-  сказал  Рыбак.  -
Талли Стаха интересует только один человек на всем белом свете:
   Талли Стах. Думаю, он с самого начала просто хотел нас всех использовать,
а потом избавиться от нас, поодиночке. Только дело оказалось совсем не таким
простым, как он думал.
   - Наверно, ты прав, - согласился Смед. - Значит, будем исходить из  того,
что он собирается нас продать, так?
   - Мы сваляем дурака и сыграем ему на  руку,  если  позволим  себе  думать
иначе.  Пойди  поищи  его  по  городу.  Ты  знаешь,  где  он  раньше   любил
околачиваться. А я выясню, где отсиживается  Изгнанник,  и  буду  ждать,  не
появится ли Талли там.
   - А если он уже?..
   - Тогда нам хана.
   - Да уж. Послушай! Почему бы нам самим не загнать Клин  тому  парню?  Сто
тысяч - совсем неплохо. Я такую кучу денег даже пересчитать не сумею.
   - Большие деньги, верно.  Но  если  ситуация  действительно  такова,  как
говорят, и Хромой возвращается, тогда они накинут цену. Надо бы выждать  еще
пару дней.
   Смед не стал спорить, хотя про себя подумал,  что  лучше  брать  то,  что
дают. Пока дают.
   - Вдруг я не найду его? - все же спросил он. -  Тогда  надо  хватать  что
предложено. Дают - бери; бьют - беги.
   Рыбак только сердито заворчал в ответ.
   Смед начал поиски. Он несколько раз  натыкался  на  след  Талли.  Повсюду
трепались о Серебряном Клине. Талли, конечно, уже знал об обещанной награде.
Но к Изгнаннику он так и не пошел. Это был хороший знак. Если только...
   Если только он не  сунулся  к  кому-нибудь  другому.  Несколько  колдунов
пустили слух, что они готовы заплатить больше, чем Изгнанник.  Одна  ведьма,
по прозвищу Мошна, уже предложила сто пятьдесят тысяч.
   Смед считал, что  никому  из  них  верить  нельзя.  Он  видел  эту  свору
разбойников в деле, когда охота за Клином только  начиналась.  Вряд  ли  они
изменились с тех пор. Они запросто могли сулить горы оболов, но когда придет
пора расплачиваться, плата будет только одна - смерть.
   Но Талли имел дурацкое  пристрастие  к  самообману.  Он  мог  поверить  в
серьезность их  намерений.  А  мог  тешить  себя  надеждой,  что  сможет  их
перехитрить. Он всегда  страдал  избытком  самомнения,  Двигаясь  по  следам
Талли, Смед вскоре пришел к выводу, что тот ищет какого-то человека.
   Похоже, наиболее денежного.
   Он растерял остатки уважения к своему братцу.
   Все говорило за то, что Талли  окончательно  утратил  твердую  почву  под
ногами. А Смед - нет. Он спрашивал себя, дергается ли Талли, если ему  стало
известно, что они пустились на его поиски.
   Наверное.

***

   Смед поймал своего братца. Но ситуация совсем не подходила для той  очной
ставки, которую он вот уже несколько часов прокручивал в голове.
   Улица, по которой он шел, казалась неестественно спокойной и мирной после
всех бесчинств. Разнервничавшись от этого, Смед вдругувидел: в  какой-нибудь
сотне футов впереди открылась дверь, и из нее  прямо  на  середину  мостовой
вылетел Талли. Он не успел даже подняться на четвереньки, как  его  окружили
солдаты в черном. Они связали ему руки за спиной, накинули на  шею  петлю  и
потащили в центр.
   Солдат было шестеро.  Смед  оцепенел,  будто  к  нему  приближалась  сама
Смерть. Но что он мог сделать? Бежать к Рыбаку? А  чем  тот  сможет  помочь?
Устроить им засаду средь бела дня? Вдвоем? Безумие.
   Он последовал за ними. С каждым шагом у него становилось тяжелее на душе.
Ему не хотелось делать  то,  что  было  необходимо  сделать.  Хоть  Талли  и
собирался их списать со счета.
   Он нырнул в аллею и побежал; кровь  бурлила  в  его  жилах.  Он  двигался
быстрее,  чем  требовалось,  пытаясь  заглушить  свои  страхи  лихорадочной,
суетливой активностью.
   Мешок колотил по спине. Подобно половине горожан, он тащил  на  себе  все
свои пожитки. Придется как-то избавиться от этого тюка. Но надо спрятать его
ненадежнее, ведь там была почти вся добыча, принесенная им из Курганья.
   В одном из самых темных мест аллеи он наткнулся на груду щебня, торопливо
закопал в нее свой узел, а потом поспешил  к  тому  месту,  где  рассчитывал
перехватить Талли и его конвой.
   Но поблизости никого не было видно. У него даже сердце упало. Неужели они
выбрали более длинный, обходной путь?
   Нет, вот они.  Идут.  Просто  он  забежал  слишком  далеко  вперед.  Смед
притаился в черном горле аллеи. Назад придется уходить той же дорогой. Чтобы
прихватить по пути мешок и не налететь случайно на ненужных свидетелей.
   Ожидание растянулось  на  целую  вечность.  Его  снова  начали  одолевать
страхи. Он почти успел убедить себя отказаться от задуманного.
   Но они были уже совсем рядом. Пара солдат впереди; двое  сзади;  один  на
веревке ведет Талли, а другой время от времени подгоняет его хорошим  пинком
под зад. Так. Нож Смеда сам собой скользнул в руку. Это был все тот же нож.
   Он рванул вперед, не чувствуя ног  под  собой.  Солдаты  даже  не  успели
повернуться, чтобы разглядеть, что  происходит.  Мелькнули  вытаращенные  от
ужаса глаза Талли, в последнем отчаянии видящие только  нож,  сверкнувший  у
его горла.
   Смед споткнулся, зацепился за веревку, полетел кувырком, тут  же  вскочил
на ноги и секунду спустя оказался в спасительной темноте аллеи.  Пальцы  все
еще крепко сжимали рукоятку. С лезвия на землю тихо падали капли  крови  его
единственного родственника...  Опомнившись,  солдаты  подняли  крик.  Позади
раздался шумный топот. Погоня.
   Смед почти не испытывал ни физического напряжения, ни душевного волнения.
Прислушался к топоту преследователей. Похоже, двое, решил он. Бегут изо всех
сил. Решили догнать его, ублюдки. Оторваться не получится.
   Смед не имел ни малейшего желания с ними связываться, но придурки сами не
оставили ему другого выбора.
   Это место он хорошо знал. Отсюда было всего несколько ярдов до  той  кучи
щебенки,  куда  он  запихал  мешок.  Можно  попробовать  фокус  лекаря:  они
проскочат вперед, а он попытается ускользнуть в другую сторону.
   Он даже удивился. Неужели это он, Смед Стах, напуганный до  предела,  все
же еще в состоянии рассуждать?
   Он притаился в проломе кирпичной стены, оставшемся незаделанным со времен
погрома Хромого. Кто-то пользовался этим лазом.  Может  быть,  грабители.  А
может, незаконные жильцы, скваттеры. Они даже слегка  расширили  эту  брешь.
Сейчас Смед, наверно, мог проскользнуть внутрь и уйти от погони. Если бы  не
мысль о мешке, в котором находилось все его имущество.
   И он остался.
   Он подобрал обломок толстой доски и стал ждать.
   Услышав, что топот его ног стих, солдаты  перешли  на  шаг.  Они  шепотом
обменялись несколькими словами на незнакомом языке. Смед напрягся. Если  они
двинутся вперед вместе... Что ж, тогда он уйдет через дом.
   Один из солдат рывком бросился вперед, почти сразу оказавшись ярдах в ста
впереди Смеда.  Оттуда  он  окликнул  товарища,  и  они  медленно  двинулись
навстречу друг другу.
   Тот, который приближался сзади, был гораздо ближе. Он так  и  не  заметил
пролома в стене, пока Смед не всадил ему нож в спину.  Солдат  издал  только
один  странный  звук,  тихий  удивленный  возглас,  сразу  же  перешедший  в
болезненный всхлип.
   Когда он упал, второй солдат закричал, побежал обратно. Смед  лихорадочно
дергал нож, пытаясь освободить его. Ну что за непруха! Чертова  штука  опять
застряла!
   Шаги стремительно приближались. Тогда он  схватил  доску,  размахнулся  и
въехал изо всех сил. Страшный удар отбросил подбежавшего солдата  на  стену.
Смед уже не мог остановиться. Он ударил опять, потом еще и еще,  слыша,  как
хлюпает кровь  и  трещат  переломанные  кости.  Он  бил  до  тех  пор,  пока
бесформенная куча у стены не перестала издавать звуки.
   Он стоял, тяжело дыша и не подозревая, что по его лицу блуждает  страшная
улыбка. Послышался топот. Сюда бежали. Тогда он метнулся к тому  месту,  где
спрятал мешок, но понял, что не успеет достать его, кинулся обратно и  опять
попытался вытащить нож. Тщетно. У него не оставалось  времени  даже  на  то,
чтобы завладеть оружием мертвецов. Тогда он проскользнул через пролом внутрь
дома.
   Мгновение спустя с аллеи донесся неистовый, яростный рев.

***

   По улице Смед шел, слегка опустив голову. Прохожих было  мало;  никто  из
них не обращал на него ни малейшего внимания. Он шагал быстро, но все же  не
настолько, чтобы это могло показаться подозрительным.
   Что дальше?
   Искать Рыбака сейчас нельзя. Смеда в любой момент мог  случайно  опознать
какой-нибудь проклятый солдат.
   Но до Рыбака и так дойдут слухи  про  Талли.  Старик  все  поймет.  Самое
лучшее - вернуться в "Скелет" и ждать. Старый Рыбак наверняка появится там.
   Возбуждение постепенно улеглось. Унялось сердцебиение.  Зато  напомнил  о
себе сосущей пустотой желудок, в котором со вчерашнего дня  не  побывало  ни
крошки. Где же можно хоть что-нибудь раздобыть? В "Скелете" сейчас  -  шаром
покати. Съестные припасы в городе подходили к концу, и никто не хотел ничего
продавать.

***

   Все же это была хоть  какая-то  пища.  Котелок  вонючего  супа  и  ломоть
черствого хлеба. Вдобавок жирный хмырь, владелец грязной лавчонки,  даже  не
сделал попытки ободрать Смеда как липку. Благодетель.
   Он доел уже почти все, когда в лавчонку с улицы ворвался мальчишка.
   - Бегите, мистер! Вербовщики идут! - завопил он и тут же улетучился через
черный ход.
   - Что за черт? - спросил Смед.
   - Команда вербовщиков, - флегматично пояснил сальный  толстяк  хозяин.  -
Серые шарят по всей округе.  Выгребают  всех  молодых  парней.  Кого  смогут
найти.
   Хлопнув дверью, внутрь ввалились двое серых. Один ухмыльнулся и сказал:
   - Ну вот, нам попался еще один подающий надежды патриот.
   Смед только  презрительно  фыркнул  и  снова  уткнулся  в  свой  котелок.
Удивительно, но он ничего не почувствовал. Совсем ничего.
   Увесистая деревянная дубинка стукнула его по плечу.
   - Поднимайся, парень. Пойдешь с нами.
   - Проверь-ка лучше, нет ли в твоей  деревяшке  заноз,  морда,  -  ответил
Смед, не повышая голоса. - Только дотронься до меня еще раз, и я затолкаю ее
тебе в задницу.
   - Смотри-ка, Шнурок, опять нам  крутой  попался.  Мы  страсть  как  любим
крутых, верно? Как тебя зовут, малыш?
   В ушах Смеда вдруг ожили голоса  всех  мерзавцев,  когда-либо  изводивших
его. Он вздохнул, повернулся, поймал взгляд серого.
   - Сегодня меня зовут Смерть, - сказал он.
   Солдат отшатнулся. Может,  увидел  в  глазах  глянувшего  на  него  парня
тусклый отблеск семи убийств. Второй, который молчит, может оказаться  более
опасным, мельком подумал Смед.
   Он не ощущал никакого страха. Наоборот, чувствовал себя неуязвимым.
   Он медленно встал из-за стола, швырнул в морду болтуну  огрызок  хлеба  и
тут же ударил его ногой в пах. Однажды  он  испробовал  это  на  собственной
шкуре. Затем швырнул свой стул в ноги  второму  и,  пока  тот  разбирался  с
мебелью, плеснул  ему  в  лицо  остатки  супа.  Затем,  выхватив  у  первого
деревянную дубинку, он принялся месить их всерьез.
   Он, наверное, убил бы обоих, если  б  к  ним  не  подоспела  помощь.  Еще
шестеро серых.
   Солдаты избили его, но  не  слишком.  Больше  для  порядка.  Похоже,  они
считали, что болтун получил поделом, и предпочли свести случившееся к  милой
шутке.
   Потом они выволокли Смеда на улицу и толкнули его  к  кучке  перепуганных
юнцов. В  этой  толпе  насчитывалось  человек  тридцать.  Нескольким  парням
приказали нести двоих, изрядно помятых Смедом.
   Так Смед Стах угодил в солдаты.

Глава54

   Маленькие твари без конца сновали взад-вперед, и я был уверен, что  новые
соседи вот-вот обнаружат наше присутствие.  Боманц  и  Молчун  не  имели  ни
минуты покоя, стараясь оградить нас от излишне любознательных типов,  причем
так, чтобы случайно не привлечь к себе внимание Изгнанника.
   Ворон, похоже, забавлялся происходящим.
   - Ну? Чего ты скалишься? - наконец не выдержал я.
   - Все думаю о тех ребятах. У кого Серебряный Клин. Крутые мальчики. Круче
некуда.
   - Ну! - Он-то мог оценить их достоинства.
   - Подумай сам, Кейс. Один из них решил отхватить себе весь куш целиком, И
угодил в лапы солдат Изгнанника. Что же сделали его дружки? Попытались  дать
деру?  Черта  лысого.  Солдатики   еще   и   полдороги   не   одолели,   как
один-единственный человек играючи пробился сквозь  эскорт  и  почти  напрочь
отхватил предателю  голову.  Причем  так  быстро,  что  его  никто  не  смог
запомнить. Свидетелей полно, но их описания не совпадают.  А  когда  солдаты
очухались, пришли в ярость и погнались за  убийцей,  он  пришил  еще  двоих,
оставив остальных с носом.
   - Юмористы в твоем духе, да?
   - У них есть стиль, Кейс. Классный стиль. Не могу не оценить. Такие  люди
привносят артистизм в самые низменные и ужасные вещи, которые им  приходится
делать. Хочешь, поспорим? Если бы у того налетчика было  еще  хотя  бы  пять
минут в запасе, он бы напялил на себя форму Ночного Пластуна. Просто чтобы у
людей окончательно крыша поехала. Мне не нравится то, что он сделал.  Но  не
могу не восхищаться тем, как он это сделал.
   Явился призрак старого Ворона. Его оболочка была готова вот-вот лопнуть.
   - Да уж, - пробормотал я. - Лихие ребята. Стиля  хоть  отбавляй.  Выбрали
самое удачное время, чтобы высунуться и заорать на весь  свет:  "Лови  меня,
коли ты такой ловкий!" - Ты ничего не понял, Кейс. Совсем ничего.
   Скорее всего, они сейчас прячутся в конуре, которой и свинья побрезговала
бы. Наверняка сидят до смерти напуганные и грязные, не зная,  как  выбраться
живыми из этой переделки. Но не сломались. Вот  что  главное.  До  последней
минуты будут рвать зубами и когтями морды волков и вампиров, готовых сожрать
их живьем, со всеми потрохами. Теперь понял?
   Если б я признался, что ни черта не понял,  то  провел  бы  остаток  дня,
внимая нравоучениям о том, что сдаваться нельзя никогда. Даже если земля под
тобой ходуном ходит от чужого идиотизма, предательства и зла.
   Моя уступчивость помогла. Он оставил меня в покое  и  принялся  о  чем-то
спорить с Молчуном и Душечкой. Чем бы дитя ни тешилось.
   Зато на меня тут же насел Боманц. Ему не давали покоя некоторые моральные
издержки Серебряного Клина. У него была куча вопросов, на которые  никто  не
мог толком ответить. Я лично не уверен, что такие ответы вообще  были.  Этот
Клин напоминал мне каплю чернил, упавшую в лужу  без  того  грязной  воды  и
расплывшуюся  в  этой  чертовой  луже.  Он  уже  отравил  Весло.  Мы   могли
сопротивляться его влиянию только потому, что знали о нем и могли  принимать
осознанные  решения.  Но  что  произойдет,  если  нашей   компании   выпадет
сомнительная удача его найти?
   Страшно подумать.
   И что они собирались делать, если им удастся заполучить поганую  железку?
Ни разу  не  слышал,  чтобы  эти  шуты  гороховые  обсуждали  такой  вопрос.
Разговоры все больше крутились вокруг  того,  чтобы  помешать  присвоить  ее
кому-нибудь другому.
   А ведь и в прошлый  раз  все  они  были  уверены,  что  нашли  для  Клина
чертовски надежное место.
   Лично у меня никаких идей не было. Во всяком  случае  разумных.  На  всей
земле не найти такого места,  куда  можно  было  бы  спрятать  Клин  и  быть
уверенным, что его никто  оттуда  не  выудит.  Разве  что  бросить  в  самую
глубокую океанскую впадину. Да и то...
   Какая-нибудь долбанная рыбина тут же заглотит его, а потом выбросится  на
берег. Или ее поймает какой-нибудь чертов рыбак с врожденными  способностями
к колдовству и тайными талантами завоевателя-конкистадора.
   Такова природа любого амулета, в котором заключено зло.
   Вот два лучших варианта, что пришли мне в голову.  Первый:  собрать  кучу
колдунов, чтобы они подняли Клин  на  небесную  сферу  и  затолкали  его  на
какую-нибудь из пролетающих мимо комет. Второй: заставить  тех  же  колдунов
продолбить дырку в параллельный мир, запихнуть  железку  туда  и  сразу  как
следует дырку законопатить.
   Оба эти способа предполагали попытку  перевалить  свои  заботы  на  чужие
плечи: либо на людей из будущего, которым рано или поздно свалится на голову
комета, либо на людей из другого мира.
   Я видел фрагменты оживленного обмена мнениями на пальцах  между  Вороном,
Душечкой и Молчуном, но не обращал  на  них  особого  внимания.  Как  иногда
улавливаешь обрывки чужого разговора, который тебя  не  слишком  интересует.
Ворон вошел в раж. Он даже на языке жестов умудрялся  сердито  ворчать.  Вот
вроде все сидят тут и ни  хрена  не  делают,  а  ждут,  пока  что-нибудь  не
случится само по себе. Вместо того  чтобы  вылезти  наружу,  подсуетиться  и
помочь случаю. В общем, выдвигал свежую идею о том, что под  лежачий  камень
вода не течет.
   Парень полностью оклемался. Наконец-то я увидел прежнего Ворона. Во  всей
красе. Если кто-то создает тебе проблемы, значит, надо пришить гада. Или уж,
самое малое, врезать ему между глаз так, чтобы у него из ушей потекло.
   Меня так и подмывало прервать его мужественные декларации, особенно когда
он начал предлагать свои, а заодно - и  мои,  услуги.  С  целью  обследовать
место, где случилось утреннее побоище. Я едва  удержался  от  возмущения.  В
надежде, что Душечка и без меня промоет ему мозги.
   Пора уж мне было бы знать, что на ведьму нельзя полагаться ни в чем.
   Она вдруг объявила эту идею великолепной, а заодно велела нам  прихватить
с собой Боманца. Вдруг, дескать, там пригодится колдун.
   Молчун не смог удержаться и расплылся до ушей. Чертов  хвост  рассчитывал
использовать каждое мгновение нашего отсутствия, чтобы до  отвала  накормить
Душечку своими баснями и попытаться восстановить ее против нас.
   Если мне будет суждено провести остаток дней в рядах повстанцев,  займусь
набором рекрутов, решил я. Движение  явно  нуждалось  в  большем  количестве
женщин. И в меньшем количестве сексуально озабоченных колдунов.

***

   Боманц соорудил очередную маленькую галлюцинацию, после чего мы с  важным
видом прошествовали вниз по ступенькам и вышли через парадные  двери.  Будто
всегда тут жили. Да разве мы могли вообще  здесь  оказаться,  если  бы  были
посторонними, мудро заметил Ворон.
   Каков Ворон! Сама невозмутимость.  Выдержка.  Стиль.  И  мужества  полные
штаны.
   Труп, разумеется, уже увезли. Но место мы  нашли  легко.  Там  оставались
пятна крови, а вокруг болталась стайка подростков, радостно сообщавших  всем
и каждому, что тут стряслось.
   Ворон едва удостоил  взглядом  следы  преступления.  Боманц  тоже.  Обоих
интересовали не покойники, а живые.
   Мы не спеша пошли в глубь аллеи, по которой удирал  убийца.  Я  спрашивал
себя, почему здесь  нет  солдат.  Конечно,  рассчитывать,  что  убийца  сюда
вернется, они не могли. Но любому мало-мальски соображающему офицеру мысль о
засаде должна бы прийти в голову. Правда,  офицеры  очень  редко  используют
голову по прямому назначению.
   Найти то место, где бандит ухлопал двух солдат, оказалось не так  просто.
Казалось, туда никогда не попадал ни один луч света. А еще казалось, что это
место населено потусторонними тенями, которым наше вторжение  совсем  не  по
душе. Людям здесь было нечего делать.
   Странное  ощущение.  У  меня  даже  мурашки  по  коже  побежали.   Может,
поблизости до сих пор слоняются души убитых солдат?
   Но тут Боманц сотворил в воздухе огненный клубок, осветивший окрестности.
   - Так будет  лучше,  -  сказал  он.  -  А  то  мне  уже  начали  чудиться
привидения.
   Да уж. Вот и Боманц хоть на что-то сгодился.
   Они с Вороном принялись шарить вокруг. Но смотреть тут, по-моему, было не
на что. Я нашел кучу каких-то битых камней, уселся на нее и принялся  ждать,
пока они закончат осмотр.
   Мимо важно прошествовала жирная крыса. Вот сволочь. Ни  тени  почтения  к
существам высшей расы. Я запустил в нее куском кирпича.
   Она  остановилась,  оглянулась  на  меня.  Ее  красные   глазки   яростно
сверкнули. Какая  наглая  тварь!  Я  схватил