аплатил вперед. Так что хозяева просто  выкинули  его
хлам на поживу мусорщикам. Конечно, после того, как сперва  порылись  в  нем
сами и сперли все, что им понравилось. Комнату они сдали людям, чей дом  был
разрушен.
   Дом Рыбака постигла та же участь, что и дом Талли. Старик не удивился, не
произнес ни слова. Только помрачнел, еще больше осунулся и ссутулился.
   - Наверно, придется всей толпой двигать к моим, - сказал Тимми.  Он  явно
нервничал. Скорей всего, из-за руки, подумал Смед. - Но только на одну ночь.
Старик на дух не переносит моих приятелей.
   Родители Тимми жили в собственном доме, хотя  были  не  богаче  остальных
бедняков с Северной Окраины. До Смеда  доходили  слухи,  что  свой  дом  они
получили от серых. В уплату за информацию о повстанцах  в  то  время,  когда
мятеж сыграл заметную роль в Весле. Тимми предпочитал  помалкивать  на  этот
счет. Может, так оно и было.
   Кому какое дело? Наверно, они  приняли  ту  сторону,  которую  следовало.
Имперцы оказались более  хорошими  правителями,  вели  себя  честнее.  Если,
конечно, ты принадлежал к тем слоям общества, которые  хоть  что-то  значили
для власть имущих.
   Смеду было все равно, кто там крутит большими делами, пока его  лично  не
трогали. Большинство людей ведет себя точно так же.
   - Тимми! Тимми Локан!
   Они остановились, поджидая, пока старая женщина догонит  их.  Когда  она,
отдуваясь, вперевалку подошла к ним, Тимми сказал:
   - Добрый день, миссис Сиско. Как дела?
   - Мы тут думали, что ты убит, Тимми. Они прикончили больше  сорока  тысяч
человек за одну ночь...
   - Я был в отъезде, миссис Сиско. Только что вернулся.
   - Так ты еще и домой не заходил? По узкой улице мимо  них  протискивались
люди. Почти стемнело, но вокруг было столько солдат,  что  никто  не  спешил
спрятаться на ночь за закрытыми дверями.  Интересно,  подумал  Смед,  каково
сейчас всем ворам да разбойникам? Неужели приходится работать?
   - Я же сказал. Я только что  вернулся.  Смеду  все  больше  и  больше  не
нравилась эта тетка.
   Она вдруг разом переменилась, напустив на себя скорбный,  утешающий  вид.
Даже Смед, никогда не отличавшийся особой чувствительностью,  и  тот  понял,
что ее буквально распирает от гордости, ведь  именно  ей  первой  предстояло
сообщить самые скверные новости.
   - Твой отец и оба брата... Мне  так  жаль,  Тимми.  Они  пытались  тушить
пожар. Твоя мать и сестра... Ты же знаешь, как ведут себя победители...  Как
обычно. Твою сестру.., они искалечили ее так сильно, что через  пару  недель
она покончила с собой.
   Тимми стоял и трясся. Казалось, с ним вот-вот случится припадок.
   - Достаточно, мадам, - вмешался Рыбак. - Вы и так вывернули ему всю душу.
   - Какая наглость... - Тетка от возмущения начала брызгать слюной.
   - А ну, вали отсюда, сука, - сказал Талли. - Пока я тебя не порвал.
   Он говорил вкрадчиво,  не  повышая  голоса.  Именно  в  этом  спокойствии
таилась настоящая угроза, Смед это отлично знал. Тетка испарилась.
   Так. Братец-то со стерженьком оказался. Какие-то человеческие  чувства  в
нем есть. А как ловко до сих пор скрывал.
   - Я этого не вынесу, - простонал Тим-ми. - Лучше  бы  меня  действительно
убили в ту ночь.
   - Та чертова баба и в могиле не дала бы тебе  спать  спокойно,  -  сказал
Рыбак.
   - Знаю. Я сделаю то, что должен сделать. Но не сейчас. Я  знаю  тут  одно
место, под названием "Скелет". Недорогое. Можно остановиться там.  Если  оно
еще там есть.
   Оно там было. Захватчики просто побрезговали его спалить. Место напомнило
Смеду старую проститутку,  продолжавшую  отчаянно  и  безнадежно  заниматься
своим ремеслом тридцать лет спустя после первого выхода на панель.
   В глубине помещения, привалившись к стене, давным-давно  позабывшей,  что
такое кисть и краска, развалился на стуле имперский капрал. На  его  коленях
стоял здоровенный кувшин с пивом. Казалось, капрал дремлет. Но не успели они
сделать и нескольких шагов от двери, как  он  Приоткрыл  глаза,  внимательно
оглядел их, удовлетворенно кивнул и отхлебнул из кувшина.
   - Заметил эмблему? - спросил Смед Рыбака. Тот кивнул.
   - Да. Ночные Пластуны.
   Бригада Ночных Пластунов была самой знаменитой войсковой частью  во  всей
северной армии. Где бойцов тренировали тщательно и нещадно, готовя к  ночным
операциям и войнам с участием колдунов. - Я  думал,  они  сейчас  где-то  на
востоке, -  сказал  Смед.  -  Пытаются  окончательно  разделаться  с  Черным
Отрядом.
   Ночные Пластуны покрыли свои знамена неувядаемой  славой,  когда  нанесли
Черному  Отряду  поражение  в  бою  у  Моста  Королевы.  До  этой  битвы   о
непобедимости наемников из Черного Отряда ходили легенды;  половина  Империи
была убеждена, что сами боги на их стороне.
   - Они здесь. Как видишь.
   - Какого черта им тут нужно?
   - А вот это мы и должны разузнать. Неизвестная зверюга всегда может  тебя
сожрать.
   Тимми поговорил с хозяином, которого слегка знал.  Тот  заявил,  что  его
заведение забито теми, кто остался без крова. Что-то никого из этих лишенцев
поблизости видно не было. Правда, хозяин  тут  же  намекнул,  что  местечко,
может, и найдется. С божьей помощью.
   Цену набивает, понял Смед. Тот еще жулик.
   - И почем нынче божья помощь? - спросил Тимми.
   - Полтора обола. С носа.
   - Душегуб чертов! - завопил Тимми.
   - Платите или убирайтесь. Из-за спин Смеда и Тимми неслышно возник капрал
и тяжело опустил свой кувшин на стойку перед хозяином. Тот вдруг  смертельно
побледнел.
   - Дважды за один день, свиное рыло, - сказал Ночной Пластун. - Но на этот
раз я слышал все своими ушами.
   Хозяин поперхнулся, глотнул воздуха, схватил кувшин и стал судорожно лить
в него пиво.
   - Не трудись, - сказал капрал. - Попробуй только предложить мне  мзду,  и
ты угодишь в рабочую команду на веки вечные. - Он взглянул на Тимми и Смеда.
- А вы, парни, выбирайте себе комнату  сами.  Сегодня  переночуете  за  счет
этого придурка.
   - Я просто хотел слегка  подшутить  над  ребятами,  капрал,  -  взмолился
хозяин.
   - Конечно. Я так и понял. Ты из них веревки вил.  Бьюсь  об  заклад,  еще
немного, и ты сведешь знакомство с парнем в черной  маске.  Он  любит  таких
клоунов, как ты.
   - Что тут происходит, капрал? - спросил Смед.  -  Нас  долго  не  было  в
городе.
   - Я так и понял. Думаю, общая ситуация вам уже ясна. Какие-то  разбойники
и дезертиры полностью разгромили городок. Потом они отправились к Замку,  но
там этот номер у них не прошел. Мы оказались неподалеку, и наша часть - одна
из тех, что пришли для наведения порядка. Командир  нашей  бригады  когда-то
родилась в трущобах Нихили. Вот она и решила,  что  настал  удобный  момент,
чтобы свести счеты со всеми мерзавцами, делавшими здешнюю жизнь адом,  когда
она была еще ребенком. Поэтому ваши воры пляшут сейчас на виселицах. Поэтому
ваши сутенеры, жрецы и налетчики, ваши жулики,  содержатели  малин  и  шлюхи
вкалывают в рабочих  командах  по  восемнадцать  часов  в  день,  а  простые
горожане получили возможность прийти в себя, чтобы хоть как-то наладить свою
жизнь. Но я скажу так: слишком уж она  милосердна.  Дает  им  слишком  много
возможностей  исправиться.  Вот  этот  мешок  с  дерьмом  -  всем  известный
спекулянт и мздоимец - уже использовал две попытки из трех.  Первый  раз  он
проехался по улицам на позорной телеге и отработал неделю в рабочей команде.
На сей раз он получит тридцать плетей и отработает две недели. Ну а если  он
опять ни хрена не поймет, если с него все это дерьмо снова  скатится  как  с
гуся вода, на третий раз его поволокут на Майскую Площадь и посадят  там  на
кол. И он будет сидеть на  колу,  пока  не  протухнет.  -  Капрал  отхлебнул
изрядную порцию пива из кувшина, вытер рот рукавом и оскалился в  улыбке:  -
Наша начальница  следит,  чтобы  за  всяким  преступлением  сразу  следовало
наказание. Только так. - Он сделал еще один изрядный глоток, потом  взглянул
на хозяина: - Ну, ты готов? Тогда идем, задница.
   Перед тем как вытолкать свою жертву за дверь, капрал бросил через плечо:
   - Надеюсь, парни, вы честно рассчитаетесь с этим недоумком и  присмотрите
за порядком в его богадельне. Иначе не миновать вам строительных работ. - Он
снова ухмыльнулся и выволок хозяина на улицу.
   - Проклятие! - сказал Талли.
   - Угу, - согласился с ним Смед.
   - Не слишком-то нам будет уютно в Весле при  новых  порядках,  -  заметил
Рыбак.
   - Это ненадолго, - сказал Смед. - Но для первого дня хватит. А  теперь  я
должен надраться и лечь спать. И проспать хоть одну ночь не на голой земле.
   - Можно наоборот, - сказал Талли. - Сперва выспаться, а с утра надраться.
   - Не грех бы и помыться, - попытался улыбнуться Тимми.
   - Это уж как выйдет. Будем действовать смотря по обстоятельствам.

Глава24

   Когда мы перевалили через очередной холм, нам казалось, что мы не  видели
людей уже целую вечность. В долине за холмом  виднелись  огороженные  стеной
строения, занимавшие около ста акров. Стена была невысокой, футов восемь или
десять, толщиной в один камень. Вроде тех стен, которыми обносят свои загоны
для овец скотоводы-арендаторы.
   - Напоминает монастырь, - сказал Ворон. - Не вижу ни солдат,  ни  знамен,
ничего такого.
   Он был прав.  Нам  уже  попадались  похожие  строения,  правда  не  такие
большие.
   - Выглядит древним, - сказал я.
   - Да. Чем-то от него таким повеяло. Мирным.  Давай-ка  взглянем  на  него
поближе.
   - Вряд ли Костоправ проехал мимо, не задержавшись здесь.
   - Точно. Он всегда страдал излишним любопытством. Будем надеяться, что он
проболтался  тут  достаточно  долго,  чтобы  мы  смогли  наверстать  немного
времени.
   Наши  предположения  оправдались.  Исполнилось  и  желание  Ворона.  Храм
Отдохновения  Путников,  вот  как  назывался  этот  монастырь.  Он  оказался
своеобразным хранилищем знаний, накапливавшихся здесь не одну тысячу лет.
   Парни, за которыми мы гнались, задержались здесь надолго. Один из монахов
даже успел немного выучить диалект  Самоцветных  городов.  В  сущности,  они
отправились дальше только сегодня утром.
   Ворона  эта  новость  взбудоражила.   Он   горел   желанием   возобновить
преследование.  Немедленно.  Ему  было  плевать,  что  до  заката  оставался
какой-то  час.  Мне  же  хотелось,  чтобы  он  не  сходил  с  ума  и  слегка
притормозил. Монастырь казался чертовски подходящим местечком,  чтобы  денек
передохнуть и снова почувствовать себя человеком.
   - Подумай сам,  Кейс,  -  уламывал  он  меня.  -  Они  же  должны  сейчас
остановиться и разбить на ночь лагерь, верно? У них фургон и карета, значит,
за день они не могли сделать больше двадцати пяти миль, так? Если  мы  будем
скакать всю ночь, то легко покроем двадцать и окажемся совсем рядом.
   Про фургон и карету он узнал от настоятеля.
   - После чего помрем, - сказал я. - Может, тебе и не нужен  отдых.  А  мне
нужен. И лошадям тоже. Где мы сможем отдохнуть лучше, чем в монастыре?  Одно
название чего стоит.
   Он только раздраженно зашипел в ответ. А я все никак не мог взять в толк,
отчего погоня за Костоправом вдруг сделалась для него самым важным  делом  в
жизни. Он уже настолько сам себя загнал, что соображал не лучшей чем  пьяный
опоссум.
   Но он  оказался  не  единственным,  у  кого  от  проблем  крыша  поехала.
Настоятель монастыря был в его команде.
   - Он сказал, что предзнаменования так плохи, -  криво  ухмыляясь,  сказал
Ворон, - что  они  не  позволяют  никому  здесь  останавливаться.  Они  даже
выгоняют людей.
   Часть сказанного я понял и сам; Ворон успел немного  научить  меня  этому
языку. Монах сказал, что-то такое  насчет  страшной  бури,  надвигающейся  с
севера. Увидев, что этот раунд мне никак не выиграть, я послал  их  обоих  к
черту, добавив еще несколько словечек, которые могли  бы  сильно  расстроить
мою маму, ковыряющуюся в  картофельных  грядках.  После  чего  отправился  к
лошадям,  чтобы  пожаловаться  им  на  все   свои   невзгоды.   Лошади   мне
посочувствовали.
   Ворон собрал все необходимое, и мы тронулись дальше.  Я  спрашивал  себя,
сколько нам осталось до края света. Мы  уже  забрались  так  далеко,  что  и
представить невозможно.
   Мы почти не разговаривали. Не потому, что я  злился.  Я  давно  уже  стал
фаталистом. Мне казалось, Ворон размышляет над тем, что сказал монах.  Он  и
не заметил, что я понял ту часть беседы. С севера надвигается страшная буря.
   На  наречии  Самоцветных  городов  слово  "страшный"  имело  с  полдюжины
значений. "Дьявольский" в том числе.
   Когда мы добрались до края леса, почти совсем стемнело.
   - Дальше придется идти пешком, - сказал Ворон. - Настоятель говорил,  что
дорога через лес хорошая, но в темноте нам все равно придется нелегко.
   Я что-то проворчал в ответ. На  лес  мне  было  наплевать.  Меня  удивили
странные холмы на той стороне. Никогда не видел  ничего  похожего.  Со  всех
сторон окруженные степью, поросшие рыжевато-коричневой сухой травой,  своими
гладкими очертаниями  они  напоминали  горбы  гигантских  животных.  Которые
задремали, подобрав под Тебя ноги и спрятав  голову  так,  что  ее  было  не
разглядеть.
   Они были очень сухие, эти холмы. Уже не хватало света,  чтобы  разглядеть
их как следует, но перед тем, как  совсем  стемнело,  я  успел  заметить  на
горбах несколько выжженных проплешин.
   Лес тоже весь иссох. Деревья, по  большей  части,  напоминали  неряшливый
грязноватый  дубняк  с  ломкими  остроконечными,  как  у  падуба,   листьями
синевато-серого цвета. Не то что северные дубы, с  их  темно-зеленой  сочной
листвой.
   Через лес протекало жалкое подобие  ручейка.  Мы  умылись  сами,  окатили
водой лошадей, слегка перекусили. Я слишком устал, чтобы тратить остатки сил
на разговоры, сказал только:
   - Не думаю, что выдержу еще пятнадцать миль. Вдобавок в гору.
   Спустя полминуты он удивил меня, ответив:
   - Я тоже не уверен, что выдержу. Выше головы не прыгнешь.
   - Опять бедро беспокоит?
   - Да.
   - Надо бы на него взглянуть.
   - Костоправ продырявил мне ногу, пусть он ее и лечит. Поехали, пока  хоть
какие-то силы есть.
   Мы одолели еще  около  шести  миль.  Последние  две  -  вверх  по  склону
поросшего  сухой  травой  холма.  Потом,  не  сговариваясь,  в   изнеможении
одновременно остановились.
   - Придется передохнуть часок, прежде чем двигать дальше, - сказал Ворон.
   Упрямая скотина.
   Мы не пробыли там  и  пяти  минут,  как  я  снова  заметил  признаки  той
дьявольской бури на севере.
   - Ворон, - позвал я.
   Он взглянул туда. Ничего не сказал. Только вздохнул и стал вместе со мной
считать молнии.
   В звездном небе по-прежнему не было ни единого облачка.

Глава25

   Осторожно поднявшись на перевал,  Жабодав,  на  спине  которого  восседал
Плетеный, остановился. Его колотила дрожь.
   Существование этого места они впервые ощутили за много миль отсюда. С тех
пор  сила  его  ауры  непрерывно  нарастала.  Нарастало  и   вызываемое   ею
раздражение. Они были порождениями тьмы,  а  здесь  находилась  крепость  их
врага, цитадель света. Таких мест оставалось совсем немного.
   Их следовало отыскать и стереть с  лица  земли.  -  Незнакомая  магия,  -
прошептал Плетеный. - Мне это не нравится.
   Он окинул взглядом северную часть неба.  Посланцев  дерева-бога  не  было
видно, но они находились где-то там. Неуютно чувствовать себя зажатыми между
ними и этим местом.
   - Нам лучше сделать дело побыстрей, - сказал Плетеный.
   Жабодав вовсе не хотел связываться ни с каким делом. Будь у  него  выбор,
он обошел бы это место стороной.
   Собственно, выбор у него был. Правда, небогатый.  Он  мог  просто  удрать
однажды, отказавшись повиноваться Плетеному. Но  эту  возможность  следовало
держать про запас. А пока он подчинялся требованиям своего господина, иногда
рациональным,  а  чаще  -  идиотским  или  вовсе  лишенным  всякого  смысла.
Подчинялся, выжидая благоприятного случая.
   В их армии сейчас  насчитывалось  две  тысячи  человек.  Когда  командиры
остановились на перевале, люди буквально  с  ног  валились  от  изнеможения.
Двое, по приказу Плетеного, помогли ему спешиться.
   Все солдаты, без исключения, теперь были богачами. Их  мешки  трещали  по
швам, набитые до отказа редкостными сокровищами, награбленными в захваченных
городах или перешедшими  по  наследству  от  убитых  соратников.  Редко  кто
задерживался в этой армии дольше двух месяцев. Среди двух  тысяч  оставалась
едва ли  сотня  таких,  кто  пересек  море  вместе  с  Хромым.  Не  успевшие
дезертировать вовремя вряд ли могли рассчитывать на долгую жизнь.
   Плетеный наклонился к уху Жабодава.
   - Мразь, - прошептал он. - Подонки. Все, до единого.
   Что верно, то верно. Те, в ком была хоть искра смелости или порядочности,
дезертировали очень быстро.
   Плетеный опять взглянул на небо. Намек на улыбку тронул его изуродованные
губы.
   - Вперед! - прошептал он.

***

   Солдаты постанывали и ворчали, снова взяв оружие, но подчинились приказу.
Плетеный пристально смотрел на монастырь. Храм каким-то  образом  подтачивал
его уверенность в себе, хотя никаких конкретных причин для этого не было.
   - Ступай! - потрепал он по загривку Жабодава. - Разнюхай что к чему.
   Затем он собрал уцелевших колдунов из далеких северных  лесов.  Последнее
время от стариков было не много пользы, но теперь нашлось дело и для них.

***

   Все произошло внезапно. Только что стояла  тихая  ночь;  лишь  стрекотали
кузнечики, да солдаты беспокойно  шевелились,  нервничая  перед  предстоящим
штурмом. И вдруг весь воздух заполнился  атакующими  мантами.  Они  налетели
небольшими группами, со всех направлений сразу, но на  этот  раз  не  молнии
стали их главным оружием.
   Первые  манты,  пронесшиеся  словно  призраки,  сбросили  вниз   мясистые
предметы, похожие  на  сардельки  четырехфутовой  длины.  Повсюду  вспыхнули
маслянистые языки пламени. Удар был нанесен  точно.  Жабодав  бешено  взвыл,
оказавшись в кольце огня. Солдаты истошно кричали. Лошади ржали  и  вставали
на дыбы. Загорелись фургоны с грузом.
   Плетеный тоже вопил бы от бешенства, если б мог.  Но  на  вопли  не  было
времени. Он только что начал готовить своим врагам западню. Но именно тогда,
когда он полностью сконцентрировался на этом, его застигли врасплох.
   Пламя охватило его тело. Теперь он больше не мог думать ни о чем другом.
   Он очень серьезно пострадал, прежде чем успел укрыться в коконе  защитных
заклинаний. Его обуглившееся, переломанное  тело  распростерлось  на  земле.
Боль была ужасной, но еще ужасней была бушевавшая в нем ярость.
   Огненные пузыри продолжали  падать.  Сбросив  груз,  манты  возвращались,
чтобы метать молнии. Плетеный напряг всю свою колдовскую силу и подключил  к
ней двух шаманов. Теперь один из них поддерживал его полуразрушенный  остов,
а второй находил места разрывов в  плетеном  туловище  Хромого,  сращивал  и
укреплял оборвавшиеся концы колдовских чар.
   То, что оставалось от тела  Плетеного,  взмахнуло  обугленной  рукой.  Из
черноты ночи на землю, кувыркаясь, упала  манта.  Вокруг  нее,  потрескивая,
плясали маленькие молнии.
   Плетеный снова взмахнул рукой.
   Жабодав ринулся в атаку на монастырь.  Большинство  солдат  следовало  за
ним. Быстрая успешная атака сулила им защиту под  монастырскими  стенами  от
ужаса, упавшего с неба.
   Но ужас продолжал преследовать их по пятам. Огненные пузыри падали вокруг
Хромого,  расцветая  оранжевыми  всполохами  пламени,  уничтожая  припасы  и
военное снаряжение. Но, окружив себя защитой. Плетеный  забыл  об  огне.  Он
вернулся к прерванному нападением занятию.
   Жабодав был уже совсем рядом с  храмом,  когда  из-за  монастырских  стен
вырвалось нечто, отбросившее его в сторону с такой  же  легкостью,  с  какой
человек щелчком отшвыривает муху. Солдаты вокруг него попадали на землю.
   Нигде нельзя было  найти  укрытия  от  тварей,  атакующих  с  неба.  Хот