- Это так. - Хадидас зловеще ухмыльнулся. - Но  книги  -  это  знание.  А
знание, содержавшееся в Книгах мертвых, не утрачено.  Оно  заключается  и  в
самой богине. И то, что хранилось в ней и что следовало передать в этот мир,
она поместила в меня, прежде чем послала меня сюда.
   - Ты знаешь Книги мертвых наизусть?
   - Да. Поэтому нам и нужно отыскать безопасное место. Скрижали бесполезны,
пока заперты внутри меня. Они должны  быть  записаны,  дабы  обрести  полную
силу. А Книги нужны, чтобы жрецы смогли непрерывно напевать гимны  во  время
воскрешения. Поехали. Нам нужно двигаться быстрее.
   И Дщерь Ночи поторопила лошадь,  ненадолго  позабыв  об  усталости  после
только что услышанной поразительной новости.
   Священные книги не утрачены!
   И она устыдилась, что ее вера пусть чуть-чуть, но пошатнулась.

78. Посередине. Скверная новость

   Люди начали суетиться, словно их вот-вот охватит паника. Мне эти признаки
знакомы. Пришли  новости,  и  эти  новости  плохие.  И  я  предположил,  что
кавалерийский отряд, посланный прощупать оборону Годжи,  потерпел  серьезную
неудачу.
   Я направился к палатке Дремы, не дожидаясь, пока  меня  вызовут.  К  тому
времени, когда я в нее вошел, я уже успел услышать полдюжины слухов,  и  все
отнюдь не ободряющие.
   Порождение  слухов  есть  единственное  дело,  с   которым   даже   самая
необученная армия справляется превосходно.
   Дрема уже совещалась  с  Суврином,  Ранмастом,  Рекоходом  и  несколькими
бригадными командирами родом из Хсиена. Тобо тоже находился  в  палатке,  но
плохо соображал, напичканный болеутоляющими. Ревун и Шукрат отсутствовали. У
Тобо был слегка раздраженный вид, и  я  предположил,  что  скверную  новость
сообщил именно он, но у него не хватило сил добавить что-либо,  кроме  самой
новости.
   Я уже махнул на него рукой. Если  ему  нравится  носиться  на  леталке  и
заниматься делами, не обращая внимания на свои повязки и переломы, то я  его
за это больше шпынять не собираюсь. Пусть этим занимается  его  получокнутая
мамочка.
   Дрема  взглянула  на  меня  и  на  секунду  не  сумела  сдержать  крайнее
раздражение. Оно тут же сменилось покорностью, когда следом  за  мной  вошли
остальные бывшие Капитаны Отряда. Даже Лозан Лебедь сам себя пригласил.
   Дрема вообще оказалась в уникальной ситуации. Никакой  другой  Капитан  в
истории Отряда не имел такой свиты бывших Капитанов, заглядывающих ему через
плечо. И хотя никто из нас не вмешивался  и  даже  не  предлагал  непрошеных
советов, Дреме постоянно казалось, будто ее постоянно оценивают перед  всеми
нами - достойна ли она быть Капитаном. И мы ее, разумеется, оцениваем, хотя,
как добропорядочные старые дамы, делаем это лишь у нее за спиной.
   - Поскольку все, кроме кашеваров и конюхов,  уже  собрались,  полагаю,  я
могу начать... Нет, здесь Тобо. И он расскажет лучше меня. - Она все свалила
на парня, едва ее взгляд упал на него. Вот ведь зараза...
   Глаза  Тобо  сфокусировались.  Он  закрыл  их,  сделал  глубокий  вдох  и
заговорил:
   - Тени выслеживали Гоблина и Бубу, насколько это было в их силах,  потому
что это тяжело, даже когда мы знаем, по какой дороге  им  придется  идти.  -
Сейчас он представлял весьма жалкое зрелище  -  привязанный  к  летательному
шесту Ворошков и так перемотанный повязками и шинами, что  мог  пользоваться
лишь одной рукой. - Они передвигаются  внутри  своеобразного  облака  тумана
из.., как бы это лучше сказать.., божественного мрака и обмана. Однако, зная
их маршрут, я смог отправить Черных Гончих засеять их путь раковинами улиток
, и мне повезло. Кое-кто из невидимого народца подслушал спор между Гоблином
и девушкой. -  Его  негромкая  речь  лилась  быстрым  потоком,  и  слушатели
невольно подались вперед, храня тишину.
   Тобо сделал паузу. При обычных обстоятельствах я заподозрил бы,  что  для
эффекта. Парень любил спектакли. И теперь сделал мрачное объявление:
   - Тварь внутри Гоблина знает Книги мертвых наизусть. И как  только  Дщерь
Ночи запишет их на бумаге, они планируют начать ритуал начала Года Черепов.
   Лиса в курятнике! Проклятье!
   Несколько минут Дреме пришлось успокаивать аудиторию. Тобо воспользовался
передышкой, чтобы отдохнуть. Когда относительное  спокойствие  установилось,
он добавил:
   - Все не так плохо, как кажется. Запомните - их всего двое. Если мы убьем
хотя бы одного, оживление не состоится. До конца нашего столетия и дальше. И
я, как и любой, кто работал с  Анналами,  могу  подтвердить,  что  написание
книги отнимает очень много времени. Даже если  ее  просто  копировать.  А  я
видел Книги мертвых перед тем, как Дрема их уничтожила. Они были  огромными.
И Дщери Ночи  необходимо  переписать  их  без  ошибок.  Поэтому  немедленная
катастрофа нам не грозит, хотя мы столкнулись с проблемой,  которую  никогда
не предвидели.
   - Если кто-то из твоих приятелей смог подобраться настолько близко, чтобы
все это услышать, - вмешался я, - тогда ты наверняка знаешь, где они.  И  мы
можем устроить им засаду. -  Госпожа  и  Ревун  уже  наверняка  копались  на
затянутых паутиной чердаках своей памяти, пытаясь  вспомнить  некую  древнюю
уловку,  с  помощью  которой  Гоблина  и  девушку   можно   будет   отвлечь,
дезориентировать, ошеломить и уничтожить. Или просто  обезоружить  -  как  в
случае с моей ненаглядной. Будучи реалистом и прагматиком, она тем не  менее
тешит себя  слепыми  иллюзиями,  что  заблудшую  доченьку  можно  вернуть  к
мамочке. Хотя она, разумеется, никогда этого не признает.
   - Ладно, мастер  стратег  и  архитектор  уничтожения  зла  Хозяев  Теней,
скажи-ка мне, как ты устроишь засаду на того, в кого влюбишься  раньше,  чем
она подойдет на расстояние арбалетного выстрела? - поинтересовался Тобо.
   - А парень прав, - подтвердила Госпожа, выжидательно поглядывая на меня.
   - Но ведь твой шпион в улиточной раковине в нее не  влюбился,  верно?  Он
просто сидел там и подслушивал, пока не решил, что пора  мчаться  к  тебе  с
новостями.
   - И?..
   - Значит, на Неизвестных Теней чары Дщери Ночи не действуют. Или нет?
   - Они не могут причинить ей сильного физического вреда.
   - Кто? Скрипун не может? Черный Панцирь? Эта огромная прыгающая утка?  Ты
что, издеваешься?
   - Нет, честно.
   - Так им ведь это и не нужно. Главное для них - изматывать ее. Не  давать
ей спать. Сводить ее  с  ума.  Подталкивать  под  локоть,  когда  попытается
писать. Короче, оправдывать дурную репутацию, заработанную в  Хсиене.  Пусть
они мочатся ей в чернильницу. Прячут перья для письма.  Заливают  написанное
всякой дрянью. Делают так, чтобы еда у нее протухла, а молоко прокисло.
   - И не дают ее мужу исполнить супружеские обязанности в брачную  ночь,  -
рявкнула Дрема. - Ты  забрался  слишком  далеко  в  будущее,  Костоправ.  И,
возможно, выбрал не ту мишень. Ведь  это  у  твари  Гоблина  хранятся  Книги
мертвых в его уродливой тыкве на плечах. Возможно, он сумеет обойтись и  без
Дщери Ночи. Зато я уверена, что она без него обойтись не сможет.
   Довод, достойный размышления.
   - И он,  и  она  есть  лишь  эфемерные  орудия,  -  объявила  вдруг  Сари
бесцветным пророческим голосом. - И  он,  и  она  могут  быть  заменены.  Со
временем. До тех пор, пока  Кина  не  перестанет  повторять  такие  попытки,
исходящая с равнины угроза останется.
   Все сразу посерьезнели.
   И уставились на мать Тобо, включая самого  раненого  парня.  В  поведении
Сари было нечто зловещее, словно кто-то овладел ею и говорил ее устами.
   Мурген позднее сказал, что она выглядела и говорила  в  точности  как  ее
бабушка Хонь Тэй, когда она десятилетия назад произносила свои пророчества.
   Сари до смерти перепугала и Мургена, и Тобо. И они  дружно  принялись  ее
уверять,  что  тревога  Дремы  о  Гоблине  и  Дщери  Ночи  еще  не  достигла
критической точки.

79. Таглиосские территории. В движении

   Дрема подтвердила свое решение двигаться на  север.  Мы  побрели  следом,
оставив  раненых  выздоравливать.  У   Годжи   мы   не   встретили   прямого
сопротивления,  хотя  верные  Протектору  войска  повредили  главный  пролет
большого моста через Майн, С его ремонтом наши  инженеры  провозились  более
недели. И всю эту неделю Прабриндрах Драх и его  сестра  выступали  в  Годже
перед жителями и  солдатами.  Им  удалось  завоевать  сердца  и  преданность
большинства.
   Князь оказался весьма хорош в общении с людьми, когда мы предоставили ему
полную свободу. Он агитировал за свое восстановление на престоле со страстью
проповедника. И обрел особо благосклонных сторонников среди  пожилых  людей,
тоскующих по спокойному постоянству,  отличавшему  мир  их  молодости  -  до
прихода Хозяев Теней и Черного Отряда.
   За исключением небольшого памятного пастбища,  где  битва  была  наиболее
кровавой, поле сражения на северном берегу, где Отряд одержал знаменательную
победу, за прошедшие  годы  полностью  застроили.  Тогда  там  располагались
деревушка и сторожевая башня на южном берегу рядом с бродом,  которым  можно
было  воспользоваться  лишь  половину  года.   Теперь   же   Годже   грозило
превратиться в город. Мост, строительство которого началось по моему совету,
оказался ценностью как для военных, так и для торговцев. И теперь  на  обоих
берегах стояли сильные форты и располагались крупные рынки.
   Девушке и лже-Гоблину предстояло как следует постараться, чтобы  помешать
нам переправиться.
   Мы разбили лагерь в двенадцати милях севернее моста, в  дикой  местности,
еще не видевшей крестьян. Сомневаюсь, что  земля  здесь  годилась  на  нечто
большее, чем для выпаса скота. А это означало,  что  для  вегетарианцев  она
совершенно бесполезна. Но даже если бы земля здесь  была  получше,  я  очень
сомневаюсь, что сюда перебралось бы много крестьян. Слишком уж близко отсюда
находилось священное место Обманников - Роковой перелесок.
   Мы оставили князя и его сестру в Годже с большим количеством рекрутов  из
местных. Дрема решила, что им пора вкусить независимости. Она была  уверена,
что они не станут снова плести заговоры против Отряда. Их  достаточно  часто
приглашали на наши военные советы, и они  знали,  что  тайный  народец  Тобо
всегда будет где-то рядом с ними.
   Через десять часов после того, как был разбит лагерь, посреди ночи, Дрема
передумала. Ей захотелось подойти поближе к Таглиосу и  расположиться  между
городом и Роковым перелеском.
   Когда Рекоход принес эту новость, я не спал - писал  при  свете  лампы  и
приглядывал  за  нашими  ранеными.  Некоторые  из   них   плохо   переносили
путешествие. Меня особенно волновала Душелов.
   Изменение планов вывело меня из себя гораздо меньше, чем  Госпожу  -  она
крепко спала, и ей пришлось просыпаться. Слыша, как она огрызалась и  сыпала
угрозами, я забеспокоился: уж не начала ли она вновь видеть во сне кошмары?
   - Я сматываюсь. Мне нужна фора, - прошептал Рекоход.
   - Беги, парень, беги. Чем быстрее смоешься, тем целее будешь.
   Госпожа наградила меня таким взглядом, что  я  подумал:  может,  крикнуть
ему, чтобы подождал?

***

   Новый лагерь мы  разбили  неподалеку  от  рощи,  которая,  как  я  узнал,
окружала и скрывала разрастающееся тенеземское кладбище,  появившееся  после
первого вторжения Хозяев Теней на таглиосские территории. Еще  до  появления
Отряда. Почти никто ничего толком не знал об этих войнах. Даже  я,  хотя  мы
воевали в тех краях.  Из  всех  наших  лишь  Суврин  проявил  хоть  какой-то
интерес: он полагал, что на том кладбище у  него  могут  оказаться  один-два
родственника.
   Ему не раз представится возможность поискать их могилы. До тех пор,  пока
Тобо и другие наши раненые не поправятся,  Дрема  собиралась  оставаться  на
месте, набирать и обучать  новых  рекрутов  и  разведывать  опушку  Рокового
перелеска. Но проблема состояла в том, что время не  пощадило  очень  многие
могильные столбики, когда-то наспех установленные тенеземцами.
   Лже-Гоблин и Дщерь тоже оставались на месте - им действительно ничего  не
оставалось, кроме как сидеть сложа руки. Они не  начали  переписывать  Книги
мертвых, потому что не имели ни бумаги, ни  чернил.  Не  общались  они  и  с
Обманниками, совершающими паломничества в священную для них рощу. Мы  их  не
трогали, предоставив Неизвестным Теням отслеживать каждый их шаг,  чтобы  мы
знали обо всех их поступках после возвращения домой.  Живых  душил  осталось
немного, и теперь мы могли узнать, кто они и где живут.
   Роковой перелесок всегда был зловещим местом, полным древнего зла. Тайный
народец ненавидел его, но все же пробирался туда ради Тобо.
   Их преданность парню казалась страшноватой, когда я долго думал об этом.
   Громовол и Аркана поправлялись так же быстро,  как  и  Тобо,  -  то  есть
поразительно быстро, но не по волшебству. Постигшее Громовола  невезение  не
сбило с него спесь. Аркана, по понятным причинам, стала замкнутой.
   Душелов волновала меня все больше и больше. Она не  только  не  пошла  на
поправку, но еще больше ослабела. И теперь спускалась под горку по  зловещей
тропке, проложенной Седволом.
   Многие высказывались за то, чтобы позволить ей спускаться туда и  дальше,
а заодно, может быть, подтолкнуть на ту же темную тропку и  Громовола,  пока
он спит. К Аркане симпатий тоже никто  не  испытывал,  хотя  тайный  народец
оправдал ее во всем, кроме расчетливости и махинаций. Иногда,  очень  редко,
мне даже становилось ее жаль.
   Я помнил одиночество.
   За исключением Громовола, с ней разговаривал только  я.  А  от  него  она
отворачивалась всякий раз, когда он открывал рот. Во  время  наших  нелегких
бесед с Арканой я пытался узнать побольше о ее  родном  мире  и  особенно  о
Хатоваре. Но ей почти нечего было рассказать. Она ничего не знала, в  полной
мере обладая характерным для молодости безразличием к прошлому.
   Шукрат  же  всячески  избегала  Арканы.   Ей   буквально   не   терпелось
приспособиться, стать частью этого мира. У меня возникло  сильное  ощущение,
что у себя на родине она была чужой, изгоем - в отличие  от  Арканы,  и  это
могло объяснить отношение Шукрат к ней.

80. Таглиосские территории. В лагере

   Жизнь никогда не бывает похожа на канал,  плавно  текущий  по  прямому  и
предсказуемому руслу. Она скорее похожа на горный ручей, зигзагом  стекающий
по склону, ворочающий камни и иногда разливающийся  сонной  заводью,  прежде
чем сделать внезапный и бурный поворот.
   Нечто в этом  роде  я  высказал  Госпоже  и  Шукрат,  осматривая  Тобо  и
проверяя, может ли он уже опираться на сломанную ногу. Сам  он  считал,  что
чувствует себя лучше, и становился  все  более  непоседливым  -  обычно  это
является признаком,  что  пациенту  и  в  самом  деле  стало  лучше,  но  не
настолько, насколько ему хочется верить. Мы находились в моем госпитале  для
особо важных персон, где лежали еще Душелов  и  Аркана.  Шукрат  разыгрывала
спектакль, обхаживая Тобо и в упор не видя Аркану. Госпожа стояла на коленях
возле койки сестры - обнимая ее за талию, неподвижная. Она  стояла  так  уже
почти час. Поначалу я думал,  что  она  медитирует.  Или  впала  в  какое-то
состояние вроде транса. Но потом я начал беспокоиться.
   Женщины выглядели скорее как мать и дочь, а не сестры. Бедная Госпожа.  В
битвах со временем все люди обречены на поражение. А  последние  годы  стали
особенно немилостивы к моей любимой.
   Теперь, когда мы стояли лагерем и нам  нечем  было  заняться,  кроме  как
ждать, когда поправятся раненые, Госпожа приходила к Душелову каждый день. А
зачем - сама не могла объяснить.
   Наконец она пришла в себя, обернулась и задала мучивший ее вопрос:
   - Она умирает?
   - Думаю, да, - признался я. - И я не знаю почему. Очень похоже на то, что
погубило того молодого Ворошка. Понятия не  имею,  что  тут  можно  сделать.
Ревун тоже не знает. - Впрочем, вопящий колдун никогда не славился талантами
целителя... Наверняка Гоблин с ней что-то сделал, но это  не  колдовство,  -
добавил я. - Во всяком случае, не такое,  которое  можно  распознать.  И  не
болезнь из тех, что мне доводилось  наблюдать.  -  В  большинстве  армий  от
дизентерии солдат умирает больше, чем от руки врага. И я горжусь, что такого
в моей армии не было никогда.
   Госпожа кивнула и снова уставилась на сестру.
   - Хотела бы я знать, что это.  Тут  поработал  Гоблин.  И  нам  нужно  ее
разбудить, чтобы выяснить причину, правда?  -  Она  помолчала.  -  Ведь  эта
мелкая сволочь была рядом и тогда, когда заболел Седвод. Был?
   - Увы, да. - Я передал Тобо заботам Шукрат. - Ты с ним полегче,  девочка.
Или нам придется поставить для вас отдельную палатку.
   Тобо покраснел. Шукрат расплылась в улыбке. Я повернулся к Аркане:
   - Ну, а ты уже готова снова начать карьеру танцовщицы?
   - Для тебя в жизни нет ничего серьезного? Она застала меня врасплох. Меня
редко обвиняют в таком преступлении, как легкомыслие.
   - Абсолютно ничего. Никто из нас не выйдет из этого живым, так что  лучше
смеяться, пока можем. - Так обычно говорил Одноглазый. Я наклонился к ней  и
прошептал:
   - Что, тебе уже с утра паршиво? Мне бы тоже  так  было  на  твоем  месте.
Сломанные кости не шутка. Уж я знаю. Сам несколько  раз  ломал.  Но  все  же
попробуй улыбнуться. Худшее для тебя уже позади.
   В ответ она скривилась. Худшее все еще сидело у нее в голове.  Она  может
никогда не выздороветь эмоционально. Ведь она выросла в таком месте и  имела
такое общественное положение, что никому и в голову не могло прийти,  что  с
ней могут приключиться подобные ужасы.
   - А ты посмотри на дело так, детка. Как бы плохо  тебе  ни  было  сейчас,
всегда может стать хуже. Я долго тянул солдатскую лямку, и уж поверь - таков
закон природы.
   - Да как моя жизнь может стать еще хуже?
   - А ты подумай. Ты могла остаться дома и там погибнуть. Или пройти  через
ад. Или стать пленницей, а не моей гостьей. А это означает, что каждый  твой
день мог стать таким же, как тот, когда ты пострадала. Многие наши парни  до
сих пор считают, что ты слишком легко отделалась.  И  это  напомнило  мне  о
другом законе природы. Едва ты покидаешь круг людей, согласных считать  тебя
не такой, как все, ты становишься обыкновенным человеком.  Просто  телом.  А
для женщины такая ситуация вряд ли приятна. По сути,  здесь,  где  командуют
женщины, тебе намного лучше, чем где бы то ни было.
   Аркана ушла в себя, очевидно, решив, что я ей угрожаю.  Но  у  меня  и  в
мыслях такого не было. Я просто размышлял вслух. По-стариковски.
   - Если тебе нужно на ком-то отыграться, -  сказал  я  ей,  -  то  поставь
Громовола первым в списке.
   - Она - единственная связь, которая у меня  осталась,  с  большей  частью
моей жизни, - проговорила Госпожа. - И единственная связь с моей семьей.
   Ручей делает внезапные повороты.
   - Если Ты как-нибудь сумеешь ее  спасти,  то  она,  поправившись,  первым
делом постарается отрезать тебе  ноги  ниже  колен  и  заставит  плясать  на
обрубках.
   Тобо хотел было  что-то  сказать,  но  я  велел  ему  помолчать.  Мы  уже
несколько раз обсуждали судьбу Душелова. И его мнение окрашено кровью.
   - Знаю-знаю. Но всякий раз, когда  я  оглядываюсь  вокруг,  мне  начинает
казаться, что ушел кто-то еще и мы становимся все более чужими...
   - Понимаю.  Я  сам  перестал  ориентироваться  во  времени  после  смерти
Одноглазого. От моего прошлого ничего не осталось. - Последним  напоминанием
о нем стал Мурген. Мы с Госпожой избрали свой путь и теперь стали  беженцами
- бежали из своего места и времени.  Впрочем,  почему  я  так  поздно  этому
удивляюсь? Ведь Отряд всегда был тем, чем остается,  -  сборищем  утративших
родину и надежду беглецов и изгоев.
   Я вздохнул. Неужели я вскоре начну создавать другое  прошлое  в  качестве
душевной поддержки?
   Я опустился на колени рядом с Госпожой.
   - Думаю, она вряд ли протянет больше недели. Мне уже с трудом удается  ее
кормить. И еще труднее заставить ее удержать съеденное. Но я  прид