Джессику своей собственностью. Мог ли он
быть таинственным незнакомцем из Рио?
   Вряд ли, решила она, хотя и  знала,  как  подчас  неузнаваемо  меняет
человека одежда. Сегодня Холивелл был в  отутюженной  униформе  военного
образца, и ему определенно не хватало гибкости и изящества, но смокинг и
шелковая сорочка могли сделать даже гориллу похожей на джентльмена.
   Так был ли Карлтон  Холивелл  тем  человеком,  который  держал  ее  в
объятиях той ночью? Неужели это его  большие,  крепкие  руки  ласкали  и
гладили ее кожу?
   Но  зачем  ему  это  понадобилось?  Может,  он  уже   давно   задумал
объединение с "Голубой Чайкой", а чтобы, так  сказать,  подстраховаться,
нанял человека, который и сделал для него эти позорящие  ее  фотографии?
Неужели это он  все  подстроил,  чтобы  обеспечить  себе  более  сильную
позицию в предстоящих переговорах?
   "Нет, не может быть! - раздраженно перебила саму себя Джессика. - Все
это слишком  похоже  на  телесериал  с  дешевым  детективным  душком.  В
настоящей жизни люди так не поступают.
   Или она просто ничего не  знает  о  реальной  жизни?  Хватит,  решила
Джессика. Если она  и  дальше  будет  раздумывать  об  этом,  то  совсем
потеряет голову, а сейчас она не могла себе этого позволить. В  приемной
ждал ее Рафаэль Кастеляр - ждал, чтобы отвезти  в  ресторан  на  деловую
встречу... на которую, по его настоянию, она должна была поехать одна.
   Когда  Джессика  вышла  в  приемную,  бразилец  сразу   поднялся   ей
навстречу. Его внимательный взгляд остановился на ее лице, и сразу же на
его черты легла чуть заметная одобрительная улыбка.
   Кастеляр держался с нею учтиво, вежливо, но сдержанно.  Он  пропустил
ее вперед себя в коридор и обогнал  только  тогда,  когда  они  вышли  к
лифтам. Прежде чем Джессика успела поднять руку,  он  уже  нажал  кнопку
вызова и отступил в сторону.
   Здесь  Джессика  снова  почувствовала  на   себе   его   пристальный,
оценивающий взгляд.  Слегка  повернув  голову,  она  встретилась  с  ним
глазами, но,  не  выдержав,  снова  опустила  взор.  Кастеляр  продолжал
смотреть на нее, и Джессика, искоса глянув на него из-под ресниц, слегка
приподняла бровь.
   - Простите, что глазею на  вас...  -  Его  баритон  был  негромким  и
глубоким, а улыбка - чуть-чуть виноватой. - Это не намеренно. Во  всяком
случае, я не пытался вас смутить. Это привычка, с которой мне не  всегда
удается справиться. У нас в Бразилии на это никто не обращает  внимания,
но, когда я приезжаю в Штаты, мне приходится постоянно напоминать  себе,
что здесь это не принято.
   Джессика кивнула в знак того, что принимает извинения.
   Пытаясь поддержать светскую беседу, она поинтересовалась:
   - А вы часто бываете в нашей стране?
   - Как правило, несколько раз в  году.  -  Он  немного  поколебался  и
добавил:
   - Вы не будете возражать, если я скажу, что вы не похожи на  женщину,
которая готова продолжать работать в том месте, где ее оскорбили  и  где
на нее напали?
   Джессика  молчала,  пытаясь  осмыслить  эти  слова.  Напоминание   об
инциденте с Холивеллом явно смутило ее.
   - На меня никто не нападал, - возразила она наконец.
   - Но тем не менее ситуация была довольно опасной,  -  безапелляционно
заявил Кастеляр. - Таких женщин,  как  вы,  нужно  беречь,  защищать  от
грубости и жестокости, окружать множеством прекрасных вещей...
   - Мне лестно слышать эти слова, - сказала Джессика, -  но,  боюсь,  в
наше время это непозволительная роскошь.
   - Роскошь? - переспросил  Кастеляр,  жестом  предлагая  ей  пройти  в
кабину подъехавшего лифта. - Как бы  там  ни  было,  иногда  такие  вещи
случаются.
   - Где? - в свою очередь, спросила Джессика,  с  трудом  скрывая  свое
недоверие. - В серале?
   Кастеляр  покачал  головой  и  нажал  кнопку  лифта.  Кабина   плавно
заскользила вниз.
   - У меня дома. В Бразилии.
   - Вы  не  о  браке  ли  говорите?  -  желчно  осведомилась  Джессика,
презрительно скривив губы.
   - Разве я сказал какую-нибудь непристойность? -  парировал  Кастеляр,
но его взгляд оставался серьезным. Он ждал ответа.
   - Давайте считать, что в настоящее время это слово - я  имею  в  виду
"брак" - не вызывает во мне тех ассоциаций...  которые,  по-вашему,  оно
должно вызвать, - медленно сказала Джессика.
   Когда  лифт  достиг  первого  этажа  и  распахнул  перед  ними   свои
полированные дверцы, Джессика первой вышла в фойе и,  немного  помедлив,
снова позволила Кастеляру опередить себя и отворить  перед  нею  тяжелую
стеклянную дверь, ведущую на улицу. Никакого желания соревноваться с ним
в  знании  правил  этикета,  которые  Джессика  считала  не   то   чтобы
устаревшими, а просто - в некоторых ситуациях - непрактичными, у нее  не
было,  однако,  наблюдая  за  ним,  она  невольно  приняла  его  игру  в
джентльмена и леди.  Свою  галантность  Рафаэль  Кастеляр  расточал,  не
задумываясь, автоматически, как будто был приучен к этому с детства, и в
каждом его жесте сквозила совершенная убежденность в том, что по-другому
просто не может быть. И, черт побери, это было приятно!
   Элегантный,  жемчужно-серый  лимузин  Кастеляра  ждал  их  у   самого
подъезда. Завидев выходящих  из  здания  Джессику  и  Рафаэля,  шофер  в
форменной тужурке проворно отворил им заднюю дверцу, но именно  бразилец
подал ей руку, помогая усесться на заднем сиденье.  Не  успела  Джессика
опомниться, как он уже опустился с ней рядом, и шофер захлопнул  дверцу;
несколько секунд спустя длинная машина уже отъехала от тротуара.
   - Все это очень приятно, - рассеянно  заметила  Джессика,  -  но  мне
почему-то казалось, что вы сами любите водить машину.
   По губам Кастеляра скользнула легкая улыбка.
   - Вы не ошиблись, - согласился он. - Просто  сегодня  случай  особый.
Вести самому - значит следить за движением, а сегодня все  мое  внимание
должно принадлежать вам.
   "Очаровательно, - подумала Джессика. - Но в таком  случае,  когда  он
нанимал машину с шофером, он не мог не знать, что заедет за мной".
   - Как бы там ни было, - заметила она, - мне повезло.  Судьба  привела
вас в наш офис как раз вовремя и, прежде чем  мы  закроем  эту  тему,  я
хотела бы поблагодарить вас за ваше своевременное вмешательство.
   - Я же ничего не сделал, -  небрежно  ответил  Кастеляр  и  ненадолго
замолчал.
   - Этот человек... -  сказал  он  немного  погодя.  -  Я  не  ошибусь,
предположив, что это еще один претендент?
   - Претендент?.. - Джессика почувствовала замешательство, вызванное не
столько тем, какое странное слово выбрал Кастеляр, но и тем, как он  его
произнес.
   - Я имею в виду в деловом смысле, разумеется.
   - Да, конечно, - откликнулась Джессика и чуть-чуть покраснела. - Я...
Да, можно сказать и так.
   Губы Кастеляра снова дрогнули, и даже в полутьме  затененного  салона
Джессика разглядела его улыбку. "Как часто  он  улыбается,  -  удивилась
она. - Вот никогда бы не подумала!"
   - Мы с вами ведем себя, словно на  дипломатическом  рауте,  -  сказал
Кастеляр. - Впрочем, наверное, так и должно  быть.  Если  вы  не  хотите
говорить о том, что предлагал вам этот человек, я не стану настаивать.
   Как ни странно, его сдержанность подействовала на  Джессику  сильнее,
чем безапелляционная напористость Холивелла, и ей захотелось  довериться
Кастеляру. В конце концов, почему бы и нет,  подумала  Джессика,  прежде
чем вкратце пересказать ему содержание беседы с  директором  "Гольфстрим
Эйр".
   -  А  этот  Холивелл...  он  впервые  обращается  к  вам  с  подобным
предложением? - прищурившись, осведомился Кастеляр.
   - Насколько мне известно - да, - кивнула Джессика.
   - Но условия его брачного контракта пришлись вам не по душе?
   - Если выражаться точнее, то его предложение меня не заинтересовало.
   - Как не интересует вас и мое предложение,  -  сказал  Кастеляр,  как
будто подводя итог. -  Похоже,  нам  обоим  следует  постараться,  чтобы
смотрины не закончились таким печальным образом.
   Джессика бросила быстрый  взгляд  на  президента  "Компанья  Маритима
Кастеляр".  Действительно  ли  его  глаза  довольно  блеснули,  или   ей
показалось? Интересно, как долго будет продолжаться этот ее психоз?
   Претендент.  Предложение.  Смотрины.  Брачный  контракт.   Матримония
какая-то!
   Ну почему, спросила себя Джессика, говоря о  слиянии  двух  компаний,
бизнесмены предпочитают использовать  слова,  которые  в  обычной  жизни
относятся к взаимоотношениям между мужчиной и женщиной, решившим создать
семью? Почему нельзя говорить об этом  нормальным,  деловым  языком  без
всех этих двусмысленностей и полунамеков?
   Но, прежде чем Джессика успела  придумать,  как  ей  лучше  ответить,
лимузин круто повернул  на  перекрестке.  От  этого  элегантная  кожаная
сумочка, лежавшая у нее на коленях, соскользнула сначала на  сиденье,  а
потом  -  на  застеленный  толстым  ковром  пол.   Как   только   машина
выровнялась, Джессика наклонилась, чтобы поднять ее. То же самое  сделал
и Кастеляр,  их  плечи  на  мгновение  соприкоснулись,  и  оба  замерли,
напряженно глядя друг на друга.
   У него были густые черные брови и густые, длинные ресницы. Прямой нос
с чуть заметной  горбинкой,  высокие  бронзовые  скулы.  В  уголках  рта
залегли  легкие  морщинки,  свидетельствующие  о  неизменной  готовности
улыбаться, а в глазах - в его бесконечно  глубоких  глазах  -  светилось
удовольствие, смешанное с легкой  озабоченностью.  Зрачки  Рафаэля  были
такими  большими  и  темными,  что  янтарно-желтая  радужка  была  почти
незаметна, и чем дольше они  смотрели  друг  на  друга,  тем  все  более
изумленными становились их взгляды. Кожа на лбу  и  щеках  Рафаэля  была
чистой и гладкой, и  от  нее  исходил  легкий  запах  дорогого  мужского
лосьона - что-то растительное, чуть-чуть отдающее мускусом.
   В следующее мгновение Джессика словно  вернулась  на  несколько  дней
назад, в темное патио, где шелестели пальмы, музыкально журчала  вода  и
пульсировали приглушенные звуки самбы. Ее кожи как будто снова  коснулся
прохладный ночной бриз, освежавший ее  пылающие  щеки,  пока  незнакомец
сжимал ее в сильных и нежных объятиях. Кровь отхлынула от  ее  лица  так
стремительно,  что   Джессика   почувствовала   легкое   головокружение.
Одновременно в животе возникло уже знакомое ощущение приятной тяжести  и
тепла.  Почти  не  отдавая  себе  отчета  в  своих  действиях,  Джессика
машинально качнулась к Рафаэлю, к его чувственным губам, которые  -  она
помнила! - были ласковыми, горячими, чуть солоноватыми на вкус.
   Она  сумела  вовремя  остановиться  и  отпрянула   так   резко,   что
провалилась в мягкие подушки сиденья. Несколько  раз  моргнув,  Джессика
прерывисто, со всхлипом вздохнула.
   - Что-нибудь случилось? - заботливо спросил Кастеляр.
   Его слова помогли Джессике вспомнить, где она и что с  ней.  Облизнув
пересохшие губы, она попыталась улыбнуться.
   - Ничего, только... Только мы чуть не стукнулись головами!
   - Действительно, - серьезно согласился Кастеляр, вручая  ей  сумочку,
которую он поднял с пола. - Вот мы и приехали, - добавил он, глядя  мимо
нее в тонированное окно лимузина, и Джессика внезапно почувствовала себя
ограбленной.
   Шагая рядом с ним к  навесу  перед  зданием  в  раннем  викторианском
стиле,  в  котором  помещался  ресторан  "Коммандерс  Пэлейс",  Джессика
подумала, что никогда  еще  не  испытывала  такого  странного  ощущения.
Казалось, что все это происходит не с ней, а с кем-то  другим.  Ее  ноги
двигались как будто сами по себе, и, хотя со стороны она почти наверняка
выглядела естественно, Джессика чувствовала себя неловко.
   Она никак не могла заставить себя не смотреть на  Кастеляра  хотя  бы
уголком глаза. Неужели это с ним она была в патио, или  просто  обоняние
сыграло с ней злую шутку?
   Ей уже не раз приходило  в  голову,  что  за  всем  тем,  что  с  ней
случилось, могут стоять КМК и сам Кастеляр. Джессика даже думала, что он
вполне мог подослать того мужчину,  который  первым  напал  на  нее,  но
своего спасителя она считала человеком случайным, оказавшимся во дворике
по счастливому стечению обстоятельств. Но она даже представить  себе  не
могла, что роль ее  благородного  спасителя  может  взять  на  себя  сам
Рафаэль Кастеляр!
   Но зачем? Что все это  означает?  Может  быть,  первым  мужчиной  был
кто-то из гостей, выследивший ее в темноте  с  намерением  утолить  свою
похоть? В таком случае Кастеляр, который наверняка  не  выпускал  ее  из
виду на протяжении всего вечера,  вовсе  не  спасал  ее  от  насильника.
Просто эта непредвиденная случайность грозила нарушить его планы - планы
шантажиста, - и он поспешил вмешаться.
   Джессика не могла не признать,  что  все  ее  умопостроения  выглядят
надуманными,  искусственными,  притянутыми  за  уши,  но  что   еще   ей
оставалось думать? Впрочем, она  еще  надеялась,  что  могла  ошибиться.
Может быть, Кастеляра там вообще не было.
   Да, как можно тверже сказала себе Джессика.  Если  в  патио  был  он,
тогда зачем ему понадобилось это приглашение на обед? Он мог  бы  просто
предъявить фотографии и продиктовать условия капитуляции.
   С другой стороны, как  президент  КМК,  Кастеляр  уже  выдвинул  свои
требования во время переговоров и отказался дать им время  на  раздумье.
Как ни крути, ответный  шаг  был  за  Джессикой.  Это  она  должна  была
сообщить Кастеляру, принято или отклонено его  предложение,  но  сделать
это можно было  даже  по  телефону.  Может  быть,  он  решил  ужесточить
условия? Может быть, он хочет потребовать чего-то еще?
   Ни на одном из вариантов Джессика не могла остановиться, и ни один не
могла отбросить окончательно. Все было возможно, и все - в  большей  или
меньшей степени - ее страшило. "Мы ведем себя словно на  дипломатическом
рауте", - сказал он. Несомненно, это была его собственная шутка, которую
он с удовольствием смаковал. Конечно же, он был удивлен тем, как  быстро
она уступила его домогательствам. Ему достаточно было  только  протянуть
руки, и она сама упала в его объятия, словно переспелый  плод.  Ах,  как
она облегчила ему жизнь... и погубила "Голубую Чайку"!
   Последняя мысль заставила Джессику помертветь. Она  не  помнила,  как
они вошли в ресторан и как метрдотель, встретив их у  входа,  провел  их
наверх. Поднимаясь по мраморной лестнице, застеленной  ковром,  Джессика
думала только о том, что ее ждет в ближайшие  минуты.  Больше  всего  ей
хотелось бросить все и сбежать, но она знала, что этого она как раз и не
могла  себе  позволить.  Нет,  решила  Джессика,  Кастеляр   не   должен
подозревать, что она обо всем догадалась, и не должен  знать,  насколько
сильно это ее волнует. Если он может спокойно  играть  в  эти  игры,  то
сможет и она. Она будет держаться до конца, чего бы это ни стоило.
   Улыбаться, притворяться, будто  читаешь  меню,  отвечать  на  вопросы
официанта - все это было для Джессики сущей пыткой.  Кастеляру  пришлось
дважды  спрашивать,  что   она   будет   пить,   прежде   чем   Джессика
отреагировала. Бокал хорошего вина был бы для нее спасением -  он  помог
бы ей расслабиться, -  но  Джессика  отказалась  от  спиртного  со  всей
решительностью. Она должна была сохранить ясную  голову  для  того,  что
ждало ее впереди.
   На протяжении следующих пяти минут Джессика говорила о еде, поскольку
это была самая безопасная тема, к тому же  в  Новом  Орлеане  к  трапезе
всегда относились чрезвычайно серьезно. В  конце  концов  она  разошлась
настолько, что сделала несколько предложений по поводу  меню,  поскольку
была знакома с местной  кухней  лучше  Кастеляра.  Тот  не  возражал,  и
официант, записав заказ, удалился.
   Они остались вдвоем. Каждый держал в руке бокал с минеральной  водой,
и оба хранили неловкое молчание. Наконец Кастеляр отпил из своего бокала
небольшой глоток, поставил бокал на стол и откинулся  на  спинку  стула.
Одна его рука осталась лежать на краю столешницы, и Джессика с интересом
покосилась  на  его  широкое,  бронзовое  запястье,   казавшееся   почти
коричневым на белоснежной скатерти. Взгляд  Кастеляра  скользнул  по  ее
лицу и опустился ниже - сначала на шею, потом - на  плечи,  потом  -  на
мягкие  округлости  грудей  и  на  тонкие   кисти   с   отполированными,
миндалевидными ногтями.
   Не сразу до Джессики дошло, что на нее направлено все  его  внимание.
Кастеляр не вертел головой, разглядывая посетителей, и не  интересовался
убранством зала; его не занимало ничего, кроме ее  скромной  персоны.  И
Джессика поймала себя на том, что сознавать это ей очень приятно.
   Вместе с тем  внимательный,  прямой  взгляд  Кастеляра  заставлял  ее
нервничать.
   -  Признаться  откровенно,  ваше  приглашение  весьма  удивило  меня,
особенно в свете нашей прошлой встречи, - сказала Джессика  первое,  что
пришло ей в голову. - Могу я спросить, для чего вы меня сюда пригласили?
   - Хотите взять быка за рога? - вопросом на вопрос ответил Кастеляр  и
улыбнулся. - Это, знаете ли, не слишком... цивилизованно,  да  простятся
мне такие слова. Кроме того, если, решая деловые вопросы, мы не придем к
соглашению, то потом нам придется терпеть общество  друг  друга  до  тех
пор, пока мы не завершим обед. Нет уж, давайте сначала пообедаем,  а  уж
потом будем говорить о делах.
   Он произнес свою тираду с таким так-том и учтивостью, что Джессике не
оставалось ничего другого, кроме как  кивнуть,  признавая  его  правоту.
Конечно, это была всего лишь отсрочка, но  она  почему-то  почувствовала
облегчение.
   Ей даже подумалось, что она скорее всего ошибалась,  обвиняя  Рафаэля
Кастеляра во всех смертных грехах.  Джессике  просто  не  верилось,  что
человек, который с таким жаром и самоотречением занимался с ней  любовью
на скамейке в саду, мог так спокойно сидеть с  ней  за  одним  столом  и
улыбаться вежливой, светской улыбкой. Ни словом, ни взглядом он не выдал
себя  и  не  намекнул,  при  каких  обстоятельствах  они  встречались  в
последний  раз.  Со  своей  стороны  Джессика  просто  не   могла   себе
представить, как такой респектабельный, безупречно  воспитанный  человек
может  находить  удовольствие  в  том,   чтобы   принимать   участие   в
разнузданных оргиях, подобных той, на которую она  попала  в  Рио.  Нет,
невероятно, решила она. И слава Богу!
   Некоторое время они говорили о Рио-де-Жанейро и о  Новом  Орлеане,  о
сходстве и различиях между этими двумя  городами.  Потом  речь  зашла  о
местах,  в  которых   каждому   довелось   побывать,   об   особенностях
национальных кухонь, о музыке и традициях.  Рафаэль  Кастеляр  обнаружил
удивительно глубокие  познания  в  области  американского  джаза,  а  на
новоорлеанском  джазовом  фестивале  он  бывал  чуть  ли  не   ежегодно.
Американское кино тоже было ему хорошо знакомо; кроме  того,  он  был  в
курсе всех последних бродвейских постановок и пьес, с которыми приезжали
на гастроли театры Лондона и  Парижа.  После  театра  они  заговорили  о
литературе, причем не только о книгах  английских  и  североамериканских
писателей, но  и  об  авторах  из  Латинской  Америки.  В  этой  области
Джессика, кстати говоря, чувствовала себя не очень уверенно, хотя она  и
была знакома с произведениями Жоржи Амаду и  читала  классический  роман
Роса   "Дань
дьяволу". Обсуждать с Кастеляром современных  бразильских  писателей  ей
было и вовсе не по плечу, поэтому она была не прочь вернуться на  родную
почву.  Кастеляр  это  заметил  и  снова   заговорил   об   американской
литературе, да так свободно, с таким знанием  дела,  что  Джессика  была
просто поражена. Когда  она  сказала  ему,  что  он  знает  американских
авторов лучше многих американцев, Рафаэль только пожал плечами.
   -  Я  ведь  жил  в  Штатах,  -  объяснил   он.   Джессика   задумчиво
рассматривала его своими лучистыми зелеными глазами.
   - Да, - сказала она наконец.  -  Ваш  английский  просто  безупречен.
Конечно,  иногда  проскальзывают  обороты,  которые  мы  сч