,
повернулся. Несколько секунд  он  смотрел  прямо  в  глаза  Одноглазому,
который зло улыбался, потом нагнулся. Когда он снова поднял  голову,  на
лице у него была огромная жабья улыбка. Он раскрыл рот и испустил  такой
ужасный, сотрясающий землю вой, какого я не слышал еще никогда.

Глава 4

   Они не замечали никого вокруг, и горе тому глупцу, который попался бы
им под руку. Вокруг Одноглазого плясали тени и извивались по земле,  как
тысячи  стремительный  змей.  Привидения  закружились,  выползая  из-под
камней, падая с деревьев и  выпрыгивая  из  кустов.  Они  пищали,  выли,
хихикали, гоняясь за темными змеями Одноглазого.
   Привидения  были  в  два  фута  высотой  и  сильно  напоминали  вдвое
укороченных Одноглазых с физиономиями, втрое отвратительными, и  задами,
как у самок бабуинов в брачный сезон. Что  они  вытворяли  с  пойманными
змеями, приличия просто не позволяют мне пересказывать.
   Побежденный Одноглазый подпрыгнул от огорчения. Он ругался и визжал с
пеной у рта. Нам, ветеранам, которые уже были  свидетелями  таких  диких
баталий, было совершенно ясно, что Гоблин просто таился, поджидая, когда
Одноглазый что-нибудь начнет.
   Но на этот раз Одноглазый нашел в себе силы сделать еще один выстрел.
   Он прогнал змей. Камни, кусты и деревья, из которых появились  уродцы
Гоблина, теперь извергали огромных, отливающих зеленью  навозных  жуков.
Жуки набросились на эльфов  Гоблина,  согнали  их  в  кучу  и  принялись
теснить к краю обрыва.
   Необходимо сказать, что все это  сопровождалось  гиканьем  и  свистом
зрителей. Мы, будучи давно знакомы с этой нескончаемой  враждой,  просто
надрывались  от  смеха.  Те,  кто  не  был  еще  с  этим  знаком.   тоже
присоединились  к  нам.  когда  осознали,  что  им  ничего  не  угрожает
Краснозадые привидения пустили в землю корни, отказываясь падать вниз.
   Они превратились в громадные, покрытые  слизью  плотоядные  растения,
которые заняли бы достойное место в диких джунглях из  ночных  кошмаров.
Щелк, щелк, хрусь - хитиновые  панцири  ломались  в  челюстях  растений.
Такое чувство,  от  которого  по  спине  идут  мурашки  и  сводит  зубы,
возникает, если раздавить большого таракана и размазать его  по  стенке.
Только здесь оно было в тысячу раз сильнее и вызывало неудержимую  дрожь
во всем теле. Даже Одноглазый застыл на мгновение.
   Я оглянулся. Капитан тоже подошел  посмотреть.  Он  не  удержался  от
довольной улыбки. Эта драгоценная  улыбка  встречалась  реже,  чем  яйца
птицы феникс. Сопровождавшие его офицеры регулярной армии были  сбиты  с
толку.
   Кто-то встал рядом со мной, вплотную, как старый приятель.  Я  скосил
глаза и обнаружил, что стою плечом к плечу с Ловцом Душ.  Или  локоть  к
плечу.
   Поверженный на самом деле был не слишком высокого роста.
   - Забавно, да? - сказал он одним из тысячи своих  голосов.  Я  нервно
кивнул.
   Одноглазый задрожал всем телом, подпрыгнул высоко в воздух,  завопил,
завыл, рухнул на землю и забился в конвульсиях, как человек, одолеваемый
падучей.
   Уцелевшие жуки сбились  в  две  копошащиеся  кучи  и,  злобно  щелкая
челюстями, принялись нападать друг на  Друга.  Столбы  коричневого  дыма
поднялись из обеих куч, разрослись, соединились, превратившись в завесу,
которая скрыла взбесившихся насекомых. Дым собрался в маленькие  шарики,
которые скакали, подпрыгивали все выше после каждого удара о землю.
   Затем они  совсем  перестали  падать  вниз.  Дрейфуя  по  ветру,  они
выстраивались, образуя кривые пальцы.
   В общем, это была копия грубых лап Одноглазого, только  в  сотни  раз
большего размера. Эти руки принялись за прополку  чудовищных  насаждений
Гоблина, вырывая растения с корнем и связывая их стебли  первоклассными,
сложными морскими узлами. Получился длиннющий венок. .
   - Да у них такие способности, о которых я и не подозревал, -  заметил
Ловец Душ. - Только они растрачиваются легкомысленно.
   - Не знаю, - ответил я.
   Это представление возымело положительный  эффект  на  состояние  духа
зрителей. Почувствовав прилив той смелости, которая  оживает  во  мне  в
критические моменты, я решился продолжить.
   - Эта колдовство, которое люди могут понять и оценить, в  отличие  от
гнетущих и мрачных заклятий Поверженных.
   На секунду черный шлем Ловца повернулся в мою сторону.  Я  представил
себе, какой огонь полыхает  за  узкими  прорезями  для  глаз.  Зазвучало
девичье хихиканье.
   - Ты прав. В нас так много угрюмости, интриг и жестокости, что  можно
заразить целую армию. Люди забывают вкус настоящей жизни.
   Странно, подумал я. Поверженный приоткрыл свой непробиваемый панцирь,
сдвинул  завесу,  скрывающую  его  тайну.  Во  мне  проснулся  хранитель
Анналов, который почуял запах удивительного сюжета и ринулся в атаку.
   Ловец увернулся от меня, как будто прочитал мои мысли.
   - К тебе приходили прошлой  ночью?  Голос  преследователя,  хранителя
Анналов умер, не успев вырваться наружу.
   - У меня был странный соя. О Леди. Ловец довольно рассмеялся. Это был
низкий, глубокий грохот. Его постоянные перемены голосов могли  обратить
в панику любого тупицу и трижды флегматика. Я ушел в  глубокую  оборону.
Его дружеский тон тоже внушал мне беспокойство.
   - Я думаю, Костоправ,  она  к  тебе  благоволит.  Какая-то  небольшая
подробность захватила ее воображение, когда и ты начал думать о ней.  Ну
и что она сказала?
   Какая-то задняя мысль подсказала мне, что надо быть осторожным. Ловец
осведомился  дружески  и  бесцеремонно,  но  в  вопросе  было   какое-то
внутреннее напряжение, которое говорило, что это не просто любопытство.
   - Просто успокаивала, - ответил я. - Что-то насчет того, что Лестница
- не центральный пункт в ее плане. Но это же просто сон.
   - Конечно. - Он выглядел удовлетворенным. - Только сон.
   Но сказал он это тем  женским  голосом,  который  использовал  только
когда был предельно серьезен.
   Народ охал и ахал. Я повернулся, чтобы  посмотреть,  как  развивается
дуэль.
   С клубком хищных растений Гоблина произошла метаморфоза.  Теперь  это
была громадная воинственная медуза, парящая в воздухе.  Коричневые  руки
запутались  в  ее  бахроме  и  не  могли  вырваться.  А   над   обрывом,
оглядываясь,  плыло  огромное  розовое  лицо,   бородатое,   обрамленное
спутанными оранжевыми волосами. Один глаз  был  сонно  полуоткрыт  из-за
синевато-багрового шрама. Я нахмурился, сбитый с толку.
   - Что это?
   Я знал, что это не было  творением  ни  Гоблина,  ни  Одноглазого,  и
подумал, что, может, это Немой включился в игру.
   Ловец Душ издал звук,  который  был  очень  правдоподобной  имитацией
писка умирающей птички.
   - Твердый, - сказал он и резко развернулся к Капитану, взревев.  -  К
оружию, они идут! : Через секунду люди уже летели с своим позициям.  То,
что осталось от битвы между Гоблином и Одноглазым, превратилось в клочья
тумана, которые плыли по ветру прямо в злобную физиономию Твердого. Там,
где они соприкасались, медленно  вспухали  большие  волдыри.  Остроумно,
подумал я, но не советую вам смотреть на  него  свысока,  ребята.  Он  в
игрушки не играет.
   Ответом на наш переполох был донесшийся снизу рев множества  рогов  и
барабанный бой, звук которого отражался от  стен  каньона,  как  раскаты
отдаленного грома.
   Повстанцы лезли на нас весь  день,  но  понятно,  что  все  это  было
несерьезно. Твердый хотел лишь поворошить осиное  гнездо  и  посмотреть,
что будет. Ему было хорошо известно о трудностях штурма Лестницы.
   Все это говорило о том, что Твердый приготовил нам какую-то особенную
гадость.
   Несмотря на это, схватка подняла наш боевой дух. Люди начали  верить,
что есть шанс удержаться.

Глава 5

   Хотя комета все так же плыла среди  звезд,  и  море  вражеских  огней
освещало Лестницу снизу, ночь будила во мне чувство, что Лестница станет
решающей в войне. Я сидел на краю обрыва, обозревая лагерь неприятеля.
   Поджав колени к груди и положив на  них  подбородок,  я  перебирал  в
памяти последние новости с востока. Шелест осадила Мороз, а  перед  этим
разгромила армию Брелока и  нанесла  поражение  Мотыльку  и  Боку  среди
говорящих холмов Равнины Страха. Кажется,  дела  повстанцев  на  востоке
были еще хуже, чем у нас здесь, на севере.
   Но могло стать  еще  хуже.  Мотылек,  Бок  и  Щука  присоединились  к
Твердому.
   Там, внизу, были и  другие  из  Восемнадцати.  Пока  неизвестно,  кто
именно. Наши враги определенно чуяли запах крови.
   Я никогда не видел северного сияния. Мы  бы  застали  такую  картину,
если б могли удержать Весло и Дил подольше, чтобы перезимовать там. Судя
по рассказам об этом мягком  цветном  свечении,  это  единственное,  что
может сравниться с каньонами,  заполненными  огнями  лагеря  повстанцев.
Длинные-длинные, тонкие полотнища слабого света извивались, поднимаясь к
звездам, мерцали и волновались как морские водоросли в слабом течении.
   Мягкие розовые .и зеленые, желтые и голубые  оттенки.  В  моем  мозгу
всплыло название. Древнее. Пастельные Войны.
   Гвардия тоже участвовала в Пастельных Войнах, много-много лет  назад.
Я попытался вспомнить, что говорят Анналы об этих  конфликтах.  Всего  я
вспомнить не смог, но и того, что  осталось  в  моей  памяти,  оказалось
достаточно,  чтобы  испугаться.  Я  поспешил  к   палаткам   начальства,
выискивая Ловца Душ.
   Я нашел его и пересказал то, что вспомнил. Он  поблагодарил  меня  за
беспокойство и сказал, что сам знаком как с Пастельными Войнами, так и с
интригами повстанцев, вызывающими эти огни. .Причин для беспокойства  не
было. Эту атаку ожидали, и Повешенный был  здесь  специально,  чтобы  ее
отбить.
   - Присядь где-нибудь, Костоправ. Гоблин  и  Одноглазый  уже  показали
свое представление, теперь очередь за Десятью.
   От него исходила злая уверенность, и я подумал: скорее всего  Твердый
уже попался в какую-нибудь ловушку Поверженных.
   Я  последовал  совету  Ловца  и  побрел  назад,  на   свой   одинокий
наблюдательный пункт. В  предчувствии  надвигающихся  событий  в  лагере
нарастало напряжение. Отголосок страха носился повсюду,  то  усиливаясь,
то затихая, как шепот далекого прибоя.
   Свечение цветных шлейфов  стало  ярче,  и  в  их  движении  появилась
какая-то резкость, что говорило о враждебных намерениях. Может, конечно.
Ловец  и  был  прав,  и  все  это  закончится  ничем.  Просто   красивое
представление.
   Я снова уселся на высоте. На дне каньона ничего  больше  не  мерцало.
Там как будто  разлилось  море  чернил,  и  перед  свечением  корчащихся
цветных полотнищ темнота не отступала ни на шаг. Но если увидеть  ничего
нельзя, то многое можно услышать. Акустика была превосходной.
   Твердый двинулся. Только перемещение всей  его  армии  могло  вызвать
такое бряцание и звон металла.
   Твердый со своими приближенными тоже были уверены в успехе.
   Мягкий,  зеленый  святящийся  язык  взвился  в  ночное  небо,  лениво
расправляясь. Поднявшись, он побледнел и рассыпался  гаснущими  искрами.
Кто это сделал? Твердый или Повешенный? Плохо это идя хорошо?
   Все  било  настолько  непонятно  и  неуловимо,  что  на  эти  вопросы
практически невозможно ответить.
   Это как дуэль двух фехтовальщиков высшего класса. Невозможно за  всем
уследить, даже если ты сам - специалист. Гоблин  и  Одноглазый  рядом  с
этим были просто как два варвара с саблями.
   Мало-помалу сияние померкло. Скорее всего это работа Повешенного. Все
эти  цветные  языки  не  причинили  нам  никакого   вреда.   Шум   внизу
приблизился.
   Где Несущий Шторм? От него  уже  довольно  давно  ничего  не  слышно.
Сейчас самое время  преподнести  повстанцам  какую-нибудь  бурю.  Ловец,
похоже, тоже решил отдохнуть. За все время на службе у Леди мы  ни  разу
не видели, чтобы он сделал что-то действительно  впечатляющее.  Он  что,
слабее, чем о нем говорят, или бережет силы на какой-то крайний  случай,
который он один предвидит?
   Там,   внизу,   что-то   происходило.   Стены   каньона   засветились
темно-красными пятнами и полосами, едва заметными вначале. Красный  цвет
стал ярче, и я заметил, как по стене обрыва медленно потекла и  закапала
горячая лава.
   - Великий боже, - прошептал я, не в силах пошевелиться.
   Это было похоже на Поверженных.  С  грохотом  и  скрежетом  от  стены
отделилась  оплавленная  скала  и  ушла  вниз.  Снизу  раздались  вопли,
безнадежные крики тех, кто видел летящую на них смерть и ничего  не  мог
уже сделать.
   Людей Твердого раздавило и перемололо.
   Кто-то, без сомнения, попал в этот котел,  устроенный  колдунами,  но
все равно что-то было  не  так.  Слишком  мало  было  криков  для  такой
огромной армии, с которой пришел Твердый.
   Местами  камень  стал  таким  горячим,  что  воспламенился.  Яростные
каменные обвалы наполнили каньон грохотом летящих глыб. К этому  грохоту
добавилось завывание ветра.  Стало  так  светло,  что  я  увидел  отряды
повстанцев, карабкающихся наверх.
   Слишком мало, подумал я... Мой взгляд наткнулся на  одинокую  фигуру,
стоящую на другой скале. Один из Поверженных, хотя в  неверном,  тусклом
свете я не мог  определить,  который  из  них.  Он  кивал  самому  себе,
наблюдая за мучениями неприятеля.
   Красное  свечение,  потекшие  камни,  обвалы  и  огонь  -   все   это
распространялось, пока панорама не заполнилась горящим  камнем,  озерами
кипящей лавы, и все вокруг не стало красным.
   Капля влаги упала мне на  щеку,  я  с  удивлением  посмотрел  наверх.
Вторая капля ударила мне по носу.
   Звезды исчезли. Надо мной проплывали рыхлые животы жирных серых  туч,
ярко освещаемые адскими отблесками, идущими из  каньона.  Тучи  шли  так
низко, что я мог бы, наверное, дотянуться до них рукой.
   Над каньоном утробы туч разверзлись.  Самый  край  водопада  захватил
меня и чуть не сбил с ног. А там он был еще сильнее.
   Дождь ударил в текущие скалы. Рев пара просто  оглушал.  Расцвеченный
красными отблесками, он рванулся к небу. Того  немногого,  что  все-таки
догнало меня, когда я  убегал,  оказалось  достаточно,  чтобы  моя  кожа
местами покрылась красными пятнами.
   Бедные повстанцы, подумал я. Сварились, как раки...
   Был ли я  недоволен  тем,  что  недостаточно  насмотрелся  на  работу
Поверженных? Нет, хватит уже. Мой ужин грозил вырваться обратно,  стоило
мне только подумать о том холодном, жестоком расчете, с которым все  это
было подготовлено.
   Меня мучил очередной приступ угрызения совести, родственное чувство к
каждому  наемному  солдату,  которое  не  может  понять  человек  другой
профессии.
   Моя работа - громить врагов моего хозяина,  что  я  обычно  и  делаю.
Видит Бог, Гвардия служила  и  отъявленным  мерзавцам,  но  в  том,  что
происходило там, внизу, все-таки было что-то не так. Впоследствии мы все
это ощутили.
   Возможно, это вызвано необъяснимым чувством солидарности с такими  же
солдатами, умирающими, не имея возможности защищаться. У нас, у Гвардии,
все-таки было чувство чести.

Глава 6

   Шум ливня и пара стих.  Я  вернулся  на  свою  выгодную  позицию.  За
исключением  нескольких  мест,  в  каньоне  стояла  темнота.  Я  поискал
взглядом Поверженного, которого видел раньше. Его не было.
   Из-за туч опять стала видна  комета.  Она  искажала  лицо  ночи,  как
слабая, насмешливая улыбка. Можно было уже  различить  ее  хвост.  Луна,
стоящая над едва видимым горизонтом, осторожно дотронулась своими лучами
до истерзанной земли.
   В том направлении был слышен звук рога. Его слабый голос  определенно
граничил с паникой.  Звуки  рога  управляли  ходом  битвы,  шум  которой
заглушался расстоянием. Резко обрывающийся рев.  Судя  по  звуку,  битва
была кровавой и беспорядочной. Я направился к своему  импровизированному
госпиталю, уверенный, что вскоре для меня появится работа.  Почему-то  я
не был особенно напуган или расстроен.
   На меня  наталкивались  посыльные,  которые  целенаправленно  куда-то
неслись, обегали вокруг. Капитан здорово поработал с этими бродягами. Он
восстановил дисциплину и порядок.
   Над  головой  что-то   просвистело.   Сидящий   человек   на   темном
прямоугольнике пронесся в лунном свете мимо, сделав вираж в сторону шума
битвы. Ловец Душ на своем летающем ковре.
   Вокруг него вспыхнула яркая фиолетовая оболочка. Ковер резко качнулся
в сторону, скользнул на дюжину ярдов вбок. Вспышка померкла,  оставив  у
меня в глазах зайчики. Я пожал плечами и зашагал дальше вверх по холму.
   Первых раненых  уже  доставили  в  госпиталь.  Оперативно.  Это  меня
радовало. Значит, люди  в  горячке  сражения  сумели  сохранить  трезвый
рассудок.
   Работа Капитана изумляла.
   Звон металла и гул множества голосов двигались в темноте, подтверждая
мое подозрение, что это была не просто настойчивая атака людей, не очень
любящих темноту. (Ночь принадлежит Леди.) Каким-то образом нас обошли  с
фланга.
   - Твоя мерзкая рожа показалась почти вовремя, - прорычал Одноглазый.
   - Сюда, в операционную. Я приказал зажечь свет.
   Я вымыл руки и вошел. Мои  помощники  работали  самоотверженно,  и  я
впервые почувствовал, что могу сделать для раненых что-то полезное.
   По они продолжали прибывать.  Звон  металла  все  усиливался.  Вскоре
стало ясно, что весь этот шум в каньоне был не чем иным, как отвлекающим
маневром. .Такое грандиозное  представление  имело  перед  собой  совсем
небольшую цель.
   Заря уже расцветила небосклон, когда я поднял глаза и обнаружил,  что
передо мной стоит Ловец Душ в оборванном одеянии. Он выглядел  так,  как
будто  его  поджарили  на  медленном  огне  и  залили   чем-то   мерзким
голубовато-зеленым.
   Он него исходил резкий запах дыма.
   - Грузись на фургон, Костоправ, - сказал он голосом деловой  женщины.
Капитан послал тебе еще дюжину человек.
   Весь обоз, включая те повозки, что пришли с юга, стоял  немного  выше
моего госпиталя под открытым небом.  Я  посмотрел  туда.  Высокий  тощий
субъект со сломанной шеей подгонял и без того изнуренных людей.
   - Успехи в сражении невелики? - спросил я. - Поймали вас  на  чем-то,
да? Ловец проигнорировал последнее замечание.
   - Мы  уже  достигли  основных  целей.  Только  одна  задача  осталась
невыполненной.
   На этот раз он выбрал звучный, глубокий голос, голос оратора.
   - Исход сражения может оказаться каким угодно. Слишком рано  об  этом
говорить. Ваш Капитан  вложил  в  эту  толпу  стальной  стержень.  Но  к
разгрому надо быть готовыми, чтобы двинуться немедленно.
   Несколько повозок уже скрипели, направляясь к нам. Я  пожал  плечами,
промолчав, и перешел к следующему  человеку,  который  нуждался  в  моей
помощи.
   - Если силы примерно равны, то не лучше ли  вам  быть  сейчас  там  и
атаковать повстанцев? - спросил я, уже работая.
   - Я исполняю волю Леди, Костоправ. Наша цель почти достигнута. Щуки и
Мотылька больше нет. Бок тяжело ранен.  Меняющий  потрудился  на  славу.
Сделано все, осталось только лишить повстанцев их главнокомандующего.
   Я был сбит с толку. В голове закружился вихрь мыслей, которые  помимо
моей воли слетели у меня с языка.
   - Но почему  тогда  вам  не  попробовать  остановить  их  здесь?  Эта
северная кампания дорого обошлась Кругу. Сначала Кочерга, потом  Шелест.
А теперь Щука и Мотылек.
   - Вместе с Боком и Твердим. Да, они бьют нас  раз  за  разом,  и  все
время это стоит им их основной силы.
   Он посмотрел вниз, на небольшую группу людей, которые шли к  нам.  Во
главе их был Ворон. Ловец  развернулся  к  обозу.  Повешенный  прекратил
жестикулировать и  замер.  Прислушивается.  Неожиданно  Ловец  заговорил
опять.
   -  Шелест  проломила   стены   Мороза.   Ночная   Ящерица   преодолел
предательские  холмы  Равнины  Страха,  достигнув   пригородов   Убийцы.
Безлицый сейчас там, на равнине, движется к Конюшням. Они  говорят,  что
Тюк вчера покончил самоубийством, чтобы не попасть в  плен  к  Дробящему
кости. Все не так уж плохо, как кажется, Костоправ.
   Конечно нет, черт возьми, подумал я. Но