итают ее большим знатоком всего, что касалось Шипа.
     - Думаю, если он прошлой ночью слышал шум и узнал, что случилось, он будет держаться от пруда Динка подальше, - сказала она, а про себя добавила: "Разумеется, если только не его арестовал полковник Уорд".
     - Конечно, он узнает об этом, как же я сразу не подумала? Я не могу представить, что он захочет, чтобы Рэнни страдал из-за него. Не сомневаюсь: через день-два мы услышим о какой-нибудь его новой проделке.
     Летти повернулась, чтобы лучше видеть тетушку Эм.
     - А вы разве так не думаете? Он должен жить не дальше двух десятков миль от Накитоша - иначе откуда ему известно, что происходит в округе и кто нуждается в помощи. У него наверняка есть здесь какое-то убежище: ведь ему удается всякий раз словно сквозь землю проваливаться.
     Эти рассуждения были слишком хорошо знакомы Летти.
     - Если уж вы все это знаете, кто, по-вашему, это может быть?
     Воцарилось напряженное молчание. С горечью Летти осознала, что, если они и знали что-то, ни тетушка Эм, ни Салли Энн не собирались произносить имени этого человека в ее присутствии.
     - Пожалуйста, забудьте, что я об этом спрашивала, - пробормотала Летти.
     - Ах, боже мой, какие тяжелые времена! - вздохнула тетушка Эм. - Когда я думаю, какой простой и приятной была наша жизнь раньше, мне хочется плакать.
     - Сейчас происходят страшные вещи, - согласилась Салли Энн.
     Летти готова была ухватиться за малейшую возможность перевести разговор на волновавшую ее тему:
     - Действительно страшные. Не думали ли вы о том, что во всех этих убийствах есть что-то... безумное?
     - Безумное?
     - Ну, например, вспомните, как тому несчастному сломали шею или как варварски бросили в колодец тело Джонни.
     - Это скорее напоминает животных, - заявила тетушка Эм. - Животных, для которых убить человека и прихлопнуть муху - одно и то же. Мне не раз приходилось сворачивать головы курам. Я делаю это потому, что так быстрее, меньше крови и шума. Думаю, так было и с тем несчастным. Может быть, рядом с местом, где его убили, было жилье, и люди могли услышать выстрел и прийти на шум. А что касается Джонни, останки животных и другой мусор нередко сбрасывают в заброшенные колодцы. Думаю, так просто было удобно. Удивительно, что его вообще нашли.
     - Так вы полагаете, все это дело рук бандитов?
     - Бандитов, джейхокеров, называйте их как хотите.
     - И вы все же думаете, знак Шипа оставляют на трупах, чтобы свалить вину на него?
     - Другого объяснения нет.
     - А вам не кажется, что это слишком... удобное объяснение?
     - Но все другие кажутся мне маловероятными. Чего ради человек, который, рискуя жизнью, спасает других, будет вдруг убивать?
     - Например, чтобы спасти себя, если его разоблачили.
     - Вы не хотите поверить в благородство Шипа, потому что это означало бы, что ваш брат ошибался. - Голос пожилой женщины звучал непреклонно.
     - Ну, хорошо, - сказала Летти напряженно, - допустим, между Шипом и бандитами, которых знал Джонни, нет никакой связи. Предположим, кто-то хочет бросить подозрения в содеянном бандитами на Шипа. Но зачем?
     - Думаю, вначале это нужно было, чтобы о существовании бандитов в округе узнали как можно позже. Не исключено, кстати, что впервые этим воспользовались, когда был убит ваш брат. И пока все бросились на поиски Шипа, у бандитов и их осведомителя было достаточно времени, чтобы избавиться от золота. Это сработало один раз, а потом опять и опять.
     Летти слушала пожилую женщину, напряженно размышляя. Это было похоже на правду.
     - А, как по-вашему, кто их осведомитель?
     - Я об этом тоже думала. Это наверняка кто-то, кто знает Шипа, догадывается, когда он появляется и исчезает. Поэтому они действовали наверняка: прикрываясь именем Шипа, не было случая, чтобы нашлись свидетели, которые видели бы его в это же время совершенно в другом месте.
     - Кто же это?
     Тетушка Эм всплеснула руками.
     - Понятия не имею!
     - Думаю, этот человек изменяет внешность так же, как Шип, - заметила Салли Энн.
     - Может быть, - сказала тетушка Эм.
     Именно эта возможность вызывала дурные предчувствия, о которых Летти не хотелось думать. А вдруг человек, с которым она занималась любовью, был не Шип, а этот осведомитель?
     Нет. Какое-то внутреннее чувство не допускало такой мысли.
     А мог ли быть этим осведомителем Рэнни?
     У него в эти прошедшие недели было много возможностей слышать разговоры офицеров федеральной армии, которые дневали и ночевали у них в доме. Кроме того, он часто ездил в город - возил тетушку Эм, Салли Энн, да и саму Летти. В его присутствии люди говорили обо всем, не опасаясь, хотя Летти часто казалось, что он слышал и понимал гораздо больше, чем все думали.
     А если осведомителем был сам Шип? Если все его добрые дела были лишь прикрытием для других, более прибыльных преступлений?
     Возможных вариантов было слишком много. Летти очень хотелось ни о чем больше не задумываться, а просто поверить в объяснения тетушки Эм. Ее взгляд на мир был таким ясным и незамысловатым: зло и добро очевидны, и каждое на своем месте. Шип представлял правое дело, бандиты были слугами дьявола, а Рэнни - несчастной жертвой. Однако Летти уже знала, что все гораздо сложнее...
     Добро и зло. Ангел и дьявол.
     Ее преследовали эти слова, как будто в них был тайный смысл, который нужно было расшифровать. И этот смысл все время ускользал от нее.
     По знаку тетушки Эм Салли Энн взяла кофейник, о котором совсем забыли, и начала разливать по чашкам горячий крепкий кофе.
     - Думаю, нам придется подождать, - вздохнув, сказала она. - Я очень просила Томаса отпустить Рэнни, но он намерен его задержать. Наверное, это связано с тем, что скоро должен прийти еще один груз с золотом для армии. Может быть, когда он будет отправлен дальше, в Монро, Томас станет более благоразумным.
     - Он сказал вам о грузе? - Летти не могла сдержать удивления.
     Салли Энн пожала плечами:
     - Я была очень настойчива, а он знает, что может доверять мне. Он даже сообщил точную дату: во вторник, в четыре тридцать. Груз будут сопровождать два человека.
     - Но это может нам очень пригодиться! Если кто-то попытается напасть... - начала тетушка Эм.
     - Тогда Рэнни будет спасен, - закончила за нее Салли Энн.
     Все это время мальчики играли во дворе. Летти заметила, что Лайонел старается не подходить близко к веранде, и то и дело ловила на себе его гневные взгляды. Странно: то, что Лайонел старается держаться от нее подальше, ранило Летти больше всего. Она ожидала, что он, как никто другой, поймет ее. Ведь должен же он знать, что она меньше всего хотела причинить вред Рэнни и очень сожалела, что именно он попал в ее ловушку. Больше того, Летти надеялась, что Лайонел немного привязан и к ней тоже...
     Неожиданно она увидела, что младший мальчик бежит к ним от другого конца дома.
     - Посмотрите! - закричал он, взлетев по ступенькам. - Смотрите, что я нашел!
     - Не спеши так, а то шею свернешь, - сказала Салли Энн, не отрывая глаз от чашки, в которую наливала кофе. А когда Питер, прижавшись к спинке ее стула, протянул к ней свой сжатый кулачок, она свободной рукой пригладила его светлые волосы, упавшие на лицо. - Тебе нужно причесаться.
     - Да, ма. На посмотри!
     Он разжал кулак - и Салли Энн вскрикнула. Кофейник с грохотом выпал из ее рук. Тетушка Эм подалась вперед; Летти застыла.
     Питер был так поражен их реакцией, что отпрыгнул от неожиданности. Панцирь саранчи выпал из его ладони, скатился вниз по юбкам Салли Энн, свалился на пол и лежал там, как опавший лист, освещенный ярким солнцем.
     Тетушка Эм пришла в себя первой.
     - Где ты это взял?
     Питер озадаченно озирался по сторонам:
     - Там, у магнолии. Я не убивал ее! Панцирь был уже пустой. Рэнни говорит, что они остаются висеть на деревьях, когда больше саранче не нужны.
     - Да, так и бывает каждый год, как раз в это время, - сказала тетушка Эм. - Помню, как я это рассказывала Рэнни, когда он был таким, как ты.
     - Можно, я его оставлю у себя?
     - Разумеется, дорогой мой, если тебе нужна такая ерунда.
     Питер поднял панцирь, нацепил его себе на нос и вприпрыжку убежал. Салли Энн вновь села, прижимая руку к груди.
     - Господи, а я уже решила, что это... что это знак.
     - Я тоже, - сказала тетушка Эм, - Жаль, что это не так...
     Когда солнце медленно сползло по стене дома, заставив их перейти на переднюю веранду; приехали Тайлеры - мать и отец Салли Энн. Миссис Тайлер привезла с собой слоеный торт, покрытый ежевичным желе. Она сама его испекла. К торту подали еще кофе, они сидели и разговаривали о Рэнни - о его детских шалостях и о том, каким он был в юности. Они не то чтобы игнорировали Летти - это было бы слишком невежливо, - но им нечего было ей сказать. Летти обдумывала подходящий предлог для того, чтобы уйти к себе в комнату, когда приехал Мартин Иден.
     - Тетушка Эм! - воскликнул он, поднимаясь по ступенькам со шляпой в руке. - Не могу выразить, как я сожалею о том, что случилось с Рэнни.
     Тетушка Эм обняла его, глаза ее увлажнились.
     - Хорошо, что ты приехал, - сказала она.
     - Я уже виделся с ним. Я изо всех пытался убедить полковника Уорда в том, что он совершает ошибку. Но полковник настроен во что бы то ни стало найти козла отпущения, каким бы нелепым ни казался выбор. Он и слушать меня не захотел.
     - Я знаю, Мартин. Я тоже говорила с ним.
     - Могу ли я что-нибудь сделать для вас или Рэнни?
     - Спасибо. Ничего не нужно. Не сегодня.
     - Я подумал, с собой ли у него гармоника? Это могло бы его развлечь.
     - Сейчас подумаю. По-моему, нет. Нет, он ее не взял. Я поищу ее, и ты сможешь ему передать.
     - Хорошо. Мне будет легче, если я хоть что-нибудь сделаю для него, пусть самую малость. Ведь несколько дней меня не будет в городе.
     - Дела, Мартин? - Салли Энн прищурилась.
     - Да, к сожалению.
     - Понимаю. Тебе ведь приходится прыгать всякий раз, когда хозяева щелкают кнутом?
     - Да, именно так, - сухо согласился он.
     - Жаль, что ты уезжаешь.
     - Отчего же? Ты хотела о чем-то меня попросить?
     - Я-то думала, ты мог бы сделать что-нибудь, чтобы освободить Рэнни, а не просто передать гармошку! - вызывающе бросила Салли Энн.
     Мартин усмехнулся:
     - Не хочешь ли ты сказать, что сомневаешься в способности своего полковника-янки сохранить объективность?
     - Оставь Томаса в покое. Он только выполняет свои обязанности.
     - Ив этом деле тоже?
     - Не понимаю, что ты имеешь в виду! - Салли Энн подалась вперед.
     - Ничего, ничего, - Мартин поднял руки, показывая, что сдается.
     - Кроме того, он вовсе не "мой" полковник. - Салли Энн вновь откинулась к спинке кресла.
     - Рад слышать это. Но какое чудо я, по-твоему, должен совершить, чтобы Рэнни освободили?
     - Не знаю. Что-нибудь. Что угодно. Используй свои связи.
     - Сомневаюсь, что это поможет. Делом занимаются федеральные войска, и шериф не станет вмешиваться. Губернатор тоже вряд ли будет этим заниматься, если здесь для него нет выгоды. - Его лицо приняло лукавое выражение. - Конечно, я всегда могу попытаться дать взятку полковнику.
     - Это не смешно!
     - Да, он в любом случае богаче меня, не так ли? Что же остается?
     - Рыцари!
     Летти показалось, что, когда Салли Энн говорила это, она тайком бросила взгляд в сторону своего отца. Он стоял у перил и смотрел вдаль, как будто мысли его были далеко отсюда.
     - Они не занимаются освобождением заключенных из тюрьмы.
     - Может быть, и так, - согласилась Салли Энн и пристально посмотрела на Мартина. - Но это мог бы сделать Шип.
     На веранде воцарилась тишина. В эту минуту все смотрели на Мартина. Он выглядел ошеломленным.
     - Моя дорогая, я не тот, кто тебе нужен!
     - Я и не ждала от тебя признания, что ты и есть Шип, Но если тебе не безразличен Рэнни...
     - Нет, - неожиданно сказала Летти. Все головы тут же повернулись к ней.
     - Что значит "нет"? - спросила Салли Энн. Летти спокойно посмотрела на нее.
     - Из этого ничего не выйдет. Тот, кто попытается освободить его, погубит и Рэнни, и себя.
     - Совсем не обязательно, - попыталась возразить Салли Энн.
     - Но даже если это получится, что будет с Рэнни дальше? Он не сможет вернуться в Сплендору. Он мог бы, конечно, жить в Техасе или еще западнее, но Рэнни будет несчастлив вдали от всех вас.
     Мартин Иден посмотрел на нее сверху вниз:
     - Мне кажется, мисс Мейсон, вам не пристало решать судьбу Рэнни.
     - Возможно. Но я думаю, для него будет лучше положиться на то, что полковник во всем разберется и справедливость восторжествует.
     - Даже после обыска в Сплендоре, который он и его люди собираются произвести?
     - Вы намекаете на то, что они могут здесь что-то найти?
     - А вы уверены, что нет? Что полковник не сфабрикует улики, если ничего не найдет?
     Летти пристально смотрела на Мартина и не могла понять, что скрывается за его спокойной улыбкой.
     - Признаться, я поражена вашими словами. Неужели вы не видите преимуществ в нынешнем положении Рэнни.
     - Вас многое в нас поражает, вы многого не понимаете, не так ли? Взять хотя бы Рэнни или Шипа. Вы вмешались - и посмотрите, что вышло. А теперь вы будете указывать нам, что для него лучше? Во всяком случае, вам, мисс Мейсон, лучше всего вернуться на Север, к своим.
     Никто не произнес ни слова. Никто не упрекнул Мартина в плохих манерах, никто не возразил ему. Похоже, он выразил в словах то, что все они чувствовали. Они молча сомкнули ряды, чтобы противостоять ей - предательнице, проникшей в их лагерь.
     Летти встала:
     - Наверное, вы правы, мистер Иден. Да, вы совершенно правы.
     Она пошла в дом - но не в свою спальню, а дальше по коридору, к заднему выходу: сидеть в духоте не хотелось. Шурша юбками, Летти спустилась с крыльца и пошла по тропинке, выложенной кирпичами. Чем больше она удалялась от дома, тем быстрее становились ее шаги.
     Быстрее, еще быстрее... Когда Летти добралась до хижины, где проходили занятия, она почти бежала. Влетев внутрь, она захлопнула за собой дверь, прислонилась к ней спиной и закрыла глаза.
     Мартин прав. Она должна уехать. Оставаться здесь, где все желали ее отъезда, было бы слишком мучительно. Ей хотелось, чтобы все скорее закончилось и осталось для нее позади. Но Летти не могла заставить себя всерьез думать о сборах и предотъездных хлопотах, пока судьба Рэнни оставалась неясной.
     Без него Сплендора казалась опустевшей. Как ни странно, присутствие тихого и непритязательного Рэнни ощущалось везде. Оказалось, что все в той или иной степени зависели от него. Он был солнцем, вокруг которого вращалась вся жизнь в доме. Без него все было мрачным и бессмысленным. Даже эта классная комната.
     Летти открыла глаза и огляделась. Все было как прежде - тот же пыльный запах книг, мела, клея и старых кожаных переплетов. Солнечный свет таким же ярким пучком проникал через окно, пылинки так же медленно кружили в его лучах. И все же комната казалась унылой и покинутой.
     Летти тяжело вздохнула, она прошла от двери к своему столу и провела пальцами по его поверхности, потом придвинула стул к окну и присела. Именно здесь Рэнни сделал ей предложение. Он был так настойчив, серьезен и сосредоточен! Она и сейчас слышала его голос - простые фразы, которыми он предлагал ей свою любовь, свой дом, самого себя. Если бы она согласилась...
     Что же она с ним сделала?! Что она натворила?!
     Тетушка Эм, Салли Энн и все остальные не сомневались в невиновности Рэнни. Ей тоже отчаянно хотелось в это верить, и какая-то часть ее не могла и мысли допустить, что это не так. Но была и другая Летти, которая все помнила, все взвешивала и сопоставляла. Для этой Летти Рэнсом Тайлер оставался неразгаданной загадкой.
     Оставалось надеяться, что очень скоро, через день, через два, может быть, через неделю, Шип совершит одну из своих вылазок, благородную или преступную, и будут даны ответы на все вопросы. Когда это время наступит, Летти будет счастлива. Но пока она молилась, чтобы Томас Уорд не позволил причинить Рэнни вреда, чтобы допросы проходили официально, без применения насилия.
     Летти содрогнулась, вспомнив Рэнни в руках солдат - взъерошенного, с волосами на глазах, с разбитым в кровь ртом. Она знала, что существует множество способов заставить человека признаться в чем угодно. Болью Рэнни не очень-то запугаешь, но у всякого человека есть предел выдержки. Худшее, что они могли сделать с ним, - это воздействовать на его разум. Здесь он был беззащитен. Достаточно переиначить его слова, заставить его поверить, что, взяв на себя вину за преступления Шипа, он кого-то защитит, убережет, - и Рэнни во всем сознается. Бессмысленно было рассчитывать, что Томас Уорд не воспользуется этим: он вполне может так поступить, даже не желая заманить в ловушку невиновного.
     Так, как это сделала она...
     Все это было бы не так важно, если Шип объявится снова. Но что будет, если этого не произойдет? Что станет с Рэнни, если человек, играющий роль то праведника, то преступника, вдруг решит, что самое время уйти со сцены? Что будет, если в самом деле Рэнни и есть Шип? Тогда нечего и рассчитывать, что его освободят.
     Обвинения, выдвинутые против Рэнсома Тайлера, включали разбойные нападения, грабежи, создание помех для федеральной армии США, а также убийства. Самое малое - он будет приговорен к нескольким годам заключения в каторжной тюрьме; в худшем случае его повесят.
     Повесят Рэнни!
     Эта мысль казалась такой невозможной, что Летти вскочила со стула и начала нервно расхаживать по комнате; при каждом шаге юбки ее так и колыхались. Этого не может случиться! Это невозможно!
     А если это произойдет, то по ее вине... Думать об этом было невыносимо.
     Летти стояла, прижав руки к животу, как будто это могло успокоить боль от вины, страха, от неуместного стремления не признаваться себе самой, что она любит. Ничего не помогало. Возможно, эта боль никогда не исчезнет.
     Единственное, что она должна сейчас сделать, - это увидеться с Рэнни. Узнать, простил ли он ее. Она отправится в Накинтош, как только все разъедутся, как только можно будет свободно покинуть Сплендору без лишних объяснений. Впрочем, у нее их и не было.

***

     Летти остановила коляску перед большим двухэтажным зданием, где размещался штаб оккупационной армии. Достав платок, она вытерла пот с лица, затем стряхнула с одежды дорожную пыль. День был таким жарким, что небо казалось раскаленным куполом, а листья на деревьях пожухли. Улицы города обезлюдели, владельцы магазинов стояли в дверях, обмахиваясь шляпами. Тут и там, в тени здания или дерева можно было увидеть спящего человека. Кошки и собаки попрятались в прохладные убежища под домами и лежали там, растянувшись, тяжело дыша, в ожидании вечерней прохлады.
     В приемной штаба, положив ноги на стол, сидел дежурный. Из-под прикрывавшей лицо газеты доносился мощный храп. Летти откашлялась, но это его не разбудило. В раздражении она направилась к ближайшей двери.
     Офицер оторвался от стола, заваленного бумагами. Судя по прическе, он беспрерывно чесал голову, а пальцы его были испачканы чернилами. Когда он вскочил на ноги, к его руке прилепилась какая-то бумажка: рукава были закатаны, а руки покрыты капельками пота. Прежде чем подойти к Летти, офицер отлепил и положил бумажку на место.
     - Чем могу служить, мэм... - начал было он, но затем воскликнул:
     - Мисс Летти! Что вы здесь делаете?
     Летти тоже узнала его: он был одним из тех, кто этим летом часто бывал в Сплендоре. Она знала, что родом он из Кентукки и у него есть сестра по имени Марси, но как звали его самого, не помнила. Однако она ему дружески улыбнулась.
     - Я ищу полковника Уорда.
     - Конечно. Сюда, пожалуйста.
     Прежде чем выйти с Летти в приемную, лейтенант надел китель. Проходя мимо спящего дежурного, он бесцеремонно сбросил его ноги со стола