й   живот,
переходивший в узкий таз и мускулистые бедра. Скульптурные выпуклости  и
впадины его фигуры  на  мгновение  вызвали  у  Джулии  мысль  о  силе  и
симметрии мужского тела. Он бросил взгляд на  ее  напряженную  спину,  и
Джулия постаралась сосредоточиться на грядке лилий у самого забора.
   Тем не менее она  видела  каждое  движение  Реда:  как  он  обматывал
полотенце вокруг бедер, как его пальцы пробегали  по  мокрым  волосам...
Наконец, к ее облегчению, он отбросил полотенце  и  подошел  к  кровати,
чтобы натянуть  приготовленную  для  него  бархатную  рубашку  табачного
цвета. К тому времени, когда румянец отхлынул от  ее  щек  и  она  вновь
овладела собой, принесли чай, предусмотрительно заказанный Редом.
   Они сели за маленький столик у камина. Комната приняла  прежний  вид,
поскольку все следы купания были  устранены.  Единственным  напоминанием
осталась лишь влажная  поверхность  ковра  под  ногами.  После  горячего
вкусного чая и легкого завтрака Джулия смогла воздать  должное  копченой
грудинке, горячим лепешкам с маслом и фруктовому пирогу.
   Железная выдержка Реда также способствовала ее  аппетиту.  Дважды  он
прорывался сквозь ее защиту, и дважды его возвращали на прежние позиции.
Было ли это  джентльменское  воспитание,  или  он  играл  в  некую  игру
посложнее? Она могла только догадываться, глядя на его  лоб  с  крупными
завитками волос и тело в расстегнутой до пояса рубашке.
   Джулия подняла  серебряный  чайник,  вопросительно  взглянув  на  его
чашку. Тотчас наполнив протянутую Редом чашку, она  поставила  чайник  и
откинулась назад с чашкой в руке. В  комнате  воцарилась  тишина,  стало
тепло и уютно. Пламя потрескивало, хотя дрова уже почти догорели. Джулия
с тревогой ощущала близость, нараставшую между ней и мужчиной  напротив.
А дождь все продолжал свою тихую музыку, густая ночь  стояла  теперь  за
окном, и тени витали по  углам.  Кровать  под  балдахином  казалась  все
больше, а свечи, тая, съеживались.
   Искоса взглянув на Реда, она увидела, что он  серьезно  я  пристально
смотрит на нее, помешивая чай.
   - Вы... говорили с дядей о судне? - спросила она. Язык еле ворочался,
но надо было что-то сделать, чтобы направить их  отношения  в  приличное
русло.
   - "Давид" должен появиться в порту через пару недель. Есть шанс,  что
его отправят на Святую Елену. Он уже ходил туда.
   - Не показался ли вашему дяде несколько необычным ваш интерес к делам
компании?
   - Возможно, но он может объяснить  это  тем,  что  я  теперь  человек
семейный.
   Ироническая улыбка приподняла уголок его рта. Джулия не видела в этом
ничего смешного.
   - Как вы объясните свое  внезапное  желание  покинуть  "Си  Джейд"  и
отплыть на "Давиде"?
   - Еще не решил, - откликнулся он. -  Может  быть,  сказать,  что  это
каприз моей молодой жены?
   - Боюсь, ваш дядя этому не поверит.
   - Почему?
   - Но это же  очевидно...  -  резко  сказала  она,  затрудняясь  четче
выразить свою мысль.
   - По крайней мере, не для меня. Вы красивая женщина.  Я  должен  быть
без ума от вас, не так ли? Иначе бы я не женился в ту  же  секунду,  как
только мой корабль коснулся суши. Вы скажете, что  мои  родственники  не
видели признаков пылкой любви между нами. Но это,  моя  дорогая  Джулия,
нетрудно исправить.
   В его глазах вспыхнули дьявольские огоньки. Она чувствовала,  что  ее
поддразнивают. Лучше всего было не принимать вызов.
   - Наверное, есть какой-то повод,  которым  можно  воспользоваться,  -
дело в Рио-де-Жанейро, например?
   - Возможно, хотя возникает вопрос, почему я не отправился туда на "Си
Джейд". Можем просто  сказать,  что  вы  предпочли  более  просторное  и
комфортабельное судно, а я, как обожающий вас муж, решил  доставить  вам
такое удовольствие.
   - Одурманенный и обожающий, -  сказала  она,  подстраиваясь  под  его
циничную насмешливость, - хотела бы я дожить до этого!
   Склонив голову набок, он спросил:
   - В самом деле?
   Она не дала себя одурачить.
   - Я готова на роль отрицательной героини в этом  спектакле.  Если  вы
согласны предстать в таком смешном свете, я могу сыграть  испорченную  и
избалованную новобрачную.
   - Думаю, это будет совсем нетрудно, - сказал он с улыбкой, от которой
ее вновь пронзила тревога.
   Закончив трапезу, Ред позвонил дворецкому. Когда тот, убрав со стола,
безмолвно исчез, Ред шагнул к камину, повернувшись спиной к углям.
   - Может, снова разведем огонь или ляжем спать пораньше? - спросил он.
   - Как вам угодно, - ответил она, - но приготовьте  сначала  ложе  для
себя. - Она наконец дождалась подходящего момента, чтобы предложить  ему
это.
   Он удивленно поднял бровь.
   - Вы пытаетесь  сказать  мне,  что  беспокойно  спите?  Или  храпите?
Ничего, я  думаю,  что  перспектива  разделить  с  вами  ложе  с  лихвой
возместит любые маленькие недоразумения.
   - Вы прекрасно знаете, что я имею в виду, - расстроенно сказала  она.
Его самоуверенность просто сводила с ума.
   - Тогда, вероятно, вам кажется неудобной эта старинная кровать? Очень
мило с вашей стороны, что вы хотите избавить меня от подобных неудобств,
но уверяю вас, что я привык к этому и не хотел бы расстраивать  тетушку.
Она искренне полагает, что оказывает нам честь. На ней, знаете ли, спала
королева Бесс.
   Движимая смущением и усталостью, Джулия сказала:
   - Меня не волнует, кто на ней спал, я просто  не  хочу  делить  ее  с
вами!
   - Нет? - осведомился он, стряхивая дразнящий тон, как капюшон плаща.
   - Нет!
   - Возможно ли, - продолжал он тихо  и  медленно,  -  что  вы  боитесь
меня?
   Она внезапно поняла, что, хотя его поддразнивания раздражали, все  же
это было лучше, чем прямая атака. Его ярко-синие глаза смотрели прямо на
нее, требовательно, вопрошающе. Гордость и сила  духа  не  позволили  ей
дать другой ответ.
   - Нет, - сказала она. Удовлетворение мелькнуло на его лице.
   - Я так и думал, - произнес он.
   - Я не боюсь вас, но не доверяю.
   Он все еще смотрел на нее, на ее решительный подбородок и на  твердые
уголки ее нежного рта.
   - Не бойтесь, я вас не изнасилую, - резко прозвучал его голос.
   - Я поверила бы вам, если бы не ваш дневной натиск.
   - У вас есть основания, -  признал  он,  -  хотя  это  можно  считать
провокацией.
   - Провокацией! Сомневаюсь.
   - Возможно, это была неумышленная провокация.
   - Довольно мило с вашей стороны, но я отказываюсь  отвечать  за  ваши
реакции.
   - Нет, - неожиданно согласился он. - Меня  беспокоит,  можете  ли  вы
отвечать за ваши собственные.
   Она не поняла, что он имел в виду. Может, ее инстинктивное отвращение
к близости с мужчиной, страх  оказаться  под  чьей-то  властью?  Или  он
обращался к событиям прошлой ночи, после возвращения на корабль,  когда,
судя по его намекам, она отвечала ему совсем по-другому?
   - Я вас не понимаю, - сказала она наконец.
   - Вполне возможно. Сейчас нам надо решить, где мы будем  спать.  Если
вы не боитесь и готовы поверить мне на слово, что я не возьму вас силой,
почему бы нам не расположиться на этой кровати?
   - Я не смогу заснуть.
   - Вы скорее заснете здесь, чем на любом другом импровизированном ложе
или кушетке. Да, вы правильна  меня  поняли.  Поскольку  я  не  возражаю
против одной  с  вами  постели,  думаю,  что  именно  вам  нужно  искать
отдельные спальные принадлежности. Нежелательно возбуждать подозрение по
поводу нашего брака и его мотивов, поэтому я не  позову  вам  на  помощь
горничную или дворецкого. Моя тетушка немедленно узнает об этом,  а  она
женщина любопытная. Чем меньше внимания привлекается  к  обстоятельствам
отплытия из Нового Орлеана, тем лучше, не так ли? Можете воспользоваться
дополнительным одеялом, если вы твердо решили быть мученицей.
   Джулия закусила губу. Возможно ли, чтобы интерес к обстоятельствам их
брака повлек за собой разоблачение целей  экспедиции?  Об  этом  она  не
подумала.
   Ред, искусно  демонстрируя  безразличие  к  ее  выбору,  потянулся  и
зевнул, закрыв рот рукой. Засунув одну руку в карман рубашки, он  шагнул
к постели и откинул покрывало. Под стеганым  одеялом  из  гусиного  пуха
лежало другое, легкое. Он достал и протянул  его,  насмешливо  глядя  на
Джулию.
   Девушка встала, принимая одеяло. В гостиной стоял диван,  на  котором
она могла  разместиться,  хотя  в  дождливую  погоду  эта  комната  была
холодной и сырой. В кресле перед камином будет теплее. Она  так  мечтала
вытянуться на мягкой, широкой кровати после узкой корабельной койки - но
что   поделаешь...   Конечно,   со   стороны   Реда   это   не   слишком
по-джентльменски, но ведь не он просил ее покинуть удобную постель.  Все
это так, однако... Повернувшись к нему спиной, Джулия рывком  развернула
одеяло и набросила на плечи, затем подвинула кресло поближе к  камину  и
уселась, поджав ноги.
   Даже не оборачиваясь, она знала, что Ред  потушил  свечи,  отложил  в
сторону сорочку и скользнул под одеяло. Она  даже  подумала,  почему  он
обходится без ночной сорочки, которую предпочитает  большинство  мужчин?
Разумеется, это не ее дело, но  лишний  раз  напомнило  о  невозможности
натянуть свою. Правда, дополнительное тепло не помешало бы.
   Стараясь не шуметь, она обмотала одеяло вокруг шеи, а уголки - вокруг
колен. Вот если бы кресло было пошире... Ей стало неудобно уже в  первые
минуты, а как же пройдет вся ночь?
   Дождь кончился, в доме установилась глубокая тишина. Время от времени
слышались шаги, приглушенные ковром, но наконец замерли и  они.  Угли  в
камине догорели до золы. При каждом перемещении внутрь  одеяла  проникал
холодный воздух.  Она  задремала,  но  проснулась  от  боли  в  неудобно
согнутых ногах и вытянула их. Она настолько устала  и  так  нуждалась  в
отдыхе, что закрыла глаза и мгновенно заснула,  сидя  совершенно  прямо,
потом соскользнула набок  и  головой  ударилась  о  полированное  дерево
подлокотника. Девушка слабо вскрикнула от боли, но не проснулась. Сквозь
сон она ощутила легкое покачивание. На мгновение она словно вернулась на
свою корабельную койку, хотя что-то, словно железный  обруч,  стискивало
ее плечи и колени. Затем она почувствовала умиротворяющее тепло  постели
и холодное прикосновение воздуха,  когда  ее  платье  кто-то  расстегнул
резким движением.
   Она рывком вскочила с постели, отбиваясь от  темной  фигуры,  которую
она скорее угадывала, чем видела рядом. Ее руки запутались в сорочке, но
после минутной борьбы она вырвалась и откатилась, царапаясь,  в  дальний
конец кровати.
   Кровать тяжело заскрипела пружинами: Ред метнулся вперед, прижимая ее
к матрасу.
   - Тихо, черт побери! - сказал он сквозь зубы.
   Она вывернулась, сильно ударив его в переносицу. Он снова  выругался,
перемещая вес своего тела вдоль всей длины ее туловища.  Чтобы  избежать
следующего удара, он стиснул ее запястья и, потянув вниз, перекрестил их
на ее груди. Она попыталась освободиться,  задыхаясь  под  тяжестью  его
тела. Он глубоко вздохнул.
   - Лежите тихо. Вам просто надо как следует  отдохнуть.  Ваши  руки  и
ноги словно лед, и было бы глупо замерзнуть  до  смерти,  когда  я  могу
согреть вас. К тому же ваше ворочание не дает мне заснуть.
   В  его  голосе  звучала  смертельная,  тронувшая  ее  усталость.  Она
медленно  подчинилась.  Постепенно  руки  Тор-па  перестали  сжимать  ее
запястья. Когда капитан убедился, что резких движений не  последует,  он
расслабился и потянулся за простыней и  покрывалом,  чтобы  укутать  ее.
Джулия вздрогнула, когда вновь почувствовала руку Реда на  своей  талии,
но он просто притянул ее поближе.
   Его тепло, казалось, ласкало ее, отогревало. Она лежала тихо, глядя в
темноту,  в  то  время  как  непрошенная  благодарность   охватила   ее.
Постепенно дыхание Реда замедлилось, затем стало ровным, несмотря на  то
что она, нагая, лежала рядом  с  ним.  В  конце  концов  она  была  лишь
ребенком, нуждающимся в защите. Сообразив это, она наконец смежила  веки
и заснула.

***

   Джулия спускалась по ступенькам рядом с  тетушкой  Люсиндой.  Пожилая
женщина несла ридикюль и  зонтик  от  солнца,  успевая  в  то  же  время
разглаживать на руке небесно-голубые лайковые перчатки.
   - Помяните мое слово,  в  женской  моде  в  ближайшие  месяцы  грядут
большие перемены, и лично я им  очень  рада.  Представьте  себе,  прошло
более тридцати лет с тех пор, как женщины  демонстрировали  естественную
талию,  по  крайней  мере  в  обществе,  моя  дорогая!  -  Тетушка  Реда
рассмеялась, затем продолжала:
   - Классический стиль чрезвычайно льстит женщинам с хорошим  бюстом  и
очень удобен для женщин в положении, но так как я никогда не могла  себя
поздравить ни с тем, ни с другим, я не отношусь к числу его поклонниц!
   Чем больше Джулия узнавала Люсинду,  тем  больше  она  ей  нравилась.
Тетушка Реда была так естественна и остроумна, что  невозможно  было  не
смеяться вместе с ней. Джулия с нетерпением  ожидала,  когда  они  утром
вместе отправятся по магазинам.
   Распахнутая входная дверь привлекла их внимание. Хотя колокольчик  не
звонил, дворецкий поспешил встретить  хозяина  дома  и  Реда.  Одетые  в
костюмы для верховой езды, они принесли с собой свежий  запах  весеннего
утра.
   - А вот и вы, - приветствовала их тетушка Люсинда. - Мне сказали, что
вы уже позавтракали и  ушли  -  я  даже  не  поверила.  Кажется,  погода
прояснилась?
   - Прекрасное утро, достойное восхищения; -  целуя  Люсинду  в  щечку,
откликнулся ее муж.
   Словно вспомнив о своей роли любящего супруга,  Ред  взял  Джулию  за
руку и привлек к себе. Одновременно напоминая и  предупреждая  взглядом,
он поцеловал ее в губы. Прикосновение было крепким, но коротким.  Джулия
не могла объяснить себе его воздействия -  ей  показалось,  что  это  ее
последняя печать на их брачном контракте. Поцелуй напомнил ей и  о  том,
что она так упорно старалась забыть: об их близости минувшей ночью.
   Впрочем, это было не слишком трудно. Она проснулась в одиночестве при
ярком утреннем свете на елизаветинской кровати. Ред уже оделся и ушел.
   Тетя  Люсинда  наблюдала  вспыхнувший   румянец   Джулии   с   нежным
удивлением.
   - Очаровательно, - сказала  она.  -  Возможно,  теперь,  мой  дорогой
племянник, ты в нескольких словах убедишь Джулию  в  том,  что  не  было
особой нужды экономить деньги, делая покупки сегодня утром. Мне пришлось
сильно потрудиться, объясняя, что благодаря наследству дедушки  Бакстера
и части состояния твоего отца-американца ты вовсе не нищий.
   Тяжелая складка между бровями показала явное недовольство Реда.
   - В самом деле? - осведомился он.
   - Не следует говорить со мной таким тоном, мой дорогой Ред, - заявила
его тетушка. - Я терпеть не могу, когда мужчины держат жен  в  неведении
относительно своих финансовых дел. Если жены впадают  в  безвкусицу  или
экстравагантность, в этом виноваты только мужья.
   -  Как  я  понимаю,  вы  опасаетесь,  что  Джулия  попадет  в  первую
категорию?
   - Едва ли, - довольно резко ответила тетушка. - Во всяком случае,  вы
должны понять, что  ей  не  пристало  выходить  на  улицу  в  черном  на
следующий день после свадьбы,  особенно  если  траурное  одеяние  ей  не
слишком к лицу.
   - Я бы предпочел, чтобы она вообще не носила черное. Видимо,  я  хочу
слишком многого?
   - Разумеется, - ответила тетушка за Джулию. - Было бы  странно,  если
бы она не носила траур по отцу.
   - Тогда  мне  остается  только  сказать:  покупай  все,  что  хочешь,
дорогая, а счета отправь мне.
   - Прекрасно, - зааплодировала тетушка Люсинда.
   - Благодарю, - сказала Джулия, понимая по взгляду тети,  что  от  нее
требуется какая-то реакция.
   - Что касается меня, - игриво заметил дядя Тадеус, - вы до последнего
пенни  знаете  мои  финансовые  возможности  и,  я  надеюсь,  будете  их
учитывать.
   - Непременно, - в тон ему откликнулась жена, - до последнего пенни! -
И, со смехом натянув на запястье ручку ридикюля,  выпорхнула  за  дверь.
Джулия вышла бы следом, если бы Ред не задержал ее. Он прикоснулся к  ее
подбородку и поцеловал в губы.  Трепет  касания  и  странная,  медленная
улыбка еще долго тревожили ее память и после того, как черный с серебром
экипаж отъехал от особняка.
   Почему ее ввели в заблуждение относительно его состояния? Почему  все
они были введены в заблуждение, если уж быть  точной?  Во  время  первой
встречи в доме ее отца Ред производил впечатление человека, нуждающегося
в деньгах. "Только деньги", по его словам, обусловливали его  участие  в
экспедиции.  Неужели  из-за  гарантированных   компенсаций   затраченных
усилий? Или он умышленно изображал из  себя  авантюриста,  оппортуниста,
заинтересованного только в выгоде? С какой  целью?  Ведь  это  вовсе  не
делало его более подходящим для бонапартистов в Новом Орлеане!  А  вдруг
делало? Могли прожженный  авантюрист,  преданный  лишь  золоту,  вызвать
больше  доверия,  чем  англичанин,  который,  несмотря  на  американское
подданство отца, совсем недавно был солдатом его величества, сражавшимся
против Бонапарта в Бельгии?
   Ей стало дурно, и она сжала руки на коленях, стараясь преодолеть  это
чувство. Нет, немыслимо. Ее отец не смог бы так ошибиться.  Кроме  того,
генерал Монтиньяк  и  ее  отец  действовали  согласно  указаниям  самого
Наполеона. Появление английского шпиона в нужный момент в Новом  Орлеане
означало бы, что корреспонденция императора перехватывается раньше,  чем
она доставляется со Святой Елены.  Невозможно  поверить,  что  император
допустил подобное.
   Улицы Лондона мелькали за окнами экипажа - великолепные дома, парки и
экипажи разных форм и видов. Некоторыми управляли владельцы, джентльмены
в пальто с капюшонами и своими  ливрейными  грумами  -  юношами,  в  чьи
обязанности входило держать  лошадь,  пока  хозяин  сходит  с  подножки,
другими управляли чопорные  слуги  в  одинаковых  белых  париках.  Когда
богатый район остался позади, улицы заполнили пешеходы: купцы и клерки в
деловой  одежде  проталкивались  между  продавцами  горячих  пирожков  и
цветов, сладостей и марионеток, лент и стеклянных бус.  И  точильщик,  и
лудильщик, и  старьевщик  и  даже  трио  жонглеров  -  каждый  по-своему
наслаждался благодатным днем, пока солнце поднималось к зениту.
   Джулия смотрела по сторонам и даже обменялась несколькими замечаниями
с хозяйкой, но едва ли замечала что-то вокруг. Если Ред  был  богат,  он
мог ссудить ей сумму, достаточную для того, чтобы нанять  компаньонку  и
поселиться в приличной гостинице. То, что он не сделал  этого,  означало
одно из двух. Либо он надеялся, что Наполеон не восстановит ее состояние
и кредитоспособность, либо Ред хотел сделать  ее  зависимой  от  себя  и
заставить  расплатиться  однозначным  образом.   В   пользу   последнего
предположения свидетельствовал  факт  их  бракосочетания,  узаконивавший
задуманное им.
   Нет,  такое  объяснение   ее   не   вполне   устраивало.   В   данных
обстоятельствах ему ни к чему было жениться на ней. Он мог принудить  ее
стать своей любовницей и взять силой  все,  чего  желал.  Однако  вместо
этого он женился на ней, представил своим родственникам  и  обращался  с
подобающим  уважением.  Вряд  ли  им  руководила  животная  страсть.  Он
настаивал на определенной близости между ними, но его отношение  к  себе
она скорее определила бы как странную смесь сочувствия и раздражения.
   Сочувствие, иначе говоря, жалость, а она в ней не нуждалась.
   Марсель не умер и не искалечил ее. Синяки и царапины  уже  проходили;
скоро они пропадут совсем. Другие вопросы занимали ее. Мужчина,  который
стал ее мужем, например. Каковы бы ни были его мотивы, он мог  выяснить,
что располагает большим, чем то, на что рассчитывал.
   Утро  проходило  в  утомительных  примерках.   Джулия   выбрала   три
повседневных платья, два  вечерних,  костюм  для  путешествий  и  белье.
Вдобавок к ним дюжину пар черных шелковых чулок, несколько пар перчаток,
две шляпки, одну с перьями, другую