е гибели Хромого,  когда  мы  набирались  сил,  готовясь  одолеть
последнюю горную гряду, лежавшую между нами  и  Трубой,  золотистое  облачко
навестило меня опять. На сей раз Госпожа была настроена не так  воинственно.
Я бы сказал, она держалась чуточку насмешливо.
   - Привет, лекарь! Тебе, возможно, интересно узнать - хотя бы для Анналов,
- что с угрозой черного замка покончено. Я нашла и уничтожила все семечки до
единого. - Насмешка в ее голосе стала еще явственнее. - Теперь  мой  муженек
может восстать из могилы, только если его эксгумируют. Он отрезан от мира  и
напрочь  изолирован  от  своих  сторонников.  Курганье  охраняет  постоянный
гарнизон.
   Я не нашелся, что ей ответить. Именно этого я и хотел, надеясь, что у нее
достанет сил справиться с Властелином, ибо Госпожа все-таки была меньшим  из
двух зол и, как я подозревал, сохранила в душе искру света, не  дававшую  ей
полностью погрузиться во тьму. На моей памяти она  не  раз  удерживалась  от
жестокости, когда могла себе это позволить.  Возможно,  если  ей  перестанет
грозить ежедневная  опасность,  светлая  сторона  ее  души  возобладает  над
мрачной.
   - Я допросила Шепот. С помощью  Ока.  Теперь  мне  все  ясно.  Костоправ.
Никогда раньше она не звала меня по имени. Я сел, навострив уши. В голосе ее
больше не было веселой насмешки.
   - Что ясно?
   - Насчет этих бумаг. И девчонки.
   - Девчонки? Какой девчонки?
   - Не прикидывайся, мне все известно. Тебе не удалось замести следы.  Даже
мертвые способны многое поведать тому, кто умеет правильно ставить  вопросы.
Когда я вернулась в Арчу, там еще остался кое-кто из вашего  Отряда,  и  они
мне рассказали практически все. Если ты хочешь провести остаток  дней  своих
спокойно, убей ее. Иначе я сама ее убью. И всех, кто окажется рядом с ней.
   - Не понимаю, о чем ты.
   И снова насмешка, только уже не веселая, а скорее злорадная:
   - Продолжай кропать свои Анналы, лекарь. Я  еще  свяжусь  с  тобой.  Буду
извещать тебя, как идут дела в империи.
   - Но зачем? - озадаченно спросил я.
   - Затем, что это меня забавляет. Веди себя хорошо. - И она растаяла.

***

   Мы  наконец  добрались  до  Трубы,  полумертвые   от   усталости.   Нашли
Лейтенанта, корабль и - кого бы вы думали? - Душечку, которая жила на  борту
вместе с Отрядом! Лейтенант из меркантильных побуждений подрядился на службу
в частной охране. Как только мы появились, он тут же прибавил к списку  наши
имена.
   Ворона мы не застали. Он избежал необходимости выбирать между примирением
или  конфронтацией  со  своими  старыми  товарищами,  ускользнув  от  нас  в
очередной раз.
   Судьба - коварная злодейка, которая жить не может без иронии. После  всех
этих немыслимых испытаний, пережив столько бед и напастей, Ворон в то  самое
утро, когда Лейтенант причалил к берегу, поскользнулся на  мокром  мраморном
возвышении в общественной бане, раскроил себе голову, упал в воду и утонул.
   Я отказывался этому верить. Просто не мог себя заставить, памятуя о  том,
как он инсценировал  свою  гибель  на  севере.  Я  начал  копать.  Выяснять.
Разнюхивать.  Но  тело  погибшего  видела  куча  народу.  И  самая  надежная
свидетельница - Душечка - была абсолютно  уверена.  В  конце  концов  я  был
вынужден сдаться. На сей раз никто моих сомнений не разделял.
   Лейтенант  утверждал,  что  самолично  узнал   покойного   сквозь   пламя
погребального костра, взметнувшегося в небо в то самое утро, когда  причалил
корабль. Именно во время похорон он встретил Душечку и привел ее  назад  под
опеку Черного Отряда.
   Что я могу сказать? Если даже Душечка поверила, значит, это правда. Ворон
никогда ей не лгал.
   Через девятнадцать дней после нас в Трубу прибыло пополнение, объяснявшее
туманную реплику Госпожи о том, что она, мол,  допросила  только  тех,  кого
сумела найти в Арче после своего возвращения.
   Ильмо прискакал  во  главе  отряда  из  семнадцати  человек,  в  основном
"стариков", которых он увел из Арчи, когда оттуда слиняли все Взятые,  кроме
Странника, а Странник пребывал в такой  растерянности  из-за  противоречивых
приказов Госпожи, что даже не осмелился доложить ей о событиях  в  Медополе.
Ильмо следовал за мной вдоль побережья.
   Итак, за  два  года  Черный  Отряд  пересек  целый  континент,  от  самой
восточной точки до самой западной, прошагав почти четыре тысячи миль и  чуть
было не погибнув, - но уцелел и обрел новую цель и  новую  жизнь.  Мы  стали
солдатами Белой Розы: мы, по прихоти  насмешницы  судьбы,  стали  ядром  той
силы, что, согласно легенде, должна была свергнуть власть Госпожи.
   Я не верил в это ни секунды. Но Ворон рассказал Душечке, кто она такая, и
она, по крайней мере, была готова сыграть свою роль.
   Что ж, попытка не пытка.
   Сидя в капитанской каюте, я поднял бокал вина. Ильмо, Молчун, Одноглазый,
Гоблин,  Лейтенант  и  Душечка  подняли  свои.  Люди  наверху  готовились  к
отплытию. Ильмо притащил с  собой  отрядную  казну,  так  что  мы  могли  не
работать. Я провозгласил тост:
   - За двадцать девять лет!
   Двадцать девять лет. Согласно  легенде,  именно  тогда  вернется  Великая
комета и фортуна снова улыбнется Белой Розе.
   - За двадцать девять лет! - откликнулись они хором.
   Мне почудилось, будто я уловил краем глаза еле заметный золотистый  блик,
излучавший еле заметную насмешку.



ЧЕРНЫЙ ОТРЯД III
БЕЛАЯ РОЗА

Глен КУК




ONLINE БИБЛИОТЕКА http://bestlibrary.rusinfo.com
http://bestlibrary.org.ru


   Для Нэнси Эдвардс, просто так.

Глава 1
РАВНИНА СТРАХА

   Неподвижный воздух пустыни  действовал  как  линза.  Всадники,  казалось,
застыли, двигаясь и не приближаясь. Мы пересчитывали их по очереди, и никому
не удавалось получить одно и то же число два раза подряд.
   Легкий ветерок простонал в кораллах, шевельнул листья  Праотца-Дерева,  и
те зазвенели эоловыми колокольцами. За северным горизонтом полыхнула  молния
перемен - точно отблеск дальней схватки богов. Хрустнул песок. Я  обернулся.
Молчун изумленно пялился на появившийся за последнюю пару  секунд  говорящий
менгир. Каменюги подлые. Им бы все веселиться.
   - Чужаки на равнине, - сказал менгир. Я подскочил. Камень хихикнул. Жутче
менгиров только сказочные бесы хихикают.  Тихо  рыча,  я  спрятался  в  тень
камня.
   - Жарко. - И добавил: - Это Гоблин и Одноглазый, возвращаются из Кожемяк.
   Камень  был  прав,  ошибался  я.  Слишком  узко  я  смотрел.  Но  патруль
задерживался почти на месяц, и мы все волновались. В последнее время  войска
Госпожи все  чаще  вторгались  в  пределы  равнины  Страха,  Каменный  столб
хохотнул снова. Он возвышался надо мной - все тринадцать футов. Средненький.
Те, в ком побольше пятнадцати, движутся редко.
   Всадники скакали к нам, не приближаясь. Нервы,  конечно;  мерещится.  Для
Черного Отряда наступили тяжелые времена. Жертв мы не можем себе  позволить.
Любой погибший окажется давним другом. Я вновь пересчитал конников. Вроде бы
столько, сколько было. Но один конь - без  седока...  Несмотря  на  жару,  я
поежился.
   Спрятавшись внутри огромного рифа, мы наблюдали, как Отряд  спускался  по
тропе к ручью, футах в трехстах. Бродячие деревья  близ  брода  зашелестели,
хотя ветра не было.
   Всадники погоняли усталых коней. Те упрямились, даже зная,  что  дом  уже
близок. Они вошли в ручей - заплескала вода. Я ухмыльнулся, хлопнул  Молчуна
по спине. Все на месте, все до одного - и еще один. Молчун отбросил  обычную
сдержанность, улыбнулся в ответ. Ильмо выбрался из кораллов, пошел встречать
наших собратьев. Мы с Маслом и Молчуном поспешили за  ним.  Утреннее  солнце
висело за нашими спинами огромным кровавым шаром.
   Ухмыляясь, солдаты спешивались. Но выглядели они невеселыми - больше всех
Гоблин и Одноглазый. Впрочем, они вступили на земли, где их колдовская  сила
бесполезна. Так близко от Душечки они ничем не сильнее нас.
   Я обернулся. Душечка стояла  на  выходе  из  туннеля,  похожая  на  белый
призрак в тени.
   Наши  люди  обнимались  недолго;  старая  привычка  взяла  вверх,  и  все
принялись делать вид, будто ничего не случилось.
   - Тяжело пришлось? - спросил я  Одноглазого,  рассматривая  прибывшего  с
ними незнакомого парня.
   - Да. - Тощий, низкорослый негр усох за время поездки еще больше, чем мне
показалось поначалу.
   - Ты в порядке?
   - Стрелу поймал. - Он потер бок. - Между ребер.
   - Нас едва не взяли, - пискнул Гоблин из-за спины  Одноглазого.  -  Месяц
гнали, а мы их никак стряхнуть не могли.
   - Пошли в Дыру, - приказал я.
   - Нет там заражения. Я прочистил.
   - Все равно хочу глянуть. - Он был моим помощником с тех пор, как я  стал
отрядным лекарем. Его суждениям я верю. Но здоровье каждого бойца -  все  же
моя ответственность.
   - Нас ждали, Костоправ. Душечка скрылась в туннеле, ведущем в глубь нашей
подземной крепости.  Восходящее  солнце  оставалось  багровым  -  наследство
проходящей бури перемен; что-то большое проплыло по его диску. Летучий кит?
   - Засада?
   Я перевел взгляд на патрульный отряд.
   - Нет, на нас в особенности. Просто неприятностей ждали.
   Отряд получил двойное задание: связаться с  сочувствующими  в  Кожемяках,
чтобы выяснить,  не  начинают  ли  войска  Госпожи  после  долгого  перерыва
активные действия, и совершить налет на гарнизон, дабы доказать, что в наших
силах нанести удар по империи, подмявшей под себя полмира.
   - Чужаки на равнине, Костоправ, - повторил  менгир,  когда  мы  проходили
мимо.
   Ну почему это всегда случается со мной? Со мной и камни говорят чаще, чем
с остальными. Но дважды? Я призадумался. Чтобы менгир повторился, он  должен
считать свою весть исключительно важной.
   - Погоня есть? - спросил я Одноглазого. Тот пожал плечами:
   - Не сдаются.
   - Что в мире творится? - Прячась на равнине, я с таким же успехом мог  бы
похоронить себя заживо.
   Лицо Одноглазого оставалось непроницаемым.
   - Шпагат расскажет.
   - Шпагат? Тот парень, которого вы привезли? - Имя я слыхал,  но  носителя
его видел впервые. Один из наших лучших шпионов. - Да.
   - Не лучшие новости?
   - Вот-вот.
   Мы нырнули в туннель, ведущий в  наше  логово,  в  нашу  вонючую,  сырую,
тесную, осыпающуюся кроличью нору, носящую название крепости. Мерзкая  дыра,
душа и сердце восстания новой Белой Розы. Новая Надежда, как шепотом  кличут
ее покоренные. Насмешка над надеждой для  нас,  живущих  здесь.  В  Дыре  не
лучше, чем в любом кишащем крысами подземелье, - хотя  выйти  отсюда  можно.
Если ты согласен вернуться в мир, где на тебя  готова  обрушиться  вся  мощь
империи.

Глава 2
РАВНИНА СТРАХА

   Шпагат был в Кожемяках нашими глазами и ушами. У него  везде  связные,  а
против Госпожи он воюет уже несколько десятилетий. Он  был  среди  тех,  кто
избежал ее гнева при Чарах, где она подавила прежнее восстание. Немалую долю
ответственности за тот разгром нес Отряд. В те дни мы были ее правой  рукой.
И загнали ее врагов в ловушку.
   При Чарах погибло четверть миллиона человек.  Никогда  прежде  не  бывало
битв столь страшных и великих - и  столь  решающих.  Даже  кровавый  разгром
Властелина в Древнем лесу пожрал вполовину меньше жизней.
   Судьба заставила нас сменить лагерь - когда мы поняли, что нам больше  не
поможет никто.
   Рана Одноглазого оказалась чистой, как он и утверждал. Я отпустил  его  и
поковылял к себе.
   Прошел  слух,  что  Душечка,  прежде  чем  выслушать  доклад  патрульных,
заставила их отдохнуть. Я поежился в нехорошем предвкушении дурных известий.
   Усталый старик - вот кто я теперь.  Куда  делись  огонь,  воля,  амбиции?
Когда-то у меня были мечты, почти позабытые теперь.  В  приступах  грусти  я
стряхиваю с них пыль и ностальгически любуюсь, снисходительно  удивляясь  их
юношеской наивности.
   Древность пропитывает мою  комнату.  Мой  великий  проект  -  восемьдесят
фунтов старинных бумаг, отбитых у генерала Шепот в  те  времена,  когда  она
была мятежницей, а мы  служили  Госпоже.  В  них  якобы  содержится  ключ  к
поражению Госпожи и ее Взятых. Уже шесть лет они лежат у меня.  И  за  шесть
лет я не нашел ничего. Сплошной провал. Теперь бумаги нагоняют на меня такую
тоску, что я все чаще просто перебираю их, а потом сажусь за Анналы.
   Со времени нашего бегства  из  Арчи  Анналы  превратились  в  мой  личный
дневник. То, что осталось  от  нашего  Отряда,  не  вызывает  энтузиазма,  а
новости  извне  так  редки  и  ненадежны,  что  я  не  часто  утруждаюсь  их
записыванием. Кроме того, после победы над своим супругом  у  Арчи  Госпожа,
по-моему, катится по наклонной плоскости еще шибче, чем мы.
   Конечно, внешность обманчива. Суть Госпожи - иллюзия.
   - Костоправ!
   Я  оторвал  взгляд  от  сотню  раз  перечитанной  странички  на   древнем
теллекурре. В дверях стоял Гоблин, похожий на старую жабу.
   - Ну?
   Там наверху что-то заваривается. Меч бери.
   Я взял лук и кожаную кирасу. Староват  я  для  рукопашной.  Если  уж  мне
придется воевать, предпочитаю стоять в сторонке и пускать стрелы. Следуя  за
Гоблином, я вспоминал историю этого лука - его подарила мне сама Госпожа  во
время битвы при Чарах. Ох, моя память... Этим луком я помог убить Взятую  по
имени Душелов, которая привела Отряд на службу Госпоже. Те времена уже почти
отошли для нас в область преданий.
   Мы вылетели на свет. За нами  бежали  остальные,  прячась  в  кактусах  и
кораллах. Всадник на тропе - а  она  в  здешних  местах  одна  -  никого  не
заметит.
   Всадник был один, безоружный; ехал он на побитом молью муле.
   - И весь шум из-за старика на ишаке? - осведомился я.
   Среди кактусов и кораллов сновали наши люди, производя немыслимый шум,  -
даже этот старец не мог их не заметить.
   - Лучше бы нам потренироваться не галдеть.
   - Вот-вот.
   Я подскочил, оборачиваясь. За моей спиной, прикрыв глаза от солнца, стоял
Ильмо, такой же старый и усталый,  каким  чувствовал  себя  я.  Каждый  день
напоминает мне, что мы уже немолоды. Черт, мы все были немолоды,  уже  когда
явились на север, переплыв море Мук.
   - Нам нужна свежая кровь, Ильмо. Он фыркнул.
   Да, к тому времени, как все это закончится,  мы  станем  намного  старше.
Если доживем. Ведь мы выкупаем время. Если повезет - десятки лет.
   Всадник пересек ручей, остановился. Поднял руки. Вокруг него  из  пустоты
вынырнули наши люди, небрежно помахивая оружием.  Одинокий  старик  в  самом
центре Душечкиной безмагии не может быть опасен.
   Мы с Гоблином и Ильмо начали спускаться.
   - Как вы с Одноглазым - развлеклись в отлучке?
   Эти двое  враждуют  издавна,  но  тут  присутствие  Душечки  не  дает  им
пользоваться колдовскими штучками.
   Гоблин ухмыльнулся. Улыбка раскалывает его голову напополам,  от  уха  до
уха.
   - Я его расслабил. Мы подошли к всаднику.
   - Потом расскажешь.
   Гоблин пискляво хихикнул - точно вода булькнула в чайнике.
   - Ага.
   - Ты кто? - спросил Ильмо старика.
   - Фишки.
   Это было не имя. Это был пароль посыльного с западных окраин. Давно мы не
получали оттуда вестей. Вестникам с запада приходилось добираться до равнины
через наиболее прирученные Госпожой провинции.
   - Да? - переспросил Ильмо. - Ну так и что? Слезай.
   Старик сполз с ишака, предъявил свои верительные грамоты - Ильмо  признал
их подлинными, - потом объявил:
   Двадцать фунтов приволок. - Он  похлопал  по  седельной  суме.  -  Каждый
городишко норовит добавить.
   - Всю дорогу сам проделал? - спросил я.
   - Каждый фут, от самого Весла.
   - Весла? Но это...
   Больше тысячи миль. Я и понятия не имел,  что  у  нас  там  кто-то  есть.
Впрочем, я многого не знаю об организации, которую создала Душечка. Я  трачу
все свое время, выдавливая из чертовых этих бумаг то,  чего  там,  может,  и
вовсе нет.
   Старик посмотрел на меня, точно взвешивая мои грехи:
   - Ты лекарь? Костоправ?
   - Да, а что?
   - Есть для тебя. Личное. - Он открыл курьерскую сумку.
   На мгновение все напряглись - мало  ли  что.  Но  старик  вытащил  пакет,
завернутый в промасленную кожу так, что и конец мира ему нипочем.
   - Вечно там моросит, - объяснил он, отдавая пакет мне.
   Я взвесил сверток в руке - если не считать кожи, легкий.
   - От кого?
   Старик пожал плечами.
   - Где ты его взял?
   - У капитана ячейки.
   Само собой. Душечка действовала с осторожностью,  так  организовав  своих
подчиненных, что Госпожа не могла уничтожить больше малой доли подпольщиков.
Гениальная девочка.
   Ильмо взял остальное.
   - Отведи его вниз и найди камору, - приказал он Маслу. -  А  ты,  старик,
отдохни. Белая Роза поговорит с тобой позже.
   Интересный будет  вечер,  если  докладываться  будут  и  Шпагат,  и  этот
старикан.
   - Пойду гляну, что там, - сказал я Ильмо, взвешивая пакет в руке. Кто  бы
мог его послать? За пределами равнины у меня знакомых нет. Разве  что...  Но
Госпожа не станет посылать письмо в подполье. Или станет?
   Укол страха. Пусть давно это было, но она обещала держать связь.
   Говорящий менгир, предупредивший нас о курьере, все еще торчал у тропы.
   - Чужаки на равнине, Костоправ, - сказал менгир, когда я проходил мимо. Я
замер.
   - Что? Еще?
   Но камень, как обычно, промолчал.
   Никогда не пойму эти древние каменюги. Черт, да я  все  еще  не  понимаю,
почему они на нашей стороне. Чужаков они ненавидят  по-разному,  но  всех  с
равной силой. Как и прочие диковатые разумные твари равнины.
   Я тихонько вернулся к себе, снял тетиву с лука и прислонил его  к  стене.
Потом сел за стол и развернул пакет.
   Почерка я не узнал, а подписи в конце не было. Я начал читать.

Глава 3
ПРОШЛОГОДНИЙ РАССКАЗ
(ИЗ ПОСЛАНИЯ)

   Снова эта баба орет. Боманц потер виски. Пульсирующая боль не стихала.
   - Сайта, сайита, сата, - пробормотал он,  прикрыв  глаза;  согласные  зло
шипели, как змеи.
   Он прикусил язык. Не стоит насылать чары на собственную жену. Последствия
юношеской глупости следует переносить с достоинством и смирением.  Но  какое
искушение И повод какой! Хватит, дурак! Займись проклятой картой. Ни Жасмин,
ни головная боль не унимались.
   - Да чтоб тебе провалиться! - Боманц смахнул  грузики  с  уголков  карты,
намотал  тонкий  шелк  на  стеклянный  стержень,  а  тот  спрятал  в  древке
поддельного антикварного копья. Древко блестело от долгого обращения.
   - Бесанд в минуту бы учуял, - пробормотал он.
   Боманц заскрипел зубами - язва куснула  желудок.  Чем  ближе  конец,  тем
больше опасность. Нервы на пределе. Он боялся, что сломается перед последним
препятствием, что трусость одолеет его и жизнь окажется прожитой напрасно.
   Тридцать семь лет кажутся очень  долгими,  если  прожиты  в  тени  секиры
палача.
   - Жасмин, - пробормотал он. - Все равно что свинья Красотка. - Он откинул
дверную занавесь. - Что тебе еще? - крикнул он вниз.
   Как всегда. Мелочное зудение, не доходящее до сути ее  недовольства.  Она
заставляет его платить временем занятий за погубленную, по ее мнению, жизнь.
   Он ведь мог стать важным человеком в Весле. Он мог подарить  ей  огромный
домище, полный льстивых слуг. Он мог одевать ее в парчу  и  золото.  Он  мог
кормить ее до отвала мясом и салом. А вместо этого он избрал жизнь  ученого,
скрывая свое имя и профессию, затащив ее в эту уродливую, духами  засиженную
развалюху в Древнем лесу. Он не дал ей ничего, кроме нищеты, зимних  морозов
и унижений со стороны Вечной Стражи.
   Боманц протопал по узкой, скрипучей, неустойчивой  лестнице.  Он  обругал
жену, плюнул на пол, сунул ей в иссохшую ладонь серебряную монету, выгнал  с
требованием подать  наконец  что-нибудь  съедобное  на  ужин.  "Унижения?  -
подумал он. - Я тебе покажу унижения,  старая  карга.  Я  тебе  покажу,  что
значит жить с вечной плакальщицей, с жутким, дряхлым мешком, полным нелепых,
детских мечтаний..." - Хватит, Боманц, - пробормотал он. - Она  мать  твоего
сына. Отдай ей должное. Она тебя не предавала.
   У них еще оставалось кое-что общее - карта,  нарисованная  на  шелк