   - Костоправ, ты сам не ведаешь, что творишь!
   - Неверно. Отлично знаю. Госпожа, изрыгнув  означавший  сомнение  эпитет,
развернулась и удалилась.
   - Жабомордый!
   Бес немедля возник передо мной.
   - Начальник, ты лучше надень назад свою крокошляпу. А  то  заклинание  не
убережет тебя от стрел.
   При этих словах несколько стрел свистнули мимо.
   Я надел головной убор снова.
   - Ты сделал, что должен был, с теми штуками?
   - Все в порядке, начальник! Я это отправил в такое место, которое не  это
место. Через минутку услышишь, как завопят!
   Огонь  среди  кипарисов  замерцал,  будто  задуваемая  свеча.  С  десяток
огоньков Одноглазого проплыли меж  них  -  и  просто  исчезли.  Ночь  начала
наполняться подавляющим ужасом присутствия колдовства.
   Единственная оставшаяся искорка скользнула ко мне  и  закружила  у  пасти
крокодильей головы.
   Примчалась Госпожа:
   - Костоправ! Что ты наделал?
   - Я уже говорил: я знаю что делаю.
   - Но...
   - Что, пропали все твои игрушки из Темной Башни? Назовем  это  интуицией,
любовь  моя.  Выводом,  сделанным  на  основе  неадекватной  и  разрозненной
информации. Хотя играть легче, если уже знаком с партнером.
   Тьма  сгущалась.  Исчезли  звезды.  Однако  сама  ночь  блестела,  словно
отполированный кусок антрацита. Блики  видны  были  повсюду,  хотя  никакого
света не наблюдалось - даже с головы носовой фигуры.
   - Ты ведь погубишь всех нас!
   - С тех пор как Меня избрали капитаном, вероятность этого существует. Она
существовала, когда мы уходили с Курганья. Существовала, когда  мы  покидали
Башню. И когда выходили из порта Опала.  И  когда  ты  присягала  Отряду.  И
возросла до предела, когда  я  принял  поспешное  и  умышленно  жульническое
предложение купцов Джии-Зле. Так что ты, подруга, не сказала ничего нового.
   Что-то наподобие черных плоских камней заскакало по  воде,  выбрасывая  в
воздух фонтаны серебристых брызг. Гоблин с Одноглазым позорно бежали.
   - Чего ты хочешь, Костоправ? Голос ее звучал натянуто,  точно  готов  был
вот-вот лопнуть под острым лезвием страха.
   - Хочу знать, кто командует Черным Отрядом.  Хочу  знать,  кто  принимает
решения насчет того, кого брать с собой, а кого - нет. Хочу знать, кто  дает
солдатам Отряда позволение уходить на несколько  дней,  кто  дает  им  право
прятаться целую неделю, манкируя всеми своими обязанностями. А  более  всего
хочу знать, в какие, собственно, авантюры и интриги теперь замешан Отряд.
   Прыгучие камни продолжали приближаться, разбрасывая по  сторонам  серебро
брызг. Все они стремились к барке.
   - Кто же будет командовать, Госпожа? Я  или  ты?  В  чью  игру  мы  будем
играть? В мою или в твою? Если в твою -  все  твои  драгоценности  останутся
там, откуда ты не сможешь достать их. А все мы отправимся к  иглозубам.  Сию
минуту.
   - И ты не блефуешь?
   - Когда сидишь за столом с таким же, как ты  сам,  нет  нужды  блефовать.
Просто ставишь все, что есть, и смотришь, заровняет ли.
   Она меня знала. Она отлично знала, что варится в моей голове. И понимала,
что я способен на эту игру, будучи вынужден.
   - А ты переменился, - сказала она. - Стал жестче - Чтобы быть  капитаном,
надо быть Капитаном. Не Летописцем и не ротным лекарем. Хотя где-то  там,  в
глуби, кое-какая романтика еще дремлет. Ты  могла  бы  пробудить  ее  -  той
ночью, на холме.
   Один из камней толкнул барку.
   - Пока что я у тебя еще есть, - сказал я.
   - Ты идиот. Та ночь ничего не могла изменить. И тогда я  не  думала,  что
может. Там, на том холме, была женщина - с мужчиной, о котором заботилась  и
которого желала. И думала, что этот мужчина...
   Еще один камень гулко бухнул в борт. Барку тряхнуло.
   - Костоправ!!! - завопил Гоблин.
   - Мы собираемся делать  ход?  -  спросил  я.  -  Или  мне  раздеваться  и
готовиться поплавать наперегонки с иглозубами?
   - Ты победил, будь ты проклят.
   - На этот раз твое обещание будет выполнено? Оно - для всех?
   - Да, будьте вы прокляты. И я ухватился за этот шанс.
   - Жабомордый! Волоки назад. Верни все на место.
   Очередной камень ударил в барку. Бревна застонали. Я пошатнулся, а Гоблин
снова завопил.
   - Госпожа, твои игрушки на месте, - сказал я. - Веди сюда Меняющего Облик
с подружкой.
   - Так ты знал?
   - Я ведь тебе сказал: догадался. Шевелись.

***

   На палубу вышел тот самый старик по имени Элдон Ясновидящий  -  только  в
истинном своем облике. Он и был тем самым, предположительно мертвым,  Взятым
по имени Меняющий Облик, в половину  рубки  ростом  и  в  полроста  шириной,
чудовищным человеком в алом.  Заросли  его  бороды  слиплись  от  грязи.  Он
опирался на светящийся посох в форме непомерно вытянутого и тонкого женского
тела со всеми подробностями. Этот посох был среди  вещей  Госпожи.  Он-то  и
послужил мне последним намеком, когда  Жабомордый  описал  его  мне.  Теперь
Взятый простер его к берегу.
   Среди  кипарисов  точно  вспыхнуло  нефтяное  пятно  в  сотню   футов   в
поперечнике.
   Барка покачнулась под ударом очередного камня. Бревна полетели в воду.  В
трюме панически заржали лошади. Им вторил кое-кто из команды.  Товарищи  мои
при свете пламени выглядели мрачновато.
   А Меняющий Облик продолжал сажать в болото пятно за пятном, пока  заросли
не превратились в сплошной  погребальный  костер,  перед  которым  оба  моих
костерка выглядели на редкость нищенски. Рев пламени заглушил вопли пиратов.
Я выиграл эту ставку.
   А Меняющий Облик продолжал жечь.
   В реве пламени возник оглушительный вопль, затихший через некоторое время
вдали.
   Гоблин взглянул мне в глаза. Я ответил ему взглядом.
   - Второй за десять дней, - пробормотал я. В последний раз мы слышали этот
вопль в битве при Чарах. - А что до друзей... Госпожа, что я нашел бы,  если
бы вскрыл те могилы?
   - Не знаю, Костоправ. Теперь -  не  знаю.  Я  не  ожидала  снова  увидеть
Ревуна. Это правда.
   Тон ее был в точности  похож  на  лепет  напуганного,  попавшего  в  беду
ребенка.
   Я верил ей.
   На светлом фоне скользнула какая-то тень. Ворона, летающая ночью? Что  же
тогда последует дальше?
   Спутница Взятого тоже видела тень. Глаза ее были прищурены и внимательны.
   Я взял Госпожу за руку. Теперь, когда к ней вернулась ее  ранимость,  она
нравилась мне гораздо больше.

Глава 20
ЛОЗАН В ПЛАВАНИИ

   Лозан хмуро осмотрел лодку.
   - Не обосраться бы со страху...
   - Что такое? - осведомился Корди.
   - Терпеть не могу лодок.
   - Так чего пешком не пойдешь? Мы с Ножом  тебе  помашем,  где  бы  ты  ни
встретился нам, с пыхтеньем бредущий по берегу...
   - Имей я твое чувство юмора, Корди, повесился бы и избавил мир от  многих
мук. Ладно, плыть так плыть. - Он направился к выходу из гавани. - Ты  видел
Бабу с ее выкормышем?
   - Копченый немного раньше тут сшивался. Наверное, они уже там. Пробрались
втихаря, крадучись... Не желают, чтобы кто-нибудь знал, что Радиша  покидает
город.
   - А мы?
   - Он сейчас заплачет оттого, что девочки не  пришли  его  не  пускать,  -
ухмыльнулся Нож.
   - Он и дальше постоянно будет рыдать, - добавил  Корди.  -  Без  этого  у
старика Лозана просто ноги не шевелятся.
   Баркас был не так уж плох. Шестидесяти футов в длину, он был очень удобен
для своего груза, состоявшего всего из пяти пассажиров. На  это  Лозан  тоже
пожаловался - как только выяснил, что Радиша не  захватила  с  собою  взвода
слуг. - Я-то рассчитывал, что обо мне будет кому заботиться...
   - Ну, ты совсем раскис, - сказал Нож. - Ты, может,  еще  захочешь  нанять
кого, чтоб дрался за тебя, когда попадешь в беду.
   - Оно бы неплохо... Мы за других дрались достаточно; Корди, скажи?
   - Да, пожалуй.
   Команда шестами вытолкала баркас на стрежень, по здесь, у  самого  устья,
течения почти не существовало. Затем они подняли льняной парус и  развернули
баркас носом к северу. Дул крепкий бриз, и суденышко пошло быстрее течения -
примерно со скоростью шага с ленцой.
   Небыстро - однако никто особенно и не торопился.
   - Не понимаю, зачем было вообще отправляться? - сказал Лозан. - Все равно
не попадем, куда она хочет. Голову даю: река все еще перекрыта выше Третьего
Порога. И дальше Треша нам не пробраться. Хотя для  меня  и  это  достаточно
далеко.
   - Учитывая, что продолжать путь пешим ходом ты  не  согласен,  -  заметил
Корди.
   - Не-ет, он  помнит,  что  его  ждет  в  Джии-Зле,  -  сказал  Нож.  -  У
ростовщиков чувства юмора нет.
   Две недели занял путь  до  Каторца,  города  чуть  ниже  Первого  Порога.
Копченого с Радишей друзья за это время почти не видели. А команда чертовски
наскучила им. То была самая угрюмая банда речников на всем белом свете.  Все
они приходились друг другу отцами,  сыновьями,  дядьями  и  братьями,  и  им
просто нельзя было давать воли. Радиша не позволяла даже остановок на  ночь:
кто-нибудь мог проболтаться, вследствие чего весь белый свет узнал  бы,  кто
путешествует по реке без всякой охраны.
   Это ранило чувства Лозана сразу с обеих сторон.
   Первый Порог являл собою препятствие лишь для тех, кто  поднимался  вверх
по реке. Течение здесь было слишком быстрым для парусов и весел, а отмели  -
слишком редки и топки для бурлака. Радише пришлось оставить баркас в Каторце
с тем, чтобы команда дожидалась  их  возвращения,  и  восемнадцать  миль  до
Дадица, города, лежавшего за порогом, они проделали пешком.
   По дороге Лозан с тоской глядел на несущиеся  вниз  по  течению  барки  и
ворчал.
   Нож с Корди лишь посмеивались над ним.
   Для плавания ко Второму Порогу Радиша наняла другую лодку.  Здесь  они  с
Копченым перестали прятаться ото всех. Она  посчитала,  что  так  далеко  от
Таглиоса их вряд ли кто-нибудь узнает. Первый Порог все же был четырьмястами
восемьюдесятью милями севернее.

***

   Через полдня после отплытия из Дадица  Лозан  подошел  к  Ножу  и  Корди,
стоящим на носу.
   - Ребята, вы не заметили там, в городе, таких смуглых карликов? Вроде  бы
следили за нами. Корди кивнул. Нож утвердительно хрюкнул.
   - А то я боялся, что у меня просто воображение разыгралось.  А  может,  и
хотел, чтоб так оно и оказалось. Вы никого из них не узнали?
   Корди покачал головой.
   - Нет, - сказал Нож.
   - Да вам, ребята, и челюстью шевельнуть лень!
   - Лозан, ну откуда им знать, за кем следить? Кто  бы  они  там  ни  были.
Единственный, кто знает, куда мы направились, это Прабриндрах Драх,  и  даже
он не знает, зачем.
   Лозан хотел было что-то ответить, однако решил прежде поразмыслить.
   - А Хозяева Теней? - сказал он  через  минуту.  -  Они  могли  как-нибудь
прознать...
   - Ага. Эти - могли.
   - По-вашему, они могут нам помешать?
   - А ты бы на их месте что сделал?
   - Да. Пойду-ка вздрючу этого Копченого.  Копченый  вполне  мог  оказаться
крапленой картой. Он заявлял, что Хозяева Теней не знают  о  нем  ничего,  а
если и знают, то не могут верно оценить его компетенции.
   Они с Радишей удобно расположились в тени и наблюдали за  течением  воды.
Да, на реку стоило полюбоваться, с этим Лозан был согласен. Даже  здесь  она
была в добрых полмили шириной.
   - Копченый! Дружище! Кажется, у нас возникли трудности.
   Колдун прекратил жевать какую-то жвачку, которую с утра не  выпускал  изо
рта, и, сузив глаза,  посмотрел  на  Лозана.  Такой  стиль  общения  ему  не
нравился.
   - В Дадице за нами следили маленькие  -  вот  такие  примерно  -  смуглые
людишки, тощие и сморщенные. Я спрашивал Корди с Ножом; они тоже заметили.
   Копченый перевел взгляд на женщину. Та посмотрела на Лозана.
   - Вы по пути на юг не нажили себе врагов?
   - Ну нет. - Лозан рассмеялся. - Нет у меня никаких  таких  врагов.  Между
Белой Розой и Таглиосом такие люди не живут. Я вообще  подобных  никогда  не
видел. Сдается мне, не я их интересовал.
   Она перевела взгляд на Копченого:
   - Ты заметил?
   - Нет. Но я и не присматривался. Думал, нужды нет.
   - Э-э, Копченый, всегда ко всему надо присматриваться, - возразил  Лозан.
- Таков наш старый и, в основном, недружественный  мир.  Когда  ты  в  пути,
лучше ни на минуту глаз не смыкать. Тут, понимаешь ли, плохие парни водиться
могут. Веришь ли, нет ли, но не всем же  быть  такими  вежливыми,  как  ваши
таглиосцы.
   Лебедь вернулся на нос.
   - Этот болван колдун  даже  не  заметил  ничего.  Мозги  у  него  в  сало
превратились...
   Нож вытащил тесак и оселок и принялся за работу.
   - Лучше уж наточить. Еще снова затупиться успеет, пока этот  старый  хрен
проснется и увидит, что на нас напали.
   От Второго Порога их  отделяли  три  сотни  миль  неровно  петляющей  меж
темных, мрачных холмов реки. Сами по себе  места  не  распол