с  звучал  спокойно  и  как
будто безразлично:
   - Любовь?
   - Я бы преподнес ее  тебе  сияющую  и  переливающуюся  всеми  цветами
радуги в шикарной обертке, перевязанной лентами. Если бы я  только  мог.
Но я  не  могу,  поэтому  прими  ее  потускневшую  от  причиненных  тебе
страданий, неприкрашенную и кажущуюся неуклюжей от своих слишком больших
размеров.
   - О, Рольф! - произнесла Анджелина,  сглатывая  комок  соленых  слез,
подступивших к горлу, - признайся честно, - я пойму,  -  что  слова  эти
вырвались у тебя от угрызений совести, как знак раскаянья...
   - Это не правда, - просто сказал он.
   - Тогда... тогда я не могу принять твою любовь, пока ты  не  возьмешь
взамен мою.
   Это вырвалось у нее помимо воли, она  и  не  подозревала,  что  может
произнести подобные слова.  Казалось,  они  сами  сорвались  с  ее  уст,
поднявшись откуда-то из глубины, где долго таились и ждали своего часа.
   - О большем я не мог и мечтать, - сказал он тихо.
   Его объятия были  все  также  бесстрастны.  В  них  не  чувствовалось
напряжения  желания.  Это  тревожило   Анджелину,   у   которой   начала
разгораться кровь.
   Она беспокойно зашевелилась и откинула голову назад, чтобы  заглянуть
ему в  лицо.  Он  смотрел  на  нее,  но  Анджелина  не  могла  отчетливо
разглядеть черты его лица, в его слегка поблескивающих в темноте  глазах
отражались  серые  предрассветные  сумерки.  Набравшись  смелости,   она
подняла руку и провела кончиками пальцев по его щеке, по твердой челюсти
и дальше по сухожилиям напряженной шеи. Потом она повернула его голову и
дотронулась разомкнутыми мягкими губами до его подавшегося ей  навстречу
рта. Он ответил ей, задержав ее губы в своих, пока она сама не  прервала
поцелуй. Тогда между ними  воцарилась  тишина.  Рольф  сдержанно,  ровно
дышал.
   - Нам осталось мало времени для сна, всего до восхода солнца. Спи.
   Слова Рольфа, судя по сжатому стилю речи,  свидетельствовали  о  том,
что на душе принца не было покоя, несмотря на нежелание показывать это.
   - А если я не могу?
   - Ты должна.
   Она опустила ресницы, все еще водя пальцем по  раковине  его  уха,  и
спросила тихим мелодичным голосом:
   - А ты уверен, что я должна спать?
   - Это поможет мне принять нужное решение.
   - Не... не требовать от меня большего, чем я могу дать?
   - А что, если я потребую этого от тебя?
   - Анджелина, я всего лишь человек.
   - Ты принц, который однажды  станет  королем,  и  должен  подчиняться
правилам, предписываемым тебе твоим долгом, среди которых есть и такое -
"положение обязывает". Или в Рутении существуют другие  обычаи  на  этот
счет?
   Рольф зашелся в беззвучном смехе. И когда он заговорил, его голос все
еще дрожал от сдерживаемого хохота.
   - Анджелина, ты неподражаема! Я бы охотно доказал тебе  мою  верность
этой традиции, если бы ты не была физически так измотана и утомлена.
   - Это не должно заботить тебя.
   - Как  это  не  должно?  Все,  что  так  или  иначе  влияет  на  твое
самочувствие, заботит меня.
   - А моя потребность в ласке, в любви - тоже?
   - Настойчивая до наглости,  вот  ты  какая,  -  вздохнув,  сделал  он
заключение.
   - Ты так считаешь?
   - Это как раз то, что мне в тебе и нравится. Лежи смирно, береги свои
силы и разреши мне  самому  все  сделать.  Я  буду  заниматься  с  тобою
любовью,  может  быть,  и  не  совсем  благородным  способом,   зато   с
королевской щедростью.
   Рольф раздел ее, рассыпая  ласки  и  шепча  нежные  страстные  слова,
воспевающие ее стройное  тело,  жемчужную  гладкость  кожи,  благоухание
волос и все ее дышащее негой существо. Впрочем, восторг их  друг  другом
был обоюдный, восхищение - разделенным. Нежно и настойчиво он выведал  у
Анджелины, заставив назвать полуразборчивым шепотом, самые отзывчивые  и
чувствительные участки ее  тела.  Они  тихо  перешептывались,  лежа  под
одеялами в стороне от остальных, наслаждаясь своим уединением  и  полной
гармонией чувств и  ощущений,  казалось,  он  стремится  найти  дверь  и
проникнуть внутрь ее существа, но хочет, чтобы она сама по  доброй  воле
дала ему ключи от этой двери.  Он  коснулся  ее  груди  горячим  влажным
языком и положил свои огрубевшие, привыкшие к обращению с оружием ладони
на ее тонкую талию. Но его руки притягивал ее шелковистый плоский живот,
и он, помедлив, двинулся дальше  -  еще  ниже,  дотрагиваясь  губами  до
чувствительных   участков   ее   тела,   возбуждая   их   одним    своим
прикосновением. Он раздвинул ее  бедра,  лаская  внутреннюю  поверхность
ног, и продвигаясь дальше вниз до чувствительной  области  ее  колен,  а
другая его рука в это время проникла в ее лоно.
   Анджелина не могла больше оставаться холодной и  бесчувственной,  она
больше не была погружена в свое беспросветное  одиночество.  Она  горела
огнем, ее кожа пылала, и  постепенно,  теряя  чувство  опоры,  Анджелина
погрузилась в волны томительной страсти. Когда же  он  прижался  горячим
ртом туда, где только что была его  рука,  Анджелина  задышала  часто  и
порывисто, поглаживая мягкие волнистые волосы Рольфа  своей  неуверенной
ладонью, как бы умоляя его прекратить  и  одновременно  благословляя  на
этот дерзкий поступок. Она не помнила себя, впав в небывалый экстаз.
   Ее  сознание  растворилось,  а  мышцы  оцепенели   от   испытываемого
нарастающего желания. Анджелина начала задыхаться, усталость была  давно
забыта, она взмывала  вверх  на  волне  бурного  восторга,  стремительно
приближаясь к блаженному мигу. И, наконец, она достигла его,  охваченная
последней судорогой возбужденной до предела чувственной радости.  Прежде
чем Анджелина  миновала  этот  апогей  сладострастия,  Рольф  расстегнул
брюки, крепко прижал ее к себе, закинув на себя одну ногу и мягко  вошел
по орошенному горячим соком наслаждения  следу  в  лоно  Анджелины.  Она
коснулась кончиками пальцев его лица, скользнула по  его  шее  и  обвила
руками плечи, шепча проникновенным голосом:
   - О, Рольф, о Рольф!..
   - Как ты себя чувствуешь?  Если  тебе  придется  выдержать  еще  один
приступ, ты останешься в живых?
   - Я умру, если его не будет, - прошептала она.
   Слова были произнесены, и нарастающее возбуждение вновь охватило  ее;
их дыхание сливалось в одно, темп телодвижений  все  увеличивался,  пока
вихрь чувств не достиг своей кульминации, растворившись в восторге,  где
исчезла реальность и все представления о прошедшем  и  будущем.  Полнота
разделенного счастья и взаимности охватила их обоих в  этот  редкий  миг
гармонии. Рассвет тем временем набирал силу, бросив первые, еще  робкие,
косые  лучи  на  землю,  разгоняя  последние   ночные   тени   и   играя
серебряно-золотистыми бликами в глазах Анджелины и Рольфа,  которые  все
еще не хотели размыкать объятий. Заглянув в  их  глаза  лучи  солнца  не
нашли и следа мрака и тьмы, а только еще ярче высветили  сияющую  в  них
радость.

Глава 15

   - Я длиннохвостый  сын  болот  с  кошачьими  глазами!  Мой  отец  был
медведем гризли, а мать наполовину пантерой,  а  наполовину  орлицей.  Я
умею скакать верхом на аллигаторе с такой же легкостью, как на маленьком
пони, останавливаю быка на бегу и использую  многоводную  Миссисипи  как
личную плевательницу. А ну вставайте все и идите сюда! Ау!
   Этот  дикий  крик  разорвал  тишину.  Анджелина  подняла  голову   от
рукоделья - она чинила одну из мужских рубашек,  разорванных  во  многих
местах в эти последние дни, последовавшие за налетом на логово  испанца.
Над  огнем  в  котле  кипело  варево,  предназначенное  на  обед   людям
Мак-Каллафа,  которые  находились  тут  же   и   занимались   кто   чем,
развалившись на полу: одни пили, другие играли в карты,  третьи  стонали
от боли в местах все еще незаживших ран.
   - Что за черт? - воскликнул Мак-Каллаф, вскакивая с кресла и  ругаясь
последними словами, потому что нечаянно задел  больное  колено  о  ножку
стола. - Это похоже...
   Рольф с выражением тревоги в синих глазах оставил свое занятие  -  он
чистил в это время пистолет. В комнате воцарилась тишина.
   - Так ты  выйдешь  ко  мне  или  нет,  ты,  паршивый,  побитый  молью
шотландец с головой, лысой, как бильярдный шар? А? Отвечай!
   - О Господи! - в бороде Мак-Каллафа сверкнула  кривая  ухмылка  и  он
поспешно  захромал  к  двери.  Его  люди  тоже  повскакивали  с  мест  и
устремились за ним.
   Анджелина отложила шитье в сторону и заинтригованная вместе с Рольфом
последовала к выходу.
   Молодой мужчина огромного роста восседал верхом на коне  прямо  перед
ступенями, ведущими в коридор дома. Он был хорошо  одет:  в  длиннополый
сюртук из тонкой серой шерсти, кремовый жилет, вышитый черным  шелком  и
темно-желтые брюки, заправленные в начищенные сапоги для верховой  езды,
достигавшие середины его икр. Когда молодой человек  заметил  Анджелину,
он  вежливо  приподнял  шляпу,  демонстрируя  свои   рыжеватые   волосы,
обрамляющие широкое смуглое лицо с правильными  чертами  и  темно-серыми
глазами.
   - Мадемуазель Фортин, - сказал он с изумлением.
   - Мистер Боуи, - произнесла Анджелина, улыбаясь.
   - Вы когда-то звали меня просто Джимом, - улыбнулся в  ответ  молодой
человек и тут же скосил тяжелый взгляд в сторону Мак-Каллафа. -  Могу  я
спросить, как вы попали сюда?
   Контраст между  спокойной  благовоспитанной  манерой,  с  которой  он
обращался к Анджелине и недавним хриплым воплем, каким  окликают  обычно
перевозчики на реке или обитатели  лесной  глуши  своих  приятелей,  был
просто поразителен.
   - Послушай,  Джим,  слезай  со  своей  лошади,  -  поспешно  вмешался
шотландец, - и я тебе все сам объясню.
   - Хорошо,  если  бы  ты  это  сделал  побыстрее.  Я  давно  знаком  с
мадемуазель Фортин, наши семьи были соседями, когда мы жили под  городом
Сент-Мартинвиллем, пока в прошлом году моему отцу не  взбрела  в  голову
мысль переехать в более уединенное  место.  Мне  вовсе  не  нравится  то
обстоятельство, что леди такого благородного  происхожения  находится  в
столь неподходящем месте у безбожных людей, подобных тебе.
   Мак-Каллаф проглотил  последние  слова,  сказанные  в  его  адрес,  с
довольно спокойным видом.
   - Я расскажу тебе всю эту историю, когда мы войдем в дом.  Эй,  Джек,
возьми его лошадь!
   Джим Боуи спешился с ловкостью, которую трудно  было  предположить  в
столь большом и громоздком мужчине. Сунув шляпу под мышку, он направился
к Анджелине и, взяв  ее  руку,  склонился  над  ней.  При  этом  взгляд,
брошенный им на Рольфа, который хозяйским  жестом  держал  Анджелину  за
талию, был еще менее дружелюбным, чем тон,  которым  гость  беседовал  с
Мак-Каллафом.
   Оба мужчины были, по-видимому, равны по своей физической  силе,  хотя
Боуи немного превосходил Рольфа в росте и весе. Но зато Рольф был  более
зрелым мужчиной, старше двадцатичетырехлетнего Боуи четырьмя  или  пятью
годами, которые давали ему преимущество в жизненном опыте и еще в чем-то
трудно определимом словами.  Он  выдержал  пристальный  взгляд  молодого
человека довольно терпеливо, прищурив свои яркие глаза и склонив  голову
в  знак  вежливого  приветствия,  когда  Мак-Каллаф  поспешил   довольно
неуклюже представить их друг другу.
   - Принц, - проворчал Джим, - вы заехали так далеко  от  дома.  Просто
удивительно, что привело вас в наши края?
   - Личные дела.
   - Должно быть, чрезвычайной  важности,  иначе  трудно  объяснить  ваш
визит в столь пустынное и опасное место.
   - Вы правы, -  голос  Рольфа  был  ровным,  а  тон  не  располагал  к
дальнейшим расспросам со стороны Джима.
   Однако того трудно было  удержать  от  намерения  узнать  побольше  о
загадочном принце.
   - Без сомнения, вы с радостью покинули бы наши края?
   - Не скажите. Во всяком  случае  это  была  восхитительная  прогулка,
смена обстановки, о которой я совершенно не жалею.
   - Надеюсь, ваши впечатления о  наших  краях  не  изменятся,  когда...
когда вы, наконец, решитесь покинуть нас.
   Рольф опять слегка склонил голову.
   - Похоже, так оно и будет.
   В состоявшемся между ними разговоре звучал  явный  подтекст,  который
тревожил Анджелину. Не  успокаивало  ее  и  появление  Андре,  вышедшего
вперед, чтобы напомнить Джиму об их былом знакомстве и днях, проведенных
вместе в окрестностях Сент-Мартинвилля. Они пожали друг другу руки.
   - Рад видеть вас здесь, - произнес Андре с  легкой  улыбкой,  выражая
удовлетворение от их встречи.
   - А я вас,  -  ответил  Джим,  незаметно  многозначительно  кивнув  в
сторону Анджелины.
   Андре состроил гримасу, намекая Джиму на те обстоятельства, в которых
они находились.
   - Иногда мало присутствовать в нужном месте. И все, что может человек
в таком случае, это просто ждать.
   Мак-Каллаф, обиженный тем, что на него никто  не  обращает  внимания,
опять вмешался в разговор.
   - Хватит болтать на пороге дома! Входи, Джим, у меня найдется кое-что
выпить.
   Они двинулись в дом. Причем почетный  гость  остановился  на  пороге,
пропуская вперед Анджелину. Она обернулась, прежде чем войти и  увидела,
что Рольф все еще стоит на прежнем месте  на  крыльце  и  смотрит  вслед
Джиму Боуи и Андре.  На  его  чеканном  лице  застыло  выражение  хмурой
сосредоточенности.
   Когда мужчины,  усевшись  в  комнате,  начали  беседовать,  Анджелина
принялась накрывать на стол ужин. Джим сообщил, что он  приехал  скупать
земельные участки здесь, на Ничейной Земле. Он вместе со своими братьями
Ризном и Джоном занимались спекуляцией землей. В округе  ходили  упорные
слухи о договоре, который якобы подписали Соединенные Штаты и власти  на
той стороне реки Сейбин - кто бы они ни были в  данный  момент:  испанцы
или представители революционных сил  Мексики.  Договор  включал  в  себя
соглашение  считать  реку  государственной  границей,  разделяющей   две
страны. Следствием  этого  договора  может  явиться  в  ближайшее  время
вторжение  американской  армии  на  эту  нейтральную  территорию,  чтобы
очистить  ее  от  бандитских  гнезд.  А  как  только  местность   станет
безопасной для проживания, цена на здешние земельные  участки  сразу  же
возрастет, и владельцы их вмиг разбогатеют.
   - Ах, парень, - ухмыльнулся Мак-Каллаф, - такие слухи ходят здесь уже
лет восемь или даже больше, после того  случая,  когда  генерал  Хэмптон
присылал сюда лейтенантов Мак-Джи и Зибьюлона Пайка в 1812 году. Они, по
крайней мере, раза три сжигали дотла мой лагерь, но так  и  не  выкурили
меня с этой земли. Все это чепуха и  вздор,  ты  только  потеряешь  свои
потом и кровью заработанные денежки. Поверь мне!
   - Я так не думаю, - отвечал  Джим  Боуи.  -  Я  бы  на  твоем  месте,
Мак-Каллаф, поспешил убедить солдат в форте  Клейборн,  что  ты  честный
человек, или бежал в Техас.
   - В Техас, ты говоришь? А  я-то  думал,  что  ты  в  последнее  время
связался с этим полудурком Лонгом,  и  вы  оба  стараетесь  присоединить
территорию Техаса к Соединенным Штатам. Во всяком случае, я  слышал,  вы
обращались к пирату Лафитту в  Галвез-Таун  с  предложениями,  чтобы  он
возглавил Флот Техаса. Однако вспомни, что из этого вышло!
   - Нас разбили, мы разбежались по домам. Это так. И все  же  это  было
хорошее сражение ради стоящей  цели.  Техас  станет  частью  Соединенных
Штатов и, даст Бог, очень скоро. Что же касается  меня,  я  опять  приму
участие в этом деле.
   - Ты дождешься, пока тебя убьют, - проворчал Мак-Каллаф. - Если  тебе
в жизни не хватает военных заварух, давай я тебе сам устрою парочку.
   Джиму не были чужды рыцарские порывы. Когда  он  услышал  о  беде,  в
которой оказалась Клэр  и  ее  родстве  с  Анджелиной,  молодой  человек
изъявил готовность принять участие в освобождении девушки. До  этого  он
никогда не встречал Клэр; когда  семья  Боуи  проживала  в  окрестностях
Сент-Мартинвилля, Клэр была как раз во Франции. Но Джим был  наслышан  о
Доне Педро, как об отъявленном негодяе, и при мысле о нежной беззащитной
женщине, оказавшейся у него в руках, мрачный огонь зажегся в глубине его
серых глаз.
   Несмотря на данные шотландцем разъяснения, подозрение, с  каким  Джим
относился к Рольфу, не стало меньше. Позже, когда Анджелина  уже  начала
убирать со стола, могучий. Джим взял железный тяжелый котел и поднес его
к лавке, где она мыла грязную посуду в чане с горячей водой.
   - Скажите мне  побыстрее,  -  произнес  он,  когда  наклонился  чтобы
поставить котел на пол, - вы здесь по собственной воле или нет?
   Вообще-то ничего не было удивительного в том, что он спросил об  этом
после того, как Мак-Каллаф, находясь под пристальным взором суровых глаз
Рольфа, намеренно туманно изложил причины пребывания Анджелины  здесь  и
заинтересованность Рольфа в судьбе Клэр. Анджелина колебалась, не  зная,
что ответить, она вспомнила свое расставание с тетей, отсутствие  выбора
и диктат собственного сердца.
   - Да, - наконец, тихо произнесла она.
   - И все-таки я не могу побороть свои сомнения.
   - Мне кажется невероятным, что такая женщина, как вы, путешествует  с
человеком, подобным этому принцу, живет с ним.
   Его слова были для нее одновременно горьким и целебным лекарством.  В
прежние годы они с Джимом часто гуляли вместе, он провожал ее по  лесной
тропе в монастырскую школу и назад в особняк де Бюи. Время от времени ей
казалось, что Джим нарочно подстерегает ее на дороге, слишком  часто  он
появлялся в поле ее зрения - в том же самом месте, где находилась она  -
с задумчивым видом ведя лошадь под уздцы. Во всяком случае это не  могло
быть случайностью. Но потом он  вынужден  был  уехать  вместе  со  своей
семьей. Вскоре до нее стали доходить слухи, что Джим занялся  незаконной
торговлей рабами, стал членом банды Лафитта в Галвез-Тауне, занимавшейся
пиратством - грабежом морских судов, направлявшихся в Испанский Техас, и
затем нелегально ввозившей рабов  в  Соединенные  Штаты  через  Ничейную
Землю - этот черный ход для различного рода  контрабанды.  Анджелина  не
верила слухам вплоть до сегодняшнего  дня,  когда  ей  все  стало  ясно.
Иначе, как объяснить, почему Джим был  на  короткой  ноге  с  человеком,
который контролировал все ходы и выходы на нейтральной территории?
   - Я ничего не могу поделать. Человеческая  жизнь  изменчива,  и  сами
люди часто сильно меняются.
   - Но не вы. Я хочу поговорить с вами, Анджелина.
   Она выдавила из себя улыбку.
   - Нам не о чем говорить. Спросите Андре, он  вам  объяснит  все,  что
касается меня. И тогда, может быть, вы поймете.
   - Я сделаю это, - сказал он. А затем, помолчав немного, добавил. -  И
все же, я бы очень хотел помочь вам. Если я могу хоть что-то сделать для
вас, вам достаточно только сказать об этом.
   - Мне ничего не надо,  -  ответила  она,  но  в  голосе  ее  сквозила
неуверенность.
   - В Сент-Мартинвилле вы жили вместе с тетей, насколько я помню. Может
быть, мне следует вернуть вас в ее  дом?  Я  был  бы  счастлив...  -  он
осекся, видя, что она решительно покачала головой. Но  затем  постарался
зайти с другого бока. - Тогда хотите я передам записку? Я доставлю  все,
что вы сочтете нужным написать или сообщить на словах, по назначению.
   Анджелина задумалась: может быть  ей  стоит  сообщить  мадам  де  Бюи
новости о Клэр? Нет, лучше воздержаться от этого, пока судьба кузины  не
прояснилась, и она находится все еще в опасности.
   - Спасибо, Джим. Я ценю вашу готовность оказать мне услугу. Но  я  не
нуждаюсь в ней.
   Для дальнейшего разговора у них не оставалось времени. К ней вплотную
подошли Оскар и Андре, каждый со стопкой грязной  посуды  в  руках.  Это
было так ново для нее, что  она  с  удивлением  оглянулась  назад  -  на
сидящих за столом. Она увидела, как Рольф, отпуская короткие и  ядовитые
замечания, организует разбойную братию на уборку за  собой  стола  после
ужина. И недовольные неуклюжие разбойники нехотя собирают свои тарелки и
миски, чтобы отнести их к мойке. Он встретил ее взгляд, сидя за длинным,
заваленным посудой  столом,  -  его  ярко-синие