ссудок вернулся  к  нам.  Потом
буря перемен начала сворачиваться.
   Распад бури происходил медленнее,  чем  рост,  но  и  спокойнее.  Терпеть
пришлось несколько часов. Потом все сгинуло. Единственной жертвой  оказалась
разбившаяся манта. Но боги, как же мы все были потрясены.
   - Нам чертовски повезло, - заметил я, пока мы перебирали багаж. - Могло и
вовсе убить.
   - Удача тут ни при чем. Костоправ, - ответил  Одноглазый.  -  Как  только
наши чудовища почуяли бурю, они тут же направились в безопасное место. Туда,
где ничто не сможет убить нас. Или их.
   Гоблин кивнул. Больно часто они друг с  другом  соглашаются  в  последнее
время. Но мы все помнили, что они только что друг друга чуть не прикончили.
   - А на  что  я  походил?  -  спросил  я.  -  Сам  я  никаких  перемен  не
почувствовал, только нервничал очень. Вроде как напился,  накурился  и  умом
тронулся одновременно.
   - Очень было похоже на Костоправа, - задумчиво ответствовал Одноглазый. -
Только вдвое уродливее.
   - И скучнее, - добавил Гоблин. - Ты произнес очень вдохновляющую  речь  о
доблести Черного Отряда в сражениях со Жвачкой.
   Я расхохотался:
   - Бросьте.
   - Нет, правда. Ты так и остался Костоправом. Может,  от  тех  амулетов  и
есть толк.
   Следопыт перебирал оружие. Пес Жабодав  дрыхнул  у  его  ног.  Я  показал
пальцем.
   - Не видел, - прожестикулировал Одноглазый.
   - Он вырос, - добавил Гоблин, - и когти отрастил.
   Их это, кажется, не беспокоило. Я решил последовать их примеру.  В  конце
концов, китовые вши были немногим лучше дворняги.
   Летучие киты остались на земле -  вставало  солнце.  Спины  их  приобрели
бурый с охряными пятнами цвет, и мы стали ждать ночи. Манты пристроились  на
спинах остальных четырех китов. К нам  они  не  приближались.  Похоже,  люди
вызывали у них неприязнь.

Глава 24
МИР ВОКРУГ

   Вечно мне ничего не рассказывают. И стоит ли  жаловаться?  Тайна  -  наша
броня. Без нее никак. И весь прочий мусор. В  наших  условиях  это  железное
правило выживания.
   Наш эскорт не просто должен был проводить нас до границ  равнины.  У  них
было свое задание - то, о котором мне не сказали. Они должны были  атаковать
штаб Шепот.
   Шепот ничто  не  предупредило.  На  границе  равнины  наши  киты-спутники
медленно спустились к земле. Манты последовали за ними. Ловя попутный ветер,
они медленно продвигались вперед. А мы карабкались все выше, дрожа и  хватая
ртами воздух.
   Манты нанесли удар  первыми.  По  две,  по  три  они  проскальзывали  над
верхушками деревьев, пуская молнии в штаб-квартиру  Шепот.  Бревна  и  камни
летели, как пыль из-под копыт. Вспыхнул огонь.
   А воздушные чудовища плыли следом, чтобы испустить  новый  заряд  молний,
когда на улицы высыпали солдаты и горожане.  Но  настоящим  ужасом  были  их
щупальца.
   Киты набивали пасти людьми и животными. Они  рушили  дома  и  укрепления.
Вырывали с корнем деревья. И молотили по Шепот своими разрядами.
   Тем временем манты поднялись на тысячу футов и снова  парами  и  тройками
пикировали, атакуя наносящую ответный удар Шепот.
   Ответ ее, хотя и выжег широкую полосу  в  боку  летучего  кита,  позволил
мантам засечь. Взятую и хорошо отделать ее, хотя одну манту та все же сбила.
   Мы пролетали над полем боя, вспышки и пожары освещали брюхо нашего  кита.
Если кто-то и увидал чудовище с земли, вряд ли на его  спине  заметили  нас.
Гоблин и Одноглазый не засекли ничего, кроме инстинкта выживания.
   Мы пролетели над городом, а бой все продолжался. Гоблин заявил, что Шепот
сбежала, слишком озабоченная собственным  спасением,  чтобы  помогать  своим
людям.
   - Хорошо, что на нашу долю боя не досталось, - заметил я.
   - Это трюк одноразовый, - возразил Гоблин. - В следующий  раз  они  будут
готовы.
   - После Ржи - могли бы и сейчас подготовиться.
   - Может, у Шепот проблемы с самолюбием?
   Не "может", а "совершенно точно". Я  с  ней  встречался.  Это  ее  слабое
место. Она не была готова к атаке, полагая, что  мы  ее  слишком  боимся.  В
конце концов, она самая талантливая из Взятых.
   Наш могучий скакун вспахивал ночь, отметая назад звезды,  гудя,  булькая,
шевелясь. Я становился оптимистом.
   На заре мы опустились в каньоне посреди Ветреного Края, еще одной пустыни
- в отличие от равнины Страха,  нормальной.  Продутый  ветрами  простор.  Мы
поели и отоспались. А с наступлением ночи продолжили путь.
   Пустыню мы покинули южнее Лордов, свернули к северу над  Облачным  лесом,
избегая человеческого жилья. За Облачным лесом кит нас  высадил.  Дальше  мы
пошли пешком.
   Жаль, что мы не могли проделать по воздуху весь путь. Но ни  Душечка,  ни
сами киты не соглашались рисковать больше необходимого. Дальше  лежали  края
густонаселенные, мы не смогли бы незамеченными пережидать день.  Отсюда  нам
предстояло путешествовать по старинке.
   В пятнадцати милях впереди лежал свободный город Розы.
   Свободными - республиканская  плутократия  -  Розы  были  с  незапамятных
времен. Даже Госпожа решила не нарушать традиции. Во  время  нашей  северной
кампании невдалеке разразилась великая битва, но место  выбирали  мятежники,
не  мы.  Мы  тогда  проиграли,  а  Розы  на   несколько   месяцев   потеряли
независимость.  Потом  победа  Госпожи  при  Чарах  покончила   со   властью
мятежников. Так что в общем и целом Розы относились к Госпоже дружелюбно.
   Хитрая сука.
   Добирались  мы  на  попутных.  Угробили  целый  день.  Мы  с  Гоблином  и
Одноглазым были не в лучшей форме. Слишком долго бездельничали. И постарели.
   - Глупо это все, - сказал я, когда мы подходили к воротам  в  красноватой
от заката городской стене Роз. - Мы тут все бывали прежде. Вас  двоих  точно
припомнят, после того как вы полгорода обобрали.
   - Обобрали? - возмутился Одноглазый. - Кто кого обобрал?
   - Вы, шуты  гороховые.  Продавали  свои  безотказные  амулеты,  когда  мы
охотились за Загребущим.
   Загребущий был когда-то генералом  мятежников.  На  севере  он  вышиб  из
Хромого дух с кишками; потом Отряд с небольшой помощью Душелова заманил  его
в ловушку у Роз.  На  горожанах  тогда  нажились  и  Гоблин,  и  Одноглазый.
Последний особенно преуспел в этом. На юге, когда мы еще служили на  берегах
моря Мук, он участвовал в каждом  сомнительном  деле,  какое  мог  найти.  И
большую часть грязных денег тут же проигрывал в карты. Он, по-моему,  худший
картежник в мире.
   Уж за пятьдесят один-то год можно научиться очки считать.
   Планировали мы остановиться на каком-нибудь паршивом постоялом дворе, где
лишних вопросов не задают. На следующий день мы со  Следопытом  должны  были
купить фургон и упряжку. А потом подъехать к месту высадки, забрать те вещи,
которые мы не смогли утащить на спинах, и обогнуть город по пути на север.
   Это был план. Но Гоблина с Одноглазым он не стеснил.
   Первое правило солдата: выполняй приказ. Задание прежде всего.
   Гоблин и Одноглазый полагают, что все правила созданы, чтобы их нарушать.
Вернулись мы со Следопытом (пес Жабодав лениво тащился следом) уже  ближе  к
вечеру. Фургон мы оставили перед входом; Следопыт  остался  сторожить,  а  я
поднялся наверх.
   Ни Гоблина, ни Одноглазого.
   Содержатель постоялого двора сообщил, что колдуны ушли вскоре после  нас,
обсуждая, где бы найти баб.
   Моя вина. Я тут главный. Следовало предусмотреть. Слишком долго мы были в
пустыне. Я заплатил за две ночи вперед - на  всякий  случай.  Потом  отогнал
фургон с упряжкой в стойло, поужинал с молчаливым Следопытом и отправился  в
комнату с несколькими квартами пива. Вылакали мы его вместе - я, Следопыт  и
пес Жабодав. - Будешь их искать? - спросил Следопыт.
   - Нет. Если они не вернутся через два дня или не устроят в городе погром,
отправимся без них. Не хочу, чтобы меня с ними видели. Слишком многие тут их
еще помнят.
   Мы уже  были  здорово  навеселе.  Пес  Жабодав  под  столом  глотал  пиво
совершенно по-человечески. Пиво он обожал. Даже вставал и  ходил  ради  него
без особой нужды.
   На следующее утро Гоблин так и не пришел. Как и Одноглазый.  Зато  слухов
ходило изрядно. В общий зал мы зашли поздно,  после  утренней  свалки  и  до
обеденной горячки. Разносчику больше не с кем было беседовать.
   - Эй, парни, не слыхали, что  вчера  вечером  приключилось  на  восточной
окраине?
   Я застонал, прежде чем он перешел к сути дела. Я понял.
   - Да. Сущая война. Пожары, колдовство, толпа буйствует. Такого  в  старом
городе не видывали со времен  того  генерала..,  как  бишь  его?.,  которого
Госпожа схватить хотела.
   Когда разносчик отошел доводить следующего клиента, я сказал Следопыту:
   - Нам пора уносить ноги.
   - А что с Гоблином и Одноглазым?
   - Сами о себе позаботятся. Если подвернулись под самосуд - очень  хорошо,
а я ради них головой рисковать не намерен. А если  вывернулись  -  план  они
знают. Догонят.
   - Я думал, Черный Отряд не оставляет своих мертвых.
   - Так и есть, - ответил я, но не уступил. Пусть наши волшебники варятся в
том зелье, которое сами сварганили. Я  не  сомневался  -  выживут.  Они  уже
попадали в переделки, тысячу раз. Долгий пеший  переход  должен  благотворно
повлиять на их отношение к дисциплине.
   Покончив с завтраком, я сообщил хозяину, что мы со Следопытом уезжаем,  а
вот друзья наши останутся. Потом оттащил протестующего Следопыта к  фургону,
запихал внутрь  и,  когда  мальчишка  отвязал  поводья,  двинул  к  западным
воротам.
   Ехали мы долго, по извилистым улочкам, через дюжину крутоспинных мостиков
через каналы, но  от  вчерашних  глупостей  все  же  удалялись.  По  пути  я
рассказывал Следопыту, как мы загнали Загребущего в петлю. Ему понравилось.
   - Это торговая марка Отряда, - заключил я. -  Заставить  врага  совершить
ошибку. В бою мы были лучшими, но дрались мы только когда  ничто  другое  не
помогало.
   - Но вам платили, чтобы вы дрались. Все для него  черно-белое.  По-моему,
он слишком долго в лесах жил.
   - Нам платили за результат. Если мы  могли  добиться  его  без  боя,  тем
лучше. Нужно только изучить своего врага. Найти слабость  и  воспользоваться
ею. Душечка- в этом мастерица. Хотя со Взятыми в этом отношении  проще,  чем
кажется. У них у всех самолюбие болезненное.
   - А Госпожа?
   - Сказать не решусь. Не нашел я у нее слабостей. Немного тщеславия, но  я
не знаю, как за  него  зацепиться.  Может,  ее  желание  властвовать.  Пусть
захватит больше, чем сможет удержать... Не  знаю.  Она  осторожна.  И  умна.
Вспомни, как она разделалась с мятежниками при  Чарах.  Убила  одним  камнем
трех птичек. Она не просто избавилась от мятежников; она выявила  ненадежных
Взятых и подавила попытку Властелина выбраться с их помощью.
   - А как с ним?
   - Пока это  не  проблема.  Но  он,  вероятно,  уязвимее  Госпожи.  Он  не
мыслитель. Он вроде быка. Так силен, что ума не надо. Ну  немного  хитрости,
как под Арчой, но большей частью - прямой удар кувалдой.
   Следопыт задумчиво кивнул:
   - А в этом, наверное, что-то есть.

Глава 25
КУРГАНЬЕ

   Грай просчитался. Он забыл, что не только Кожуха заинтересует его судьба.
   Искать его начали, когда он не появился на работе,  -  в  разных  местах.
Колотили в дверь, стучали в окна  -  ответа  не  было.  Кто-то  подергал  за
дверную ручку. Заперто. Тут забеспокоились всерьез.
   Одни  предлагали  пойти  разбираться  к  высокому  начальству,  другие  -
действовать решительно. Последние победили. Замок был выломан, и собравшиеся
очутились в доме.
   Меблировка оказалась скудной, а чистота - почти противоестественной.
   - Вот он! - заорал первый, кто поднялся на чердак. - У него вроде удар! ,
Толпа набилась на чердак. Грай сидел за столом; перед  ним  лежали  пакет  в
промасленной коже и книга.
   - Книга! - удивился кто-то. - Ну как есть странный тип!
   Кто-то пощупал Граево горло, обнаружил, что слабенький  пульс  есть,  что
Грай дышит, - но куда реже и поверхностней, чем спящий.
   - Да, наверное, удар. Сидел тут, почитывал, а его и скрутило.
   - С моим дядей так было, - поддержал другой мужик. - Когда я пацаном был.
Сидел, сказку баял, потом побелел и скопытился.
   - Да он жив еще. Надо сделать что-то. Может, поправится еще.
   Все, спотыкаясь и толкаясь, ринулись вниз.
   Кожух узнал о случившемся, когда толпа ввалилась в штаб.  Был  он  в  тот
момент на дежурстве, и новости поставили его в безвыходное положение. Он дал
слово Граю.., по и уйти с поста не мог. Сироп интересовался Граем  лично,  и
оттого новости достигли его тут же. Полковник  вышел  из  кабинета,  углядел
потрясенного Кожуха.
   - Слышал? Пошли глянем. А вы цирюльника приведите. И коновала.
   Стоит задуматься о ценности человеческой жизни, когда  в  армии  числятся
коновалы, но нет врачей.
   Начинался тот день знаменательно - редкостно ясным небом. Теперь набежали
тучи, на деревянных настилах оставили пятнышки первые дождевые капли. Следуя
вместе с дюжиной солдат за полковником, Кожух едва слышал замечания Сиропа о
необходимости их починки.
   Дом Грая окружала толпа.
   - Дурные вести не сидят на месте, сударь, - заметил Кожух.
   - Да ну? Посторожите, ребята. Заходим. - Внутри полковник задержался. - У
него всегда было так чисто?
   - Так точно. У него был пунктик насчет порядка и распорядка.
   - Странно. Его ночные прогулки едва ли не выходят за рамки.
   Кожух пожевал губу и подумал, не стоит ли  передать  полковнику  послание
Грая. Решил, что еще не время.
   - На чердаке? - спросил полковник одного из тех, кто нашел Грая.
   - Да, сударь.
   Кожух уже взлетел наверх. Заметив  пакет  в  промасленной  коже,  он,  не
раздумывая, сунул его за пазуху.
   - Сынок...
   Кожух обернулся. В дверях стоял нахмуренный Сироп.
   - Ты что делаешь?
   Полковник был самой устрашающей фигурой, какую мог себе вообразить Кожух,
- даже страшнее жестокого и требовательного отца.  Как  ответить,  юноша  не
знал. Он стоял и трясся.
   Полковник протянул руку. Кожух отдал ему пакет.
   - Так что ты делал, сынок?
   - Э.., сударь.., однажды...
   - Ну? - Полковник осмотрел  Грая,  не  прикасаясь  к  телу.  -  Ну  давай
рассказывай.
   - Он просил меня отправить  письмо,  если  с  ним  что-то  случится.  Ему
казалось, что его время истекает. И он сказал, что письмо  будет  в  кожаном
пакете - па случай дождя и все такое. Сударь.
   - Понимаю. - Полковник кончиками пальцев приподнял подбородок Грая. Пакет
он положил на  стол,  потом  приподнял  веко  Грая.  Зрачок  был  не  больше
булавочной головки. - Хм-м-м.  -  Полковник  пощупал  лоб  пострадавшего.  -
Хм-м-м. - Он нажал на  несколько  рефлекторных  точек.  Никакой  реакции.  -
Странно. На удар непохоже.
   - А что же это такое, сударь? Полковник Сироп выпрямился:
   - Может, ты мне подскажешь?
   - Простите?
   - Ты говорил, будто Грай ожидал чего-то.
   - Не совсем. Он чего-то боялся. Говорил, что стар и что его время  вышло.
Может, у него была какая-то болезнь, а он никому не признавался?
   - Может быть. А, Всхолм. - Явился коновал.
   Проделав те же манипуляции,  что  и  полковник,  он  выпрямился  и  пожал
плечами. Не по моей части, полковник.
   - Лучше перенести его туда, где за  ним  присмотреть  можно.  Этим  ты  и
займешься, сынок, - приказал полковник Кожуху. - Если он вскоре не придет  в
себя, придется кормить его насильно. - Он побродил  по  комнате,  глянул  на
корешки дюжины томов. - Человек ученый. Так я и думал.  Гора  контрастов.  Я
все раздумывал, кто же он на самом деле.
   Кожух начал опасаться за Грая.
   - Мне кажется, сударь, что он когда-то был важной  персоной  в  одном  из
Самоцветных городов, но потерял все и был вынужден вступить в армию.
   - Об этом поговорим, когда перенесем его. Пошли.
   Кожух последовал за очень задумчивым полковником. Может, все-таки  стоило
передать предупреждение Грая?

Глава 26
ПО ДОРОГЕ

   На исходе третьего дня, когда мы со Следопытом успели вернуться  к  месту
высадки, загрузить фургон и двинуться на север по дороге на  Клин,  я  начал
подумывать, а не подвела ли меня логика. Ни Гоблина, ни Одноглазого.
   А беспокоиться не стоило. Настигли они нас близ  Мейстрикта,  крепости  в
Клину, которую Отряд, будучи на службе у  Госпожи,  когда-то  удерживал.  Мы
съехали с дороги в рощу и готовились к ужину, когда услыхали перебранку.
   - А я настаиваю, что ты во всем виноват, - верещал голос,  принадлежащий,
несомненно, Гоблину, - ты, червеобразный заменитель рыбачьей наживки!  Да  я
бы тебе мозги в кисель превратил за то, что ты втравил меня в это дело, если
бы только у тебя были мозги!
   - Я виноват. Я виноват?! О боги, да он  даже  себе  не  способен  сказать
правду! Это я его втравил в им же придуманное дело? Слушай,  ты,  пожиратель
навоза, за этим холмом - Мейстрикт. Там нас помнят еще лучше, чем в Розах. А
теперь я спрашиваю тебя еще раз: как пройти через город, чтобы нам глотки не
перерезали?
   Сдержав попятное облегчение, я не стал кидаться к дороге.
   - Верхом едут, - сообщил я Следопыту. -  Как  по-твоему,  где  они  взяли
коней? - Я попытался отыскать хоть  что-то  светлое.  -  Может,  выиграли  в
карты, шулера несчастные?  Если  Одноглазый  не  лез  Гоблину  под  руку.  -
Одноглазый такой же паршивый шулер, как и картежник. Иногда мне кажется, что
он склонен к самоубийству.
   - А все ты с твоим проклятым амулетом! - пискнул  Гоблин.  -  Госпожа  не
сможет его найти! Отлично! Так и мы не можем.
   - Мой амулет? Мой амулет?! Да  кто,  чтоб  ты  сдох,  вообще  ему  амулет
подарил?
   - А нынешнее заклятие кто придумал?
   - А накладывал кто? Ну, скажи мне, жабий сын, скажи?
   ? выбрался к опушке. Колдуны уже миновали пас.  Следопыт  полз  за  мной.
Ради такого зрелища с места двинулся даже пес Жабодав. - Стоять,  мятежники!
- взревел я. - Первый, кто двинется, - мертвец!
   Глупо, Костоправ. Очень глупо. Ответили они быстро и весело. Чуть меня не
прикончили.
   Колдуны исчезли в сияющих облаках. А  вокруг  нас  со  Следопытом  возник
гнус. Оказывается, на свете намного больше жучков, чем я себе представлял, и
каждый из них стремился мной пообедать.
   Пес Жабодав зарычал и принялся щелкать челюстями.
   - Хватит, шуты базарные! - взвыл я. - Это я. Костоправ!
   -  Какой  Костоправ?  -  спросил  Одноглазый  у  Гоблина.  -  Ты   знаешь
какого-нибудь Костоправа?
   - Да. Но останавливаться не  стоит,  -  ответил  Гоблин,  высунувшись  из
облачка, чтобы проверить. - Он свое заслужил.
   - Точно, - согласился Одноглазый. - Но Следопыт-то ни при  чем.  А  я  не
могу перенести чары на одного Костоправа.
   Гнус вернулся к своим гнусным делишкам -  наверное,  принялся  жрать  сам
себя. Я сдержал гнев и поприветствовал колдунов. Оба изобразили оскорбленных
невинных овечек.
   - Ну  что  скажете  в  свое  оправдание,  ребята?  Хорошие  у  вас  кони.
Интересно, а хозяева их не хватятся?
   - Погоди! - пискнул Гоблин. - Ты нас обвиняешь...
   - Я вас знаю. Слезайте с коней и пошли есть. Завтра  решим,  что  с  ними
делать.
   Я повернулся к колдунам спиной. Следопыт уже вернулся к походному  костру
и раскладывал по тарелкам ужин. Я принялся помогать ему, внутренне  все  еще
кипя. Придурки конокрады. Мало им того шума, что они и без того подняли... У
Госпожи везде свои люди. Мы, может быть, и не худшие из  ее  врагов,  но  уж
какие ни на есть. Кто-то обязательно придет к выводу: Черный Отряд  вернулся
на север.
   Заснул я с мыслью о возвращении. Меньше всего нас будут искать на  дороге
к равнине Страха. Но я не мог наплевать на приказ.  Слишком  многое  от  нас
зависело. Хотя первоначальный мой оптимизм подвергался серьезной опасности.
   Чертовы безответственные клоуны.
   Наверное, когда-то сгинувший под Арчой Капитан чувствовал то же самое.  У
него хватало на это  поводов.  Я  приготовился  к  золотым  снам.  Дремал  я
беспокойно, но сновидения так и не пришли.
   Следующим утром я запихал Гоблина и Одноглазого в фургон, под мешки с той
ерундой, что мы сочли жи