не видел этого человека. Мы немало потрудились ради
того, чтобы Тобо не  превратился  в  избалованного  ребенка,  однако  Гоблин
упорно обращался с ним как  с  любимым  сыном.  И  даже  пытался  наставлять
парнишку.
   Гоблин владеет письменным таглиосским хуже, чем ему  кажется.  Существует
сотня характерных особенностей  в  каждодневной  вульгате  и  еще  сорок,  к
которым прибегают только жрецы, которые пишут  высоким  стилем.  Это,  можно
сказать, второй письменный,  формальный  язык.  В  Анналах  я  использую  их
смешение.
   Как только Тобо научился читать слово "дядя", Гоблин стал заставлять  его
вслух читать все, предназначавшееся для него самого.
   - Может, мне стоит прицепить еще "пузырей", Дрема? Ма считает, что чем их
больше, тем скорее это привлечет внимание дворца.
   Меня удивило, что он обсуждал с ней этот вопрос. Мальчишек в его возрасте
в лучшем случае можно назвать угрюмыми. Он постоянно грубил матери.  Он  был
бы еще более груб и еще более непослушен, если  бы  не  имел  счастья  иметь
столько  "дядей",  которые  не  желали  мириться  с   подобным   поведением.
Естественно, Тобо постоянно демонстрировал, что  воспринимает  все  это  как
грандиозный заговор взрослых. На людях. Во время личной беседы он поддавался
доводам разума. Иногда. Если тот, кто увещевал его, делал это вежливо и если
это была не его мать.
   - Может быть, несколько. Однако уже  темнеет.  И,  значит,  представление
вот-вот начнется.
   - Кем мы будем на этот раз? Мне не нравится, когда ты изображаешь шлюху.
   - Беспризорниками.
   Хотя это тоже было рискованно. Вербовщики могли захватить нас и  насильно
отправить в армию Могабы. Положение его солдат сейчас немногим лучше, чем  у
рабов, дисциплина там самая суровая и беспощадная. Многие из этих несчастных
- мелкие преступники, которым было  предоставлено  право  выбирать:  или  не
знающее снисхождения  правосудие,  или  военная  служба.  Остальные  -  дети
бедняков,  которым   просто   некуда   больше   деваться.   Таков   стандарт
профессиональной армии, Мурген сталкивался с  ним  еще  в  прежние  времена,
далеко на севере, когда меня и на свете не было.
   - Почему ты всегда так стараешься получше замаскироваться?
   - Мы не должны даже дважды появляться в одном и том же виде.  Тогда  наши
враги ни в какой ситуации  не  будут  знать,  кого  им  искать.  Никогда  не
недооценивай их. В особенности, Протектора. Ей не раз удавалось  перехитрить
саму смерть.
   Тобо еще не созрел для того, чтобы поверить в  это,  так  же,  как  и  во
многое другое из нашей экзотической истории. Он был вовсе не  так  уж  плох,
лучше многих, во всяком случае. И все же как раз  сейчас  находился  на  той
самой стадии, когда считал, что знал все, и старшие не  могли  сообщить  ему
ничего стоящего -  в  особенности,  если  их  слова  имели  хотя  бы  легкий
воспитательный оттенок. Он сам был не в силах  изменить  свою  позицию.  Это
проходит только с возрастом.
   Я тоже не могла повлиять на его позицию, хотя для меня этот  возраст  уже
миновал. Сколько бы не напоминала ему о  том,  что  некоторые  вещи  чреваты
очень дурными последствиями.
   - Об этом сказано в Анналах. Твой отец и Капитан  ничего  не  выдумывали,
когда писали их.
   Во что он тоже не желал верить. Я не  стала  дальше  распространяться  по
этому поводу. Каждый из нас, безусловно, рано или  поздно  научится  уважать
Анналы - но придет к этому своим собственным путем и в свое время. Подлинное
уважение к традициям Отряда вряд ли возможно при том положении, в котором он
сейчас оказался. Только двоим из Старой команды удалось живыми выбраться  из
ловушки Душелова на каменной равнине и уцелеть позже, во  время  Кьяулунской
войны. Гоблин и Одноглазый не слишком годились для  того,  чтобы  передавать
другим тайну особого дара Отряда. Одноглазый слишком ленив, а Гоблин слишком
косноязычен. А я  практически  была  еще  новичком,  когда  Старая  команда,
осуществляя давнюю мечту Капитана, рискнула отправиться на равнину в поисках
Хатовара. Хатовара он не нашел. Думаю, он его и не искал, по правде говоря.
   Тогда я только и делала, что изумлялась. Стать  двадцатилетним  ветераном
Отряда мне предстояло  еще  очень  нескоро.  Мне  только-только  исполнилось
четырнадцать, когда Бадья взял меня под свое крыло... Но я никогда  не  была
похожа на Тобо. В свои четырнадцать я была уже древней  старухой  -  по  тем
страданиям, которые выпали на мою долю. За годы, прошедшие после  того,  как
Бадья спас меня, я только помолодела...
   - Что?
   - Я спросил, почему у тебя вдруг сделался такой сердитый вид.
   - Я вспоминала о тех временах, когда мне было четырнадцать.
   - Девчонкам это легче дается...
   Тобо  прикусил  язык.  Его  лицо   мгновенно   вытянулось,   и   северное
происхождение проступило более заметно. Он  -  самонадеянное  и  испорченное
маленькое дрянцо, но мозгов у него хватает. Он отдавал себе отчет в том, что
сейчас едва не разворошил гнездо ядовитых змей.
   - Когда мне было четырнадцать, Отряд и нюень  бао  угодили  в  ловушку  в
Джайкуре. - Собственно говоря, это ему уже было известно. - Или в Деджагоре,
так  они  его  там  называли.  -  Остальное  не  имело  значения.  Остальное
благополучно ушло в  прошлое.  -  Сейчас  у  меня  почти  не  бывает  ночных
кошмаров.
   Тобо уже объелся рассказов о Джайкуре. Его мать, бабка и дядюшка Дой тоже
были там.
   - Гоблин говорит, что эти "пузыри" произведут  впечатление,  -  прошептал
Тобо. - Они не просто пугают людей, но и тревожат их совесть.
   - Тогда уж это точно что-то из ряда вон. - В наших с ним диспутах совесть
упоминалась крайне редко. С любой стороны.
   - Ты действительно знала моего па? - Тобо не  раз  слышал  историю  своей
жизни, но в последнее время явно проявлял к этой  теме  повышенный  интерес.
Мурген все меньше и меньше был для него просто образом, за которым не  стоит
ничего, кроме пустых слов.
   Я повторила то, что уже не раз говорила прежде.
   - Он был моим командиром. Учил  меня  читать  и  писать.  Он  всегда  был
хорошим человеком. - Я негромко рассмеялась. -  Настолько,  насколько  можно
быть хорошим человеком, принадлежа к Черному Отряду
   Тобо замер. Сделал глубокий вдох. И спросил, глядя куда-то в сумерки  над
моим левым плечом:
   - Вы были любовниками?
   - Нет, Тобо. Нет. Друзьями. Почти. Но только не это. Он и узнал-то, что я
женщина, как раз перед тем, как отправиться  на  Сияющую  равнину.  А  я  не
знала, что он узнал, пока не прочла его Анналы. Никто не знал.  Все  думали,
что я - просто смазливый парнишка невысокого росточка, которому  не  повезло
вырасти повыше. А я не разубеждала их. Так  я  чувствовала  себя  в  большей
безопасности.
   - А-а-а...
   Тон у него был настолько неопределенно-нейтральный, что я просто не могла
не поинтересоваться:
   - Почему ты об этом спрашиваешь?
   Конечно, он видел, как я веду себя сейчас, но  у  него  не  было  никаких
оснований думить, что так было всегда.
   Он пожал плечами.
   - Просто хотел знать.
   И все же что-то, безусловно, должно было вызвать у него  это  побуждение.
Может,  позиция  "Я  просто  хочу  знать,  что  будет,  если..."  Гоблина  и
Одноглазого, когда они проводят испытания своих ядов домашнего изготовления,
способных убить и слона.
   - Ладно, это твое дело. Ты прицепил "пузыри" у театра теней?
   - Как мне велели.
   В  театре  теней  используют  кукол,   насаженных   на   прутья.   Свеча,
расположенная сзади, отбрасывает их тени на экран из белой  ткани.  Кукловод
рассказывает  свою  историю,  передвигая  кукол  и  говоря  за  них  разными
голосами. Если он сумеет развлечь публику, ему бросят несколько монет.
   Спрашивая Тобо,  я  имела  в  виду  вполне  определенный  театр  теней  и
кукловода, который выступал на одном и том же месте вот  уже  на  протяжении
жизни целого поколения. Он спал внутри своих подмостков. И  жил  припеваючи.
Во всяком случае, лучше, чем большинство бездомных обитателей Таглиоса.
   Он был осведомителем. В Черном Отряде его не любили.
   Истории, которые он рассказывал, по большей части основывались на мифах и
так или иначе были связаны с циклом Кади. В них непременно  участвовала  эта
богиня со слишком большим  количеством  рук,  которая  без  устали  пожирала
демонов.
   Конечно,  в  каждом  представлении  участвовала  одна  и  та  же   кукла,
изображающая  демона.  Почти  как  в  реальной  жизни,  где  погибший  демон
возвращается снова и снова.
   Сначала над крышами на западе возникло еле заметное цветовое пятно. Потом
послышался душераздирающий крик. Люди останавливались,  чтобы  поглазеть  на
яркий оранжевый свет и мерцающий дым, который, колыхаясь, повалил  откуда-то
из-за подмостков кукловода. Струи дыма сплетались в хорошо известную эмблему
Черного Отряда - оскаленный череп без нижней челюсти, выдыхающий пламя. Алый
огонь в левой глазнице напоминал зрачок, пристально глядевший в  самую  душу
зрителя, точно выискивая то, чего тот боялся больше всего.
   То, что создано дымом, недолговечно.  Прежде  чем  рассеяться,  он  успел
подняться на десять футов. Вокруг царило испуганное  молчание.  Сам  воздух,
казалось, шептал: "Воды спят".
   Снова жалобный вой и новая  вспышка.  Поднялся  второй  череп.  Этот  был
серебряный с ярким голубоватым оттенком. Он просуществовал дольше и поднялся
на дюжину футов выше. И прошептал: "Мой брат неотмщен".
   - Сюда идут серые! - прокричал кто-то достаточно  высокий,  чтобы  видеть
поверх толпы.
   Из-за маленького роста мне легче затеряться среди людей,  но  зато  я  не
вижу того, что происходит позади них.
   Серые всегда где-то рядом, однако  против  такого  рода  беспорядков  они
бессильны. Это может случиться где угодно, когда угодно и  должно  произойти
прежде, чем они смогут среагировать. Для них же лучше, если они не  окажутся
поблизости, когда "пузыри" говорят. Серые  понимают  это.  Они  просто  идут
сквозь толпу. Протектора нужно ублажать, но и их деткам есть хочется.
   - Сейчас! - пробормотал Тобо, когда появились серые.
   Пронзительный крик послышался из-за подмостков  кукловода.  Сам  кукловод
выскочил, завертелся и прислонился к своим подмосткам, широко  разевая  рот.
Последовала вспышка, менее яркая, но более продолжительная, чем  предыдущие.
Образ, сотканный из дыма на этот раз, был сложней и устойчивей. Он  выглядел
как монстр. Но вполне определенный монстр, смысл которого был понятен только
шадаритам.
   - Ниасси... - пробормотал один из Серых.
   Ниасси - главный демон мифологии  Шадар.  Схожий  демон,  но  только  под
другим именем, существует и в верованиях Гунни.
   Ниасси  -  глава  внутреннего  круга  наиболее  могущественных   демонов.
Верования Шадар есть не что иное, как еретическая Ведна. Включающие  в  себя
понятие посмертного, карательного Ада, они вполне допускают возможность  Ада
в духе Гунни на земле, еще при жизни. Его  создают  демоны,  которые  служат
Ниасси и насылаются на особо грешных.
   Понимая, что над  ними  издеваются,  серые  тем  не  менее  заколебались.
Нападение с этой, совершенно новой стороны было поистине неожиданным и  даже
против воли никого из них не могло оставить равнодушным.  Вдобавок  все  это
случилось на волне мощных слухов, которые увязывали серых с  отвратительными
ритуалами, якобы практикуемыми Душеловом.
   Дети исчезают. Разум подсказывает,  что  это  -  совершенно  неизбежно  в
городе, таком огромном и переполненном людьми,  даже  если  никакой  злобный
монстр не приложил к этому руку. Малыши исчезают, потому что они бродят  где
придется и теряются. И ужасные вещи часто происходят с хорошими  людьми.  Но
если увязать все это воедино, искусно подпустив нужный слушок, люди  звереют
и перестают доверять друг другу.
   Память становится избирательной.
   Мы не упускаем случая распространить хотя бы крошечную ложь  относительно
наших врагов.
   Тобо выкрикнул что-то оскорбительное. Я дернула его за руку и потащила  к
нашему логовищу. Люди принялись ругать серых и насмехаться  над  ними.  Тобо
бросил камень, который угодил в тюрбан серого.
   Темнота  не  позволила  им  разглядеть  наши  лица.  Они  вытащили   свои
бамбуковые палки - настроение толпы  становилось  угрожающим.  Похоже,  наши
колдуны постарались на славу. Ничего, жители Таглиоса - люди  выдержанные  и
не так уж легко теряют контроль над собой. Чтобы жить в такой неестественной
скученности, требуется много терпения и самоконтроля.
   Я огляделась по сторонам  в  поисках  ворон,  летучих  мышей  или  других
шпионов Протектора. После наступления ночи  мы  рискуем  больше,  чем  днем,
потому что в темноте трудно заметить этих соглядатаев. Я покрепче  вцепилась
в руку Тобо.
   - Ты не должен был этого делать. Знаешь же, что в темноте выползают Тени.
   Мои слова не произвели на него ни малейшего впечатления.
   - Гоблин будет счастлив. Он много времени потратил на эту  штуку.  И  она
сработала отлично.
   Серые засвистели, вызывая подкрепление.
   Четвертый "пузырь" тоже  выпустил  дымный  призрак,  но  мы  его  уже  не
увидели. Я протащила Тобо  мимо  ловушек  для  Теней,  установленных  вокруг
нашего штаба. Вскоре ему предстоит объясняться с некоторыми своими "дядями".
Те, для кого паранойя остается образом жизни, очень сильно рискуют  получить
от Отряда "по рукам" за все свои безобразия. С Тобо нужно провести серьезную
разъяснительную работу, иначе его поведение может  быть  использовано  умным
противником с пользой для себя.

Глава 5

   Сари вызвала меня вскоре после нашего возвращения.  Не  для  того,  чтобы
сделать выговор за бездумный риск, которому при моем попустительстве подверг
себя Тобо. Нет,  она  просто  хотела  сообщить,  что  собирается  перейти  к
следующему этапу. Возможно, когда-нибудь Тобо  погорит  настолько  серьезно,
что это пробудит в нем хоть какое-то чувство страха. Плохо только, что жизнь
в подполье не знает жалости. Редко  выпадает  больше  чем  один  шанс.  Тобо
должен прочувствовать это всем сердцем.
   Конечно, Сари допросила меня с пристрастием обо  всем,  что  произошло  в
городе, и постаралась довести до сведения Гоблина  и  Одноглазого,  что  она
недовольна и ими тоже. Тобо отсутствовал и не имел возможности защищаться.
   На Гоблина и Одноглазого все ее высказывания произвели мало  впечатления.
Даже сорок промахов любимого дитяти не  могли  внушить  опасения  этим  двум
антикам. Кроме того, они и сами были наполовину виновны в  его  проделке,  а
кому же охота признавать свою вину? Только не им.
   Сари сказала:
   - Сейчас я буду вызывать Мургена.
   В ее голосе явственно ощущалась странная  неуверенность.  Она  всегда  не
слишком охотно беседовала с Мургеном. Всем нам хотелось бы знать, почему. Их
с Мургеном связывала искренняя и очень романтическая любовь из разряда  тех,
которые описывают в  легендах,  со  всеми  атрибутами,  сопутствующими  этим
вневременным историям. Вызов богам, разочарование родителей, ужасные разрывы
и счастливые воссоединения, интриги со стороны врагов  и  прочее  в  том  же
духе. Так получилось, что одному из них пришлось  сойти  в  царство  смерти,
чтобы спасти другого. И Мургена любезно препроводили в холодный подземный ад
- такая уж обходительная наша безумная колдунья Душелов. Он и все  остальные
Плененные были живы, но находились в стасисе, под равниной Сияющего Камня, в
таком месте и такой ситуации, о которых мы знали только благодаря тому,  что
Сари была способна вызвать дух Мургена.
   Может, все дело было именно в стасисе? Сари каждый день старил, а Мургена
нет. Может, она начала бояться, что станет старше его матери к тому времени,
когда мы освободим Плененных?
   После долгих лет изучения истории я вынуждена с  грустью  констатировать,
что она в значительной степени руководствуется личными  соображениями  вроде
этого, а вовсе не борьбой за идеалы тьмы или света.
   Уже давным-давно Мурген научился во время сна покидать свое тело.  Сейчас
он отчасти сохранил эту способность, но, к  сожалению,  она  была  ослаблена
противоестественными факторами его нынешнего состояния. Даже в виде призрака
он не  мог  самостоятельно  выбраться  за  пределы  пещеры.  Для  этого  его
непременно должна была вызвать оттуда Сари -  или,  возможно,  любой  другой
некромант, знающий, где он находится.
   Дух Мургена был превосходным шпионом. За пределами  нашего  круга  никто,
кроме Душелова, не мог обнаружить его присутствия. Благодаря Мургену мы были
в курсе всех замыслов наших  врагов  -  разумеется,  тех  из  них,  кто  был
настолько могуществен, что ими стоило интересоваться. Процесс был достаточно
сложный и имел целый ряд ограничений, но все  же  Мурген  представлял  собой
наше едва ли не самое мощное оружие. Без него мы попросту не выжили бы.
   И сегодня Сари более чем когда-либо была не в настроении вызывать его.
   Бог знает, как это трудно - сквозь года и невзгоды  пронести  свою  веру.
Многие из наших братьев утратили ее и  ушли,  затерялись  в  хаосе  империи.
Некоторые, возможно, снова  обрели  бы  свою  веру,  добейся  мы  достаточно
громкого успеха.
   Сари пришлось в жизни нелегко. Она потеряла двоих детей -  боль,  которую
матери нелегко сносить, даже если она никогда не любила  их  отца.  Его  она
потеряла тоже, но от этой утраты страдала мало. Никто  из  тех,  кто  помнил
этого человека, не сказал о нем ни одного доброго  слова.  Вместе  со  всеми
нами ей крепко досталось во время осады Джайкура.
   Может быть, Сари - и все нюень бао - чем-то страшно  разгневали  Гангеша.
Или, может быть, этот бог со слоновьими головами просто  наслаждался,  когда
гибли его почитатели, - вот, дескать, какая славная получилась шутка.  Вроде
Кины, которая наверняка  довольно  хихикала,  когда  ее  грубые  шалости  по
отношению к собственным фанатикам оканчивались для них фатально.
   Гоблин  и  Одноглазый  обычно  не  присутствовали,  когда  Сари  вызывала
Мургена. Она не нуждалась в их помощи. Ее мастерство было  ограниченным,  но
сильным, а эти двое только и способны, что мешать, сколько  бы  не  тужились
вести себя как положено.
   Однако на этот раз наши ископаемые оказались тут же, из  чего  я  сделала
вывод, что затевается нечто необычное. До чего же старые они оба!  Наверное,
уже и счет годам потеряли. Держались  только  благодаря  своему  мастерству.
Одноглазому, если Анналы не лгут, было уже под двести, а его  "юному"  другу
около ста.
   Мягко говоря, ни того, ни другого крупными  мужчинами  не  назовешь.  Оба
ниже меня ростом. И  никогда  не  были  выше,  даже  задолго  до  того,  как
превратились в иссохшие от старости ходячие мощи. Я даже представить себе не
могу Одноглазого молодым. Нет, только старым и  только  в  этой  его  черной
шляпе, самой безобразной и грязной изо  всех  когда-либо  существовавших  на
свете.
   Может, Одноглазый и жив-то еще только потому, что  проклят  этой  шляпой.
Может, эта шляпа использует его как  своего  коня  и  поэтому  не  дает  ему
умереть.
   Этот жесткий, смердящий кусок заскорузлого  войлока  сгорит  в  ближайшем
костре, прежде чем тело Одноглазого перестанет  содрогаться  в  предсмертных
судорогах. Все ненавидят его шляпу.
   Но больше всех ее ненавидит Гоблин. Он считает своим долгом прицепиться к
ней всякий раз, когда между ним  и  Одноглазым  завязывается  перебранка,  а
происходит это почитай при каждой их встрече.
   Одноглазый - маленький, черный и морщинистый. Гоблин - маленький, белый и
морщинистый. Лицом он похож на сушеную жабу.
   Одноглазый не забывает напомнить об этом всякий раз, когда  они  начинают
браниться, а происходит это почти всегда, когда имеются в  наличии  зрители.
Однако никто не встревает между ними.
   Нужно признать, что рядом с Сари они изо всех сил  стараются  вести  себя
как можно приличнее. Эта женщина имеет особый дар. Она  пробуждает  в  людях
все лучшее. Что, правда, не относится  к  ее  матери.  Хотя  бабушка  Тролль
гораздо хуже, если дочери нет поблизости.