которое  освобождали  силы
Ножа. Кавалеристы продолжали движение,  прикрывая  фланг  дивизии.  А  затем
стронулась  с  места  и  резервная  дивизия.  Она  развернулась   вправо   и
последовала за Ножом. Я наблюдал все это, вытаращив глаза и разинув рот.
   Если смотреть  со  стороны,  события  на  поле  боя  походили  на  хорошо
поставленный  танец,  только  вот  на  самом  деле  никто  не  понимал,  что
происходит. Растерянность была всеобщей. А  подальше  от  передовой,  скажем
возле наблюдательного пункта Госпожи, люди вообще ничего не знали. Может,  у
Капитана и были какие-то мысли, но сейчас, в стремлении  сохранить  контроль
за  обстановкой,  он  походил  на  человека,  пытающегося  бежать   в   трех
направлениях  одновременно.  Он  ведь  не  имел  возможности  увидеть  общую
картину.
   А я ничем не мог ему помочь. К тому времени, когда мне удастся  вернуться
в свою плоть, очухаться да еще и разыскать  его  среди  атакующих  войск  не
менее как в миле от фургона Одноглазого,  вся  обстановка  коренным  образом
изменится.
   Слева и в центре наши  солдаты  продолжали  гнать  перед  собой  лагерное
отребье. Все это превращалось в ужасающий спектакль конфигураций, чудовищную
игру, которую наверняка будет  помнить  не  одно  поколение.  Левая  дивизия
Костоправа сцепилась наконец  с  тенеземцами,  пытаясь  закрепиться  на  тех
позициях, которые покинул Нож. Могаба ввел в бой свои резервы.  Дрались  они
превосходно,  и  Костоправа  потеснили.  С  трудом.  И   у   меня   осталось
впечатление, что он не был настроен предпринимать  решительные  усилия  ради
овладения этой позицией.  Один  из  шадаритских  отрядов  прорвался  вперед,
оказавшись на расстоянии полета стрелы от  лагеря  душил.  Горстка  лучников
вела беспорядочную стрельбу, но видимого эффекта это не имело. В то же самое
время Ревун ухитрился докричаться до Длиннотени:
   - Мы не можем позволить себе роскошь тратить время  на  пререкания  между
собой. В любой миг эта баба может нанести удар. Если ты не обратил  внимания
на...
   В конце концов Хозяин Теней понял, что если он и дальше будет кричать  да
буйствовать, то окажется уязвимым для чар.
   Напарник не сможет оберегать его бесконечно:  ведь  Ревун  с  его  дикими
воплями и сам подвержен припадкам.
   Все еще  трясущийся  от  гнева,  не  способный  к  членораздельной  речи,
Длиннотень постарался сосредоточиться на Госпоже.
   Та выжидала, не предпринимая ничего.
   Могаба пытался привлечь внимание Длиннотени. Тот не реагировал, полностью
поглощенный наблюдением за Госпожой. Могаба настаивал, но принудить  Хозяина
Теней обернуться ему удалось лишь после того, как создалось впечатление, что
кризис миновал. Страха, который внушали наши солдаты лагерному сброду,  было
уже недостаточно для того, чтобы  заставлять  толпу  и  дальше  продвигаться
вверх. Дивизия Костоправа отошла на исходную позицию. Силы Ножа остановились
в паре миль от поля боя. Их окружили наши наездники и резервная дивизия.
   Его бойцы в такой же растерянности, как и прочие тенеземцы. Но  они  были
хорошими солдатами и выполняли полученные приказы.
   - Нас обвели вокруг пальца, - промолвил Могаба, обращаясь к Длиннотени.
   - Такого никто не ждал. Одним хитрым ударом  Костоправ  истребил  десятую
часть нашей армии. Если я и теперь буду придерживаться прежних приказов, мне
этого плацдарма не удержать.
   В злобном рычании Длиннотени появились вопросительные интонации.
   - Единственная наша надежда, - продолжал Могаба, - атаковать сейчас, пока
таглианцы рассеялись, прут на нас толпой, а до наших солдат еще не дошло,  в
каком отчаянном положении мы оказались.
   Однако Длиннотень смотрел на происходящее иначе.
   - Опять  ты  забываешь  о  том,  что  мои  повеления  надлежит  выполнять
безоговорочно, а не размышлять о том, чем они вызваны. Почему ты решил,  что
к тебе это не относится? И чем ты вообще недоволен? - Длиннотень вперил свой
взгляд в корпус Ножа - точнее, в ту его часть, что была видна с вышки. Он  и
рам был недоволен, но по каким-то иным,  собственным  соображениям.  -  ..Ты
ведь легко отбил их атаку.
   Могаба с трудом удержал свой гнев. Хотел бы я знать, что за прошлое  было
у этого Хозяина Теней. Трудно представить, что столь могущественный  человек
может проявлять такую наивность.
   Могаба поднял руку, указывая на Ножа.
   - Мы оказались в дураках. Целый легион пропал попусту из-за  одного  лишь
твоего желания заполучить еще одного высокопоставленного перебежчика.
   Чтоб мне сдохнуть, если до меня дошло, что он имеет в виду.
   Впрочем, и до Хозяина Теней никак не доходило, что надо шевелить мозгами.
Он видел перед собой картину триумфа.
   - Смотри, смотри скольких мы  перебили.  Там  же  горы  трупов,  попробуй
пересчитать их. Вороны за сто лет не расклюют всю эту падаль.
   Но что-то  все  же  Хозяина  Теней  тревожило.  И  взгляд  его  оставался
прикованным к солдатам Ножа.
   - Может, один из каждой сотни этих погибших и  был  солдатом,  -  рявкнул
Могаба, - но по большей части все это воры, бездельники  и  прочая  сволочь,
что вечно таскается за войсками да кормится у походных кухонь.  Накипь,  вот
кто они такие. Костоправ использовал эту свору, чтобы отвлечь наше внимание,
а сам тем временем украл у нас победу. Наши потери меньше, но  мы-то  теряли
настоящих воинов. Теперь его ветераны имеют численное превосходство. И  силы
у них свежие.
   Он указал в направлении  возвышенности,  которую  уже  занимали  отборные
подразделения Костоправа.
   - Теперь они укрепятся там. Наверное, он задумал это заранее.
   - А ты, выходит, не позаботился о том, чтобы обеспечить оборону.
   - Конечно, я предвидел, что  Костоправ  пошлет  туда  людей.  Нужно  быть
дураком, чтобы не попытаться захватить столь выгодную позицию.  Но  вот  его
огненная бомбардировка явилась для меня сюрпризом.
   Огненные  снаряды,  изготовленные  в  оружейных  мастерских   Госпожи   в
Таглиосе, представляли собой одно из лучших ее изобретений. Чтобы  доставить
их сюда в целости, да еще и тайком, пришлось затратить  немало  усилий,  но,
как теперь выяснилось, дело того стоило. Мало какая  позиция  устоит  против
этих штуковин.
   Капитан со своими людьми остановился прямо перед  корпусом  Ножа.  Что-то
затевалось. Я помчался в ту сторону.
   Нож выступил вперед. Он стоял перед строем своих солдат, лицом к  лицу  с
Капитаном.  Их  разделяло  около  ста  ярдов  каменистой  земли.  Наши  люди
находились на расстоянии полета: в ожидании дальнейшего развития событий они
держались  спокойно,  но  бдительности  не  ослабляли.  По  правде  сказать,
озадачены они были немногим менее, чем вояки изменника.  А  те  и  вовсе  не
знали, что думать - впечатление было такое, будто их вывели не на  битву,  а
на строевой смотр.
   Стоя посреди  разделявшей  войска  полосы.  Нож  и  Костоправ  обменялись
несколькими словами. Я по дурости ожидал, что Костоправ даст волю так  долго
лелеемой вражде. Вместо  того  он  обхватил  Ножа  за  плечи  и  заржал  как
полоумный.
   Они принялись подпрыгивать, обниматься и хлопать друг  друга  по  спинам.
Затем Нож развернулся к своим солдатам и проревел:
   - Бросайте оружие и сдавайтесь. А не то вас всех перебьют.
   Какой же я все-таки непроходимый тупица.
   Только сейчас, когда вымуштрованные  солдаты  Ножа  безропотно  выполнили
приказ, до меня дошло, что его отступничество было подстроено. Все эти  годы
Костоправ ярился и изображал стремление поквитаться с изменником только  для
отвода глаз. А Нож за это время еще и  помог  нам  избавиться  от  некоторых
вредоносных фанатиков и святош - руками тенеземцев.
   Нет ничего лучше, чем заставить своих  врагов  выполнить  за  тебя  самую
грязную работенку.
   Более того. Нож немало потрудился ради того, чтобы сделать Хозяина  Теней
как можно менее популярным у его подданных. Целые  провинции  сдавались  без
малейшей попытки к сопротивлению.
   А теперь Нож вывел из игры четверть отборных войск Хозяина Теней. Нигде в
Летописях не содержалось и намека на что-либо, способное хотя  бы  отдаленно
сравниться со столь грандиозной надуваловкой, Костоправ додумался  до  этого
сам. И теперь, надо полагать, от всей души потешался над Могабой, которому и
в голову не мог прийти столь непредсказуемый  ход.  Потому  как  Могаба  был
уверен, что Старик и шагу не ступит, не сверившись наперед с Летописями.

Глава 25

   Я покинул Копченого Поблизости от фургона не было никого,  кроме  матушки
Готы и Тай Дэя. Я присоединился к ним Ни тот ни другая не сказали ни  слова.
Я тоже молчал - молча поел,  вдоволь  напился  воды,  забрался  в  фургон  и
немного вздремнул. Мне снились не слишком приятные  сны.  В  них  появлялась
Душелов, веселая и довольная собой Не иначе как  оттого,  что  устроила  нам
какую-нибудь пакость, ведь это ее любимое развлечение.
   Проснувшись, я снова накинулся на жратву, даже не сообразив,  что  уминаю
препротивнейшую стряпню матушки Готы, а уж воду хлестал так, словно не видел
ее  по  меньшей  мере  неделю  Тай  Дэй  вроде  бы  поглядывал  на  меня   с
беспокойством. Я  хотел  сообразить,  в  чем  тут  дело,  но  никак  не  мог
сосредоточиться.
   Было уж довольно поздно. Вокруг царила тишина. Войска находились на  поле
боя, но по лагерю рыскали бдительные караульные, предупрежденные о том,  что
на стороне противника  выступают  душилы.  Останавливаясь  возле  костров  -
малость  погреть  руки,  -  часовые   тихонько   переговаривались.   Кое-где
копошилась лагерная шваль, сумевшая улизнуть с поля сражения.  Эти  бедолаги
собирали свои жалкие пожитки, торопясь смыться,  покуда  их  не  изловили  и
снова не погнали в атаку.  На  высотах  продолжались  ожесточенные  схватки,
Могаба вознамерился отстаивать каждую пядь земли.
   Но не всем прихлебателям удалось унести ноги.  На  фланге  Госпожи  вновь
зачадили костры, и наш лагерь стало затягивать дымом. Неужто у Капитана была
в запасе еще какая-то дьявольская хитрость? Об этом я его и  спросил,  когда
он наконец появился. Костоправ не удержался от усмешки.
   - Надеюсь, что и они ломают голову над тем же. Мне хочется, чтобы  Могаба
всю оставшуюся жизнь оглядывался через плечо, шарахаясь от каждой тени, и на
каждом шагу боялся угодить в  ловушку.  Возможно,  таковая  в  конце  концов
обнаружится. - Он снова рассмеялся.
   У большого костра, разложенного, как предписывал  гуннитский  праздничный
ритуал, начали собираться старшие  офицеры.  Политически  нейтральные  жрецы
всех  культов  свершили  благодарственные  обряды.  Явилась  и   Госпожа   в
сопровождении своих преданных почитателей.  Выглядела  она  как  полубогиня,
куда более реальная, чем любое таглианское божество,  кроме  внушавшей  ужас
Кины. Кажется, в нынешнюю  эпоху  одна  лишь  Кина  интересовалась  мирскими
делами. Но у нее был личный интерес.
   Трудно сказать, кто из собравшихся лукавил больше. Нож пристроился  рядом
со Стариком. Он по-прежнему ухмылялся и тараторил без умолку со своим старым
приятелем Лебедем. Жаль, что Корди Махер остался в Таглиосе с Бабой. Ему  бы
это тоже понравилось.
   Я не видел Ножа несколько лет. В прежнее время  он  отличался  сдержанным
цинизмом. Не то что теперь. Может,  потому,  что  Одноглазый  еще  не  успел
привести его в обычное состояние.
   Нож что-то проорал Костоправу. Тот заревел в ответ.
   - Не обращай на них внимания, - сказал мне Лебедь. - Эти ребята никак  не
могут нарадоваться встрече.
   Оно и не диво, ведь они столько лет прикидывались злейшими врагами.
   - А завтра, - промолвил Старик, проигнорировав слова Лебедя, -  мы  будем
действовать в  доброй  старой  Манере:  облапошил  дурака  -  тресни  в  лоб
наверняка. Это последнее, чего ожидает  от  меня  Могаба.  Князь,  за  тобой
первый ход. Посмотрим, чего стоят твои парни.
   Я отхлебнул воды, жалея, что  Одноглазый  не  приготовил  на  сегодняшний
вечер чего-нибудь посущественней. Впрочем, нет,  здесь  бы  такой  номер  не
прошел. Все таглианские секты осуждали употребление хмельного, да и  Госпожа
с князем едва ли хотели, чтобы их солдаты перепились. Но с  другой  стороны,
не пойман - не  вор.  Так  что  мне  оставалось  лишь  пожелать  Одноглазому
заняться своим делом и порадовать товарищей.
   - Ты никак решил рассказать, что у тебя на уме? - удивился я.
   В глазах Костоправа промелькнула усмешка.
   - Нет, - сказал он, наклоняясь ко мне поближе, - но это между нами. Я  не
хочу, чтобы кто-нибудь расслаблялся. Хотя сейчас  они  и  не  засылают  Тени
шпионить за нами.
   Костоправ указал на пролетавший огненный шар.
   - А почему?
   - Не иначе как приберегают, - он снова ухмыльнулся. -  Ладно,  ребята,  я
думаю, вы все знаете, что нам предстоит. Так что идите отдохните чуток.
   С чего он взял, будто мы знаем, что предстоит? Лично я из его слов так ни
хрена и не понял.
   Костоправ посмотрел на измотанную до крайности Госпожу, но обратился не к
ней, а к Лебедю:
   - А ты, Лозан, задержись. Мне надо с тобой потолковать. Мне, стало  быть,
вежливо давали понять, что мое дальнейшее присутствие у костра нежелательно.
Дескать, отправлялся бы ты парень на боковую, да поживее.

Глава 26

   Спать мне хотелось. Я устал, хотя напрягаться физически  не  приходилось.
При возвращении в фургон Одноглазого тут же улегся, однако заснуть никак  не
удавалось. Снаружи, сетуя на  свои  невзгоды,  занудливо  причитала  матушка
Гота.  Впрочем,  мне  в  ее  жалобах  отводилась  отнюдь  не  главная  роль.
Виновницей всех бед объявлялась Хон Трой. Доставалось и Сари - то ли за  то,
что она действовала заодно с Хон Трой, то ли за то, что привлекла  Хон  Трой
на свою сторону. Так или иначе, обе они объявлялись ведьмами.
   Тай Дэй говорил не больше чем обычно.
   Может, он и хотел вставить слово-другое,  но  такой  возможности  ему  не
предоставлялось. Впрочем, то была старая песня, привычная настолько,  что  я
почти не обращал на нее внимания. Разве что задумывался -  можно  ли  задеть
матушку Готу так, чтобы она заткнулась.
   Но ее болтовня вновь напомнила мне  о  женщине,  которую  я  любил.  Боль
накатила с новой силой. А я-то  надеялся,  что  она  ослабнет.  Стремился  к
этому. Но не предавал ли я таким образом Сари? Мне пришлось напомнить  себе,
что я взрослый, привычный к суровой  жизни  мужчина,  которому  не  пристало
распускать нюни, каким бы сокровищем ни была его жена.
   Я  впал  в  состояние,  промежуточное  между   сном   и   бодрствованием,
позволявшее запоминать сны или видения. Неожиданно я провалился  в  прошлое.
Взрыв смеха и  насмешливый  голос,  спрашивавший,  где  я  пропадал,  словно
протолкнул меня сквозь время. Я не ждал ничего подобного  -  ведь  этого  не
случалось уже так долго, - но все же не был  захвачен  врасплох.  Кое-что  в
этих фокусах я уже понимал.
   А поскольку не  был  захвачен  врасплох,  я  не  растерялся  и  попытался
держаться так же, как когда я блуждал с Копченым.
   Окружавшая меня аура веселья сменилась тревогой. Я мгновенно  развернулся
в  пространстве  -  и  поймал  взгляд  главного  подозреваемого.   Душелова.
Склонившись над подносом,  полным  колдовских  причиндалов,  она  стояла  на
коленях возле костра, где-то на поросших утесником подступах к Чарандапрашу.
Вот  теперь  я  по-настоящему  удивился.  Но  так  или  иначе,  пусть  я  не
контролировал ситуацию, нынче мне стало известно, кто мною манипулирует.
   Как бы сделать следующий шаг и выяснить почему?
   Меня окатило хохотом ворон. Как будто то, знаю ли я, кто этим занимается,
не имело никакого значения.
   Впрочем, это соответствовало тому представлению о Душелове,  какое  можно
было составить по Летописям Костоправа. Сила, служащая  хаосу,  -  а  именно
такова Душелов - не даст и крысиной задницы за  то,  что,  происходит,  пока
хоть что-то происходит.
   Я попытался вспомнить, где же сейчас эти Летописи. Было бы не худо узнать
о Душелове побольше. А может, стоить потолковать по душам  со  Стариком?  Уж
он-то знает Душелова как никто, включая ее сестрицу. Не думаю,  что  Госпожа
имеет ключ к разгадке того, как мыслит сестра. А может, ей на это наплевать.
   А вдруг все это одна дурь да пустые фантазии? Много ли мне на самом  деле
известно о Госпоже? За последние три года я не  обменялся  с  ней  и  сотней
слов. Причем и состоявшиеся разговоры  касались  главным  образом  сведений,
предназначенных для занесения в Летописи.
   Вороний гомон обернулся смехом Душелова.
   - Пожалуй, я все же не в том настроении, чтобы забавляться.
   Невидимая рука сгребла меня и швырнула в завихряющуюся тьму.  Я  крутился
на лету, словно брошенный  грецкий  орех.  Затем  я  попытался  восстановить
контроль над обстановкой, как во время блужданий с Копченым,  и  в  какой-то
мере мне  это  удалось.  Во  всяком  случае,  ощущение  вращения  постепенно
исчезло, и я обрел способность ориентироваться в пространстве. Да  и  просто
способность видеть.
   Правда,  видел  я  не  слишком  хорошо.  Смутно,  и  только  на   близком
расстоянии. Что-то похожее описывал Ведьмак, рассказывая, как  ухудшилось  с
возрастом его зрение.
   Так или иначе, я находился в джунглях. Были ли они мне знакомы? Хрен  его
знает: я бывал в джунглях несколько раз и твердо усвоил, что отличить в  них
одно место от другого весьма затруднительно. Особливо  ежели  ты  не  видишь
дальше чем на двадцать шагов вперед.
   Чащобу оглашали крики множества птиц. Пару из них  я  увидел.  Весь  этот
курятник явно переполошился из-за меня.
   Я развернулся и убедился в том, что эти паршивые джунгли не  страдают  от
нехватки воды. Препротивнейший черный  пруд  находился  всего  в  нескольких
дюймах от того места, где, будь я во плоти, находились бы мои пятки.
   Прямо  над  моей  головой,  перескакивая  с  ветки  на  ветку,   визгливо
переругивались с птицами обезьяны. Меня они, по всей вероятности, не видели,
во всяком случае на таком расстоянии. Но когда одна из них проскочила  всего
в футе от моего носа, она меня заметила. И перепугалась так, что сорвалась с
ветки и плюхнулась прямо в черный пруд. И завопила от ужаса, потому  что  ее
едва не схватил крокодил. Едва. Ей все-таки удалось выскочить из воды на миг
раньше, чем щелкнули челюсти. Близость зубастой пасти кому  угодно  прибавит
прыти.  Неудачная  попытка  поживиться  привлекла   к   крокодилу   внимание
охотников. В следующее мгновение они материализовались невесть откуда,  и  в
пруд полетели зазубренные копья.
   Жизнь - суровая штука.
   Охотники были встревожены. Потому как не понимали, почему  переполошились
птицы. И с чего это обезьяна вдруг свалилась в  пруд.  Я  сообразил,  что  к
чему, ибо они говорили на нюень бао как на родном языке.
   Я находился где-то в дельте. Откуда-то издалека сквозь  птичий  гомон  до
меня донесся вороний смех.
   Не было со мной и Копченого, который мог бы вернуть меня  на  место.  Это
был не сон. Я мог управлять своим положением, но понятия не имел, что с этой
способностью делать. Может, подняться наверх? В блужданиях  с  Копченым  это
всегда срабатывало. Чем выше поднимаешься, тем больше земля внизу напоминает
тщательно вычерченную карту. Я поднялся в воздух. И обнаружил, что  нахожусь
над самой дикой и гадостной частью  дельты,  представляющей  собой  заросшую
непроходимым лесом черную топь с тучами гнусной мошкары.
   По  моим  представлениям  именно  так  должен  был  выглядеть  ад.  Чтобы
высмотреть что-нибудь еще, мне  пришлось  подняться  на  высоту  ястребиного
полета. Страх нарастал, вгрызаясь в меня все глубже и глубже. Я боялся,  что
не сумею отыскать никакого ориентира. Конечно, можно  ориентироваться  и  по
солнцу, но только если ты его видишь. А я  толком  не  мог  разглядеть  даже
заслонявших светило птиц. Ну что ж, не так, так эдак,  подумал  я,  приметив
внизу какое-то зеленое пятно. Рисовое поле. Я зигзагами заметался вокруг  и,
обнаружив деревеньку, припустил вдоль выходившей из нее дороги. Мчался я изо
всей мочи, но все равно чувст