я.
   Равнина простирается  на  все  четыре  стороны  света,  не  имея  границ,
различимых изнутри, однако  центр  ее  определен  вполне.  То  -  эпическое,
строение из того же камня, что и равнина, и столпы ее.
   Ничто не шелохнется в бездвижности той, лишь дрогнет порою дымка в  лучах
света, пробивающихся сквозь врата сна. Тогда Тени  отсиживаются  в  укромных
уголках. И так, в едва уловимых биениях сердца тьмы, протекает их жизнь.

Глава 37

   Воли - нет. Личности - нет.
   И Копченого - нет.
   Только боль. Такая, что и Копченый покинул меня.  Теперь  я  -  лишь  раб
воспоминаний.
   Теперь я - дома. В обители боли.

Глава 38

   А-а, вот и ты!
   Вот мы и снова встретились. Ты опять куда-то пропал...
   ...существо, хоть и безлико, однако ж довольно улыбается...
   Ночь была полна приключений, верно? И забавы еще не кончены. Вон,  гляди.
Черный  Отряд   со   вспомогательными   подразделениями   начали   атаковать
тенеземцев. А то - прут на рожон, словно до смерти желают  пожить  в  стенах
Дежагора...
   Гляди, вон двойники и иллюзорные солдаты, чтоб заманивать южан  в  засады
или же заставлять выдать себя.
   А, ладно. Идем назад, на  стену.  Мелочь,  а  ведь  о  ней  саги  сложить
могут...
   Бой переместился на восточный конец города.  Вряд  ли  кто-то  еще  здесь
торчит. Несколько человек несут вахту на стене,  и  все.  Да  еще  несколько
нерасторопных тенеземских пластунов отсиживаются там, в темноте, и на все им
плевать.  Иначе  не  пропустили  бы  того  малыша,  что,  наподобие   паука,
спускается со стены по веревке.
   И с чего бы это двухсотлетнему волшебнику четвертого  разбора  лазать  по
веревкам, да еще  туда,  где  поджидают  его  отнюдь  недружелюбные  смуглые
карлики? А ежели им захочется поплясать на его животе?
   Раненый  жеребец   загадочной   колдовской   породы   перестал   визжать.
Наконец-то... Подох. Но зеленоватый пар до сих пор поднимается  из  раны,  а
края ее все еще мерцают.
   Там? Ну да. Взгляни. Просто дьявольски выглядят в  этой  багровой  дымке.
Хотя идут сюда вроде бы не за тем, чтобы пожрать весь город, как думаешь?
   Что это? Тенеземцы за стеной заметались, словно лиса  в  курятнике.  И  в
криках их - неподдельный ужас:  что-то  темное  мечется  среди  них.  Гляди,
человека утащило.
   Света теперь мало, центр битвы  сместился.  Старикан  наш  черен,  словно
сердце самой ночи. Думаешь, зоркости смертного хватит, чтобы  заметить,  как
он снует меж мертвецов? Куда это он? К дохлому коню Тенекрута?
   Кто бы мог подумать... Да он с ума сошел!
   И эта ползучая тьма тоже направляется туда. Видал?  Как  глаза  вспыхнули
красным в зареве городских  пожаров...  Нет,  каков  дурень,  ему  бы  прочь
бежать, а он... Плохо может обернуться такое упрямство.
   Вот черный человечек пропал. Остановился. Значит, услыхал-таки... И снова
побежал к мертвому жеребцу. Копье свое хочет забрать! Может, такое безумство
и имеет смысл. Он над этим копьем здорово потрудился.
   Вот снова встал, и глаза небось выпучил, принюхавшись  к  ночи  и  ощутив
почти забытый запах. И в тот же миг убийственная тьма почуяла его.
   Победный рев пантеры заставил замереть все  сердца  на  равнине.  И  тьма
помчалась - быстрее, быстрее...
   Черный человечек схватил свое копье и побежал к стене. Успеет ли?  Унесут
ли старые, кривые ноги от нагоняющей смерти?
   Она огромна. И похоже, довольна ходом событий.
   Вот человечек ухватился за веревку. Однако до безопасного места  ему  еще
восемьдесят  футов...  А  он  стар  и  запыхался.  Вот  закрутило  его,   но
координация  у  старикана  отличная.  Навершье  копья   выставилось   вперед
одновременно с  прыжком  чудовища.  Тварь  извернулась  в  воздухе,  пытаясь
избежать убийственного острия, однако копье,  пронзив  ее  морду,  вышло  за
левым ухом. Чудовище взревело. Зеленый пар повалил из раны.  Тварь  утратила
всякий интерес к старику, и тот начал свой долгий подъем на  стену,  закинув
причудливо украшенное копье за спину.
   Никто не заметил этого. Бой продолжался повсюду.

Глава 39

   Похоже, южане просто-напросто зажмурились и сунули голову в улей.
   Что? - Почему это "неохота"? Идем поглядим. Забавно.
   Всюду, куда хватает глаз, южане отступают. Где  -  бегом,  где  -  просто
ускользая в тень, пока смерть не настигла.
   Глянь! Вражий царь, Тенекрут, в полном здравии, только охромевший, ни  на
что не обращает внимания, кроме этих сияющих багрянцем образин, пришедших  с
холмов пожрать его!
   А Могаба... Глядите на него,  гения  тактики!  Взирайте  на  совершенного
воина, воспользовавшегося всеми до  единого  слабыми  местами  противника  -
после  того,  как  не  осталось  шансов   воплотить   дьявольский   замысел,
определявший его деяния с вечера! Видишь? Ни единый южанин, сколь великим ни
числился бы, не решается приблизиться  к  нему.  Величайшие  из  тенеземских
героев становятся  зелеными  юнцами,  стоит  лишь  самому  Могабе  выступить
вперед!
   Да он - больше самой жизни, этот Могаба... Он - средоточие общего триумфа
в самим собою придуманной саге!

***

   Что-то такое покинуло южан.
   Они жаждали победы.  Они  понимали,  что  другого  выбора  нет,  так  как
меньшего их  повелитель,  Тенекрут,  не  потерпит.  Он  отличается  завидным
отсутствием понимания в случае неудач. Его подданные натвердо закрепились  в
городе. Чего еще надо, кроме малой толики упорства?
   Однако они бегут.
   Что-то такое нашло на них и мигом убедило, что оставшиеся в  Дежагоре  не
смогут спасти даже душ своих.

Глава 40

   - Мурген, ты в порядке?
   Я встряхнул головой.  Чувствовал  себя,  точно  мальчишка,  раз  двадцать
крутанувшийся на пятке - специально, чтобы закружилась голова перед тем, как
влезть в какое-нибудь дурацкое состязание.
   Я стоял в переулке. На меня с весьма  озабоченным  видом  взирал  коротыш
Гоблин.
   - В полном, - отвечал я. И тут же опустился на колени, упершись руками  в
стены, чтобы те не кружились больше. И повторил:
   - В полном порядке.
   - Ну да, еще бы. Шандал, присмотри за этим уродом. Будет рваться в бой  -
оглуши. А то что-то он сострадателен к ближним стал...
   Я старался не давать воли своему "я". Может,  я  и  вправду  был  слишком
мягок. А мир весьма неласков к задумчивым и вежливым...
   Мир тем  часом  замедлял  кружение,  и  вскоре  мне  уже  не  нужно  было
удерживать стены.
   Позади вспыхнула потасовка. Кто-то гнусаво  и  тягуче  выругался.  Другой
зарычал:
   - Ш-шустрый, однако...
   - Эй-эй-эй! - закричал я. - Оставьте его! Пусть подойдет сюда!
   Шандал не стал бить меня по голове или возражать. Ко мне, потирая  правую
щеку, подошел низкорослый, плотный нюень бао, что провожал меня в укрытие  к
Кы Даму. Казалось, он был крайне изумлен тем, что кто-то посмел тронуть его.
И его "я" тут же было уязвлено еще раз: он заговорил со мной на нюень бао, а
я отвечал:
   - Прости, старина, моя твоя  не  понимай.  Говори  уж  по-таглиански  или
по-грогорски. - И, по-грогорски же, спросил:
   - Что стряслось?
   Грогорский - родной язык моей бабки по матери. Именно в  Грогоре  дед  ее
украл. Я на нем знал слов двадцать; ровно на двадцать больше кого угодно  на
семь тысяч миль вокруг. - Глашатай  прислал  меня  отвести  тебя  туда,  где
напавшие более уязвимы. Мы внимательно следим и знаем.
   - Спасибо. Воспользуемся. Веди. Сменив язык, я заметил:
   - Надо же, как эти ребята обучаются языкам, когда им чего-нибудь надо!
   Шандал хрюкнул.
   Гоблин, ушедший вперед, дабы оглядеться, вернулся как раз  вовремя,  чтоб
предложить направиться к тому же слабому месту, что уже указали  нюень  бао.
Коренастый, похоже, слегка удивился тому, что мы и своими руками собственный
зад нащупаем. Может, даже был малость этим раздосадован.
   - Эй, широкий и низкий, у тебя имя-то есть? - спросил я. - Если нет, могу
ручаться: эти ребята тебе  вмиг  обеспечат.  И,  обещаю,  тебе  оно  не  по,
нравится.
   - Уж это - точно, - хихикнул Гоблин.
   - Меня зовут Дой. Все нюень бао называют меня: дядюшка Дой.
   - Ладно уж, дядюшка. Ты с нами пойдешь? Или ко всем присоединишься?
   Гоблин уже шепотом раздавал указания ребятам; собравшимся позади нас. Без
сомнения, он во время разведки оставил южанам  на  память  несколько  сонных
либо отвлекающих заклятий.
   Без небольшой беседы было не обойтись. Сейчас  мы  подойдем  туда,  убьем
всех, кто шевелится, а затем отступим, пока Могаба  не  исполнился  излишней
самоуверенности.
   - Я буду  сопровождать  вас,  хотя  это  предельно  исчерпывает  указания
Глашатая. Вы, Каменные Воины не устаете удивлять нас. Я желаю видеть вас  за
вашим промыслом.
   Никогда не считал убийство людей своим промыслом, однако мне было  не  до
споров. - Ты, дядюшка, неплохо говоришь по-таглиански.
   Он улыбнулся:
   - Однако я забывчив. Каменный Солдат.  Завтра  я  могу  не  вспомнить  ни
слова.
   Может. Если только Глашатай не подбодрит его память.
   Дядюшка Дой не ограничился наблюдениями за тем,  как  мы  колем  и  рубим
южан. Он и сам внес в это дело немалый вклад, обратившись в  человека-вихрь,
разящий вокруг молнией меча, причем  быстрота  молнии  сочеталась  в  нем  с
грацией  танцовщика.  Всякое  его  движение  повергало   наземь   очередного
тенеземца.
   - Черт подери, - сказал я Гоблину через некоторое время, - напомни потом,
что с этим парнем ссориться не стоит.
   - Напомню, чтоб ты не забыл прихватить арбалет и  пустить  ему  стрелу  в
спину, футов с тридцати. После  того  как  я  наколдую  на  него  глухоту  и
тупость, чтобы хоть малость уравнять шансы.
   - Ну, если я когда-нибудь отведу глаза, пока Одноглазый тебе же вставляет
свечу из кактуса... Ты уж не удивляйся.
   - К слову об этом недомерке. Скажи-ка, кто  тут  у  нас  недавно  втихаря
бегал в самоволку?

***

   Я разослал по своим подразделениям весть,  что  мы  достаточно  облегчили
работу силам Могабы. Теперь же всем  следует  отойти  в  наш  конец  города,
заняться ранеными,  малость  вздремнуть  и  так  далее.  Затем  обратился  к
старейшине нюень бао:
   - Дядюшка Дой, ты уж,  пожалуйста,  сообщи  Глашатаю,  что  Черный  Отряд
безмерно благодарен. Скажи, что он может обратиться к нам в любое  время,  и
мы сделаем все, что сможем.
   Коренастый человек поклонился - ровно настолько, чтоб жест  сей  что-либо
значил. Я отвечал точно таким же поклоном. И, пожалуй,  поступил  верно:  он
слегка улыбнулся, слегка поклонился - уже от себя - и заспешил прочь.
   - Бежит, как утка, - заметил Шандал.
   - Я лично рад, что эта утка на нашей стороне.
   - Повтори-ка.
   - Я лично рад... Аргх! Шандал взял меня за глотку.
   - Кто-нибудь, помогите заткнуть ему рот. Это было лишь началом того,  что
превратилось в настоящую оргию.  Сам  не  участвовал,  но  слышал,  что  для
джайкурийских шлюх то была самая выгодная ночь в жизни.

Глава 41

   - Где черти носили? - зарычал я на Одноглазого. - Отряд, понимаешь, ведет
самый распрепакостнейший бой за последние.., хм-м-м.., несколько дней, а  он
где-то шляется!
   Хотя... Его присутствие вряд ли чем-нибудь помогло бы.
   Одноглазый ухмыльнулся. На мое неудовольствие ему было плевать.
   Должен же я был забрать мой тенекрутокол  назад!  Столько  труда  в  него
вложено... А что такое?
   - А?
   На миг я увидел маленькую черную точку, быстро  двигающуюся  через  серый
ландшафт небес на  высоте,  недостижимой  из  Дежагора  -  даже  с  верхушки
цитадели, где ребят из Старой Команды более не жалуют...
   - Ничего, коротышка. Дать бы тебе как следует,  да  все  равно  толку  не
выйдет. Значит, ты спускался на равнину. Что  было  дальше  с  Вдоводелом  и
Жизнедавом?
   Пока я обеспечивал  нашему  предводителю  спокойную  жизнь,  эта  парочка
сгинула без следа.
   Интересно, как  Могаба  опишет  все  происшедшее,  если  продолжит  вести
Летопись?
   - Одноглазый!
   - Чего тебе? - уже раздраженно спросил он, - Ты  ответишь,  наконец?  Что
было дальше с Вдоводелом и Жизнедавом?
   - А ты что-то знаешь? Я - ни малейшего понятия не имею. И не желаю иметь.
У меня одно было в голове: надо забрать копье,  потому  как  для  следующего
раза  может  пригодиться.  А  потом  мне  пришлось  позаботиться   о   шайке
тенеземцев, которые хотели меня взять, а потом куда-то делись. Все понятно?
   Исчезновения их не понимал никто - всадники пропали как раз тогда,  когда
самоуверенность тенеземцев сделалась наиболее шаткой. Тенекрут поджал хвост,
и его люди сломались.
   - Будь это Старик с Госпожой, - проворчал я, - они шли бы вперед, пока со
всем этим балаганом не было бы покончено. Верно?
   Я устремил взгляд на белую ворону,  устроившуюся  менее  чем  в  двадцати
футах от нас. Взгляд ее был разумен и зол.
   В ту ночь ворон вокруг было множество.
   Они наверняка преследовали какие-то другие цели, а я был  просто  пешкой,
запутавшейся в сети интриги. Однако,  пока  мы  не  мешаем,  нет  нужды  нас
трогать...

***

   Могаба с нарами, а также их таглианские части были по  горло  заняты  еще
несколько дней. Может, Хозяин Теней решил, что Могаба  должен  заплатить  за
невыполнение своей части молчаливого уговора.
   Что являлось только еще  одним  доказательством,  что  с  Черным  Отрядом
связываться - себе дороже.
   Занервничаешь тут, если из головы не  идет,  будто  все  на  тысячу  миль
вокруг желали б, чтобы ты никогда не рождался на свет.
   Мои ребята вовсю наслаждались положением, в которое влип Могаба. А он  по
поводу их отношения и вякнуть не мог. Мы ему обеспечили в точности то, о чем
он просил.
   Я почти  каждый  день  встречался  с  ним  на  заседаниях  штаба.  А  еще
приходилось показываться солдатам - так, словно мы - братья, плечом к  плечу
идущие на злобного врага.
   И ни разу это никого не обмануло - кроме, может быть, самого Могабы.
   Я никогда не подходил к этому с личной  точки  зрения.  Занял  положение,
которое, скорее всего, одобрили бы все летописцы прошлого: просто  изображал
Могабу, как не принадлежащего к нам.
   Мы - Черный Отряд. Друзей у Мае  нет.  Все  прочие  -  враги  или  просто
недостойны доверия. Подобные отношения с миром не требуют ненависти или  еще
каких-нибудь чувств. Необходима лишь бдительность.
   Возможно, наш отказ  протестовать  против  предательства  Могабы  и  даже
допускать возможность оного,  послужил  тем  последним  перышком,  а  может,
хребет ему переломило то, что даже его сотоварищи-нары теперь были  уверены,
что настоящий капитан вполне мог остаться в живых... Словом, как  бы  то  ни
было, наш величайший и совершеннейший воин пересек рубеж,  из-за  коего  нет
возврата. А мы не раскрывали тайны, пока не пришлось платить золотом боли...
   Возвращение к обыденной жизни заняло десять дней - если только  положение
перед тем большим  штурмом  можно  назвать  обыденным.  Обе  стороны  ужасно
пострадали. Я был уверен, что Тенекрут  займется  зализыванием  ран,  а  нас
просто оставит малость проголодаться.

Глава 42

   Мурген, тут кое-что для тебя. Я начал пробуждаться. - Что...?
   Что стряслось? Вроде бы я не сбивался с пути...
   Одноглазый сиял широчайшей  улыбкой,  однако  она  улетучилась,  едва  он
взглянул на меня пристальнее.
   - Что, опять припадок?
   - Припадок?
   - Ты отлично знаешь, о чем я. Не совсем. Я лишь с их слов знаю, что порой
со мною творится странное.
   - Ты пережил нечто вроде  психического  потрясения.  Пожалуй,  я  вовремя
подошел.
   Они с Гоблином говорили, что неплохо бы провести кое-какие эксперименты и
выяснить, в чем дело, но, видимо, на большее у них времени не нашлось.
   - Ну, с чем пришел?
   - Сегодня утром рабочие проникли в катакомбы.
   - Лонго говорил мне.
   - И все в восторге туда повалили.
   - Воображаю. Сокровищ пока не нашли? Одноглазый принял оскорбленный  вид.
Для такой черносердечной жабы, как он, это у него неплохо получается.
   - Значит, нет.
   - Книги нашли. Целую кучу. Тщательно упакованные, и  все  такое.  Похоже,
лежали там с самого появления Хозяев Теней.
   - Конечно, если вспомнить, что книги жрецов они имели  обыкновение  жечь.
Кстати, жрецов вы там, случаем, не обнаружили?
   - Вроде нет. Слышь, мне надо возвращаться. - Несомненно, пока  кто-нибудь
не  захапал  сокровища  прежде  него.  -  Я  подошлю  парочку  ребят,  чтобы
приволокли тебе эти книги.
   - Упаси тебя боги самому хоть что-нибудь поднять.
   - Не забывайся, Мурген. Я человек  пожилой.  Одноглазый  слинял.  Он  это
здорово умеет, когда ему нечего сказать.

***

   Города редко бывают так  наглухо  закрыты,  чтобы  снаружи  не  поступало
никаких новостей. Просачиваются, и порой - совершенно непостижимым  образом.
В Дежагоре же слухи очень  редко  бывали  такими,  какие  хотел  бы  слышать
Могаба.
   Я изучал найденные книги и так заинтересовался, что пренебрег  служебными
обязанностями. Написаны они были на джайкури, однако его письменный  вариант
почти не отличается от таглианского.
   Вошел Гоблин, - Ну, как ты? Головка больше не кружится?
   - Нет. Что-то вы, ребята, уж слишком всполошились.
   - Да нет.  Слышь,  тут  какие-то  новые  байки  ходят.  Будто  бы  к  нам
направляется армия на подмогу. И возглавляет ее не кто иной, как Нож.
   - Нож? Он же... Он же никогда не командовал более чем ротой в минимальном
составе! И то - еще до нашего появления. Вел партизанскую войну против плохо
обученных...
   - Не я его назначал, я только докладываю. Да и управлялся он неплохо.
   - И Лозан Лебедь с Корди Махером - тоже. Однако случай, везенье,  да  еще
недомыслие Хозяев Теней сделали не больше, чем эта троица. Какого  же  черта
ему теперь доверили армию?
   - Он, предположительно, заместитель Госпожи.  Сомнений  больше  нет,  она
жива. И здорово зла. И собрала новую армию.
   - Спорим: Могаба сейчас скачет от радости и орет: "Спасены!  Спасены!"  -
Скачет, это уж точно.
   В течение следующих дней до нас дошли тысячи  самых  невероятных  слухов.
Если хоть десятая часть была правдой,  во  внешнем  мире  назрели  серьезные
перемены.
   - Последние новости слышал? - спросил Гоблин как-то вечером, когда  я  на
время оторвался от книг, чтобы взглянуть, как там, за стеной. - Леди  -  это
вовсе не Госпожа, а воплощение какой-то богини по имени Кина. Наверное, тоже
не подарок.
   - Наверное. Тай Дэй! Ты знаешь о Кине? Вход в наши убежища  для  Тай  Дэя
был закрыт, однако, стоило мне выйти наружу, он тут же возникал поблизости.
   Он напрочь забыл все четыре таглианских слова, в  знании  которых  как-то
признался. Имя богини начисто выскребло его память.
   - И вот так - всегда, стоит с кем-нибудь заговорить о Кине, - сказал я. -
Даже из  пленных  ничего  о  ней  не  смог  вытянуть.  Можно  подумать,  она
принадлежит к Черному Отряду.
   - Наверное, та еще очаровашка, - предположил Бадья.
   - Это точно. Вон, гляди.
   Последние слова относились к упавшей звезде.  Им  мы  вели  счет,  как  и
кострам  противника.  Южане  рассыпались  по  равнине  маленькими  отрядами.
Наверное, боялись, что мы улизнем. - Выходит, ты  что-то  знаешь  о  ней?  -
спросил Гоблин.
   - Из книг, которые вы отыскали.
   Катакомбы здорово  разочаровали  ребят:  все  выкопанные  ими  сокровища,
помимо книг, состояли из нескольких запечатанных кувшинов с зерном. Гунниты,
коих в Джайкури было большинство,  своих  мертвых  не  хоронят,  а  сжигают.
Веднаиты, коих было чуть меньше, мертвых хоронят, но ничего ценного в могилы
не кладут - там, куда попадет умерший, ему ни в чем не будет  нужды:  как  в
раю - так и в аду.
   - Одна - сборник гуннитских мифов.  Написавший  ее  парень  был  каким-то
учеником богословия, и книга писалась  для  своих,  чтоб  простой  народ  не
смущать.
   - Гуннитская вера здесь самая распространенная...
   - Сдается мне, мы это и без тебя знаем, - заметил Гоблин.
   - Я просто напоминаю. И большинство здешних веруют в Кину. Даже  те,  кто
не гунниты. А история - вот в чем. Есть у гуннитов Князь Света и Князь Тьмы.
И княжест