тересованы  в  том,  чтобы  таглианцы,
сохранившие верность Прабриндраху Драху, перестали дрожать за свои шкуры.
   - Это только возможность, - пояснил я. Кроме того,  если  она  и  вправду
запрет Врата, останется еще чертова  уйма  Теней,  вылезших  оттуда  прошлой
ночью, тех, которые нынче прячутся по расщелинам и норам.
   Тьма приходит всегда.
   Мы еще не вышли из леса. Расслабляться не приходится.
   Я постарался, чтобы эти слова услышало как можно больше народу.
   Я научу вас бояться тьмы.
   Кто это сказал? Может быть, первый муж Госпожи, еще  до  моего  рождения?
Или же тот, кто почерпнул знания о прошлом из старых Летописей.
   - Нам еще долго придется  сталкиваться  с  этой  дрянью  каждую  ночь,  -
добавил я.
   - Мы что, и вправду попремся туда?  -  спросил  Бадья,  указывая  глазами
наверх. Он считал, что его не слышит никто, кроме Тай  Дэя,  и,  видимо,  не
находил эту тему такой уж секретной. В противном случае, он  задал  бы  свой
вопрос на языке, незнакомом нюень бао.
   - Вполне возможно. Только не знаю, скоро ли. Старик всю  дорогу  талдычит
насчет посевов и урожаев, так что мы здесь еще проторчим изрядное время.
   Разговаривая,   я   пытался   представить   себе,   как   далеко    будет
распространяться воздействие Знамени. С помощью  Тай  Дэя  я  установил  его
примерно в половине радиуса от центра Врат Теней,  точно  посередине  старой
дороги. Потом я спустился вниз и  уговорил  двоих  веднаитов  позволить  нам
перебраться в бункер на самой передовой. Забавно, что особых возражений с их
стороны не последовало.
   Конь Госпожи повсюду таскался за мною и, вроде бы, все примечал. В  конце
концов я сказал ему:
   - Спасибо за компанию, приятель. Можешь возвращаться к своей хозяйке. - С
собственным жеребцом я всегда говорил на  равных,  а  этот  был  из  той  же
породы. Ежели с таким зверюгой  договоришься,  он  может  сделать  для  тебя
многое. Например свозить кого-нибудь в Таглиос. И обратно.
   Хотелось бы знать, как обстоят дела у Дремы. Он не мог  отъехать  слишком
уж далеко. С тех пор, как все обернулось такой  хренью,  прошло  не  так  уж
много времени.

Глава 78

   Полосы толченого мела четко определяли сектора прицела, так  что  солдаты
имели возможность эффективно истреблять Тени.
   Кроме  того.  Госпожа  снабдила  меня   некоторыми   приспособлениями   и
инструкциями по их использованию. Предполагалось, что я буду  придерживаться
их строго и устою перед  искушением  что-либо  упростить.  Множество  солдат
собралось, чтобы понаблюдать за моими действиями. Таглианцы,  в  подавляющем
большинстве, испытывали благоговейный трепет перед  человеком,  который,  не
будучи ни жрецом, ни кудесником, умел читать и писать, что  заставляло  меня
чувствовать себя идиотом.
   Указания Госпожи по существу сводились к необходимости уложить полукругом
бухту  из  кожаной  веревки,  перекрыв  самое  опасное   место,   там,   где
первоначально стояли ворота. Точно такие же веревки, натянутые на деревянные
колышки, перегородили  дорогу.  Я  строго  следовал  инструкциям,  никак  не
учитывавшим даже самый факт существования  Знамени.  Даже,  если  Госпожа  и
знала, что это не просто штандарт, она, похоже,  не  придавала  ему  особого
значения.
   Я наскоро оглядел нахально присвоенный нами  бункер,  паршивую  землянку,
где от пола до потолка было едва лишь три  фута.  Места  могло  хватить  для
четырех человек и связки бамбука. Вонища  стояла  страшная:  с  наступлением
темноты никто не высовывался наружу по нужде.  Дерьмовая  халупа  -  но  все
лучше, чем мокнуть под дождем.
   Как только Тень пересечет линию, отгороженную кожаной веревкой, пояснил я
любопытствующим ребятам, ее поразит искра. Таким образом мы будем знать, где
проходят Тени, сколько их и куда они направляются. И можем поражать  их,  не
растрачивая зарядов.
   Парней требовалось как-то приободрить. Перспектива прошлой ночи сулила им
слабую надежду дотянуть до утра.
   - Это, конечно, не перина, - сказал я Тай Дэю,  поглаживая  землю,  -  но
почему бы тебе не отдохнуть?
   Сам-то я собирался прилечь позже, тем паче,  что  все  равно  намеревался
совершать разведывательную вылазку. Ежели, конечно, удастся. Вылезши наружу,
я удобно пристроился на обломке старой стены и принялся рассматривать  крышу
моей новой хибары, смастряченную из тенеземского шатра. Куда ни глянь, всюду
попадались на глаза отобранные  у  неприятеля  трофеи.  Но  это  не  внушало
особого оптимизма: имелись  все  основания  полагать,  что  через  месяц  мы
окажемся такими же измотанными и изможденными,  какими  были  после  прорыва
блокады Дежагора.
   По существу, мы всего-навсего удерживали горный кряж, хотя  еще  и  могли
делать вид, будто представляем собой армию.  Но  у  неприятеля  не  осталось
ничего, кроме разрозненных отрядов Могабы. Интересно, что предпримет Могаба,
когда узнает, как огорчительно сложились дела у Длиннотени.
   Об огорчении речь, оно и навстречь. То, что  я  увидел,  отнюдь  меня  не
обрадовало.
   У подножия склона, там, где дорога уже не  была  дорогой  и  представляла
собой лишь раздолбанную полосу грязи, появился дядюшка Дой. Подняв глаза, он
таращился на Врата Теней. Появись он попозже, в сумерки, я бы  его  наверное
не заметил. Позади него, поотстав ярдов на пятьдесят, плелась матушка  Гота.
Она ворчала так громко, что некоторые слова я мог разобрать  даже  на  таком
расстоянии. За спиной у обоих  виднелись  здоровенные  узлы,  наводившие  на
мысль, что они  вновь  решили  присоединиться  ко  мне.  Похоже,  они  стали
профессиональными бродягами.
   Я запустил камешком в ворону. Сам не особо  целился,  и  птица  не  шибко
испугалась - просто увернулась. С приходом сумерек птиц стало немного, хотя,
признаться, их и днем не было без числа.  Любопытно,  что  бы  это  значило?
Вроде бы мы еще не дошли до того, чтобы жарить ворон. Может, они все улетели
к своей мамочке? - Тай Дэй, - сказал я, - как случилось,  что  твоя  мать  и
дядюшка Дой оказались здесь?
   Тай Дэй высунулся из землянки, отпустил пару бранных  словечек  на  нюень
бао и вернулся назад. Создавалось  впечатление,  будто  он  напрочь  утратил
почтение к старшим.
   Ответа на свой вопрос я не получил.
   Проверив амулет, так  и  не  возвращенный  Костоправу,  и  оценив  высоту
отгоняющей Тени свечки, я решил, что у нас все будет в порядке.  Хотелось  в
это верить.
   Но  какой-то  мудрец,  не  мне  чета,  говаривал:  "Никогда  не   доверяй
колдунам".
   Я закрыл глаза и принялся ждать.

***

   - Эй, Мутен, ты знал ребят по имени Качала и Грузило? Я открыл глаза.
   - Рыжий, сукин ты сын! Какими судьбами? Я ж тебя полгода  не  видел.  Как
дела?
   - Как сажа бела. Я уж и забыл,  когда  мы  встречались.  Но,  худо-бедно,
руки-ноги при мне, и я еще дышу.
   - Выходит, ты опять обскакал судьбу - для солдата это немало. А Качалу  я
помню. Он из Джайкури, и все его близкие погибли во время осады Дежагора. Он
прибился к  нам,  когда  мы  вышли  из  города,  а  раньше,  вроде  бы,  был
каменщиком, но уже числился нашим, когда мы  накрыли  Обманников  в  Роковом
Перелеске.
   - Точно, тот самый малый. Он и на Чарандапраше здорово себя показал.
   - Ну а другой, как его там... Грузило? Я его не припоминаю.
   - Он вроде бы из тенеземцев. Попал к нам в плен: сначала работал, а потом
принял присягу. Правда недавно, примерно месяц назад.
   - Ну а мне то до них какое дело?
   - Оба погибли прошлой ночью. Я решил, что тебе нужно об этом знать.  Ведь
ты заносишь имена погибших в летописи.
   - Спасибо, что вспомнил. Хотя не уверен, что мне это нравится.
   - В каком смысле?
   - Да в том, ребята, что вы вспоминаете обо мне, только  когда  кто-нибудь
из парней дает дуба. Приходите и говорите, чтобы я помянул его в Летописях.
   - Уходил бы ты из штаба, Мурген. Возвращайся  в  строй.  Тогда  ты  снова
станешь не одним из них, а одним из нас.
   Вот ведь чертовщина. Похоже, я  и  сам  не  заметил,  как  превратился  в
штабную крысу.
   - Может ты и прав. Теперь, когда мы захватили  Хозяина  Теней,  предстоят
некоторые перемены. Я буду иметь в виду твое предложение.
   Рыжий хмыкнул. Он не слишком поверил моим словам, но отправился  к  своим
парням с чувством исполненного  долга.  Меня  передернуло.  С  плато  тянуло
холодным ветром, и мне показалось, - хотелось верить, что только показалось,
- будто он нес с собой запах Кины. Мне припомнился ветер, дувший на  равнине
смерти. Я подумал о том, чтобы навалить побольше камней к основанию  Знамени
- оно содрогалось под напором ветра, - но поленился.
   Хотелось бы погреться у костра, но по эту сторону Вершины с топливом дела
обстояли  плохо.  Все  доски,  палки  и  щепки   использовались   лишь   для
приготовления пищи. Правда и готовить, кроме разве что горького корня,  было
нечего.
   Ты научишься обходиться без света - припомнилась мне цитата из  одной  из
старых Летописей.
   Прямо перед моим носом появилась пара сапог. Принадлежавших дядюшке Дою -
я понял это, заслышав бурчанье как всегда отстававшей от него матушки Готы -
с такой походочкой она никак не могла за ним поспеть.
   - Дядюшка, - промолвил я, не поднимая глаз, - чему  обязан  сомнительному
удовольствию видеть тебя после столь долгой разлуки?
   - Тебе следует держать свое Знамя поближе. Воитель Тьмы, так,  чтобы  оно
постоянно было под рукой. В противном случае ты, скорее всего, его лишишься.
   - Я так не думаю.  Но  кто-нибудь  из  приспешников  Прабриндраха  Драха,
Обманник или мелкий колдунишка, считающий,  что  его  способности  для  всех
великая тайна, может попытать счастья и окажется вот в  той  канаве,  прежде
чем сообразит, что с ним случилось.
   Я блефовал, но дядюшка вряд ли мог меня раскусить.  -  Знамя  само  умеет
отличать своих от чужих.
   Подошла матушке Гота, тащившая  тюк  размером  чуть  ли  не  с  нее.  Она
прихватила с собой  из  Кьяулуна  решительно  все,  что  могло  пригодиться.
Включая запас дровишек. Я решил не выпендриваться, во всяком случае пока  не
кончатся дрова.
   В мире есть повара и похуже матушки Готы. К их числу принадлежат ее сын и
ненаглядный зятек.
   Дядюшка Дой, будучи мужчиной и - по понятиям нюень бао - какой-то шишкой,
- нес только Бледный Жезл и куда более скромный узелок.
   Сбросив свою ношу, матушка Гота опустилась на четвереньки, чтобы  залезть
в нору. Встретившись с ней взглядом, я не смог удержаться  от  ухмылки.  Она
принялась   изрыгать   ругательства,   кляня   злую   судьбину,   устроившую
землетрясение в столь неподходящий момент. Земля дрожала.
   - Пусть Тай Дэй отдохнет, - сказал я. - Нам предстоит долгая ночь.  -  От
взора дядюшки Доя не укрылся заткнутый  мною  за  пояс  короткий  бамбуковый
шест.
   Холодный ветер крепчал. Полотнище Знамени хлопало и трещало. Дядюшка  Дой
окинул взором темнеющий склон, оценил  бункер  и  бросил  на  меня  сердитый
взгляд, словно желая высказать сожаление по поводу того,  что  оставил  свое
разлюбезное болото.
   -  Когда   занимаешься   такими   делами,   и   жить   порой   приходится
соответственно, - сказал я.
   Матушка Гота вновь вылезла наружу, чтобы озвучить своим бурчанием  так  и
не высказанные соображения Доя.
   - Вы сами напросились, - напомнил я им обоим.
   Дядюшка Дой открыл было рот, но подавил желание попререкаться и устроился
у  входа  в  землянку,  положив  Бледный  Жезл  на  колени.  Гота  принялась
осматривать окрестности и собирать камни. Соседи не возражали, хотя  в  этих
краях камни, кажется, становились единственным признаком благосостояния.
   Я закрыл глаза и, словно чтобы  растравить  душу,  принялся  насвистывать
мелодию, которую напевала Сари, когда была счастлива.
   Затем, как всегда, пришла тьма.

Глава 79

   Они дали все-таки мне поспать. И я заснул - не мешал ни холод, ни  ветер,
ни запах стряпни, ни собственный храп. Когда сгустилась ночь,  я  постепенно
освободился от уз, крепивших меня к плоти. Некоторое время я чувствовал себя
тряпицей, трепыхавшейся на ветру. И не предпринимал  никаких  усилий,  чтобы
двинуться куда бы то ни было. Возвращение дядюшки Доя пробудило  во  мне  не
слишком вдохновляющие воспоминания.
   Мой дух слился с ветром, увлекавшим меня на  север.  Неторопливо  проплыв
над  горами,  пустынями  и  захваченными  нами  городами,  я  нашел   Дрему,
направлявшегося из Таглиоса в Дежагор. Паренек понимал, что, пока он скачет,
ему ничто не грозит. Никто из агентов Радиши не  смог  бы  угнаться  за  его
конем.
   Радишу  его  побег  огорчил  до   крайности.   План   ее   предусматривал
необходимость захватить или убить каждого из братьев Отряда. Побег  хотя  бы
одного означал возможность возвращения чумы. Подобно  Нарайану  Сингху,  она
знала, что тьма приходит всегда. В чем ее  лишний  раз  убедили  последствия
случившегося в Дежагоре.
   Теперь она была в ужасе, опасаясь, что из-за  провала  заговора  наступит
Год Черепов. Душелова она поминала через слово, и всякий  раз  не  хвалебно.
Похоже, Баба сообразила, что, желая избавиться  от  опасного  союзника,  она
связалась с другим, возможно куда более страшным.
   Радиша помнила об ухищрениях Душелова, имевших место несколько лет назад,
и знала, что эта колдунья менее предсказуема, чем любое стихийное бедствие.
   Хотя Таглиосу не было нанесено никакого ущерба, последствия землетрясения
ощущались и там. В том числе и политические. Многие люди полагали, что  боги
-  или  какая-то  неведомая,  но  ужасная  сила  -  недовольны   коварством,
проявленным в отношении Черного Отряда.
   Костоправ столь  часто  напоминал  об  обыкновении  Отряда  не  оставлять
предательство безнаказанным, что некоторые таглианцы уже ожидали неминуемого
и страшного возмездия. И все это было  каким-то  образом  связано  с  ужасом
перед самим именем Отряда. Ужасом, сути которого никто не хотел или  не  мог
объяснить.
   Возможно, этот страх овладевал людскими душами, просачиваясь из какого-то
мрачного  источника,  лежавшего  за  пределами  материального  мира.  Уж  не
действовала ли в своей доброй, старой манере мать Обмана  -  Кина?  Пожалуй,
мне стоило лишний раз  сунуть  нос  в  старые  Летописи,  спрятанные  в  той
комнате, где... Ох, дерьмо поганое!
   Радиша  постоянно  отправляла  своих  гвардейцев  на  поиски   Копченого.
Сбивающие их с толку  чары  Одноглазого  пока  помогали,  но  они  не  могли
морочить стольких людей до бесконечности.
   Скорее всего, Баба не надеялась найти своего колдуна живым и лишь  хотела
выяснить, что с ним сталось. Но мне ее поиски могли выйти боком.  Вдруг  она
натолкнется на мои книги. Нет чтобы мне подумать об этом раньше. Чего стоило
попросить Дрему прихватить  рукописи  с  собой.  Глядишь,  сейчас  бы  и  не
дергался. Радиша  совещалась  с  самыми  влиятельными  жрецами.  Создавалось
впечатление, что с каждым моим посещением  Таглиоса,  святоши  набирали  все
больший вес, тогда как купцы и владельцы  мануфактур,  во  многом  обязанные
своими барышами Отряду, теряли благорасположение правительницы. Но при  этом
святоши  вполне  могли  использовать  обстановку,  чтобы   подкрепить   свое
политическое значение военной силой. Интересно было  бы  узнать,  сможет  ли
новая элита  преодолеть  традиционное  мышление  перед  угрозой  религиозной
распри. И хватит ли хоть у одного природного таглианца масла в голове, чтобы
осознать эту угрозу. Интриги Радиши принуждали ее водить компанию с  людьми,
которых она презирала, и отдаляться от тех, с кем мыслила одинаково.  Вот  и
эта  встреча  во  многом  смахивала  на  выкручивание  рук.   В   обмен   на
идеологическую  поддержку  жрецы  добивались  от  государства   политических
привилегий.
   Можно  было  предположить,  что   Радиша   одобряла   действия   Госпожи,
отправившей на тот свет  кое-кого  из  предшественников  нынешних  иерархов.
Будучи в шаловливом расположении духа,  я  подлетел  к  самому  уху  Бабы  и
крикнул:
   - Бу!
   Она подскочила, отпрянула в сторону и уставилась в  пустое  пространство.
Лицо ее побледнело. В комнате воцарилось молчание.  Святоши  перепугались  -
видать, и они что-то уловили. Я буквально ощущал,  как  помещение  наполняет
страх.
   Радиша содрогнулась, словно от зимней стужи. Хотя в  Таглиос  уже  пришла
пора весеннего сева.
   - Воды спят, - прошептал я ей на ухо, хотя она едва  ли  могла  разобрать
мои слова.
   То была часть поговорки, известной у меня на родине:
   Спят даже воды, но Враг не дремлет.

***

   Когда я добрался до храма  Гангеша,  Сари  спала.  Света  в  ее  клетушку
проникало ровно столько, чтобы я мог ее разглядеть,  чего  мне  было  вполне
достаточно. Я витал над нею, наслаждаясь ее близостью и не помышляя  о  том,
чтобы разбудить. Сари нуждалась во сне. А я, вроде бы, уже и нет.
   Но откуда там вообще появился свет?
   Оказалось, что жрецы установили перед ее кельей  несколько  светильников.
Не иначе, как их напугал  мой  предыдущий  визит.  Я  должен  был  прилагать
усилия, чтобы обозначить свое присутствие за пределами мира духов. Но стоило
ли? Нужно ли, чтобы здешние жрецы что-то заподозрили.  Конечно,  лишний  раз
нагнать на них страху совсем не  худо,  но,  кто  знает,  какие  меры  могут
предпринять они с перепугу.
   Я облетел весь храм и не обнаружил ничего  необычного  -  разве  что  все
служители, проводившие вечерний молебен, были нервозными. В конце  концов  я
вернулся к своей любимой.
   О боги, до чего же она прекрасна. Я чувствовал, что мне  с  каждым  разом
будет все труднее притворяться перед дядюшкой Доем и  матушкой  Готой.  Черт
побери, вполне возможно, что скоро я смогу задать им кое-какие вопросы.  Они
забрались далеко от своих паршивых болот и бежать им некуда.
   Сари открыла глава - и весь мой гнев испарился.  Она  смотрела  прямо  на
меня и улыбалась чарующей, ни с чем не сравнимой улыбкой. Должно быть,  рыба
и рис были полезны для ее зубов: столь чудесных, жемчужных зубок не было  ни
у кого на свете.
   - Ты здесь, Мур? Я чувствую, что ты близко.
   - Здесь, - шепнул я ей на ухо, совсем не так,  как  Радише.  Ответа  она,
скорее всего, не разобрала, но сам факт того, что ей ответили, ощутила  -  Я
очень скучаю по тебе, Мур. И чувствую себя чужой среди  своих  соплеменников
Конечно, ведь твои сородичи сами от тебя отвернулись И некому было наставить
их на путь истинный. Не  осталось  в  живых  ни  бабушки  Хон  Трой  -  этой
пророчицы, ни дедушки Кы Дама, способного подкрепить их своим веским  словом
Возможно, нынче все складывалось  именно  так,  как  предрекала  эта  старая
госпожа. Записей ее пророчеств не сохранилось Самые великие  прорицатели  не
ошибаются никогда, их предсказания отнюдь не высечены на скрижалях.
   Увы, в следующий миг мне пришлось покинуть свою Сари. Она  встрепенулась,
почувствовав, что я ухожу. Я противился как мог, но в реальном  мире  кто-то
настаивал на моем пробуждении.
   Я уже выплывал из кельи, когда туда заявилось несколько жрецов.
   - С кем ты разговаривала, женщина? - требовательно вопросил один из них.
   - С духами, - с нежнейшей улыбкой на устах ответила моя любимая.

Глава 80

   Сперва я подумал, что проснулся  из-за  попавшего  под  мой  зад  острого
осколка  кремня.  Но,  выбросив  паскудный  камешек,  я  увидел  заслонившую
звездное небо фигуру и услышал голос.
   - Проснулся наконец. Знаменосец? - спросил Зиндаб.
   - Без особой радости. Мне снился чудесный сон.
   - Раз уж Старик поставил тебя приглядывать за нами, я решил, что тебе  не
помешает кое к чему приглядеться.
   В отличие от большинства наров, Зиндаб обладал чувством  юмора  и  полным
отсутствием чинопочитания, хотя он  сам  вылез  в  первостатейнейшие  шишки.
Должно быть, это до крайности раздражало Могабу, когда они  с  Зиндабом  еще
были  закадычными  приятелями.  Впрочем,  возможно  и  сам  Могаба  когда-то
способен был на такие игры, но перерос их. Многие препаскуднейшие типы  были
когда-то славными парнями Мне пришлось опе