жизнь, да и  сама  судьба  против  их  союза.  Козни  врагов,  гибель
корабля, турецкий плен - все стремится разлучить их. Но если ум и отвага
помогли им выжить, то только любовь дала им силы выдержать все испытания
и вновь обрести друг друга.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

   Джулия Мари Дюпре задержалась у двери и оглянулась.  Фонарь,  висящий
на стене у дверного проема, осветил ее своими трепещущими лучами, придав
ей сходство  с  позолоченным  изображением  Мадонны.  Высоко  зачесанные
волосы, просвечивая сквозь мантилью из светлого кружева, мерцали, словно
старинные монеты. Под изогнутыми бровями ее глаза цвета  темного  янтаря
казались загадочными, как солнце, проникшее в весенние чащи.  Выше,  чем
большинство французских креолок, Джулия  обладала  царственной  осанкой,
идеально сочетавшейся с ее классическими формами. Однако в ее облике  не
было ничего холодного или сурового, глаза порой  вспыхивали  гневом  или
весельем, а губы были чувственными и в то же время  волевыми.  Некоторые
жители Нового Орлеана осуждали брак между ее отцом, французским креолом,
и  матерью,  американкой,  утверждая,  что  подобные  союзы  приводят  к
вырождению. Но они  вряд  ли  осмелились  бы  на  подобные  заявления  в
присутствии Джулии Дюпре - и не только из-за ее горячего  нрава.  Просто
все    их    аргументы    разбивались    вдребезги    одной-единственной
обворожительной улыбкой Джулии.
   Она слегка кивнула. Все шло хорошо. На  возвышении  в  дальнем  конце
огромной залы увлеченно играли музыканты. Ее гости раскачивались в  такт
мелодичным звукам контрданса, дамы в легких одеяниях из светлого  шелка,
джентльмены в темных камзолах и доходящих до колен панталонах... Музыка,
шарканье танцующих ног, гул голосов наполняли  зал.  У  буфета  лакей  в
черной с золотом ливрее готовил освежающие напитки в серебряных  кубках.
Для тех, кто боялся прохладного сырого воздуха дождливой весенней  ночи,
горел огонь в камине из каррарского мрамора. На стульях  у  стен  сидели
пожилые женщины - компаньонки, опекавшие  на  балу  юных  девиц.  Джулия
следила за тем, чтобы никто из девушек не остался  без  внимания,  в  то
время как ее более удачливые сестры танцевали. Даже  отсутствие  хозяйки
могло остаться незамеченным, если бы она выскользнула из зала.
   Как и многие  дома  Вью-Карре  Нового  Орлеана,  особняк  Дюпре  имел
внутренний дворик. Из-за сырости и опасности  весенних  паводков  нижний
этаж был непригоден для жилья. Его сдавали под  магазины  и  конторы  со
стороны улицы и использовали под конюшни, кухни и прачечные  со  стороны
внутреннего дворика. Семья жила на втором  этаже,  где  широкие  галереи
защищали комнаты с высокими потолками от солнца, а во внутренний дворик,
словно в воронку, стекались испарения от окон.  Третий  этаж  под  самой
крышей занимали слуги.
   В основном комнаты были проходными, но некоторые  давали  возможность
уединиться.  Чтобы  попасть,  допустим,   в   библиотеку,   нужно   было
проскользнуть вдоль темной, омытой дождями галереи, следуя ее поворотам,
пока не появлялась последняя комната в правом крыле.
   Джулия  торопилась,  подобрав  свои  юбки  из  белого  шелка.   Дождь
барабанил по черепичной крыше, стекал по желобам  на  плиты  внутреннего
дворика. Ночной воздух оказался холоднее, чем  она  ожидала,  ее  слегка
знобило. Надо бы зажечь несколько светильников в дворике, подумала  она,
хотя, с другой стороны, ни к чему привлекать излишнее внимание соседей к
подсобкам дома.
   Она уже повернула за угол, к ведущей вниз лестнице, когда  перед  ней
возникли две темные фигуры.  Вскрикнув  вполголоса,  девушка  попыталась
посторониться, однако лестница оказалась ближе,  чем  она  рассчитывала.
Почва вдруг ушла из-под ног, и сердце ее сжалось. Но  в  ту  же  секунду
чьи-то сильные руки подхватили ее, стало трудно дышать,  жесткие  пальцы
впились в руку повыше локтя. Податливое  тело  Джулии  оказалось  крепко
прижатым к мужской груди, и человек, державший ее, удивленно вскрикнул.
   Его спутник хихикнул:
   - Прошу прощения, капитан, но вы, очевидно, поймали мою дочь  Джулию.
Она не представляет опасности, по крайней мере, в том смысле, в каком вы
ожидали. Разрешите мне представить вас. Джулия,  моя  дорогая,  это  наш
гость, капитан Редьярд Торп. Ты, наверное,  видела  его  корабль  -  "Си
Джейд", - стоящий на якоре.
   Встав на пол, Джулия освободилась от невольного объятия. Кожа  горела
в тех  местах,  где  прикасались  его  руки.  Потрясенная,  она  все  же
старалась сохранять чувство собственного достоинства.
   - Капитан, - произнесла она несколько холодно,  -  видимо,  я  должна
поблагодарить вас за быструю реакцию и присутствие духа.
   - О нет, - откликнулся он, - это всего лишь рефлекс.
   - Тем не менее, благодарю вас.
   - Напротив, мне приятно.
   Капитан держался с утонченной  галантностью,  отвечая,  как  истинный
джентльмен. Он свободно  говорил  по-французски,  хотя  заметный  акцент
выдавал английское происхождение. Однако Джулия по ноткам  нетерпения  в
его голосе догадалась: он ждал, чтобы она  откланялась  и  они  занялись
делами. Поэтому девушка с удовольствием подчинилась отцу, когда, взяв ее
под руку, он пригласил ее с ними.
   -  Капитан  Торп  только  что  прибыл,  и  мы  собираемся   встретить
остальных, - сказал мсье Шарль Дюпре. - Хочешь присоединиться к нам?
   - С удовольствием, - ответила Джулия сухо: она с самого начала желала
этого, и отец хорошо это знал.
   Два книжных шкафа  по  бокам  камина  давали  дальней  комнате  право
называться библиотекой. В  действительности  там  стояло  немного  книг:
старинные фолианты в кожаных  переплетах,  плохо  переносившие  сырость,
Библия и детские книги Джулии. А также хранилось  множество  пожелтевших
от времени газет и журналов, которые не падали на пол, удерживаемые лишь
стеклянными дверцами шкафов  да  покрытыми  пылью  бронзовыми  фигурками
солдат и государственных мужей. Еще там находились астролябия, траченное
молью чучело совы, блюдо  из  мейсенского  фарфора  с  обрывками  лески,
наживкой, сломанными шпильками, ржавыми иглами и  порыжевшими  монетами.
Любимые книги Джулии  хранились  в  ее  спальне,  так  как  отец  весьма
ревностно относился к  любому  вторжению  в  библиотеку,  даже  с  целью
уборки.
   Джулия презрительно скривила губы, заметив слой пыли на рабочем столе
отца. Графин с бренди украшал собой  пыльную,  шероховатую  поверхность,
оставляя четкие  отпечатки,  судя  по  которым,  можно  было  без  труда
определить, сколько раз его поднимали, наполняя стаканы четверых мужчин,
сидевших за столом.
   При ее появлении мужчины встали. Один из старых друзей отца,  генерал
Монтиньяк, вышел вперед и поцеловал ей руку:
   - Мадемуазель Джулия, я так рад, хотя и не ожидал вас здесь увидеть.
   Генерал Монтиньяк, один из  последних  представителей  наполеоновской
армии, был седым стариком с грубым лицом. Пожертвовав ногой и глазом  за
своего императора, он передвигался при  помощи  костыля  и  специального
башмака и, казалось, наблюдал за всеми из-под прикрытия черной  повязки.
Он был признанным вождем сторонников Бонапарта в Новом Орлеане,  и  этот
пост доставлял генералу немалое удовольствие, что,  впрочем,  не  мешало
ему серьезно относиться к целям бонапартистов.
   - Вы слишком добры, -  пробормотала  Джулия,  без  смущения  встретив
горящий взгляд его единственного глаза.
   - Не так добр,  как  лет  двадцать  назад,  -  ответил  он,  печально
вздохнув и покачав головой. -  Я  вижу,  вы  познакомились  с  капитаном
Торпом.
   Джулия до этой минуты ни разу не взглянула на  стоявшего  рядом.  Как
она и предполагала, он был высокого роста. Джулия ожидала увидеть его  в
форме, на самом же деле на нем оказался отлично сшитый вечерний  костюм,
выгодно  подчеркивающий  его  статную  фигуру.  Влажный  от  дождя  плащ
свешивался с руки, в другой он держал шляпу с узкими полями. Несмотря на
одежду джентльмена, его лицо было коричнево-красным  от  загара,  как  у
моряка, странно диссонируя с живыми глазами цвета морской волны.  Волосы
были коротко острижены и зачесаны назад с изысканной небрежностью денди;
цветом и блеском они напоминали шкуру леопарда под полуденным солнцем.
   Быстрым оценивающим взглядом Джулия успела заметить, что  капитан,  в
свою очередь, рассматривал ее, обращая особое внимание на декольте,  где
матовую грудь прикрывала лишь тонкая складка шелка.
   - Да, - сказала она резче, чем хотела бы, - мы уже встречались.
   -  Тогда,  с  позволения  вашего  отца,  я  познакомлю  вас  с  двумя
джентльменами, собравшимися сегодня у этого стола: мсье Марсель де Груа,
пламенный сторонник императора, недавно прибывший в наш  город,  и  мсье
Эжен Франсуа Робо, находящийся на императорской службе. Полагаю,  что  с
мсье Фонтенем вы знакомы.
   - Пожалуйста, не вставайте, мсье, -  сказала  Джулия,  усаживаясь  на
стул,  предложенный  отцом.  Улыбкой   и   кивком   она   приветствовала
четвертого, старого знакомца отца  по  делам  городской  торговли.  Мсье
Фонтень, генерал  и  отец  входили  в  число  руководителей  сторонников
Бонапарта в Новом Орлеане.
   За последние несколько недель она часто встречала в городе Марселя де
Груа. Похоже,  он  был  вхож  в  обычно  закрытое  общество  французских
креолов. Поговаривали, что он унаследовал семейное состояние, хотя о его
происхождении ничего не было известно - белое  пятно  в  истории  Нового
Орлеана,  где  определение  родства  -  одно  из  любимых   развлечений.
Изысканно одетый, он смотрел из-под тяжелых век, а его слегка выпяченные
губы выдавали в нем повесу. Марсель де  Груа  окинул  девушку  изучающим
взглядом,  который,  не  зная  его  характера,  можно  было  бы   счесть
оскорбительным.  Мсье  Робо  был  совсем  другим:   не   обладая   яркой
наружностью, он при своем маленьком росте  был  склонен  к  полноте.  Он
избегал встречаться взглядом с янтарными глазами Джулии. И тем не  менее
Робо обращал  на  себя  внимание.  Было  что-то  привлекательное  в  его
строгом, надежном лице, еще что-то неуловимое.
   - Бренди, капитан Торп? - Мсье Дюпре, элегантный хозяин с отливающими
серебром седыми волосами, предложил  капитану  стул.  Он  налил  крепкий
напиток в стакан и пододвинул гостю, затем наполнил свой и присоединился
к сидящим.
   Генерал Монтиньяк постучал костылем по полу, требуя внимания.
   - Мсье, мадемуазель. Полагаю, всем известно, для чего  мы  собрались.
Среди нас нет ни одного, кто бы ни ожидал, не надеялся и  не  мечтал  об
этом дне. Три долгих года, с момента трагической ошибки при Ватерлоо, мы
пребывали в готовности поддержать  императора.  Теперь,  наконец,  время
пришло. Наполеон изложил свой план. Мы нужны ему, чтобы  воплотить  этот
план. Скоро орел покинет свою клетку. Наступят дни, когда  мы  с  полным
правом скажем нашим внукам, что  здесь,  в  Новом  Орлеане,  мы  помогли
выковать ключ, освободивший его. Давайте выпьем за полет орла!
   Дамы не пили ничего крепче одной-двух рюмок вина во время  обеда,  но
Джулия присоединилась к тосту.  У  нее  перехватило  горло,  отчасти  от
взволнованного тона генерала, отчасти от  личного  сочувствия  человеку,
которого держали  на  пустынном  острове  Святой  Елены.  Высоко  подняв
голову, она улыбалась, гордясь участием в таком  торжественном  событии.
Пусть только кто-нибудь попробует лишить ее этого!
   Когда страсти улеглись, генерал Монтиньяк продолжал:
   - Как известно некоторым из вас, я  находился  в  прямом  контакте  с
императором. Письмо, тайно переправленное в багаже молодого  офицера  на
борту корабля, входившего в гавань острова Святой Елены,  попало  мне  в
руки всего неделю назад.
   - Ну как он? - спросил пожилой банкир, мсье Фон-тень..
   - Он  крепок  духом,  хотя  жалуется  на  постоянные  стычки  с  этим
английским псом, приставленным сторожить  его,  -  сэром  Гудзоном  Лоу.
Прошу прощения, капитан  Торп,  можно  проклинать,  как  собаку,  одного
человека, не затрагивая чести всей нации. Вы согласны?  Итак,  союзники,
эти английские канальи, французские бурбоны, Австрия и  Россия  потакают
мелким тиранам. Они отказывают императору в истинном титуле, именуя  его
просто генерал Наполеон - звание, которое он перерос  после  африканской
кампании двадцать лет назад! Они перлюстрируют всю его переписку, в  том
числе и не имеющую значения. Они ищут тайные послания в пакетах с едой и
вином, посланных его друзьями и родственниками,  и  стремятся  убрать  с
острова каждого, кто, по их мнению, слишком много  сочувствует.  Но  наш
император не побежден. Он мстит им тем,  что  блюда,  доставляемые  ему,
значительно изысканнее, чем любой из этих жалких  английских  офицеришек
мечтал бы хоть раз отведать. Отказываясь признавать тех, кто  обращается
к нему с просьбой об аудиенции неподобающим образом, он закрывает доступ
союзникам, однако двор открыт остальным посетителям острова.
   - А они не заходят самовольно в его апартаменты? -  хмурясь,  спросил
мсье Фонтень.
   - Не осмеливаются. Наполеон вооружил себя и свою  свиту.  Они  жизнью
поклялись защищать двор. Если сэр Гудзон Лоу  спровоцирует  какой-нибудь
несчастный  случай  с  императором,  его   ждет   ненависть   Европы   и
собственного правительства.  Общественное  мнение  склоняется  в  пользу
императора. Мысль о человеке, который на всю жизнь прикован к скалистому
острову,  подобно  Прометею,  терзаемому  хищными  птицами,  не  слишком
приятна общественной совести. Но довольно. Есть дела поважнее.
   Капитан Торп оторвал взгляд от  говорившего  и  угрюмо  посмотрел  на
Джулию, сжимая стакан с бренди в кулаке.  Он  заметил  золотую  пчелу  -
символ верности Наполеону, - приколотую к черной бархотке на ее  шее,  и
его голубые глаза потемнели. Встретившись с недоуменным взглядом Джулии,
он намеренно отвел глаза.
   Пальцы  девушки  сжали  подлокотник  кресла.  Для  нее   было   внове
чувствовать себя нежеланной. Большинство знакомых мужчин были  счастливы
ее присутствию. Она сознавала свои преимущества перед другими женщинами:
ведь  ее  допускали   на   подобные   советы   благодаря   ее   чересчур
снисходительному отцу и его друзьям. И в то же время ей было  ясно,  что
это позволялось ради ее  же  блага  и  того  вклада,  который  она  была
способна внести. Джулию раздражало, что о ней судили лишь по внешности и
недооценивали ее способности. Капитан Торп даже не пытался  скрыть  свое
мнение, и она восприняла это как прямое оскорбление.
   Отвернувшись от капитана, девушка встретилась взглядом с Марселем  де
Груа. Улыбаясь с полузакрытыми глазами,  он  приподнял  стакан,  отдавая
дань ее красоте. Жест был для Джулии привычен, но, как ни странно, лесть
не  тронула  ее.  Что  же  так  расстроило  ее,  сделав  безрадостным  и
восхищение, и его отсутствие?
   Одноглазый генерал придвинул стул ближе к столу и  перешел  почти  на
шепот:
   - Наш император,  мсье,  мадемуазель,  намеревается  покинуть  остров
Святой Елены в августе этого года. К октябрю он  достигнет  Мальты,  это
будет первая остановка на Пути. Он возвратится в Европу как хозяин!
   - В августе! - воскликнул Фонтень, часто  моргая.  -  Остается  менее
пяти месяцев. Как же мы успеем устроить его побег найти корабль,  нанять
людей и снабдить их оружием за такое короткое время? К тому  же  полмира
отделяет нас от места его заточения! Подумайте сами, мой друг!
   - Все спланировано заранее. Эти детали и многие другие, о которых  вы
и  не  подумали,  проработаны  нашим  императором,  виртуозно  владеющим
логикой. Прежде всего судно действительно необходимо,  как  вы  изволили
заметить.  Именно  поэтому  капитан  Торп,  по  счастливой   случайности
прибывший в  город,  приглашен  на  нашу  встречу.  Люди?  Оружие?  Если
предусмотрено участие армии, вопрос отпадает  сам  собой.  Император  не
намерен  рисковать  жизнью  своих  верных  сторонников.  Как  же  тогда,
спросите  вы,  собирается  он  организовать   побег?   Намеревается   ли
спрятаться в пустой  винной  бочке,  или  переодеться  простым  портовым
грузчиком или солдатом? Нет, тысячу раз нет! Такое поведение  недостойно
человека,  носившего  мантию   императора,   человека,   покупавшего   и
продававшего царства, раздававшего короны и диадемы как подарки!
   Банкир, не слишком ценивший дар красноречия, выглядел довольно уныло:
   - Может быть, он улетит?
   - Вы пессимист, дорогой Фонтень, - парировал генерал. - Он уйдет, без
сомнения, как и положено императору и повелителю, натянув нос  тем,  кто
уверен, что он связан по рукам и ногам.
   - И, полагаю, купит билет на судно Ост-индской компании?
   - Все будет значительно сложнее, хотя в то же  время  и  просто.  Это
великолепный план, действительно блестящий, и большая  доля  его  успеха
зависит, как я уже сказал, от людей, находящихся среди нас, от  капитана
Торпа, а также мсье Робо.
   - Я убежден, что  план  -  воистину  чудесен,  генерал.  Не  пора  ли
ознакомиться с ним, чтобы оценить его по достоинству?
   Генерал Монтиньяк, наслаждаясь минутой, улыбнулся и покачал головой:
   - Какое нетерпение! Я к этому и клоню.
   Внезапно капитан Торп  решительно  подался  вперед,  поставив  пустой
стакан на стол.
   - Перед тем как начать, генерал Монтиньяк, я хотел бы убедиться,  что
все присутствующие дали вам личную гарантию верности. Ведь мы собираемся
участвовать в опасном заговоре. Было бы непростительно погубить  дело  с
самого  начала,  выдав  подробности  тому,  кто  может  разоблачить  нас
умышленно или по небрежению.
   Произнося эти слова, он вновь бросил взгляд на Джулию.  Хотя  капитан
обращался ко всем, она не сомневалась, кого  он  имел  в  виду.  Мужчины
редко допускают оплошность в беседе. Праздная  болтовня  больше  присуща
женщинам.
   - Если вы обо мне, капитан Торп, - произнесла  Джулия,  усилием  воли
заставляя голос звучать твердо, - то, уверяю вас, я посвящена в  секреты
группы не сегодня и до сих пор они не стали достоянием гласности.
   К своей чести, капитан не попытался отрицать очевидное.
   - Я не  хотел  оскорбить  вас,  мадемуазель,  -  ответил  он,  слегка
наклонив голову, - но в Англии не принято обременять женщин рискованными
политическими делами.
   - Ваши заботы похвальны, мсье, но я хочу  напомнить,  что  это  Новый
Орлеан и я не похожу на типичную англичанку...
   - Ну и ну! - откликнулся капитан Торп в ответ на  взрыв  хохота  отца
Джулии и его друзей.
   Чуть улыбнувшись в ответ, она продолжала:
   - Я не намерена непосредственно участвовать в этом деле, но вы можете
быть уверены во мне.
   Мсье Фонтень поддержал ее.
   - Против мадемуазель Джулии Дюпре не может быть никаких возражений. У
Наполеона нет сторонника и друга вернее. В любом случае  она  скоро  все
узнает от Дюпре или кого-то из нас,  поэтому  пусть  лучше  останется  и
услышит все сама.
   Капитан окинул взглядом веселые лица за столом, словно  сомневаясь  в
целесообразности своего участия в  заговоре,  предпринимаемом  со  столь
легкомысленным отношением:
   - А остальные? - отрывисто бросил он.
   - За исключением мсье Робо и де Груа, я  знал  этих  людей  всю  свою
сознательную жизнь, - отец Джулии махнул рукой, грациозно и нетерпеливо.
- Некоторые из них уже были представлены здесь. Однако, если  позволите,
я освежу вашу память. Мсье  Робо  подвергается  наибольшей  опасности  в
случае провала. Поэтому в нем не сомневайтесь. С де Груа я  познакомился
несколько месяцев назад на почве  коммерции.  Он  хочет  внести  большой
вклад в организацию этого дела. Вряд  ли  человек  станет  финансировать
операцию,  готовясь  ее  предать.  Это  значило  бы  попросту  выбросить
состояние на ветер.
   Едва улавливаемая суровость тона Дюпре  не  ускользнула  от  капитана
Торпа. В этой стране людей нередко убивали и  за  меньшее  невнимание  к
чужой  чести.  Капитан  был   прямолинейным   человеком,   но   в   силу
обстоятельств  люди,  собравшиеся   в   библиотеке,   были   склонны   к
снисх