ла ему в какой-то мере понимать  Госпожу.
Но сейчас ему оставалось только растерянно ворчать.
   Саму Госпожу я  обнаружил  неподалеку.  Все  происходящее  ничуть  ее  не
беспокоило.  Заняв  позицию  на   выступавшем   над   туманом   холме,   она
сосредоточенно и спокойно наблюдала за проходом на тот случай,  если  Могаба
что-то предпримет.
   Я оставил ее и вернул Копченого в фургон. Настало время перекусить.
   - Малец, - заворчал Одноглазый, как только я открыл  глаза.  -  Опять  ты
пропадал чертову уйму времени. Эдак ты когда-нибудь останешься там навсегда.
   Мне это без конца твердили. Но ничего не случалось и, похоже,  не  должно
было случиться. Мои опасения на сей счет потихоньку улетучивались.
   - Есть что-нибудь интересное? - спросил я.
   - Война, вот что. Так что давай не путайся под  ногами.  Чтобы  исполнить
свою роль, мне потребуется старый пердун. А ты разомнись, поешь  чего-нибудь
да свари ему супчику. Покормишь его, когда я закончу.
   - Сам и корми его, "когда закончишь". Твоя  работа,  ты  ее  и  делай.  И
нечего на меня перегаром дышать.
   - Нет, не умеешь ты, Малец, с людьми ладить.
   - Ладно. Скажи лучше, мы собираемся что-то предпринимать?
   - Нет. Хватит того, что мы протопали без передыху пятьсот дерьмовых  миль
посреди дерьмовой зимы ради того, что здесь, говорят, валежник  шибко  хорош
для костров, чтобы готовить жратву на открытом  воздухе.  Все  ребята  ведут
себя так, словно их опоили. Может, их и впрямь опоили. Точно  не  знаю.  Это
просто предположение. Я могу ошибаться. Отвязался бы ты лучше. Малец. У меня
дел по горло.

***

   Все было затянуто дымом. И чем ближе  к  передовой  линии,  тем  плотнее,
буквально с каждым ярдом, он становился. Но  я  уже  побывал  там  и  теперь
решил, что с любопытством можно  и  повременить.  А  потому  болтался  около
фургона и ел. Ел, ел и ел. И пил. Выдул едва ли не весь запас Одноглазого. И
поделом ему, потому что он грубиян и невежа. Я вспомнил Сари. И  понял,  что
теперь буду думать о ней непрерывно. Близкая опасность  заставляет  человека
сосредоточиваться на самом главном.
   Кроме того,  меня  беспокоила  близость  Нарайана  Сингха.  Живой  святой
Обманников находился всего в миле отсюда. Он поддерживал  огонь  в  походном
костре. Дщерь Ночи, плотно укутанная в одеяло, сонно озиралась по сторонам.
   - Дерьмо! - спохватился я. - Пропади все пропадом!
   Я едва не впал в забытье, почти не  отличимое  от  реальности.  Теперь  я
просто места  себе  не  находил,  ожидая,  когда  можно  будет  вернуться  к
Копченому. И проверить, действительно ли Сингх  готовит  завтрак.  Мне  было
необходимо убежать от мучительных воспоминаний о Сари. И  когда  же  наконец
зарубцуются эти шрамы? Когда боль стихнет, хотя бы настолько, чтобы  мне  не
приходилось от нее убегать?
   Я уставился на костер, пытаясь отогнать прочь горькие мысли. Это было все
равно  что  отдирать  присохшие  струпья.   Чем   старательнее   пытался   я
сосредоточиться на чем-нибудь другом, тем  больше  думал  о  Сари.  В  конце
концов костер закрыл передо мной весь горизонт, и  мне  показалось,  что  по
другую сторону пламени я увидел свою жену:  бледная,  взъерошенная,  но  как
всегда прекрасная, она,  кажется,  готовила  рис.  Создавалось  впечатление,
будто я заглядываю в собственное прошлое. У меня перехватило  дыхание,  и  я
вскочил на ноги.
   Нет, только не это! Ведь я уже пережил эти провалы в прошлое, покончил  с
ними.., разве не так?
   Из фургона вылез Одноглазый.
   - Эй, Малец, все сделано. Он в твоем распоряжении, ежели нужен.  Но  тебе
необходимо  сделать  перерыв.  В  ближайшее  время  все  равно   ничего   не
произойдет.
   - Слушай, что за дерьмо жгут в наших кострах? У меня от этого дыма  стали
появляться видения.
   Одноглазый  всосал  в  себя  пару  галлонов  воздуха,  чуток  попридержал
дыхание, а потом выдохнул и разочарованно покачал головой:
   - Вечно тебе что-то мерещится.
   - Ничего подобного. Со мной такого отроду не бывало.
   За мной и вправду такого не  водилось.  А  стало  быть,  об  этом  стоило
поразмыслить. Я огляделся по сторонам, чтобы узнать, кто мог  меня  слышать.
Матушка Гота хлопотала у семейного костра, но она не  столь  хорошо  владела
форсбергом, чтобы услышанное заставило ее насторожиться.
   Она сама назначила себя семейною поварихой - а  это  означало,  что  мне,
несмотря на сгоняющие  жирок  путешествия  с  Копченым,  предстояло  заметно
растолстеть. Эта женщина по-прежнему таскала с собой весь свой арсенал. И  в
тех редких случаях, когда брала на себя  труд  попрактиковаться  с  дядюшкой
Доем или Тай Даем, выказывала свое умение всем этим  пользоваться.  Со  мной
матушка  Гота  говорила  мало.  Она  находилась  здесь  не  из-за  меня.   Я
представлял собой лишь досадную помеху. Она считала,  что  ничего  этого  не
случилось бы, не встань тогда Хон Трой на пути здравого  смысла  и  исконных
обычаев.
   Я бывал просто счастлив, когда матушка Гота не попадалась мне  на  глаза.
Так как только один ее вид пробуждал во  мне  чувства,  которые  требовалось
укрощать. Так, например, я  не  мог  отделаться  от  мысли,  что  все  могло
сложиться не в пример лучше, когда бы матери Сари не приспичило  остаться  с
нами. Возможно, тогда Сари осталась бы в живых. Так мне казалось,  хотя,  по
правде сказать, никакой логики в этих предположениях не было.
   Как бы ни манил меня Копченый, я решил  терпеть  боль.  Когда-нибудь  все
равно придется к этому привыкать. В конце концов я решил прогуляться  вокруг
лагеря своим ходом. Там, по крайней мере, не придется дышать дымом.  Едва  я
успел двинуться, как из тумана материализовался Тай Дэй.
   - Гляжу, ты уже снял лубок и повязку, - заметил я. -  Решил  вернуться  к
своим обязанностям? Он кивнул.
   - А не рано ли? Если рука не  зажила  как  следует,  ты  запросто  можешь
сломать ее в том же месте.
   Тай Дэй пожал плечами.  Ему  осточертело  быть  калекой,  и  в  этом  он,
вероятно, был прав.
   - А что с дядюшкой Доем?
   За последнее время старина Дой мне  опостылел.  С  возвращением  Тай  Дэя
появлялась вероятность того, что дядюшка поддастся порыву и  попытается  сам
свершить отмщение.
   С точки  зрения  Тропы  Меча,  такое  решение  представлялось  бы  вполне
разумным.
   Тай Дай снова пожал плечами.
   Просто счастье, что этому  малому  не  приходится  молоть  языком,  чтобы
заработать себе на жизнь. Боюсь, он окочурился бы с голодухи.
   - Лучше помоги мне  здесь,  брат.  Я  буду  весьма  опечален,  если  этот
достойный старец погибнет.
   Дядюшка Дой отнюдь не являлся дряхлым стариком. Будучи старше  Костоправа
лет на десять, он отличался куда большей бодростью и прытью.
   - Он этого не сделает.
   - Рад это слышать. Но беда в том, что на  это  способен  любой.  Так  что
лучше напомни ему, чтобы он постарался не выглядеть слишком уж  чудно  перед
людьми, которые нас не знают. Капитан не был с нами в Дежагоре.
   Ни с того ни с сего Тай Дэй сделался словоохотлив.
   - То, что он пережил, - ад.
   Что верно, то верно. Правда, никак не ожидал такого  замечания  от  нюень
бао.
   - Так оно и есть. И это изувечило его, точно так же как Дежагор  изувечил
нас. Он больше никому не доверяет. Его  путь  -  путь  одиночества,  тут  уж
ничего не поделаешь. А в особенности он не доверяет  людям,  чьи  верования,
побуждения и поступки ему непонятны.
   - Дядюшке?
   - Ты должен признать, что дядюшка Дой  чудной  человек,  даже  по  меркам
нюень бао.
   Тай Дэй хмыкнул, втайне соглашаясь с этим определением.
   -  Он  заставляет  Капитана  нервничать.  А  Капитан  -  человек   весьма
могущественный.
   - Понятно.
   - Надеюсь.
   Обычно даже Дою приходилось клещами вытягивать из Тай Дэя слова, так  что
на  сей  раз  я  мог  чувствовать  себя  польщенным  его  столь  неожиданной
разговорчивостью.
   Я  довольно  много  узнал  о  его  детстве,  в  котором  не  было  ничего
примечательного, кроме того, что он рос вместе с Сари.
   Сам Тай Дэй считал, что над его родом тяготеет проклятие. Отец его  умер,
когда он и Сари были еще детишками.  My,  его  жена,  утонула  спустя  всего
несколько  месяцев  после  рождения  их  сына.  То  Тана,  в  самом   начале
паломничества, которое привело нюень бао в Дежагор как раз ко времени осады.
Сари вышла замуж за Сам Дан Кы, который на несколько лет - пока не  умер  от
лихорадки - превратил ее жизнь в ад. Все дети Сари полегли  в  Дежагоре  под
мечами людей Могабы. И наконец, То Тан погиб во время  набега  душил,  когда
убили Сари и сломали руку Тай Дэю.
   Похоже, в этой семье никто не  умирал  от  старости.  А  вот  сама  семья
умирала. Матушке Готе уже явно не иметь детей.
   Правда,  Тай  Дэй  еще  мог  стать  отцом,  но  мне  это   представлялось
маловероятным. Я полагал, что скорее он сложит голову при попытке  отомстить
за сестру и сына.
   Стоило помянуть имя То Тана, как к Тай Дэю вернулась обычная замкнутость.
   Армия выстроилась следующим образом: слева Госпожа, в центре князь, а  на
правом фланге, одна за другой, - две дивизии Костоправа. В промежутке  между
передовой  и  тыловой  дивизиями  собралась  вся  наша  кавалерия.   Почему?
Кавалерийский  резерв  всегда  располагается  позади  центра  позиции.   Так
повелось испокон веков.
   И почему Костоправ разместил свой отборный,  специально  обученный  отряд
позади дивизии Госпожи?
   Либо Старик считал, что, сбив Могабу с толку, он ввергнет его в  безумие,
либо эта тактика определялась его ненавистью к Ножу и его паранойей.
   И почему все  лагерное  отребье  согнали  к  передовой  линии?  Костоправ
терпеть не мог таскавшихся за войсками прихлебателей.  Все,  кто  его  знал,
дивились, как это он до сих пор не разогнал всю эту ораву. И куда  подевался
дядюшка Дой? Я никак не мог его найти.

Глава 23

   Начинается! Я  ощутил  это  прежде,  чем  взревели  трубы  и  загрохотали
барабаны. И со всех ног, перепрыгивая через камни и тлеющие костры, помчался
к фургону.
   Позволив Копченому поднять меня к  смотровой  площадке  Могабы,  я  сразу
ощутил некоторую неуверенность генерала. Он знал Костоправа как облупленного
и прекрасно понимал, что половина наших  маневров  имеет  целью  сбить  его,
Могабу, с толку. Но вот незадача - он понятия не имел, какая  это  половина.
Полагалось,  что  знание,  само  по  себе,  только  вредило  ему,  заставляя
колебаться  перед  принятием  любого  мало-мальски  значимого   решения.   Я
испытывал отвращение к предательству Могабы, но при этом не мог не  отдавать
ему должного. То был рослый, красивый, умный мужчина - ну совсем как я. И  к
тому же превосходный  военачальник.  Рядом  с  ним  не  было  никого,  кроме
вестовых  и  двоих  вазу,  ловко  имитировавших  спящих  парней.  Задача  их
заключалась в том, чтобы отвлечь и заграбастать Госпожу.
   Со смотровой площадки Могабы открывался почти идеальный обзор -  лучшего,
наверное, просто невозможно было добиться. Левый фланг его армии маскировало
нагромождение валунов, тогда как  справа  крутой  откос  загораживал  и  его
крыло, и часть  расположения  таглианцев.  Теперь  я  понял,  почему  бойцам
раздавали "чеснок". Хитрая это штуковина - стальной шипастый шарик,  с  виду
похожий на детскую игрушку. Только шипы у  него  острющие,  а  порой  еще  и
отравленные. Вещь полезная, особенно ежели приходится драпать,  а  по  пятам
гонится конница. Ежели коням придется скакать по узким тропам, разбросав  по
ним эти железяки, можно не только обеспечить себе благополучный отход, но и,
при случае, устроить подленькую засаду.
   Ага! Я приметил недостающего родственничка.
   Дядюшка  Дой  напялил  на  себя  лучшее  платье:   ритуальное   облачение
меченосца. Не иначе как решил не вводить нас в расходы на похороны. О  черт!
Надо будет поговорить с Тай Дэем о погребальных обрядах  нюень  бао.  Я  был
свидетелем смерти множества нюень бао, но никогда не принимал участия в том,
что происходило потом. Не мог простить им того, что,  провожая  в  последний
путь То Тана и Сари, они предпочли обойтись без моего участия.
   Дядюшка Дой с весьма напыщенным  видом  поднимался  по  склону,  пока  не
оказался  шагах  в  пятидесяти  от  передовой  линии  тенеземцев.   Там   он
остановился и громогласно объявил вызов Нарайану Сингху.
   Догадайтесь, кто  вышел  на  поединок?  То-то  и  оно  -  никто  даже  не
откликнулся. И  никому  не  пришло  в  голову  передать  послание  в  лагерь
Обманников.
   Дядюшка принялся  выкрикивать  ритуальные  оскорбления,  всячески  понося
Обманников и их союзников. Беда заключалась в том, что ритуал предусматривал
перебранку противников, взаимный обмен проклятиями. Но  о  какой  перебранке
могла идти речь, когда его слушатели не говорили на нюень бао.
   Бедный дядюшка. Он столько лет ждал этого мгновения, неустанно  готовился
к нему - а каков результат? Все эти ребята видели перед собой не  более  чем
ополоумевшего старика.
   Через некоторое время это дошло и до Доя. Он взбесился  по-настоящему.  И
принялся заново  выкликать  свои  оскорбления,  на  сей  раз  по-таглиански.
Некоторые тенеземцы его поняли. Вскоре и до Обманников дошло, о чем речь.
   Им услышанное не понравилось.
   Я находил это представление весьма забавным. В частности, потому, что оно
явно не предусматривалось планами Капитана.
   Дядюшка продолжал орать.
   В лагере Обманников низкорослый мессия душил промолвил, обращаясь к своим
приверженцам:
   - Отвечать не будем. Мы подождем. Тьма - вот наше время. Оно придет. Тьма
приходит всегда.
   Он помолчал и спросил:
   - Кто этот человек?
   - Один  из  паломников  нюень  бао,  побывавший  в  Дежагоре,  -  пояснил
коренастый, мерзкого вида малый. Звали этого  гада  Синдху.  Он  заявился  в
Дежагор во время осады, шпионить да вынюхивать в пользу Обманников. А  мы-то
считали сукина сына мертвым.
   Такие, как Сари, умирают, а Синдху и Нарайаны Сингхи продолжают жить. Вот
почему я не могу стать  религиозным  человеком.  Разве  что  правы  гунниты,
верящие, что существует колесо жизни и в конечном счете каждому воздается по
заслугам.
   - Он слыл у них знатоком церемоний, кем-то вроде жреца.  Женщина  из  его
семьи в конце концов вышла замуж за Знаменосца Черного Отряда.
   - Это несколько проясняет дело. Богиня  небрежным  росчерком  пера  пишет
одну из своих утонченных пьес о смерти.
   Он бросил взгляд на Дщерь Ночи.  Малышка  сидела  совершенно  недвижно  и
походила на призрак. Больше, чем когда бы то ни было. Четырехлетняя  девочка
не должна была, просто не могла выглядеть так.
   Кажется, Нарайан Сингх испытывал смутное беспокойство. Он знал,  что  его
богиня порой  находит  забавной  случайную  смерть  одного  из  своих  самых
преданных почитателей, и вовсе не хотел, чтобы она сыграла такого рода шутку
с ним.
   - Тьма, вот наше время, - повторил Сингх. - Тьма приходит всегда.
   Тьма приходит всегда. Это звучало как девиз Кины. Я вновь  пригляделся  в
дочери Госпожи и Костоправа. Очень уж она меня беспокоила - с  каждым  разом
все больше походила на призрак. При виде ее мне хотелось кричать,  взывая  к
Госпоже и Старику.
   По существу я чуть ли не мог это сделать. Кажется, я обретал  способность
чувствовать, даже когда блуждаю с Копченым.
   Сместившись в сторону, я приметил, что  Могаба  воспринимает  потуги  Доя
серьезнее, чем Нарайан Сингх. И то сказать, он помнил дядюшку по  былым,  не
слишком приятным дням.
   - Заставьте его умолкнуть, - приказал генерал. - Солдаты пялятся на  него
вместо того, чтобы следить за противником.
   Не дождавшись  отклика  от  Обманников,  дядюшка  Дой  принялся  поносить
тенеземцев. В его сторону полетело копье. Неуловимым движением Дой  выхватил
Бледный Жезл и отбил копье в сторону. Отмахнулся, словно от мухи.
   - Трусы! - вскричал он. - Предатели! Неужели никто из  вас  не  осмелится
ответить на вызов?
   Он с презрение повернулся к врагам спиной и неторопливо зашагал  к  нашим
позициям. Как раз за миг до того, как на него обрушился град копий и  стрел,
дядюшка оказался за пределами досягаемости  противника.  Ловко  это  у  него
получилось, ничего не скажешь. Его уход ничуть не походил на отступление.

Глава 24

   И  тут  словно  все  демоны  сорвались  с  цепи.  Загрохотали   барабаны.
Неуклюжий,  необученный,  плохо  вооруженный,  озлобленный  сброд  с   диким
завыванием ринулся вверх по склону. Шестьдесят тысяч голодных ободранцев  из
лагерной обслуги навалились на  приспешников  Хозяина  Теней.  Наши  солдаты
подгоняли их остриями мечей.
   Я был озадачен. И растерян. Конечно, Капитан был человеком суровым, но  я
никак не ожидал, что он так, запросто, погонит  весь  этот  сброд  на  убой.
Однако, пораскинув мозгами, я понял, что удивляться особенно нечему. Он  всю
дорогу твердил солдатам, что тех ребят  из  обслуги,  которые  им  почему-то
нравятся, они гнали из лагеря поганой метлой, да поживей. Вот, стало быть, в
чем дело. А парни-то думали, что он не надеется на успех.
   Всем этим бедолагам предстояло сложить головы. Но перед тем,  как  отдать
концы, они нанесут тенеземцам некоторый урон и расстроят их ряды. Нам это на
руку.
   Безжалостно подгоняемая солдатами толпа  обрушилась  на  центр  и  правый
фланг воинства Могабы, смяв передние ряды тенеземцев. Дивизию Ножа атака  не
затронула.
   Пока все  внимание  было  сосредоточено  на  этом  наступлении,  отборные
подразделения Костоправа оторвались  от  корпуса  Госпожи  и  устремились  к
окаймлявшим проход утесам. Конечно, в этих  скалах  были  размещены  секреты
Могабы, так что там немедленно завязался бой. Следом  за  атакующей  толпой,
подталкивая ее вперед, двинулись слоны. Тенеземцам было не до них.  По  ходу
продвижения к вражеским  позициям  слоны  с  помощью  здоровенных  колотушек
забивали в землю большущие железные сваи.
   Пронзительно взвыли медные тенеземские трубы. Неожиданно - я не мог взять
в толк, чего ради - дивизия Ножа тронулась с места и  начала  спускаться  по
склону, но не прямо, а чуть наискось, так что  в  результате  этого  маневра
могла обойти наш  правый  фланг.  Я  диву  давался,  гадая,  как  его  парни
ухитрялись сохранять строй среди нагромождения камней.
   Теперь мне представилась возможность увидеть один из ставших легендарными
приступов ярости Длиннотени.
   - Что ты себе позволяешь? - заорал он на Могабу, когда  перестал  наконец
бессвязно реветь да брызгать слюной и взял себя в руки в достаточной степени
для того, чтобы выговорить нечто членораздельное. - О чем ты думаешь? Что за
дурацкие маневры без моего  разрешения!  Хотя  бы  объяснил,  зачем  ты  это
затеял?
   Длиннотень вопил, топал ногами по  деревянной  платформе  и  так  яростно
цеплялся ногтями за свою  маску,  что  я  начал  было  надеяться:  вдруг  он
ненароком сорвет ее и откроет миру свое так тщательно скрываемое лицо.
   - Я понятия не имею, что он затеял, - спокойно ответил Могаба, не обращая
внимания на истерику Хозяина Теней.
   Облокотившись на ограждение площадки, он следил за  продвижением  Ножа  и
выглядел растерянным - каким я его никогда не видел.
   - И не надо так шуметь.
   Ревун усугубил переполох серией пронзительных воплей.
   Длиннотень вновь прорычал  что-то  невразумительное.  Запели  таглианские
трубы. Шадаритская кавалерия вылетела из промежутка между дивизиями  Старика
и устремилась в разрыв,  образовавшийся  между  корпусом  Ножа  и  остальным
тенеземским  войском.  Их  маневр  выглядел  куда  менее  впечатляющим,  чем
продвижение  воинов  Ножа.  Всадники  даже  не  пытались  делать  вид,   что
поддерживают строй. Нож не обращал на них внимания. Он продолжал свой  марш.
Могаба - вот уж на него не похоже - был  вне  себя  от  злости,  потому  как
понятия не имел, что замыслил Нож.
   Длиннотень и Ревун чуть не передрались!
   Что за чертовщина?
   Неожиданно грохот барабанов возвестил  о  наступлении  передовой  дивизии
Костоправа. Она направлялась прямо на то  место,