ржать это хотя бы еще чуть-чуть. Всякий раз, как я причинял ему  боль,  у
него возникала такая мысль. Он думает, что  вытерпит  еще  только  разик.  А
потом - еще разик...
   - Пусть его жажда помучает.
   Капитан отодвинул сиденье и Обманника на нем в угол и накрыл  его  рваной
простыней, словно мебель перед отправкой на свалку.
   - Слушай, Мурген. Время поджимает. Все вот-вот начнется, и ты нужен мне в
первых рядах - здоровый или больной.
   - Не нравится мне, как оно  звучит...  Однако  он  был  не  в  настроении
шутить.
   - Мы узнали кое-что интересное о Копченом. - Тут он ни с того ни  с  сего
перешел на диалект Самоцветных городов, неизвестный в  этих  землях  никому,
кроме наших, разве что Могаба тайком пробрался бы во Дворец. - Твои припадки
- и то, что они могут означать - нас здорово затормозили, однако  нам  нужно
пошевеливаться. Настала пора рискнуть. И тебе, старому псу, нужно  выучиться
кое-каким новым фокусам.
   - Пугаешь?
   - Нет. Это важно. Слушай внимательно. У меня нет больше времени на  возню
с Копченым. У Одноглазого -  также.  Колдовской  арсенал  отнимает  все  его
время. А больше я в таких делах никому не верю. Кроме тебя.
   - Чего? Не понимаю. Ты толком говори.
   - Слушай. Слушай и смотри, а рот держи на  замке.  Времени  у  нас  мало.
Радише может прийти  в  голову  воротиться  и  снова  подвергнуть  Обманника
пыткам. Она это любит. - Он обратился к Одноглазому:
   - Напомни мне, что надо выяснить,  нельзя  ли  постоянно  назначить  сюда
Корди. Махера. При нем она не станет путаться под ногами.
   - Он вскоре должен вернуться в город. Если уже не вернулся.
   - И это - начальник моей разведки, -  посетовал  Костоправ,  указывая  на
Одноглазого и укоризненно качая головой. -  На  один  глаз  слеп,  а  другим
вообще ничего не видит.
   Я взглянул на  укрытого  простыней  врага.  Тот  уже  начал  похрапывать.
Хороший солдат никогда не упустит возможности отдохнуть...

Глава 34

   Часы тянулись и тянулись. Костоправ ушел, затем снова вернулся.
   - Видишь, Мурген, как просто? Ты  когда-нибудь  видел  столь  действенный
трюк, который так просто выполнить?
   - Ни разу в жизни, - согласился я. - Словно с дерева упасть.
   Или же - проваливаешься в бездонную яму, в чем я уже достаточно,  хоть  и
не своей волей, напрактиковался.
   Хотя на словах все куда проще, чем на деле. Я заранее знал, что и это  не
составит исключения.
   - Теперь я  хотя  бы  понял,  как  тебе  удавалось  казаться  вездесущим,
вызнавая вещи, совершенно невероятные.
   Костоправ рассмеялся. Раскрытие своего изумительного замысла привело  его
в великолепное настроение.
   - Давай, попробуй теперь сам.
   Я бросил на него взгляд, который он предпочел  принять  за  непонимающий.
Да, ничего особенного. Все равно что с дерева упасть. Может быть. Только вот
Одноглазый не очень годится в наставники.
   - Делай, как Одноглазый показывал. Определись, что  тебе  нужно  увидеть.
Скажем, на Копченом сосредоточься. Но проделывай  все  чертовски  тщательно.
Здесь точность нужна. Точность - это все. Неясность - смерть.
   - Точно так же в любой мною  слыханной  байке  работала  магия,  капитан.
Неясности постоянно сбивают с толку.
   - Пожалуй, это верно. - Кажется, я коснулся больного места - он  внезапно
о чем-то призадумался. - Давай.
   Но мне не хотелось.
   Все это слишком похоже на то,  что  бывает,  когда  я  падаю  сквозь  эту
бесконечную кроличью нору в Дежагор.  Возможно  ли,  что  все  это  Копченый
как-то надо мной проделывает?
   Костоправ покачал головой:
   - Никоим образом. Это вещи совершенно разные. Давай. Я настаиваю.  Только
время попусту  тратишь.  Взгляни  на  что-нибудь  из  Летописи,  чем  всегда
интересовался. Мы будем рядом и прикроем тебя, на случай чего.
   - А если я взгляну на Масло с Ведьмаком?
   - Я знаю, где они. Только что миновали Первый Порог.  Будут  здесь  через
несколько дней. Попробуй что-нибудь другое.
   Масло с Ведьмаком последние три года провели в  путешествии  на  север  с
таглианским  посольством  и  письмами,  посланными  Госпожой  тем,  кого  ей
пришлось оставить там. Задачей их было -  разузнать  все,  что  возможно,  о
Хозяйке Теней  по  имени  Грозотень.  Покойница  Грозотень,  как  выяснилось
прежде, оказалась изгнанницей из старой империи Госпожи, Буреносицей,  также
числившейся в умерших. И два других могучих и злобных  волшебника,  вставших
на нашем  пути,  оказались  давно  умершими  Ревуном  и  безумной  сестрицей
Госпожи, Душеловом. Появлялся и Оборотень, но с ним мы управились.
   То,  что  Масло  с  Ведьмаком  удалось  уцелеть   в   столь   невероятном
путешествии, кажется мне великим чудом. Но их, похоже, сами боги хранят...
   -  Наверняка  привезут  целую   коллекцию   новых   шрамов,   будет   что
порассказать.
   Костоправ кивнул. Теперь настроение его сделалось  мрачным,  однако  пора
было продолжать обучение.
   Воображением моим  завладела  одна  необъяснимая  трагедия  из  прошлого.
Странная, ужасная и бессмысленная резня в деревушке под названием Узы,  так,
по моим сведениям, и оставшаяся загадкой. Я был уверен,  что  здесь  кроется
нечто важное; то, что и вплоть до наших дней тайна  осталась  неразгаданной,
меня просто ошарашило.
   Крепко сжав руку Копченого, я старательно  очистил  сознание,  нашептывая
ему подробные  указания.  И  -  унесся  в  неведомые  дали,  оторвавшись  от
собственного тела, отчего меня охватил внезапный страх. На  миг  почудилось,
что все это уже я пережил ранее, однако, что будет дальше, не помнил.
   Старик был прав. Это оказалось совсем не похожим на прежние мои провалы в
прошлое. В этом кошмаре я был в полном сознании и сам управлял событиями.  Я
был бестелесным призраком, несущимся к  Узам,  но  цель  не  покидала  моего
сознания.
   Разница была огромна. Уносясь в Дежагор, я утрачивал личность и  контроль
над событиями, пока не вторгнусь в прошлое  своего  "я".  А  после  этого  -
забывал о будущем.
   Узы  -  небольшая  деревушка  на  южном  берегу  Майна,  прямо   напротив
Ведна-Вотского брода. В течение  столетий  Майн  был  традиционной  границей
таглианских земель. Жившие  за  рекою  говорили  по-таглиански  и  верили  в
таглианских божеств, однако таглианцы считали их не более чем данниками.
   В Узах  была  небольшая  военно-курьерская  ремонтная  станция  (то  есть
станция со сменными лошадьми). Ею  управлял  мизерный  гарнизон  шадаритских
кавалеристов, охранявший в основном переправу. Подобный пост - мечта  любого
солдата: ни начальства, ни хлопот, ни забот. Вода в реке спадала  настолько,
что переправою можно было  пользоваться  лишь  месяца  три  в  году,  однако
гарнизон получал жалованье круглый год.
   Душа  Копченого  неслась  в  прошлое,  к  той  давней  катастрофе,  и  я,
согбенный, с  тяжкою  ношей  страха,  невзирая  на  все  заверения  Ворчуна,
следовал за ней.
   Ночь,  в  продолжение  которой  было  вырезано  все  население  Уз,  была
непроглядно темной. Из ночи той, а также из кошмаров, в  коих  человек  куда
чаще - жертва, чем хищник,  и  явился  ужас.  Чудовище  прошло  по  деревне,
направляясь  к  армейским  конюшням.  Я  видел  все,  но   не   мог   никого
предостеречь.
   Вахту нес один-единственный часовой, да и тот клевал  носом.  Ни  он,  ни
лошади не почувствовали приближения опасности.
   В конюшне со слабым стуком поднялась дверная щеколда. Никакому  животному
недостанет ума дернуть шнур...  Солдат  проснулся  как  раз  вовремя,  чтобы
увидеть метнувшийся к нему сгусток тьмы с горящими багровым огнем глазами.
   Пожрав добычу, чудовище скрылось во тьме. Оно продолжало  убивать.  Крики
ужаса подняли гарнизон. Солдаты схватились за оружие. Чудовище,  похожее  на
громадную черную пантеру, прыгнуло в реку и поплыло к северному берегу.
   Теперь я понимал, в чем дело. Убийцей был оборотень,  ученица  волшебника
по имени Оборотень, убитого нами в ночь взятия  Дежагора.  А  она  скрылась,
навеки обреченная носить облик зверя...
   Отчего же именно это происшествие, более чем четырехлетней давности?
   Мне захотелось последовать за пантерой и посмотреть, что  сталось  с  нею
дальше, однако Копченого не удалось заставить двигаться  следом.  Коматозный
колдун не был личностью  и  не  обладал  сколь-нибудь  заметной  волей,  но,
вероятно, имел свои пределы и ограничения.
   Однако ж забавно: до возвращения во Дворец во мне  не  возникало  никаких
эмоций. Зато после - накрыло с головой, да так, что дух перехватило.
   - Это - правда? - спросил я. - То, что я видел там?
   - Никаких видимых  свидетельств  противного  не  наблюдается,  -  отвечал
Ворчун, ни за что, на всякий случай, не ручаясь. Подозрителен  наш  капитан,
как всегда... - Неважно выглядишь. Поганое было зрелище?
   - Более чем. Используя Копченого, можно видеть все?
   - Почти. Кое-куда он не хочет - или не может -  проникнуть.  Не  может  и
возвращаться в то время, когда еще не  был  в  коме.  Теперь,  если  хочешь,
можешь писать  Летопись,  являясь  всему  излагаемому  истинным  свидетелем.
Только не забывай, что Копченого надо верно направлять.
   - Вот так да... - Скрытый смысл  открытия  капитана  только-только  начал
доходить до меня. - Да это же стоит больше, чем легион ветеранов!
   Теперь я понимал, как мы в последнее  время  сумели  совершить  несколько
изумительнейших ходов. Сидя на плече врага, ничего не стоит предугадать  его
действия.
   - Гораздо больше. Вот почему ты должен держать язык  за  зубами  даже  со
своей любимой наедине.
   - Радиша знает?
   - Нет. Только ты, я и Одноглазый.  Может,  еще  Гоблин,  если  Одноглазый
просто не мог не поделиться с  кем-нибудь.  И  -  все.  Одноглазый  случайно
наткнулся на это,  стараясь  вывести  Копченого  из  комы.  Копченый  был  в
Вершине, бродил по ее залам и действительно встречался с Грозотенью, поэтому
нам хотелось его кой о чем порасспрашивать. Но  это  подождет.  Так  что  не
говори никому. Понимаешь?
   - Ты еще снова мою родню заподозри...
   - Башку снесу.
   - Да я понял, командир. Собутыльникам  из  Обманников  этим  хвастать  не
стоит. Ч-черт, с этим мы можем победить!
   - Во всяком случае, оно не повредит. Пока остается тайной. Ладно, у  меня
еще дела с Радишей; а ты продолжай с ним  практиковаться.  И  не  бойся  его
перенапрячь. Не выйдет.
   Он крепко сжал мне плечо и, с  решимостью  целенаправленной  и  вместе  -
фаталистской, ушел. Наверное, на  очередное  бюджетное  совещание.  Если  ты
Освободитель, то на военные нужды  никогда  не  хватает,  а  если  Радиша  -
военные всегда желают прихватить лишку.
   Итак, в комнате остались лишь я, полудохлый ведун да вонючий  Душила  под
льняной простыней. Я вознамерился было при помощи  Копченого  выяснить,  что
затевают в Таглиосе дружки этого вонючки, но подумал, что капитан не стал бы
его допрашивать, будь Копченый способен дать нам нужные сведения.  Наверное,
дело не только в точности указаний. Наверное, нужно еще иметь хоть  какое-то
представление о том,  что  ищешь.  Не  зная  направления,  не  найдешь  даже
собственного локтя.
   Стало быть, что? Старина Копченый - чудо из чудес, однако  ограничения  -
будь здоров... И большая их часть наверняка заключается в наших  собственных
головах. От нас зависит, снимем ли мы сливки со своего воображения,  или  же
сделаемся его жертвами.
   Так. Что бы такого посмотреть?
   Я пришел в крайнее возбуждение. Приключения звали вперед. Так - ,  какого
дьявола? Стоит ли мелочиться? Не заглянуть ли  к  Длиннотени,  что  значится
первым номером в списке Черного Отряда?

Глава 35

   Длиннотень,  должно  быть,  вышел  прямиком  из  моих  фантазий.  Он  был
убийственно уродлив, высок, тощ, да к  тому  ж  подвержен  порывам  гнева  и
внезапным приступам, наподобие малярийной лихорадки.  Одевался  он  в  нечто
вроде черной, свободной и длинной, до  полу,  женской  рубахи,  рукава  коей
скрывали под собою тонкие, точно у мумии, руки. Ел он нечасто, да  и  то  не
ел, а так, поклевывал. Должно быть, его постоянно мучил голод.
   Рубаха   его   сверкала   и    переливалась    золотыми,    серебристыми,
глянцево-черными нитями многих дюжин вплетенных в ткань статических защитных
заклятий. С первого взгляда он казался еще параной-дальнее  Ворчуна,  однако
на то у него имелась веская причина. Весь  мир  просто  жаждал  как  следует
поджарить его, а друзей ближе Могабы с Ножом у него не было.
   Ревуна нельзя было считать за друга. Ревун - всего-навсего союзник.
   Одним из навязчивых страхов Длиннотени был Черный Отряд. Этого  я  просто
не понимал. Враги такого низкого разбора не должны бы вовсе  тревожить  его.
Нам, знаете, до губителей миров далеко.
   Лицо его, скрываемое под маской даже тогда, когда он оставался один, было
очень похоже на  череп.  Восково-бледные  черты  его  застыли  в  постоянной
гримасе страха. О том, какой народ его породил, не стоило  и  гадать.  Глаза
его были водянисто-серыми, с розовыми бликами по краям, однако мне  кажется,
альбиносом он все же не был. Используя способности Копченого,  я  сновал  по
времени, дабы поскорее вызнать все достойное внимания. И ни разу  не  застал
Длиннотень полностью без одежды. Он никогда не мылся,  не  менял  одежды.  И
даже никогда не снимал перчаток.
   Последний - то есть  теперь  единственный  -  Хозяин  Теней,  он  являлся
непререкаемым самодержцем города Тенелова, а в стенах  своей  крепости,  под
названием Вершина, был полубогом. Едва уловимый стон его мог вызвать ужас  у
десяти тысяч человек, заставив оных драться за честь успокоить его. И тем не
менее он был пленником течения жизни, без малейшей надежды на освобождение.
   Вершина  -  самое,  за  исключением  лишь  одного,  южное  творение   рук
человеческих. Я пытался пробиться дальше на  юг.  Где-то  там,  за  туманами
позади Вершины, скрывается Хатовар, к коему мы шли долгие годы.  Глянуть  бы
хоть глазком на его чудеса!
   Но Копченый наотрез отказался двигаться дальше на тог. Он и  в  добром-то
здравии безумно боялся Хатовара. Именно этот  город  заставил  его  изменить
Радише с Прабриндрах Драхом несколько лет назад. Наверное, страх  перед  ним
довлел как над его телом, так и над душой.
   По  сравнению  с  Вершиной  любая  человеческая  постройка,   которую   я
когда-либо видел, кажется карликовой.  Не  исключая  даже  чудовищной  башни
Госпожи,  что  в  Чарах;  Строительство  Вершины;  длившееся   больше   двух
десятилетий, превратилось в главную отрасль индустрии Тенелова - города, что
до появления Хозяев Теней  назывался  Кьяулунем.  Что  на  местном  диалекте
означает - Врата Теней.
   Строители работали день и ночь. Ни выходных,  ни  праздников  не  ведали.
Длиннотень решил, что крепость должна быть завершена прежде, чем  враги  его
возьмут над ним верх. Он был уверен,  что,  выиграв  в  этой  гонке,  станет
властелином мира. Никакие силы небесные, земные либо адские, как полагал он,
не достигнут его в  стенах  завершенной  Вершины.  Ни  даже  тьма,  еженощно
осеняющая его ужасом...
   Внешние стены Вершины вздымались ввысь по меньшей мере на сотню футов. Не
знаете, где бы такую лесенку взять?
   Бронзовые,  серебряные,  золотые  письмена  свергали  со  стальных  плит,
укрывавших грубый, камень стен. Батальоны рабочих день и ночь, других дел не
зная, следили за тем, чтобы письмена не тускнели.
   Прочесть их я не мог, но знал, что содержат они защитные заклятья великой
силы. Длиннотень, слой за слоем, покрыл  своими  заклятьями  все,  что  было
частью Вершины.  Имей  он  достаточно  времени  -  вся  внешняя  поверхность
крепости скрылась бы под непроницаемой броней волшбы.
   На  закате  Вершина  полыхала  ярче  любого  лесного  пожара.  Сверкающие
хрустальные купола, завершавшие каждую башню, превращали Вершину  в  подобие
густого леса маяков. Они были сооружены везде, откуда бы Длиннотень ни желал
наблюдать окрестности, вне  досягаемости  своих  ужасов.  Сиянье  необоримой
яркости не оставляло ни единого уголка, где могла бы спрятаться Тень.
   Того, над чем он был хозяином, Длиннотень боялся более  всего  на  свете.
Даже Черный Отряд был для него лишь раздражающе жужжащим москитом...
   Вершина, даже неоконченная, крепко ошеломила меня. Да  мы  -  ослепленные
гордыней безумцы, раз наметили маршрут, пролегающий  через  -  и  за  -  эту
твердыню!
   Однако не всех врагов Длиннотени можно так же  легко  запугать.  Кой  для
кого из них и земные крепости, и само время не очень-то многое значат.  Рано
или поздно его оборона падет, и в тот же самый миг они пожрут его.
   Он решился играть по высшим ставкам, и  проигрыш  в  игре  сей  столь  же
ужасен, сколь велик возможный выигрыш. И бросать игру поздно. Теперь либо  -
венец победителя, либо - венец же, но мученический.
   Жил Длиннотень в хрустальной палате,  венчавшей  высочайшую,  центральную
башню Вершины. Спал он редко - слишком силен был страх перед  ночью.  Долгие
часы проводил он, недвижно взирая на равнину из сияющего камня.

***

   Душераздирающий вопль разорвал атмосферу мрачного города. Жители Тенелова
не обратили на него внимания. Если они вообще  думали  о  странном  союзнике
своего властителя, то наверняка  только  надеялись,  что  судьба  как-нибудь
вырвет из рук Длиннотени такое мощное орудие.  Кьяулун  был  населен  людьми
сломленными, без надежды и веры, дошедшими до той точки, до коей не  пали  и
джайкури в худшие дни осады Дежагора.
   Почти все они были слишком молоды, чтобы помнить времена, когда  не  было
никаких Длиннотеней, властных над их жизнями куда более, чем забытые боги...
   Но истребить слухи не под силу было и Длиннотени. Даже в самом сердце его
империи  кое-кому  приходилось  путешествовать,  а   путешествующие   всегда
развозят новости. Кое-что из этих новостей  даже  бывает  правдой.  И  народ
Тенелова знал, что с севера грядет рок.
   Душою каждого слуха служило название: Черный Отряд.  И  это  не  радовало
никого. Длиннотень был дьяволом из дьяволов, однако многие из его  подданных
боялись, что падение его лишь явится предвестием куда более суровых времен.
   Мужчины, женщины, дети - весь народ  Тенелова  посвящен  был  в  одну  из
истинных тайн бытия: за Тенью, чей лик маячит перед глазами, прячется  Тень,
неизмеримо более темная.

***

   Длиннотень сеял страх и боль окрест лишь оттого, что сам являлся  жертвой
тысячи  ужасов.  Словом,  там  было  жутко.  Так  жутко,  что  мне  отчаянно
захотелось вернуться туда, где тепло, где кто-нибудь поддержит и скажет, что
тьма не всегда несет в себе ужас. Мне захотелось к Сари, тому свету в  ночи,
что правит миром.
   - Отнеси меня домой, Копченый.

Глава 36

   Капитан меня предупреждал. "Будь точен", говорил... И не раз.
   Меня понесло и увлекло туда, к крови и пламени, к корчащимся, темнеющим и
обугливающимся бумагам. Я лежал в  луже  крови,  скопившейся  вокруг.  Топот
бегущих отдавался в ушах, словно мерная, оглушающая поступь гигантов. Слышал
я и крики, коим не было конца. Костоправ меня предупреждал. А я забылся.  Он
ведь не сказал - а может, и не понимал,  -  что  понятие  "дома"  чье-нибудь
сознание  может  определить  как  страшную  эмоциональную  боль...   Рвущую.
Терзающую. Копченый отнес меня в Таглиос, только - в тот момент, что казался
концом самого времени. Дрогнув от отвращения, я понесся назад, и  отвращение
было столь сильно, что я завлек самого себя, и ненавистные обрывки прошлого,
и сбитого с толку Копченого в самую Преисподнюю.
   Не имея ни личности, ни воли, он не мог и не стал смеяться над тем, как я
тонул в океане боли.
   У Преисподней есть название. Дежагор - имя ей. И все же  Дежагор  -  лишь
меньший из ликов Ада.
   Из величайшего же мне удалось бежать. Еще раз.
   Ни воли, ни личности...

   Ветер метет, равнину сияющего камня,  но  ничто  не  колыхнется  на  ней.
Опускается ночь, и  ветер  умирает.  Равнина  стряхивает  с  себя  тепло,  и
пробуждаются Тени. Лунный свет озаряет безмолвие камн