- ответил я. - Меня убедил Ворон. Он был уверен в этом задолго
до того, как у слуг Госпожи появились первые подозрения. Сколько я знаю,  их
убедили именно собранные им свидетельства.
   - Гоблин и Одноглазый - они живы?
   - Я не слыхал, чтобы их поймали.
   - Она должны быть где-то недалеко. Документы. Ключ все же в них.
   - Даже если в них нет имени Госпожи, а только ее супруга?
   - Она желала их видеть?
   - Подозреваю, да. Меня отпустили по определенному поводу, но  причины  за
этим поводом я не вижу.
   - Так я и думала. - Душечка кивнула.
   - Но я убежден - она искренна.  Властелин  представляет  опасность  более
грозную и близкую. А предусмотреть, каким способом она  может  предать  нас,
несложно.
   - Остается Ворон. Вот мы и приехали.
   - Да.
   - Я подумаю, Костоправ. - У нас мало времени.
   - И все время в мире. Я подумаю. А вы с твоей подружкой пока переводите.
   Я понял, что меня отсылают еще до того, как мы добрались до причины  этой
беседы наедине. Лицо у Душечки было каменное. Что творится за  камнем  -  не
разберешь. Я медленно двинулся к дверям.
   - Костоправ, постой, - показала она. Я остановился. Начинается.
   - Кто она, Костоправ?
   Проклятие! Опять меня обошли. Холодок по спине. Чувство вины. Я не  хотел
врать Душечке в лицо.
   - Просто женщина.
   - Значит, ничего особенного? А может быть, близкий друг?
   - Кое-что особенное в ней есть. На свой лад.
   - Понимаю. Попроси Молчуна зайти. Я снова поднялся, молча кивая.  Она  не
останавливала меня, пока я не начал открывать дверь.
   Она приказала мне сесть - я подчинился. Душечка осталась на ногах.
   - Ты думаешь,  что  я  холодно  отношусь  к  новостям,  -  показала  она,
расхаживая по комнате. - Тебе неприятно, что я встретила весть  о  том,  что
Ворон жив, без особенной радости.
   - Нет. Я думал, это потрясет тебя. Взволнует.
   - Не потрясло. Я ожидала чего-то в этом  роде.  Расстроило  -  да.  Когда
открываются старые раны, очень больно.
   Я изумленно смотрел, как она мечется.
   - Наш Ворон. Он так и не вырос.  Неколебим,  как  скала.  Лишен  малейших
следов обезволивающей совести. Силен. Хитер.  Жесток.  Жесток.  Все  это,  и
сверх того. Так? Так. И трус.
   - Что? Как ты можешь...
   - Он сбежал. Много лет назад  его  жена  оказалась  замешана  в  каких-то
махинациях  с  Хромым.  Думаешь,  он  попытался  узнать  правду,   во   всем
разобраться? Нет, он убивал и записался в Черный Отряд,  чтобы  убивать.  Он
бросил двух младенцев на произвол судьбы.
   Теперь Душечка кипела. Она раскрывала тайны, выплескивая наружу то, что я
знал прежде лишь по смутным, расплывчатым намекам.
   - Не защищай его, - говорила она. - Я не преминула выяснить.
   Он бежал из Черного Отряда. Ради меня? Это был повод, а  не  причина.  Он
боялся привязанности. Почему он подобрал меня в той деревне? Чувствовал себя
виноватым оттого, что бросил собственных детей. Я была безопасным  ребенком.
И, оставаясь ребенком, я оставалась безопасной - вклад капитала чувств. Но я
выросла. Костоправ. И все эти годы для меня не существовало другого мужчины.
   А мне следовало догадаться. Я ведь видела, как он отталкивал  людей,  как
только те пытались сблизиться с ним  не  на  его  условиях.  Но  после  того
кошмара, что он сотворил в Арче, мне показалось, что я  смогу  вернуть  его.
Когда мы бежали на юг от Госпожи и Отряда одновременно, я призналась  ему  в
своих чувствах. Открыла копилку, где хранила мечты  с  тех  самых  пор,  как
начала думать о мужчинах.
   И он переменился. Он походил  на  перепуганного  зверя  в  клетке.  Когда
появился с остатком Отряда Лейтенант, Ворон тут же успокоился. А через  пару
часов был уже "мертв".
   У меня уже тогда возникли подозрения. В глубине души я все знала.  Только
поэтому я сейчас не превратилась в тряпку, как ты  ожидал.  Ты  знаешь,  что
иногда по ночам я плачу. Я плачу  по  детским  мечтам.  Потому  что  они  не
умирают, хотя я  бессильна  воплотить  их.  Я  плачу,  потому  что  не  могу
осуществить единственное свое настоящее желание. Понимаешь?
   Я вспомнил Госпожу, вспомнил ее судьбу и кивнул. Ответить было нечего.
   - Я сейчас снова расплачусь. Уходи. Пожалуйста. И пусть Молчун подойдет.
   Искать Молчуна не пришлось -  он  ждал  в  зале  совещаний.  Я  посмотрел
заходящему колдуну в спину, раздумывая, мерещится мне или это предвидение.
   Душечка дала мне немало поводов для размышлений.

Глава 43
ПИКНИК

   Стоит установить крайний  срок,  и  время  летит  к  нему  стрелой.  Часы
вселенной завертелись, точно лопнула туго натянутая пружина. Четыре дня коту
под хвост - фьють! А я ведь почти не тратил времени на сон.
   Мы с Ардат переводили. И переводили.  И  переводили.  Она  читала  вслух,
переводя с листа. Я записывала пока руки не сводила  судорога.  Иногда  меня
сменял Молчун.
   Ради проверки я подсовывал иногда уже  переведенные  документы,  особенно
те, над которыми мы работали со Следопытом. Нередко попадались расхождения.
   На четвертое утро я напал на след. Мы  работали  над  одним  из  списков.
Такой бал в наше время назывался бы войной. Или, самое меньшее,  восстанием.
Имя  за  именем.  Имярек  Такой-то  из  Оттуда-то,  с   госпожой   Такой-то,
шестнадцать титулов, из них действительности соответствуют  четыре.  К  тому
времени,  когда  герольды  объявляли  последнее  имя,  гости   должны   были
скончаться от старости.
   И где-то в середине списка Госпожа на мгновение сбилась. "Ага!" -  сказал
я себе. Что-то близко. Я насторожил уши.
   Чтение продолжалось как ни в чем не бывало. Через несколько минут  я  уже
не  был  уверен,  что  мне  не  померещилось.  Разумно   предположить,   что
насторожившее ее имя -  не  то,  что  она  произносила  в  тот  момент.  Она
вынуждена была подстраиваться под скорость моего  письма.  Ее  глаза  далеко
обгоняли мою руку.
   Но ни одно из имен в списке не показалось мне знакомым.
   Я собрался позже просмотреть список еще раз, в одиночестве, надеясь,  что
Госпожа что-то пропустила.
   Но так и не получилось.
   - Перерыв, - сказала Госпожа после полудня. - Я хочу чаю.  Костоправ,  ты
будешь?
   - Обязательно. И хлеба ломоть.
   Я царапал бумагу еще с полминуты, прежде чем сообразил, что произошло.
   Что? Сама Госпожа подает мне чай? А я ей приказы машинально  отдаю?  Меня
перекосило. Насколько же она вжилась в роль? И  насколько  ее  играет?  Она,
наверное, уже несколько веков  не  заваривала  себе  чай.  Если  вообще  это
когда-то делала.
   Я встал, собираясь пойти за ней, но у выхода замер.
   В пятнадцати шагах вниз по коридору, под слабой  до  скаредности  лампой.
Госпожу  прижал  к  стенке  Масло.  Нес  какую-то  ерепень.  Почему   я   не
предусмотрел  этого  -  понятия  не  имею.   Сомневаюсь,   что   и   Госпожа
предусмотрела. Вряд ли с ней обходились подобным образом.
   Масло начал настаивать. Я хотел было  развести  их,  потом  раздумал.  Не
рассердить бы ее своим вмешательством.
   Тихие шаги с другой стороны. Ильмо.  Застыл.  Масло  был  слишком  занят,
чтобы нас заметить.
   - Надо что-то сделать, - прошептал  Ильмо.  -  Этих  хлопот  нам  еще  не
хватало.
   Госпожа не проявляла ни беспокойства, ни испуга.
   - Думаю, она справится сама.
   Масло  получил  однозначное  "нет".  Не  принял  отрицательного   ответа.
Попытался лапнуть.
   Получил за наглость мягкий шлепок. Это его  только  разозлило.  Он  решил
взять желаемое силой. Мы с Ильмо уже двинулись вперед, когда Масло  исчез  в
водовороте пинков и ударов, из которого тут же  вывалился  на  грязный  пол,
правой рукой держась за живот, а левой - за правую. Ардат двинулась  дальше,
нимало не смутившись.
   - Я говорил, что она справится.
   - Напомни, чтобы я не переходил границы. - Ильмо ухмыльнулся  и  похлопал
меня по плечу. - Но лежа она хороша, нет?
   Будь я проклят, если не покраснел. Моя глупая ухмылка только  подтвердила
подозрения Ильмо. Да ну его к бесу - все равно мне его не переубедить.
   Масло мы затащили  ко  мне  в  комнату.  Я  думал,  его  стошнит,  но  он
удержался. Я проверил кости - не сломаны ли; нашел лишь несколько ушибов.  -
Он твой, Ильмо, - сказал я, заметив, что  старый  сержант  уже  готовится  к
выступлению, Ильмо взял Масло под локеток и проговорил:
   - А пройдем-ка ко мне в кабинет,  рядовой,  Когда  Ильмо  начинает  учить
уму-разуму, с потолка земля сыплется.
   Вернувшись, Ардат вела себя так, точно ничего и не  случилось.  Возможно,
она не заметила, что мы были свидетелями.
   - - Может, устроим перерыв? - спросила она через  полчаса.  -  Выйдем  на
свежий воздух? Прогуляемся?
   - Хочешь, чтобы я пошел с тобой? Она кивнула:
   - Надо поговорить. Без свидетелей.
   - Ладно.
   Честно говоря, когда я отрывал нос  от  бумаги,  меня  самого  охватывала
клаустрофобия. Путешествие на запад напомнило мне о радостях пеших прогулок.
   - Ты голодна? - спросил я. - Или дело слишком  серьезно,  чтобы  устроить
пикник?
   Идея ее сначала удивила, а потом очаровала.
   - Отлично. Пошли.
   Мы отправились на кухню и в пекарню, набили  припасами  корзину  и  вышли
наверх. Не знаю, как Госпожа, а я прекрасно видел ухмылки приятелей.
   На всю Дыру приходится одна дверь. В зал совещаний, за которым  находятся
личные покои Душечки: Ни у меня, ни  у  Ардат  не  было  даже,  занавески  в
дверях. Все решили, что мы  ищем  уединения  на  просторах,  Мечты.  Наверху
наблюдателей не меньше, чем под землей. Просто они не люди.
   Когда мы вышли, до заката оставалось часа три, и  солнце  ударило  нам  в
глаза., Жестоко. Но я ожидал этого. А вот Госпожу следовало предупредить.
   Мы побрели вверх по  ручью  молча,  наслаждаясь  чуть  терпким  воздухом.
Пустыня молчала. Даже Праотец-Дерево не издал  ни  звука.  Даже  ветерок  не
вздыхал в кораллах.
   - Ну? - выговорил я наконец.
   - Мне надо было выйти. Стены смыкались. А  от  безмагии  только  хуже.  Я
чувствовала себя беспомощной. Это гложет разум.
   - Ах так.
   Мы обогнули мозговой коралл и наткнулись на  менгра.  Наверное,  один  из
моих старых приятелей, потому что он отрапортовал:
   - Чужаки на равнине. Костоправ. - Правда? Какие чужаки, каменюга?  Менгир
промолчал.
   - Они всегда такие?
   - Бывают хуже. Ну, безмагия слабее. Тебе лучше?
   - Мне стало лучше, как только мы поднялись наверх. Это место - врата ада.
Как только вы можете жить здесь?
   - Тут, конечно, паршиво, но это - дом. Мы  вышли  на  прогалину.  Госпожа
замерла.
   - Что это?
   - Праотец-Дерево. Ты знаешь, что о нас думают там, внизу?
   - Знаю. Пусть думают. Назовем это защитной расцветкой. Это  и  есть  твой
Праотец-Дерево? - Она указала на Него.
   - Он самый. - Я подошел к нему вплотную. - Как поживаешь, старик?
   Я  задавал  этот  вопрос  уже  с  полсотни  раз.  Я  хочу   сказать:   он
примечательное, конечно, но всего лишь дерево, так? Я не ожидал  ответа.  Но
листья зазвенели в ту самую секунду, как я сказал последнее слово.
   - Вернись, Костоправ! - Голос Госпожи прозвучал  повелительно,  жестко  и
немного нервно. Я развернулся и промаршировал к ней.
   - Выходишь из роли?
   Уголком глаза я заметил  движение,  скользящую  тень  в  стороне  Дыры  и
сосредоточенно принялся разглядывать кусты и кораллы.
   - - Говори потише. Нас подслушивают.
   - Ничего удивительного. - Она  расстелила  взятое  нами  с  собой  драное
одеяло и уселась так, что кончики пальцев ног  оказались  на  самой  границе
прогалины, потом сняла тряпку с корзины.
   Я сел рядом, так, чтобы видеть ползучую тень.
   - Ты знаешь, кто он? - спросила Госпожа, указывая на Дерево.
   - Никто не знает. Просто Праотец-Дерево. Племена-  пустыни  почитают  его
как бога. Мы не нашли этому подтверждений. Одноглазого с Гоблином,  впрочем,
зачаровал тот факт, что стоит Праотец точно в центре равнины.
   - Да, наверное... Так много стерлось при падении.  Мне  следовало  знать.
Мой супруг не первый в своем роде. Костоправ. Как и Белая Роза  -  в  своем.
Мне кажется, это великий круг. - Не понимаю.
   - Давным-давно, даже по моим  меркам  давно,  случилась  война,  подобная
войне Властелина и Белой Розы. Свет превозмог тьму,  но,  как  всегда,  тьма
оставила на победителях  свой  след.  Чтобы  завершить  борьбу  навеки,  они
призвали существо из  другого  мира,  плоскости,  измерения  -  называй  как
хочешь, - как Гоблин призывает демонов, только  это  был  молодой  бог.  Или
почти бог. В облике ростка. Уже во времена моей юности это была  всего  лишь
легенда, а тогда еще сохранялось многое из прошлого. Так что о деталях можно
спорить, но, чтобы призвать это существо, гибли тысячи,  опустошались  целые
края. Призвавшие посадили пленного бога на  могиле  своего  великого  врага,
чтобы он держал его в земле. Этот бог-Дерево проживет миллион лет.
   - То есть... Праотец сидит на чем-то вроде Великого кургана?!
   - Я не связывала легенды с равниной, пока не увидела Дерево. Да.  В  этой
земле лежит некто не лучше моего супруга.  Теперь  многое  проясняется.  Все
сходится. Звери. Немыслимые говорящие камни. Коралловые рифы в  тысяче  миль
от моря. Все это просочилось из иного мира. Бури перемен это сны Дерева.
   Она говорила долго, не столько объясняя, сколько  осознавая.  Я,  разинув
рот, вспоминал бурю перемен, захлестнувшую нас по  пути  на  запад.  Что  за
проклятие - попасть в кошмар бога.
   - Это безумие, - прошептал я и в то же мгновение рассмотрел тень, которую
так  старался  отделить  от  теней  кустов  и  кораллов.  Молчун.  Сидит  на
корточках, тихо, как змея в засаде. Молчун,  который  в  последние  три  дня
оказывался всюду, куда бы я ни сунулся, незаметный, потому  что  он  же  все
время молчит. Ну-ну. Вот вам и уверенность,  что  моя  спутница  не  вызвала
подозрений.
   -  Это  дурное  место.  Костоправ.  Очень  дурное.  Скажи  своей   глухой
крестьянке, чтобы убиралась отсюда.
   - Чтобы это сделать, мне придется объяснить причину, а заодно рассказать,
кто мне такие советы дает. Вряд ли ее это впечатлит.
   - Наверное, ты прав. Что ж, это ненадолго. Давай поедим.
   Развернув  сверток,  Госпожа  достала  оттуда  нечто,  очень  похожее  на
жареного кролика. На равнине кролики не водятся.
   - Пусть наших и надрали у Лошади, во в кладовке добра прибавилось.
   Я вгрызся в свею долю.
   Молчун, за которым я искоса следил, сидел неподвижно. "Ублюдок, - подумал
я. - Чтоб ты слюнями истек".
   Умяв третий кусок кролика, я сумел оторваться  от  еды  настолько,  чтобы
спросить:
   - Эта  древняя  история,  конечно,  интересна,  но  к  нам-то  она  имеет
отношение или нет?
   Праотец-Дерево звенел как заведенный. Интересно, почему?
   - Ты боишься его?
   Госпожа не ответила. Я смахнул обглоданные кости с берега, встал.
   - Секундочку.
   Я подковылял к Праотцу Дереву.
   - Старик, у тебя семена есть? Или черенки? Что-нибудь, что  мы  могли  бы
посадить в Курганье на могиле нашего собственного врага?
   За столько лет я привык играть в беседу с Деревом. Его возраст вызывал во
мне почти религиозное почтение, но  я  не  верил  ни  племенам  пустыни,  ни
Госпоже. Просто старое-старое, скрюченное дерево  с  необычными  листьями  и
дурным характером.
   Характером?
   Когда я прикоснулся к нему, пытаясь прислониться и  поискать  в  странной
листве плоды, или орехи, или еще что-нибудь, Дерево меня укусило. Не зубами,
конечно. Но искры полетели. Что-то ужалило мои пальцы; когда я вынул их  изо
рта, на кончиках виднелись ожоги.
   - Твою мать, - пробормотал я, отступив на пару шагов. - Не твою, конечно.
Я-то думал, ты поможешь.
   Я даже не заметил, что рядом с укрытием Молчуна теперь стоял менгир.  Еще
несколько появилось на границах прогалины.
   Что-то ударило меня по темени, как балласт, сброшенный  летучим  китом  с
высоты сотни футов. Я упал. Меня колотили волны силы, волны мысли.
   Я всхлипывал, пытаясь подползти к Госпоже, она протянула мне руку, но  не
могла пересечь границы...
   Краешек этой силы стал мне понятен. Словно  в  меня  втиснулись  полсотни
разумов, разбросанных по всему миру. Нет. По всей равнине. И не  полсотни  -
больше.  Они  сплетались  все  плотнее,  все  туже...  Я  коснулся  сознаний
менгиров. И все исчезло. Кувалда прекратила барабанить по  наковальне  моего
черепа. Я ползком добрался до края прогалины, хотя  знал,  что  безопасности
это мне не прибавит.  Я  заполз  на  одеяло,  перевел  дыхание  и,  наконец,
повернулся к Дереву лицом. Листья его возмущенно звенели.
   - Что случилось?
   - Попросту говоря, он сказал мне - дескать, делаю что могу, и не для вас,
а для своих созданий. Иди, мол, к бесу, оставь меня в покое, не чуди,  а  то
окажешься в дерьме по уши. О-ох.
   Я обернулся посмотреть, как воспринял мою выходку Молчун.
   - Я предупреждала... - Госпожа тоже обернулась.
   - Кажется, у нас неприятности. Возможно, тебя узнали.
   По тропе к нам приближалось  почти  все  население  Дыры.  И  менгиры,  -
больше, чем людей. Вокруг нас смыкалось кольцо бродячих деревьев. И мы  были
безоружны - к нам приближалась Душечка. Нас окутала безмагия.
   Сияли белые шелка Душечки. Она обогнала Ильмо и Лейтенанта, двинулась  ко
мне. Рядом с ней возник Молчун. А позади шли Одноглазый, Гоблин, Следопыт  и
пес Жабодав. Все еще в дорожной пыли.
   Они уже несколько дней брели по равнине. А мне никто ни словом...
   Говорят, что люк под повешенным  открывается  всегда  неожиданно.  Секунд
пятнадцать я просто стоял, раскрыв рот, потом тихо выдавил:
   - И что нам делать?
   Удивительно, но Госпожа стиснула мою руку:
   - Я проиграла. Не знаю. Это твои люди. Блеф. О-о! -  Глаза  ее  сузились,
взгляд напряженно застыл. Потом губы растянулись в тонкой усмешке. - Я вижу.
   - Что?
   - Ответы. Некоторые.. Тень намерений моего супруга.  Тобой  вертели  куда
больше, чем ты думаешь. Он понимал, что о речных разливах догадаются.  Когда
он заполучил Ворона, он  решил  привести  к  себе  и  твою  крестьянку.  Да,
думаю... Пошли.
   На лицах моих старых товарищей не было враждебности - только недоумение.
   Круг смыкался.
   Госпожа вновь взяла меня за руку, отвела к стволу Праотца-Дерева.
   - Да будет мир между нами, пока чтишь ты его, о Древний. Идет  тот,  кого
ты помнишь издревле! - И  мне:  -  В  мире  много  старых  теней.  Некоторые
возникли еще в начале времен. Они слабы и редко привлекают  внимание  таких,
как мой супруг или Взятые. Но в свите Душелова были  те,  кто  старше  этого
Дерева. Они спали с ней в могиле.
   Я говорила, что узнаю способ, каким раздирались те трупы.
   Я стоял в кровавом свете заходящего солнца и ничего не понимал. Она с тем
же успехом могла изъясняться на ючителле.
   Вплотную к нам подошли только Душечка, Молчун, Одноглазый и Гоблин. Ильмо
и Лейтенант остановились на расстоянии  броска.  А  вот  Следопыт  со  своей
дворнягой как-то растворились в толпе.
   - Что творится? - показал я Душечке. Я испугался.
   - Это мы и хотим выяснить. С тех пор как Гоблин,  Одноглазый  и  Следопыт
достигли равнины, донесения менгиров стали отрывочными и  бессмысленными.  С
одной стороны, Гоблин  и  Одноглазый  подтверждают  твои  слова  -  до  того
момента, как вы расстались.
   Я покосился на своих друзей - я не нашел отзвука дружбы.  Глаза  их  были
стеклянно-холодны. Казалось, их вела чья-то исполинская рука.
   -  Отряд,  -  выкликнул  Ильмо  негромко.  В   отдалении   пролетели   на
лодкообразных коврах двое Взятых, но приближаться не стали.  Пальцы  Госпожи
дрогнули, но в остальном она держалась спокойно. Узнать  летевших  с  такого
расстояния было невозможно.
   - Это варево помешивает не один повар, - заметил я. -  Переходи  к  делу,
Молчун. Пока что ты меня только пугаешь до усрачки.
   - В империи ходит слух, - показал он, - что ты продался.  Что  ты  привел
сюда кого-то очень важного, чтобы убить Душечку. Может, даже одного из новых
Взятых.
   Я не сумел удержаться  от  ухмылки.  Тот,  кто  распространял  слухи,  не
осмелился сказать