еньшилось,  но  Джулия  слишком  хорошо
Помнила смерть своего отца при сходных обстоятельствах.
   Шторм снаружи бушевал все сильнее. Молния сверкала  над  черными  как
ночь морскими просторами, гром грохотал,  словно  залпы  тысячи  орудий,
дождь хлестал сплошным потоком. "Си Джейд"  то  подбрасывало  вверх,  то
швыряло в пропасть, волны, бурля, перекатывались через палубу, время  от
времени  раздавался  треск  оторванного  паруса.  Но   в   целом   судно
справлялось с бурей, как и обещал Ред.
   Джулия отослала стюарда позаботиться о теле первого помощника, а сама
осталась подле  Наполеона.  Когда  ей  случалось  отойти  от  койки,  то
смотрела в люк на серое небо, свинцовую воду и темные брызги, разносимые
ветром. Она старалась ни о чем не думать: это было  слишком  мучительно,
но воспоминания ее  преследовали  -  она  и  Ред,  гуляющие  по  палубе,
беседующие, занимающиеся  любовью.  Они  наполняли  ее  душу  бессильной
яростью и тоской. Она сгорала от  стыда  и  унижения,  вспоминая,  какое
наслаждение испытывала от любви. Как он посмел так  использовать  ее?  С
самого начала их брак был фарсом и фальшью. Надо было догадаться! Немало
причин указывало на это. Его нежелание упоминать о службе  в  британской
армии, его стремление скрыть свое  богатство,  легкость,  с  которой  он
устроил отбытие "Давида" на остров Святой Елены, непонятная жалость  его
матери и даже странные слова дядюшки в день их отъезда.  Теперь,  задним
числом, все встало на свои места и обрело смысл. Как же она была слепа и
глупа!
   - Мадам...
   Джулия уловила слабый шепот.
   - Да, ваше величество? - спросила она, склонившись над койкой.
   - Немного воды...
   Она налила воды из графина,  подняла  голову  императора  и  поднесла
чашку к губам. Отпив, он слабо кивнул:
   - Благодарю вас. - Дыхание  его  было  слабым,  неровным,  как  будто
огромная тяжесть лежала у него на груди.
   - Чем я еще могу  помочь  вам,  ваше  величество?  -  мягко  спросила
Джулия.
   - Спасибо, мадам. Думаю, мне уже ничто не поможет. Никогда не  думал,
что все закончится вот так.
   - Как жаль, что нет священника и  некому  помолиться  за  вашу  душу,
кроме меня.
   - В этом нет необходимости. Я не  придерживался  религиозных  обрядов
при жизни,  нужны  ли  они  мне  сейчас?  -  Он  скривил  губы,  пытаясь
улыбнуться. - Когда умрет Робо, скажут, что скончался император. Бедняга
- они будут исследовать его тело, ища источник величия. Какие  тайны  им
откроются и какое найдут им объяснение... - Его короткий смешок  перешел
в кашель. Окрашенная кровью пена  выступила  на  губах.  Джулия  влажным
полотенцем вытерла его губы.
   - Благодарю, - прошептал император.
   - Ваше величество?
   - Да.
   - Как я поняла, вы не хотите, чтобы стало известно о  вашем  бегстве,
даже если... - Ни к чему было заканчивать фразу.
   - Император Наполеон  умрет  мученической  смертью  -  падет  жертвой
англичан на острове Святой Елены. Человек по имени Робо будет  похоронен
в море. Я отказываюсь подарить де  Груа  честь  лишить  меня  жизни.  Он
безумен - так следует объявить, если  он  станет  приписывать  себе  эту
заслугу.
   - Я все исполню, - Джулия старалась не расплакаться. - Сейчас вам  не
следует больше говорить. Берегите силы, ваше величество.
   - Для чего? - спросил он, снова кашляя. - Скажите  мне,  безумный  де
Груа обезврежен?
   - Да, ваше величество. - Она  слышала  вопли  француза,  требовавшего
своего  освобождения.  Он  взывал  с  промежутками  в  каждые   полчаса,
очевидно, опасаясь, что корабль потонет, в то  время  как  он  заперт  в
каюте.
   - Агент Бурбонов, - сказал  император.  -  Я  знал...  Его  следовало
повесить.
   Больше  он  не  произнес  ни  слова.  Дыхание  его  ослабело,   затем
прекратилось. Через  четверть  часа  Джулия,  поднеся  зеркало  к  губам
императора, не обнаружила никаких признаков  жизни.  Дрожащими  пальцами
она закрыла ему глаза и долго стояла, глядя на  резкие,  волевые  черты.
Сколько планов и надежд погибло вместе с этим  человеком.  Больших  -  о
возрождении империи, и малых - о ее возвращении на плантацию Бо Бокаж  в
Луизиане. Наполеон так и не узнал о благородном вкладе ее  отца.  Теперь
уже поздно.
   Джулия тихо, без слез, покинула каюту, ощущая потребность  поделиться
с  кем-то  своим  горем.  С  трудом  пре-.Ьдолевая  качку,   она   через
кают-компанию поднялась наверх.
   Ветер хлестнул ее, словно плеть, как только Джулия ступила на палубу.
Он рвал волосы, разбрасывая шпильки  в  пустоту,  сплющивал  и  прижимал
платье, а затем вздымал его, стремясь поднять над головой. Дверь  за  ее
спиной угрожающе раскачивалась, и Джулии пришлось отступить на несколько
шагов, чтобы не прищемило пальцы. С  трудом  удерживая  равновесие,  она
оглянулась в поисках Реда и наконец заметила его на верхней  палубе.  Он
тоже увидел ее и отчетливо указал назад,  на  кают-компанию,  выкрикивая
что-то, но слова, слетавшие с его губ, уносились ветром.  Затем  до  нее
донесся голос матроса сверху:
   - Волна! - кричал он, указывая вперед. - Гигантская волна!
   Повернувшись,  Джулия  увидела  перед  собой  что-то   невообразимое.
Возвышаясь на сотню футов,  зеленовато-черная  стена  воды  накатывалась
быстрее, чем повозка на полном ходу. Это была не просто штормовая волна,
а чудовище, о коих слагались морские легенды. Сила и  сноровка  матросов
не могли противостоять ей. Волна возвышалась горою, и человек перед  ней
выглядел  совершенно  беспомощным  пигмеем.  Уцелеть  можно  было   лишь
спрятавшись внутри судна, уповая на крепость деревянного корпуса.
   - Вниз! - прокричал Ред. - Всем вниз! Матросам покинуть палубу!
   Внезапно кто-то оказался рядом.
   - Ради  бога,  Джулия,  дорогая,  уходите  вниз!  -  О'Тул  буквально
подталкивал ее к кают-компании, поддерживая, чуть ли  не  неся  вниз  по
ступенькам. Джулия бросила взгляд через плечо, но было слишком  темно  и
не видно, кто из моряков еще оставался на палубе. В коридоре она застала
Марселя де Груа, который наполовину  высунулся  из  двери  своей  каюты.
Доктор Гастингс стоял рядом, держа в руках инструмент, которым взламывал
дверь. Оба были застигнуты врасплох потоком  людей,  бегущих  с  палубы.
Испугавшись, Марсель отступил назад и захлопнул дверь.
   У кают-компании О'Тул остановился.
   - Входите, - сказал он, слегка  подталкивая  ее.  -  Берите  подушку,
кладите на нее голову и ложитесь плашмя на пол.
   - А как же вы и Ред? - спросила Джулия.
   Он не успел ответить. Корабль встал на дыбы  и  нырнул  вниз,  словно
падая в огромную черную дыру. Послышался рев, и Джулия упала,  чувствуя,
что ее несет вперед, в темноту. Она ударилась  головой  о  койку.  Затем
ослепительный свет вспыхнул перед  глазами,  в  ушах  раздался  страшный
скрежет и треск снастей.  На  "Си  Джейд"  обрушились  тонны  воды.  Она
забурлила вокруг Джулии,  и  та  мгновенно  промокла  до  костей.  Боль,
безжалостная как вода, обрушившаяся на  них,  пронзила  ее,  увлекая  за
собой в мокрую тьму.
   - Джулия! Джулия! -  Голос  звучал  настойчиво,  требуя  ответа.  Она
открыла глаза, удивляясь тому, что видит, хотя и  расплывчато.  Какая-то
тяжесть придавила ей  ноги,  соленая  вода  попала  в  глаза  и  в  рот,
заставляя кашлять.
   Слышались чьи-то слабые по сравнению с шумом ветра и  дождя  стоны  и
зловещее бульканье и хлюпанье воды в  замкнутом  пространстве.  Корабль,
видимо, уцелел, но двигался, тяжело перекатываясь, и это могло  означать
только одно.
   - Джулия!
   По  бледному  лицу  Реда  струилась  вода,   становясь   красной   от
соприкосновения со свежей ссадиной на подбородке. Скорее торопливо,  чем
осторожно, он оттащил в сторону тело матроса, лежавшего у нее на  ногах,
и чуть приподнял ее.
   - Ты можешь идти?
   - Кажется, могу, - слабо произнесла Джулия и прикусила  нижнюю  губу,
чувствуя что-то похожее на огонь внутри своего чрева.
   Он не стал ждать и, подхватив ее на руки, понес к выходу.
   Разрушения на палубе не поддавались описанию. Фок-мачта была  вырвана
из обшивки,  точно  дерево,  лишенное  корней,  еще  одна  мачта  упала,
сломанная пополам, увлекая за собой паруса, на  третьей  торчали  только
голые доски. Там, где прежде находился нос корабля, зияла огромная дыра,
и они зачерпывали воду с  такой  скоростью,  что  корабль  совсем  осел;
оставалось менее двух футов между поверхностью воды  и  перилами  судна.
После удара чудовищной волны шторм начал стихать,  хотя  ветер  все  еще
трепал изувеченный корабль, а дождь поливал палубу.
   С Джулией на руках Ред шагал по  обломкам  туда,  где  в  корабельной
шлюпке ожидал О'Тул. Еще двое раненых матросов лежали на дне шлюпки. При
виде Реда и Джулии О'Тул облегченно вздохнул:
   - Повезло, сэр! Несите ее на борт!
   Ред опустил Джулию на корму, поспешно завернув ее в  парусину,  чтобы
защитить от ветра и дождя, затем повернул назад, к палубе корабля.
   - Капитан! Вы куда? - крикнул О'Тул.
   - Внизу могли остаться люди!
   - Не делайте глупостей, сэр! Вода  хлещет  с  такой  силой,  что  все
находившиеся внизу уже мертвы. Вы сделали все  возможное,  спасая  мадам
Джулию и этих парней. Пора браться за весла!
   В этот момент, словно в подтверждение слов первого
   Помощника, нос корабля осел настолько,  что  на  обе  палубы  хлынула
вода.  Раздался  треск  разламывающегося   корпуса,   и   вода   потоком
устремилась оттуда, где недавно была кают-компания.
   - Гребите, сэр! Надо убираться, иначе нас затянет  на  дно  вместе  с
кораблем! - Голос О'Тула дрогнул. -  Я  понимаю,  сэр,  как  вам  тяжело
покидать судно, но надо подумать о жене, или мы все погибнем без вас.
   Ред кивнул, сел на весла вместе с О'Тулом, и начал  энергично  грести
прочь  от  гибнущего  корабля.  Отплыв  на  безопасное  расстояние,  они
опустили весла и передохнули, позволив лодке дрейфовать по  воле  ветра,
глядя, как погружается в волны последняя мачта.
   - Смотрите! -  крикнул  один  из  моряков,  показывая  влево.  -  Это
человек?
   О'Тул напряженно всматривался сквозь завесу дождя.
   - По-моему, это похоже на деревянную решетку от загрузочного люка.
   - Кажется, там кто-то живой, - настаивал матрос.
   Но как они ни напрягали мышцы рук, пытаясь доплыть до того места,  им
это не удалось. В  стремительных  волнах,  порывах  ветра  и  дождя  они
постепенно потеряли плывший предмет из виду и пришли к  заключению,  что
его поглотила стихия.
   Все,  что  произошло  затем,  стало  для  Джулии  сплошным   кровавым
кошмаром. На дне шлюпки, среди раненых матросов, ее избитое,  израненное
тело исторгло плод, который носило. К ночи у нее началась  лихорадка,  и
на рассвете нового дня жар ее тела  соперничал  с  тропическим  солнцем,
сиявшим  вокруг.  В  течение  первой  ночи  один  из  матросов  умер  от
полученных ран и был тихо спущен за борт. На третье  утро  от  жидкости,
скопившейся в легких, скончался второй. Джулия,  Ред  и  О'Тул  остались
одни, без провизии, - между  ними  стояла  лишь  жестянка,  до  половины
наполненная дождевой водой. День выдался  жаркий.  Парусина  в  какой-то
степени защищала Джулию  от  палящих  солнечных  лучей.  Она  то  теряла
сознание, то снова приходила в себя. В голове было пусто и  это  спасало
от мыслей о страшных ударах судьбы, обрушившихся на нее. Она  находилась
в состоянии крайнего истощения. На лице четко обозначились скулы,  глаза
запали. В глубокой отрешенности она не сразу расслышала шепот О'Тула:
   - Парус, парус вдали.
   Ред повернул голову, глаза его сузились, и он медленно кивнул.
   - Да, это корабль.
   - Тогда мы спасены, сэр. Джулия, дорогая,  мы  спасены!  -  прохрипел
О'Тул.
   - Да, по крайней мере наши жизни, - ответил Ред так безрадостно,  что
Джулия с трудом повернула голову и посмотрела  на  него.  При  виде  его
поникших плеч и безнадежности во взгляде, Джулию охватил страх. Взглянув
на О'Тула, она увидела на его лице то же выражение полной безысходности.
Сделав титаническое усилие, Джулия с трудом приподнялась на локте.
   У корабля, приближавшегося к ним, был  высокий  нос,  с  двух  сторон
украшенный изображениями огромного глаза, два ряда весел и пара  красных
четырехугольных парусов.  Над  кормой  реял  исламский  флаг.  Это  была
турецкая фелюга.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 13

   Более сотни человек толпились на палубе -  дикая,  свирепая  банда  с
ножами и пистолетами. Длинная,  изогнутая  сабля  висела  у  каждого  на
поясе. Чернобородые и темнокожие, они с жестокой  усмешкой  смотрели  на
водворение Джулии, Реда и О'Тула на борт.
   Из толпы вперед выступил человек самого  устрашающего  вида.  Одежда,
осанка и почести, которые ему  оказывались,  свидетельствовали  о  ранге
капитана судна. Он обратился к спасенным на турецком языке.
   - К сожалению, - сказал Ред, - я не понимаю вас.
   Капитан перешел на ломаный испанский. Джулия пристально  смотрела  на
него, понимая, что его интересуют их имена и обстоятельства  путешествия
на шлюпке, предшествовавшие их встрече, но ее онемевший язык отказывался
отвечать. Она с трудом держалась на ногах даже с  помощью  двух  мавров,
крепко взявших ее под руки. Ред покачал  головой.  Выругавшись,  капитан
повторил свой вопрос по-французски:
   - Я Баязед Рейс - капитан этого корабля. Вы - мои пленники, которых я
захватил по праву моря и во славу моего властелина, алжирского дея. Если
вам дорога жизнь, вы не попытаетесь бежать. Назовите себя и скажите, как
вы оказались в маленькой лодке.
   Ред ответил на его вопросы. Баязед Рейс удовлетворенно кивнул.
   - Я так и думал. Я слышал  о  вашем  большом  корабле.  Жаль,  что  я
упустил такую добычу, но такова воля Аллаха. Скажите, кто эта женщина  с
вами? - продолжал он, даже не взглянув  на  Джулию.  -  Она  принадлежит
одному из вас?
   Ред колебался лишь мгновение.
   - К сожалению, нет, - произнес он. - Она не замужем.
   - О! - Капитан погладил бороду. - Она уже не  юная  девственница,  но
удивительно красива  даже  в  своем  нынешнем  состоянии.  Говорят,  что
женщины  Франкистана  созревают  поздно.  Возможно,  я  захватил  ценную
добычу.
   Джулия метнула взгляд на Реда. Лицо его словно окаменело, лишь  глаза
горели синим огнем.
   - Вы правы, капитан, - отозвался он. - Эта женщина -  весьма  знатная
дама в  своей  родной  стране.  Ее  отец,  который  ныне  мертв,  владел
обширными землями, и считал своих лошадей, скот и рабов сотнями. Он  был
другом  великого  правителя  Наполеона,  чья  слава  наверняка  достигла
Алжира. Она носит на шее знак его власти.
   Баязед самодовольно хмыкнул:
   - Добыча, похоже, ценнее, чем я думал. А вы сами?
   Ред не счел нужным скромничать в отношении себя.
   - Я был капитаном того прекрасного корабля, который теперь  лежит  на
дне моря. Человек рядом со мной - мой первый помощник.
   - В самом деле? В таком случае, мой хозяин дей найдет вам применение.
Флот - его слава и гордость, его правая рука, которая приносит почести и
богатство, и он всегда стремится его укрепить. Но если вы лжете...
   В воздухе повисла весьма ощутимая угроза.  Баязед  Рейс  сделал  знак
рукой и отдал приказ по-турецки. Люди, поддерживавшие Джулию, наполовину
повели, наполовину поволокли ее в сторону. Ред сделал  резкое  движение,
словно хотел остановить их, затем застыл на месте.
   - Осторожнее! Она больна!
   Раздался короткий звук удара, и капитан пиратов крикнул:
   - Молчи, христианская собака! Не смей учить меня,  как  обращаться  с
рабами! Заберите их вниз. Слишком много чести для такой мелюзги. Женщина
к утру может стать приманкой для акул.
   Услышав звуки борьбы, Джулия повернула  голову  и  увидела,  что  Ред
вцепился в глотку капитану, подручные которого, словно обезьяны, повисли
на Торпе; О'Тул тоже сцепился с турками. Когда ее  поволокли  вниз,  она
слышала позади тяжелые, сырые удары и хриплые выкрики Баязеда Рейса.
   - По сорок плетей каждому! Они должны научиться быть  рабами.  И  они
научатся!
   Джулию бросили в маленькую душную комнату, совершенно пустую, если не
считать нескольких половиков в углу. Один из матросов грубо  толкнул  ее
вперед, и она упала  на  колени.  Произнеся  нечто,  весьма  похожее  на
непристойность, матросы вышли, повернув ключ в замке.
   Джулия медленно опустилась на половики и закрыла глаза. Время еле-еле
поползло прочь. При звуке приближающихся шагов  ее  охватил  безотчетный
страх. Дверь открылась, на пороге появился Баязед  Рейс.  За  ним  стоял
человек в длинной одежде араба, с тюрбаном на голове. Его медного  цвета
кожа туго обтягивала скулы, разбегаясь тысячами морщинок вокруг глаз;  в
бороде серебрилась седина. Глаза отражали лишь безразличное любопытство.
   - Встать, - приказал капитан пиратов.
   Джулия поняла приказ и знала, что лучше повиноваться, но ее  сознание
и волю разделяла огромная пропасть. Она лишь  смотрела  расширенными  от
лихорадки глазами, которые казались огромными на ее изможденном лице.
   Тогда Баязед Рейс силой поднял ее на ноги и повернул спиной к  арабу,
который начал ловко расстегивать пуговицы на  ее  платье.  Джулия  слабо
сопротивлялась, сердце  бешено  стучало  в  груди.  Она  знала,  что  не
выдержит, если мужчина грубо возьмет  ее  сразу  после  выкидыша  -  она
просто истечет кровью.
   - Успокойся,  несчастная,  -  произнес  араб  на  чистом  кастильском
диалекте. - Мы не причиним тебе вреда. Мы только хотим  определить  твою
ценность.
   Сознание Джулии помутилось, свет вокруг померк. Словно  сквозь  туман
она почувствовала, что ей согнули колени и положили обнаженную  на  кучу
половиков. Она ощущала прикосновения араба к своим исцарапанным  бедрам,
чувствовала, что он исследует ее  тело,  включая  осторожный  внутренний
осмотр наиболее интимных мест. Она поняла, что  он  просил  воды,  чтобы
смыть кровь с ее бедер, слышала его негромкие распоряжения. Затем  ей  в
рот вложили мягкий шарик какого-то неизвестного вещества и араб поднес к
ее губам кубок сладкого сока.
   - Выпей, женщина, - сказал он.  -  Это  драгоценный  мускус,  который
вернет тебе жизненные силы.

***

   Он сказал правду. Вскоре Джулия почувствовала, как силы  возвращаются
к ней. Когда она открыла глаза, то увидела, что капитан ушел и  в  каюте
остался только арабский врач. Он взглянул на нее и медленно кивнул.
   - Послушай меня ради своей жизни и будущего. Ты  не  девственница.  -
Джулия покачала головой, загипнотизированная взглядом его черных горящих
глаз. - Это снижает твою ценность. Но у тебя  красивые  волосы,  которые
засияют, словно утреннее солнце, когда их помоют и натрут  благовониями.
Твои глаза созданы  для  того,  чтобы  губить  души  мужчин.  Твое  тело
обладает грацией газели, оно нежно, точно  поэма.  Когда  тебя  накормят
райской пищей, выкупают и окружат рабами, кожа  твоя  заблестит,  словно
жемчуг, а груди будут, словно снежные вершины. Я ясно это вижу. Во  всем
мусульманском мире не найдется и пятидесяти девственниц с  таким  цветом
кожи и волос, а из их числа и пяти, достойных соперничать с  тобой.  При
такой редкой красоте великие люди простят тебе этот маленький изъян. Они
щедро заплатят за право обладать столь изысканным созданием.
   Джулия ничего не ответила, ожидая продолжения, чтобы услышать о цели,
ради которой произносились эти слова.
   - Но я должен сказать тебе еще одно, о дочь Луны. Как врач я  уверен,
что ты зачала и тело твое отторгло  плод.  Подумай  хорошо,  прежде  чем
ответить мне, ибо это решит твою судьбу. Ни один мусульманин не  возьмет
себе женщину, бывшую замужем, из страха  совершить  грех  прелюбодеяния,
загубив тем самым свою бессмертную душу и утратив надежду на  рай.  Если
ты была замужем, тебя могут использовать лишь для  поденной  работы  или
передать в притон для неверных. В обоих случаях  награда  Баязеда  Рейса
будет невелика. Он даже может счесть невыгодным лечить тебя.
   Намек был совершенно прозрачен. Если  она  не  сможет  объявить  себя
свободной от брачных уз, тур