тупил в ваш отряд, рассчитывая на то, что вы  окажетесь  физически
слабым и скоро погибнете. Он не видел никаких препятствий занять ваш пост  и
геройски увековечить себя в хрониках Отряда. Он хороший воин.  Но  все,  что
делает, он делает ради себя самого, а не ради Отряда и тем более его миссии.
   - Существует ли способ улаживания подобных проблем?
   - У наров это соперничество. Бой, состязание. Что к  данной  ситуации  не
подходит. Он остается самым проворным, сильным  и  ловким  по  сравнению  со
всеми нами. И, да будет мне позволено это заметить, превосходным в так гике.
   - А я и не претендую на  звание  гения.  Мне  пришлось  стать  Капитаном,
потому что все были против  меня.  Я  вовсе  к  этому  не  стремился,  но  и
уклонялся от этого не так, как другие. Однако отрекаться от своего  поста  я
не стану только потому, что Могаба хочет стать великим.
   - И все же я ощущаю себя предателем. Он послал  меня,  потому  что  мы  с
детства как братья. Я единственный, кому он все еще доверяет.  Не  хочу  ему
вредить. Но он столько всего натворил. Втоптал в грязь  нашу  честь  и  нашу
клятву быть "стражами".
   Слово "стражи" было нарским словом, не имевшим точного  эквивалента.  Оно
означало защищать слабых и стойко противостоять злу.
   - До меня дошли слухи, что он пытается организовать что-то вроде похода в
защиту веры Зиндаба смутил вопрос Капитана:
   - Да. С самого начала некоторые из нас  поклонялись  Матери  Тьмы.  Я  не
знал, что  Могаба  является  одним  из  ее  приверженцев,  хотя  должен  был
догадываться. Среди его предков были жрецы.
   - Что он собирается делать сейчас? Не похоже,  что  мое  возвращение  его
обрадовало.
   - Не знаю. Боюсь, заявит, что вы - это не  вы.  Даже,  Например,  что  вы
посланы Хозяевами Теней.  Множество  людей  считает  себя  очевидцами  вашей
смерти. Среди них и ваш знаменосец.
   - Они видели, что я был сражен стрелой.  Но  если  бы  они  порасспросили
Мургена, он бы поведал им, что, когда оставил меня, я  еще  был  жив  Зиндаб
кивнул:
   - Это тоже ставит меня в двусмысленное положение.
   Костоправ не стал спрашивать Зиндаба, что может случиться, если он  убьет
Могабу. Ясно, что нары, и Зиндаб в том числе, объявят войну В  любом  случае
подобные вещи были не в духе  Костоправа.  Он  никогда  не  убивал  человека
только потому, что тот его раздражал.
   - Придется встретиться с ним в открытом бою. Ему  придется  либо  принять
вызов, либо уклониться. Интересно посмотреть, как отреагируют нары, если  он
все-таки пойдет на это.
   - Хотите его казнить?
   - Убивать его не собираюсь, я уважаю его. Он настоящий воин. Может, им  и
останется. А  может,  и  нет.  Когда  ему  придется  оставить  свои  попытки
состязаться со мной.
   Зиндаб улыбнулся:
   - Вы мудрый человек, Капитан. Я передам паши слова всем остальным. И буду
молиться, чтобы боги напомнили ему о нашей чести и клятвах.
   - Замечательно. Торопитесь. Дело это неприятное, хотелось бы покончить  с
ним как можно скорее.
   - А?
   - Если я откладываю то,  чем  мне  не  хочется  заниматься,  дело  так  и
остается несделанным. Пока идите. Я последую за вами.

Глава 70

   Длиннотень посоветовался с Тенями, которых он оставил в темнице вместе  с
пропавшей женщиной. Затем навестил прикованного к постели Ревуна.
   - Ты идиот. Ты схватил не ту женщину. Ревун не отреагировал.
   - Это была Душелов. Она и только она. Только как это ей удалось?
   Голосом, который был гораздо тише шепота. Ревун напомнил ему:
   - Ты сам послал меня туда. Сам же утверждал, что Сеньжак в Таглиосе.
   - И к чему это привело? Ты  не  смог  оценить  обстановку,  чтобы  мы  не
попались в ловушку?
   Он не спорил, да и не было смысла. Длиннотень никогда не ошибался. Если у
него что-то не получалось, виноват всегда оказывался кто-то другой.
   Длиннотень еле сдержал себя, чтобы не  взорваться.  Он  произнес  ледяным
тоном:
   - Ошиблись не ошиблись, виновны не виновны, факт тот, что мы  нажили  еще
врага. Она не потерпит этого. Это раньше она только играла в игры с сестрой.
Теперь же она играть не будет.
   Ревун  улыбнулся.  Он  и  Душелов   недолюбливали   друг   друга.   Ревун
встрепенулся.
   - Она идет.
   Длиннотень проворчал:
   - Да. В том-то и дело. Она в моих владениях И ходит именно по ним.  -  Он
мерил комнату шагами. - Она ускользнет  от  глаз  моих  Теней.  И  при  этом
захочет, чтобы все остальные были у нее как  на  ладони.  Значит,  мне  надо
искать не ее, а ее шпионов. Вороны приведут меня к ней. А там ,уже мы с  ней
померяемся силой.
   Ревун уловил вызывающие нотки в голосе Длиннотени. Похоже, он решился  на
рискованный шаг. У самого Ревуна беды отбили все  рвение  к  подобного  рода
вещам. Он всю жизнь мечтал о покое и безопасности. Потому-то и  создал  свою
империю среди болот. С него было достаточно. В болотах не  было  ничего,  на
что могли бы позариться другие. Однако он поддался соблазну,  когда  к  нему
явились посыльные Длиннотени. И вот результат - он едва избежал смерти и жив
только потому, что Длиннотень пока имел виды на него. Но Ревуну не  хотелось
опять нарываться на неприятности.  С  каким  удовольствием  он  вернулся  бы
сейчас в свои болота, к мангровым деревьям. Но пока он будет обдумывать, как
бы удрать, он вынужден выказывать интерес к планам Длиннотени.
   - Ничего опасного, - прошептал он.
   - Абсолютно ничего, - соврал Длиннотень. - Надо только узнать,  где  она,
остальное - пустяки.

Глава 71

   Добровольцев, желающих с Костоправом пересечь озеро,  оказалось  немного.
Он отказал Ножу и Махеру, взяв Лебедя и Зиндху:
   - Вам обоим есть чем заняться.
   Втроем они поместились в лодке, причем Костоправ был на веслах: остальные
не умели грести. Зиндху сел  на  корме,  Лебедь  -  у  носа.  Костоправа  не
устраивало, что здоровяк оказался у него за спиной. Ничего хорошего  это  не
сулило. Слишком уж был он мрачен, да и вел себя не очень-то  дружелюбно.  Он
явно выигрывал время, обдумывая какой-то ход. И Костоправ  не  хотел,  чтобы
его застигли врасплох, когда тот перейдет в наступление.
   Примерно на половине пути Лебедь спросил:
   - У вас с Госпожой серьезно?
   Он сказал это на языке Роз, языке своей юности. Костоправ тоже знал  его,
хотя и не говорил на нем целую вечность.
   - С моей стороны - да. За нее не берусь отвечать. А что?
   - Да не хочу совать руку туда, где ее могут откусить.
   - Я не кусаюсь. И не указываю ей, как поступать.
   - Понятно. А как приятно было помечтать... Я ведь  понимаю,  она  забудет
обо мне, как только узнает, что все еще существуете вы.
   Костоправ, довольный, улыбнулся.
   - Вы можете рассказать мне что-нибудь об этом обрубке за моей спиной? Мне
он не нравится.
   Остальную часть пути Лебедь рассказывал о нем,  пользуясь  иносказаниями,
которые едва ли могли быть понятны Зиндху.
   - Дело обстоит хуже, чем я думал, - заключил Костоправ. К  этому  моменту
они добрались до городской стены, то  есть  до  того  места,  где  ее  часть
рухнула и через дыру вода из озера проникла в город. Лебедь  швырнул  фалинь
изрядно отощавшему воину. Затем вылез из лодки. Костоправ последовал за ним.
Последним выбрался Зиндху. Капитан заметил, что Лебедь старался не выпускать
того из поля зрения. Воин привязал лодку и велел следовать за собой.
   Они поднялись на уцелевшую западную часть  стены.  Костоправ  внимательно
рассматривал  город.  Он  совершенно  изменился  -  тысячи   залитых   водой
островков.  В  центре  большого  острова  располагалась  цитадель,  где  они
разделались  с  Меняющим  Облик  и  с  Буреносцем.  На  ближайших  островках
столпились зеваки. Костоправ увидел среди них знакомых и помахал рукой.
   Вначале раздался тихий возглас чудом уцелевшего воина, которого он привез
с собой  в  Таглиос.  Затем  волна  приветствий  не  заставила  себя  ждать.
Таглианские воины скандировали:, - Ос-во-бо-ди-тель!
   Лебедь прокомментировал:
   - По-моему, они рады вас видеть.
   - Судя по обстановке, которая тут царит, они рады всякому, кто вытащит их
отсюда.  ,  Улицы  превратились  в   глубокие   каналы.   Те,   кто   выжил,
приспособились плавать по ним на плотах. Костоправ полагал, что движение тут
не особенно интенсивное: каналы были забиты трупами. В воздухе висел тяжелый
запах смерти, тела негде было хоронить. Чума и безумие терзали город.
   Могаба и его нары, вырядившись, как на парад, появились  из-за  городской
стены.
   - А вот и мы, - заметил Костоправ. Приветствия послышались снова. Один из
плотов, почти полностью погруженный в воду  под  тяжестью  старых  товарищей
Капитана, с трудом продвигался к стене.
   Могаба остановился в сорока футах. Он смотрел на них, в его лице и глазах
затаился ледяной холод.
   - Помолись за меня, Лебедь. - Костоправ пошел навстречу человеку, который
так жаждал стать его преемником. Интересно, не придется ли ему  сразиться  с
Госпожой? Если он, конечно, уцелеет.
   Могаба тоже двинулся к нему; остановились в ярде друг от друга.
   - Ты сотворил чудо из ничего, - сказал  Костоправ.  Он  положил  руку  на
плечо Могабы. Внезапная тишина опустилась  на  город.  Десятки  тысяч  глаз,
горожане и воины, пристально следили  за  происходящим.  Все  понимали,  как
много зависит от ответа Могабы на жест Капитана.
   Костоправ спокойно ждал. Самым разумным в такой момент было молчать.  Нет
необходимости что-либо объяснять или обсуждать. Если Могаба  откликнется  на
его приветствие, все будет хорошо. Если нет... Они  смотрели  в  глаза  друг
другу. И хотя лицо Могабы  оставалось  невозмутимым.  Костоправ  чувствовал,
какая борьба происходит в его душе. Что одержит победу - личные амбиции  или
единодушное волеизъявление его солдат, с которыми столько прожито? Их  крики
недвусмысленно говорили о том, как настроены воины.
   Могабу терзали противоречивые чувства. Дважды его правая рука поднималась
и падала. Дважды он открывал было рот, но самолюбие  мешало  ему  произнести
приветствие.
   Костоправ долго, не отрываясь, смотрел на Могабу, потом перевел взгляд на
наров. Его глаза призывали: помогите своему командиру.
   Зиндаб понял, чего от него хочет Капитан. Минуту он  боролся  с  собой  и
все-таки  пошел.  Преодолев  разделявшее  их  расстояние,  встал   рядом   с
ветеранами Отряда, за спиной Костоправа. Вслед за ним, один за другим, к ним
присоединились и другие пары.
   Рука Могабы поднялась в третий раз. Люди затаили дыхание.  А  он  потупил
взгляд.
   - Я не могу, Капитан. Тень во мне. Я не могу. Убей меня.
   - И я не могу. Я обещал твоим людям, что, каким бы ни был твой  выбор,  я
не причиню тебе вреда.
   - Убей меня. Капитан. Не то эта тень обернется ненавистью.
   - Не могу. И обещание тут ни при чем.
   - Мне вас никогда не понять. - Рука Могабы упала. - Вы настолько  сильны,
что, рискуя быть убитым, не побоялись встретиться со мной лицом к  лицу.  Но
вы не настолько сильны, чтобы уберечься от опасности,  которая  грозит  вам,
если вы меня сейчас отпустите.
   - Я не могу погасить свет, который вижу в тебе. Он еще может стать светом
величия.
   - Это не свет. Капитан, а ветер, налетевший невесть откуда,  ветер  тьмы.
Во имя спасения нас обоих, я надеюсь, что не прав. Но  боюсь,  вам  придется
пожалеть о своем милосердии.
   Могаба отступил. Рука Костоправа  упала.  Над  толпой  пронесся  грустный
вздох, хотя все понимали,  что  надежды  на  примирение  было  мало.  Могаба
приветствовал всех; расправил плечи и удалился в сопровождении  трех  наров,
оставшихся с ним.
   - Эй! - сорвал тишину крик Лебедя. - Эти сволочи забрали нашу лодку.
   - Ну и пусть. - Костоправ повернулся к друзьям, которых  не  видел  целую
вечность. - Из Книги Клота: "В те Времена Отряд состоял на службе  Синдархов
из Дей Комены, и они были призваны..." - Ветераны заулыбались, шумно выразив
свое одобрение. Капитан улыбнулся тоже.
   - Эй! У нас уйма дел. Нам нужно подготовить город к эвакуации. Давайте-ка
займемся этим.
   Одним глазом он наблюдал за лодкой, пересекающей озеро,  а  другим  -  за
Зиндху.
   Все-таки здорово, что он вернулся.
   Так возродился Дежагор, и воистину Отряд стал свободным.

Глава 72

   Ревун  восседал  на  высоком  табурете,  пока  Длиннотень   готовил.   Он
восхищался  коллекцией  мистических  и  чудотворных  безделушек,   собранных
Длиннотенью всего за одно поколение. Подобные штучки были редкостью даже  во
времена Госпожи, а уж при ее муже их и вовсе не  было.  Никому  не  хотелось
упускать такое чудо. У Ревуна, хотя он и был теперь свободным, их было мало.
Но с другой стороны, не больно-то он в них нуждался.
   Другое  дело  -  Длиннотень.  Ему  хотелось  иметь  по  крайней  мере  по
экземпляру. Тот рвался стать властелином мира.
   Многое в коллекции Длиннотени лежало без дела. И, как  подозревал  Ревун,
вряд ли когда-нибудь пригодится. Большая часть вещей была приобретена просто
из жадности. Это в характере Длиннотени.
   В комнате было  очень  светло.  Во-первых,  через  прозрачные  стены  бил
полуденный свет. Во-вторых, хозяин установил здесь с десяток излучателей.  В
каждом из них было разное  масло.  Длиннотень  сделал  все,  чтобы  ни  один
предмет в комнате не отбрасывал тени. Он был напуган, хотя никогда бы в этом
не признался. Отметил положение солнца.
   - Приближается полдень. Пора начинать.
   - Сейчас?
   - В полдень они активны.
   - Ну-ну. - Ревуну это ничуть не нравилось. Длиннотень  собирался  поймать
одну из Теней, что покрупнее, и натравить на Душелова.  Глупая  идея,  думал
Ревун. Они-то знают, где она. Куда лучше и проще бросить на нее  войска.  Но
Длиннотень хотел зрелищ. А это слишком рискованно. Он мог выпустить на  волю
силу, которая окажется неуправляемой. Ревуну вовсе не хотелось участвовать в
этом спектакле, но Длиннотень не оставлял  выбора.  Большой  мастер  ставить
людей в безвыходное положение.
   По старой дороге на равнину поднимались несколько сот человек. Они тянули
за собой закрытый черный фургон. Такие обычно возят слоны. Животные не могли
приблизиться к ловушкам Теней. Но люди Длиннотени трепетали  перед  хозяином
еще больше. Это зло им было известно.
   Люди прислонили фургон к главной ловушке.
   - А теперь начнем, - заявил Длиннотень и хихикнул.  -  Ночью,  в  ведьмин
час, ваша подружка перестанет быть кому-то опасной.
   Ревуну не верилось в это.

Глава 73

   Душелов сидела посреди поля, прикинувшись пнем. Вокруг вились вороны.  Их
тени плясали на жнивье. Вдалеке маячили очертания города.
   Появился Жабомордый:
   - Они что-то затевают.
   - Я поняла это, когда вороны перестали повиноваться. Но что, хотела бы  я
знать?
   Ухмыльнувшись, бес описал то, что видел.
   - Либо они не заметили твоего присутствия, либо рассчитывают на  то,  что
ты меня дезинформируешь. - Она направилась в город. -  Но  если  они  хотели
меня надуть, то могли бы пустить пыль в глаза и воронам, разве не так?
   Бес промолчал. Риторический вопрос.
   - А почему средь бела дня?
   - Да потому что Длиннотень до смерти боится всего, что случается ночью.
   - А, ну да. Но, значит, все начнется с наступлением темноты.
   Жабомордый пробурчал что-то про долгожданную  свободу  и  как,  мол,  еще
долго ждать.
   Душелов расхохоталась, как маленькая плутовка.
   - Сегодня вечером, думаю, ты со мной рассчитаешься. Если сделаешь из меня
хорошую иллюзию.
   - Что?
   - Давай осмотрим для начала город. Как он называется?
   - Дар. То есть Новый Дар. Старый Дар был уничтожен Хозяевами Теней за то,
что оказал упорное сопротивление. Когда они только вторглись в страну.
   - Интересно. И как тут относятся к Хозяевам Теней?
   - Не жалуют.
   - А ведь выросло новое поколение. Это  может  оказаться  забавным,  Когда
наступила  темнота,  огромная  площадь  в  центре  Нового   Дара   оказалась
непривычно пустой и тихой, если не считать  каркающих  и  пикирующих  ворон.
Тот, кто осмеливался  приблизиться  к  ней,  чувствовал  голод  и  страх.  И
откладывал свой визит на другое время.
   На бордюре фонтана сидела женщина, болтая ногами в  воде.  Вокруг  стаями
носились вороны,  то  подлетая,  то  удаляясь.  В  конце  площади,  в  тени,
притулившись  к  стене,  за  ней  наблюдала  другая.  Это  была  скрюченная,
сморщенная  старуха,  кутавшаяся  в  лохмотья  от  вечерней  прохлады.  Обе,
казалось, готовы были пребывать в этом положении вечно.
   Они были терпеливы.
   И терпение их было вознаграждено.
   В полночь появилась Тень, огромная  и  страшная.  Темная,  жестокая  сила
чувствовалась на расстоянии многих миль. Даже те, кто не владел в Новом Даре
способностью к восприятию, почувствовал ее.
   Дети заплакали.  Матери  пытались  их  успокоить.  Отцы  запирали  двери,
спешили укрыть своих жен и детей.
   Тень с ревом ворвалась в  город  и  понеслась  к  площади.  Вспорхнули  и
закаркали вороны. Со страшной, неумолимой силой Тень  налетела  на  ту,  что
сидела у фонтана.
   Женщина засмеялась. И исчезла.
   Вороны насмешливо галдели.
   Тень выросла в размерах и снова ударила. Но женщины  на  месте  не  было.
Только хохот за спиной у Тени.
   Жабомордый, притворяясь Душеловом, целый час водил  Тень  по  городу,  по
местам, где она могла убивать и уничтожать. Тень была неутомима и упорна, но
неразумна. Она беспорядочно носилась, безразличная к тому, как принимают  ее
жители, ожидая лишь, когда очередная жертва совершит ошибку.
   Старуха на площади медленно поднялась и  заковыляла  ко  дворцу  местного
управляющего, подчиненного Длиннотени. Вошла, пройдя мимо стражи и дозорных,
очевидно,  не  заметивших  ее.  Она  проковыляла  в  кладовую,   в   которой
управляющий сохранил сокровища, награбленные им у своих подданных, и открыла
массивную дверь, секрет которой, считалось, был известен лишь  управляющему.
Оказавшись внутри кладовой, она из старухи превратилась в Душелова. Ей  было
очень весело.
   Пока  Жабомордый  водил  Тень,  Душелов  успела  ее   рассмотреть.   Тени
приходилось преодолевать сразу расстояние между  двумя  точками.  Жабомордый
обходился без этого. Если он был внимателен, он  мог  все  время  оставаться
впереди.
   Душелов поняла, как можно ее упрятать Она потратила час на  приготовление
хранилища Тени, затем еще час на  серию  небольших  заклинаний,  которые  бы
отвлекли Тень. К тому времени, когда ее Найдут, она бы вообще забыла,  зачем
явилась в Новый Дар.
   Душелов вышла и прикрыла  дверь,  оставив  тонкую  щель.  Затем  изменила
облик,  прикинувшись  одним  из  стражников  дворца.  Мысленно  связалась  с
Жабомордым.
   Подскочил бес. Он был вне себя  от  счастья,  что  ему  удалось  заманить
охотницу в ловушку. Душелов захлопнула за Тенью дверь и наглухо  запечатала.
Рядом очутился Жабомордый. Ухмыляясь, он сказал:
   - Это было почти забавно. Если б не мои дела, я б носился так еще с сотню
лет. С тобой никогда не соскучишься.
   - Это что, намек?
   - Да, моя радость Мне будет недоставать вас: и тебя, и Капитана,  и  всех
ваших друзей. Может, я еще навещу вас.  Но  у  меня  дела  в  других  местах
Душелов захихикала, как маленькая проказница:
   - Ну хорошо. Побудь со мной, пока не выберусь  из  города.  Потом  можешь
быть свободным. Клянусь, ну  и  шумиха  будет.  Хотела  бы  я  видеть  морду
Длиннотени, когда он узнает. - И снова расхохоталась:  -  Он  вовсе  не  так
умен, как ему кажется. У тебя есть друзья, которые согласились бы поработать
на меня?
   - Может, найдется парочка любителей приключений. Я расспрошу.
   И они пошли, смеясь, как напроказившие дети.

Глава 74

   Беременна.
   И нет сомнений. Стоило произнести это  слово,  как  все  встало  на  свои
места. Все стало понятно. И непонятно.
   Всего один раз. Одна-единственная ночь. Мне и в голову не приходило,  что
со мной такое может произойти. Однако же это я сижу в своей крепости  к  югу
от Таглиоса и пишу Летописи, глядя на дожди,  которые  льют  вот  уже  пятый
месяц подряд, и мечтая о том времени, когда можно будет спать